Я буду с тобой

      Восстановление заняло время, много времени. Эррор старался как можно скорее выписаться из больницы. Самым тяжёлым стал отходняк от "Ангельской пыли". Какими-то странными приступами, особенно ночью, накатывала боль, словно он снова в той комнате на кафельном полу. Врачи поставили ещё один диагноз ко всему прочему. Непроизвольные рецидивирующие воспоминания, так было написано в его больничной карте. Доктор Джи, который тоже приходил навестить, сказал, что это пройдёт со временем, но может быть, что это будет происходить иногда в обычной жизни. Редко, но будет. А пока Эррор был на антидепрессантах, обезболивающих и прочих, прочих лекарствах которые поддерживали его в чистом рассудке и хорошем настроении.       Друзья часто приходили к нему навестить. Никто не затрагивал тему о похищении, а Эррор просто не хотел об этом говорить. Отец тоже частенько бывал в палате у сына, но чаще всех у его постели сидел Инк. Он каждый день после уроков в школе приходил. Приносил домашку и помогал не отстать от учебной программы, просто сидел в кресле, рассказывал что-то или рисовал в блокноте, или они вместе лежали в обнимку. Эррор много раз шептал слова любви и ещё больше будет говорить об этом Инку, а художник старался помогать и ухаживать за альфой, чему был благодарен отец Эррора. Ему было тревожно оставлять сына одного дома, когда его наконец-то выпустили из стен больницы, но прописали постельный режим и посещения реабилитационного центра по определенным дням. Инк вместе с ним и в этот центр ездил, и готовил ему, и во всю заботился. Эррору было жутко приятно. Инк даже оставался иногда с ночёвкой у него в доме, рядом, под бочком. Эррор в такие ночи чувствовал себя непозволительно счастливым. Он всё ещё помнил мысли посещавшие его голову в той комнате. Это всё ещё немного беспокоило его. Эррор стал частенько сидеть в одиночестве и в раздумьях держал в руках старый кулон на цепочке. Когда-то блестящий золотом и красивый, теперь уже поблекший и в некоторых местах покоцанный. – Отец, – Эррор сидел в гостиной на диване. Они вместе по вечерам смотрели какой-нибудь фильм. Это стало какой-то традицией. – Да? – мужчина сидел в кресле и искренне сопереживал платиновой блондинке - королеве сказочного северного королевства. – Я хочу навестить Джонни. Мы можем... – Эррор грустно смотрел на фотографию внутри кулона. Мужчине не нужно было объяснений. Он уже обо всём знал и на не законченный вопрос сына кивнул.       Уже на следующий день Эррор стоял перед каменным надгробием опираясь на костыли. Вывих уже давно успел зажить, а вот для сломанной ноги необходимо больше времени. – Привет, – тихо произнёс Эррор осторожно опускаясь на землю. – Давно не виделись. Прости, что так долго не приходил. Думаю, ты будешь рад услышать, что я встретил замечательного человека и обзавелся настоящими друзьями. Я, в каком-то в смысле, счастлив. Ты, конечно, писал, чтобы я продолжал жить дальше и всё такое, но я долго не мог смириться с тем что ты меня оставил. Много раз задавался вопросом, зачем ты это сделал? Почему не сказал мне? Мог ли я что-то сделать? Головой я понимаю, что и почему, но ты ушёл слишком внезапно. Я винил себя во всём. Думал, что смог бы что-то придумать, но, посмотрим правде в глаза, что я там мог? – Эррор горько улыбнулся уголками губ вспоминая обо всём этом. – Ты понимал меня как никто в этом мире, а я даже не мог сказать, о чём ты думал в ту или иную секунду. Ты всегда был непредсказуем, когда давал волю своим мыслям. Давал волю себе. Надеюсь, у тебя там всё хорошо и ты наконец-то смог лизнуть Меркьюри и узнать какой он на вкус, – Эррор улыбнулся шире. Эта идиотская и совершенно не выполнимая идея появилась у Молда во время их посиделок на крыше заброшенной стройки. Тогда они не громко слушали какую-то музыку, лежали постелив тонкие куртки и смотрели на звёзды выпивая из горлышка какое-то дешёвое пиво. – Отношения между мной и отцом стали куда лучше. Я могу жить дальше. Быть счастливым с Инком и веселиться с друзьями. Как ты уже, наверняка, знаешь, я пришёл попрощаться. В бэдтрипе от "Ангельской пыли" с подачи твоей чокнутой мамочки, ты и сам это знаешь, я видел тебя. Я хотел пойти с тобой, но ты оттолкнул меня. Если бы я пошел с тобой, то точно помер там... Спасибо. Даже с того света ты продолжаешь спасать мою душу, – Эррор вспомнил их первую встречу. Это было в школе. Эррор избитый плёлся к выходу, но его перехватил упрямый омега. Тогда сил не оставалось ни на что и Эррор просто пошёл за ним в медпункт. Джонни обработал раны и всё выспрашивал о тех кто это с ним сделал. Эррор не сказал, но Джонни сам смог разузнать обо всём. Оказалось, что он состоял в студенческом совете и смог наказать тех парней с которыми дрался Эррор. Их тогда отчислили за прошлые грешки, такие как вымогательство, вандализм и банальное неуспеваемость. До этого никто не копал глубоко и им сходило всё с рук, а к Эррору они прицепились, потому что он был новеньким в школе и тем более одиночкой. Одиночки всегда лёгкие мишени. С тех пор Джонни внимательно наблюдал за Эррором как за новичком, а потом они подружились и становились всё ближе друг к другу.       Эррор достал из рюкзака, что был с ним, маленький букетик ромашек. Альфа положил их у самого камня. Эррор снял с шеи цепочку с кулоном. Он оставил её раскрытым рядом с букетиком. – Прощай. Увидимся на той стороне, – Эррор в последний раз посмотрел на фотографию вставленный в кулон. Он даже помнил когда это было сделано. В день его рождения. Эррор забыл о нём, но Джонни помнил. Он подарил этот кулон, а в торговом центре затащил в фотобудку ради "лучшего фото на память". Это действительно было лучшее фото на память.