Высокие отношения

(одноактный трагифарс) ИНДРА – царь богов, отец Арджуны, главный жулик индуистского пантеона СУРЬЯ – бог Солнца, отец Карны, старший брат Индры и всех остальных ЯМА-ДХАРМА – владыка царства мертвых, бог правосудия и смерти, отец Юдхиштхиры АГНИ – бог жертвенного пламени, небесный отец Кришни Драупади, общей жены Пандавов СВАХА – его жена, на сцене не появляется ПАНДУ – бывший царь Хастинапура, а ныне секретарь Ямы-дхармы МАДРИ – вторая жена его ДЭВАСЕНА – дочь Индры и жена Картикеи СКАНДА КАРТИКЕЯ – сын Шивы и Парвати, бог войны, гроза асуров и королева драмы АШВИНЫ – небесные лекари и покровители скота, сыновья Сурьи, отцы Накулы и Сахадэва ВАЮ – бог ветра, отец Бхимасены ЧИТРАРАТХА – просто царь гандхарвов ЮДХТШТХИРА, БХИМАСЕНА, АРДЖУНА, НАКУЛА, САХАДЭВА – сыновья Панду и Кунти, на сцене не появляются Царство Ямы-раджа, царские покои. Секретарь раздает поручения многоруким слугам Ямы, знаками просит их быть тише. Услышав нежное: «Дорогой», секретарь поминает ракшаса Равану вместе с Праджапати Дакшей и лезет под стол. В царские покои вплывает МАДРИ. МАДРИ (к слугам Ямы): Вы не видите нигде господина моего Панду? ПАНДУ под столом пытается изобразить ветошь. СЛУГИ ЯМЫ: Нет, госпожа. Сейчас мы не видим господина Панду. Мадри тяжко вздыхает и, покачивая бедрами, уходит несолоно хлебавши. ПАНДУ вылезает из-под стола. Подчиненные смотрят на него весело. ПАНДУ (отряхнув чадар): Попомните мое слово, многоженство – это зло, и от него одни проблемы. Раздается жуткий грохот. В приемную вваливается вусмерть пьяный Сурья-дэв, весь в следах карминовой краски. Его ведет под руку ЯМА, у которого корона съехала на ухо. Слуги Ямы мгновенно исчезают. СУРЬЯ (очень громко страдая, рвет на себе волосы): Брат мой, ты все знаешь! ЯМА (терпеливо и ласково, видно, что сцена происходит не первый раз): В конце Кали-юги мы обязательно умрем. А потом мир начнется сначала. Мы наконец отдохнем, выспимся… СУРЬЯ: Спасибо, утешил! (продолжает рвать на себе волосы) Брат, ты умный, скажи, в кого мой сын такой дуралей? ПАНДУ: Который из них, господин? Последняя чаша сомы была лишней, вам же завтра вставать! СУРЬЯ (вскидываясь): Молчи, вечная отрава сердца моего! Хоть раз в жизни ты мог тогда придержать свой длинный язык и выслушать Кунти? (утирает скупую мужскую слезу) В отличие от некоторых, твоя старшая жена никогда плохого не советовала! Но кому я это говорю, кое-кто даже оленя достойно подстрелить не смог! Я уж молчу, о том, как ты умер! ПАНДУ (жизнерадостно): Бхагаван Сурья, я на память не жалуюсь и все прекрасно помню. Лес, птички поют – и Мадри. Ради Шивы и Шакти, будьте милосердны, не кричите на все царство мертвых. СУРЬЯ (задиристо): А, бывший царь Хастинапура опять прячется от жены? ЯМА (закрывает лоб ладонью): Брат, ты не вежлив. Сейчас же извинись. СУРЬЯ: А иначе что? (к ПАНДУ) По-моему, это очень похоже на ревность без объявления войны. Стыдно, господин секретарь, ревновать законную жену к законному же мужу. ПАНДУ: Кого к кому, простите? ЯМА (мстительно): Брат Сурья, еще одно слово и ты будешь мучиться похмельем до самого конца Кали-юги. Хочешь амриту пьянствовать и с апсарами утешаться – да ради атмана, но не в моем дворце. Не развращай мне молодежь и слуг. СУРЬЯ: Смейся сколько хочешь, а у меня опускаются руки (плюхается на пол). Я так больше не могу. Надо мной даже бык Нанди смеется. Ты знаешь, сколько стоит дать взятки богиням судьбы? И ведь на совесть подмаслил, со всей… кхм, душой. Устроил ему встречу с братом, чтобы посмотрел на него без предвзятости... Но нет, этот герой и брата прошляпил, и такую женщину потерял! А ведь с нее бы сталось его вылечить. В кого, в кого мой сын такой дурень? ПАНДУ (меланхолично): Может потому, что отец его тот еще подарочек? СУРЬЯ (громыхает): Не заговаривайся, секретарь! ЯМА