Игла

Мне досталась по наследству чародейная игла. Я сперва не понимала, для чего она была: Рваных платьев не латала, всякий раз теряла нить, Часто ногти норовила мне от пальцев отделить. Я устала с нею биться и забросила под стол, Там в пыли и паутине пробыла она лет сто. Я взяла другие иглы, вышивала при свечах, И чудесные полотна окружили мой очаг. Так, в работе и покое прожила я целый век, Но однажды летним утром подняла глаза наверх: В белом пепле, в алой пене с неба падала звезда — Вот обрушила деревья и свалилась у пруда. Я оставила работу и отправилась к звезде. Ручеек багровой крови потихоньку полз к воде. В буйных зарослях осоки, пав в беспамятстве на мель, Оглушенный и разбитый, умирал крылатый змей. Пасть полна кипящей крови, кости выбиты из лап, Знать, никто на белом свете не видал такого зла. Ребра вырваны наружу и оплавлены в огне, Видно, как трепещут жилы в раскаленной глубине. Шея взрезана крест-накрест, не удержит головы, Беспощадная расправа — упреждение живым. Смотрит тупо, смотрит слепо, золотым горят глаза, В кровянистой лунке зуба копошится стрекоза, Хвост простерся неподвижно, почерневший от огня. Повезло еще бедняге, что свалился у меня. Я прочла над ним заклятье, что упрячет от беды, Из колодца за избушкой принесла ему воды, Я лисиц, волков и рысей прогоняла с глаз долой И сшивала змею раны зачарованной иглой. Вместо нити я осоку с волосами завила, Сшила грудь ему и плечи, сгиб разбитого крыла. Нить ложилась незаметно первый раз за целый век, Лишь густые пятна крови оставались на траве. Я поила змея зельем, омывала каждый шов, На восходе солнца клала в пасть целебный корешок. За луной луна сменялась, я сидела у пруда, И цвела росой кровавой полумертвая вода. *** Нашу дочь зовут Дальянкой, будет двойня по весне, Я живу в любви и неге, в небывало странном сне. В сундуке — льняной мешочек, там лежит моя игла, Что крылатому супругу вновь подняться помогла.