***
— Он говорит, что ничто в Англии не может сравниться с животными на востоке. Там живут лягушки и птицы любого цвета, какой только можно себе представить, — продолжила Маргарет, как только закончила с арифметикой. — А еще змеи и ядовитые насекомые, Маргарет, — заметила Элинор. — Не забывай о них. Марианна снисходительно улыбнулась, глядя на младшую сестру, которая продолжала, как будто ее и не прерывали. — Полковник Брэндон сказал, что однажды он видел огромную черную змею, которая была в два раза длинней его роста, и паука больше, чем любой кулак. — Полковник Брэндон, безусловно, обладает талантом рассказчика, — ответила Элинор, — но, я думаю, не талантом точного описания. — Элинор, ты же видела книгу, которую он подарил мне на Михайлов день! Гравюры в ней достаточно подробные. — Гравюры молодых людей, которые, возможно, хотят, чтобы их путешествия выглядели более захватывающими, чем они были на самом деле, — возразила Элинор. — Или солдат, которые хотят, чтобы их не так часто спрашивали, почему они вернулись в Англию, если джунгли были так чудесны. Марианна закашлялась, чтобы скрыть смех. Это был далеко не первый подобный спор в их семье, и не было ни единого шанса, что он когда-либо разрешится. Пока Маргарет и Элинор собственными глазами не увидят упомянутых животных, ни одна не удовлетворится рассуждениями или объяснениями другой.***
Марианна втайне от матери и Элинор поощряла нежную дружбу мужа со своей младшей сестрой. Их мать старела, несмотря на все ее усилия, и, если Маргарет не будет посещать Делафорд, то может быть вынуждена больше бывать в компании миссис Дженнингс. Марианне удалось выжить в угнетающей своей вульгарной бесцеремонностью атмосфере Бартон-парка, но она не желала того же своей взбалмошной младшей сестре. Дамы из Бартон-парка в последнее время всячески намекали, что Маргарет вступила в тот благодатный возраст, когда пора подумать о браке. Однако последние усилия миссис Дженнингс на этот счет не увенчались особым успехом. Прошлым летом мистер Палмер приехал в гости не только с семьей, но и привез несколько дальних родственников. Маргарет, почувствовав опасность, сосредоточила все внимание на старейшем из приглашенных на званый вечер — отставном капитане Королевского флота — и продолжила игнорировать кого-либо ближе ей по возрасту, отдав предпочтение рассказам о морских путешествиях. Джентльмен был настолько польщен вниманием Маргарет, что ни у кого не достало духу упрекать ее в неучтивости. Тем не менее, ее мать и сестра находили опасной увлеченность Маргарет дальними странами, ведь это означало значительное снижение шансов на то, что она влюбится в какого-нибудь подходящего молодого человека, посетившего их окрестности. Лишь немногие привлекали ее внимание, и еще меньше было тех, кто не был поспешно отвергнут после более близкого знакомства. И так как Маргарет не имела собственного дохода, Марианна думала, что вряд ли та соберется бежать в море в ближайшем будущем.***
В то время как Марианна проводила утро со своими сестрами в пасторском домике, ее скрытный муж приводил в действие план, который должен был в скором времени показать, насколько глубоко она заблуждалась. Сын его сестры провел последние несколько лет на южном побережье Африки, занимаясь торговлей, где весьма неплохо зарекомендовал себя. Он проделал долгий путь в Англию специально для того, чтобы убедить мать переехать и вести хозяйство в его новом доме. Полковник Брэндон полагал, что его сестра вряд ли пожелает оставить комфорт деревенской жизни ради приключений в чужих неизведанных землях, зато он знал кое-кого другого, кто ухватится за этот шанс.***
— Мисс Дэшвуд, позвольте представить вам моего племянника: мистер Чапмен из Капской колонии. Маргарет, глаза которой порядком остекленели после пятнадцатого представления за вечер, сосредоточилась, рассматривая нового знакомого. Такого загара, как у него, не могло появиться от послеполуденного солнца, а манера держаться выдавала в нем человека, самостоятельно проложившего себе путь в жизни. Маргарет в растерянности взглянула на полковника. Из всех знакомых она меньше всего ожидала увидеть его в роли свахи. Мистер Чапмен тепло улыбнулся и поклонился. Маргарет замешкалась лишь на мгновение, прежде чем присела в ответном реверансе. — Я много слышал о вас от дяди, мисс Дэшвуд, — сказал молодой человек. — Он писал мне в прошлом году с просьбой прислать планы поселений для вашей коллекции. Маргарет широко распахнула глаза в понимании. — Значит, вы — тот тайный корреспондент, на которого полковник намекал, но никогда не называл имени? Карты и схемы были грубоваты, но восхитительны! Земли на них разительно отличались от знакомых ей мест, где все было столь основательно и столь соответствовало обычаям, что, казалось, они и есть — олицетворение деревенской жизни. На разнообразных набросках, присланных мистером Чапменом, был изображен город, спланированный со вниманием к удобству и гармонии с окружающим ландшафтом, но не традициям. — Да, это я. Хотя не знаю, почему это пожелали оставить в секрете. Вы стыдитесь меня, дядя? — Вовсе нет, — ответил полковник, улыбаясь. — О, кажется, Марианне требуется мое присутствие. Прошу меня извинить. Глаза полковника светились необычным весельем, когда он подошел к Марианне. Он не упоминал ранее о племяннике из опасения, что Маргарет слишком рано заподозрит, в чем состоит его замысел. Сейчас наилучшим решением было оставить их, чтобы она могла составить собственное впечатление о молодом человеке.***
В последующие недели мистер Чапмен много времени проводил в поместье своего дяди в Делафорде. Как-то вечером леди Мидлтон заметила миссис Дженнингс, что ей представляется крайне сомнительной необходимость так детально обсуждать финансовые дела миссис Чапмен с ее братом. В конце концов, полковник прекрасно управлял ими с безвременной кончины ее мужа, и можно было надеяться, что продолжит делать это дальше без пристального надзора со стороны своего племянника. Как только для Марианны подошло время разрешиться от бремени, она настояла, что ей более чем достаточно заботы сестры и матери, переселившихся в большой дом. Таким образом, ни леди Миддлтон, ни миссис Дженнингс не представилось случая заметить, что мистер Чапмен охотнее тратил свое время, блуждая в саду или исследуя библиотеку в обществе юной мисс Дэшвуд, чем занимался анализом ежемесячных расходных книг матери.***
Когда письмо о готовящемся браке мисс Маргарет и ее последующем отъезде в Капскую колонию достигло Норленд-парка, бремя, которое Джон Дэшвуд неосознанно испытывал, наконец пало с его плеч. Фанни отметила, что отъезд в Бартон-коттедж был, воистину, самым лучшим решением для всех его сестер. Он никогда не позволил бы никому рожденному в Норленде связать свою жизнь с кем-то, вроде торговца. Но сводная сестра из деревни? Это было совершенно другое дело!***
Маргарет Чапмен стояла на палубе «Галины» — великолепного корабля, выходящего из гавани в открытое море, и соленый ветер обдувал ее лицо и затянутую в перчатку руку, создавая приятный контраст с жарким воздухом. Она коротко улыбнулась своему новому самому нежному и преданному другу, прежде чем снова устремить взгляд на горизонт, открывающийся перед ней.