наливает брату ключевой воды и ставит кубок рядом с ним. ПАНДУ (все также меланхолично): А кто сказал, что я имею в виду самого бхагавана Сурью? Может, я говорил про почтенного Адиратху. Или про господа Парашураму. Он ведь тот еще баньян. ЯМА: Панду, друг мой, ты и в самом деле… ПАНДУ: На дядю Бхишму посмотрите, да? СУРЬЯ и ЯМА, не сговариваясь, закрывают лбы ладонями. СУРЬЯ (продолжает изливать душу): И ведь так смотрел, так смотрел, паршивец, когда помогал вытаскивать эту ракшасью телегу, и улыбнулся, как человеку. Я уж решил, что все, дело сделано. Но нет, это же мой сын! (вновь начинает рвать на себе волосы) У нас в семье все не слава Тримурти! А на сваямваре! Нечестно выбирать между собственным ребенком, который лезет в болото с крокодилами, и справедливостью! ЯМА: Но ты же выбрал справедливость! СУРЬЯ (распаляясь еще больше): Естественно, я выбрал справедливость! Это отвратительно, когда девушку разыгрывают на состязаниях, как приз. То есть, право выбора, может, и за ней, но побеждает тот, у кого колесница лучше и возница дурнее. Карна, зачем? Карна, за что? Почему ты, о горе мое, лезешь во все расставленные на твоем пути волчьи ямы! Да чтобы Шиве с его мантрой (грозит кулаком) икалось на Кайласе! Чтобы в ближайшие сто лет госпожа Парвати отказывала ему в своей благосклонности! А еще этот асурский выкормыш, царь Гандхара. Попомните мое слово, все кончится какой-нибудь гнусностью. И мы будем рыдать всем третьим небом. Даже ты, брат Яма. ЯМА: Брат, ты опять играешь в умную Рохини. Может, все еще не поздно исправить? ПАНДУ: Чем так убиваться, вы бы, почтенный бхагаван Сурья, поговорили с мальчиком по душам. Не понимает он иносказаний и намеков. И с Кунти бы поговорили. На ваши страдания смотреть больно. И громко. СУРЬЯ (раскачивается на одном месте, как в трансе): Хорошо, что у брата Индры в этот раз парень, а не девка! Ты представляешь, брат Яма, чего бы могли учудить наши дети? ПАНДУ (в сторону): А так учудят дети Агни-дэва. Те же уши, вид сбоку. ЯМА: Брат Сурья, не суди о людях по себе. И не суди по себе своего сына. Он хороший мальчик. Но дурной. СУРЬЯ (с удивлением смотрит на вырванный клок волос): А кончилось бы все тем, что мой балбес, если бы Индра подкинул Кунти девчонку, как он это любит, влюбился бы в нее без памяти. И не смотри на меня так осуждающе, я своего сына знаю. Так что лучше пусть цапаются и ругаются до скончания века, чем такое непотребство. Может, хоть договорятся до чего-нибудь. Если не поубивают друг друга. ПАНДУ: Бхагаван Сурья, вы так говорите, будто кровное родство кому-то и когда-то мешало. Вспомните западных варваров-яванов и проклятый род Атридов. СУРЬЯ (стремительно бледнеет): Ни слова про убийство родичей и людоедство, мне еще завтра работать! Но Кришни, Кришни… хорошая дочка получилась у Агни. В отличие от всего остального. Раздается жуткий грохот. На сцене появляются в жопу пьяные ИНДРА и АГНИ. ИНДРА и Анги (поют хором): Летят павы…. Ловить гуся! СУРЬЯ (встает и отходит к стеночке): Такие счастливые лица, смотреть тошно. ИНДРА (руки в пояс, поза угрожающая): Брат, прекращай страдать. От тебя молоко и то киснет! И пить ты не умеешь. СУРЬЯ: Хочу и страдаю, тебя забыл спросить. Ну что, Кришни согласилась? АГНИ (заплетающимся языком): Сссейчас узнаем (делает пассы руками). Шесть веков ждали. В жертвенном пламени возникает хижина, Накула с Сахадэвом и Кунти, которая произносит: «Ну так разделите ее на пятерых». Обалдевшие лица Арджуны и Драупади, затем раздается голос: «Папа, я же тебя просила», и изображение пропадает. Все сидят офигевшие, и больше всех Сурья. Глаза у него абсолютно безумные. ИНДРА (стремительно трезвеет): Кунти, дорогая, вечно ты ляпнешь, так ляпнешь. ПАНДУ (меланхолично): Ваше счастье, повелитель, вы не слышали, что порой несет дядя. Или царь Гандхара. Или асуры. ИНДРА: Можно подумать, асуры могут сказать что-то умное! Хорошо, мы сделаем вид, что это не швах, а стратегическое преимущество и так надо. Наши дети – просвещенные люди. Разберутся сами. СУРЬЯ: Агни, дружище, а скажи-ка мне, сколько раз за эти шесть веков Кришни просила у Шивы мужа? АГНИ (сняв себя с потолка): То ли пять, то ли шесть раз. СУРЬЯ: Получите и распишетесь. ИНДРА (сочувственно): Брат, ты все-таки кшатрий, а не царица страданий. Всякое случается. СУРЬЯ (вновь вспылив): Есть хоть что-нибудь, бессердечная ты скотина, что может тебя пронять? ИНДРА (философски): После ссылки и оплеух от Шивы конец света, чужое многомужество и твои страдания к этому не относятся. Пять хороших женихов на дороге не валяются, знаешь ли. СУРЬЯ: Ты меня достал! ИНДРА: Ты меня тоже. ЯМА: Пошли к священному лин…(оценив обстановку, быстро ховается с ПАНДУ и АГНИ под тот самый стол) Начинается потасовка с воплями, метаниями протуберанцев и молний. ПАНДУ не выдерживает, вылезает из-под стола и выливает на дерущихся кувшин ледяной воды. ИНДРА и СУРЬЯ смотрят на него свирепо. ПАНДУ (укоризненно): Государь Индра, бхагаван Сурья, как вам не стыдно! Это недостойно и не подобает. Только попытайтесь поджечь дворец, посажу в холодную. Во имя всего сущего, сейчас же помиритесь! СУРЬЯ (все еще свирепо): А солнечную колесницу кто тебе гнать будет? ПАНДУ (пожимает плечами): Попрошу госпожу Дэвасену. Она ваших коней мигом приструнит. ИНДРА: Если твой сын дал маху, причем здесь остальные и я? Проигрывать надо уметь, брат. СУРЬЯ: Вы посмотрите на этого моралиста! Мне напомнить, кто трахнул прекрасную Ахилью? ИНДРА: Это было давно и почти по взаимному согласию. Кто же знал, что Гаутама вернется раньше? А кто отобрал солнечную колесницу у Митры? СУРЬЯ и ЯМА ворочают носком туфель камешки. На лице у АГНИ написано: «Вот зачем я связался с этой ебанутой семейкой?» СУРЬЯ: Это было давно и неправда. (ядовито) Мой сын хоть и дал маху, но это мой сын! А у тебя одни девчонки получаются. ИНДРА: Да, и что? Каждая из моих дочерей стоит сотни сыновей. Погоди. Ты что это, перепутал Арджуну с барышней? В глаз захотел? СУРЬЯ: В женские тряпки он рядился, на вине играет, намёков не понимает. ПАНДУ: Точно посажу в холодную. Только о себе и думаете. А каково сейчас мальчикам, Кришни и Кунти? И что скажет господь Вишну? ЯМА: Друг мой, в былые эпохи кто нам ком только ни женился. АГНИ: Истину говоришь, друг. Ты только про Друпаду не забывай. Порой он не понимает, в каком мире живет. ИНДРА: Кришни же его вылечила. ПАНДУ: Не вылечила, а только начала лечить. Гордыня, о Агни-дэв, лечится лишь раскаянием, благими делами и слезами. Я ведь прав, повелитель Индра? ИНДРА (в сторону): Пропади пропадом тот брахман. (к ПАНДУ) И аскезой, брат, аскезой. ПАНДУ (в замешательстве): Мы же не родня! ИНДРА (ласково): Во-первых, ты отец моего сына. Во-вторых, мы женаты, если так можно сказать, на одной женщине. ПАНДУ (в сторону): Я страшно грешил в прошлой жизни, и меня наказали родней на том и на этом свете. (к Индре) Тогда, брат, поклонитесь бхагавану Сурье. Как старшему. СУРЬЯ: Что? Да в уме ли ты? ЯМА: Друг мой, ну что за ребячество? Ты же был царем, должен понимать про политику и дипломатию. ИНДРА: Сначала дам по шее, а потом поклонюсь. СУРЬЯ: И с чего? ИНДРА (мстительно): Ты плохой отец и совсем не смотришь за ребенком! Что из него вырастет? АГНИ (становится бледен и хватается за голову): Вы собачитесь, а меня жена на порог не пустит! Или пустит, но побьет подносом. Я же обещал ей присмотреть за всем чуть ли не до свадьбы. И что теперь скажет Сваха? ЯМА (потеряв терпение): Хватит! Индра, ты царь, а ведешь себя как мальчишка из ремесленного квартала, а ты, Сурья, еще хуже! СУРЬЯ (охренев окончательно): Спасибо тебе, брат, ты умеешь утешить! ЯМА (продолжает разнос дальше, к ПАНДУ): Друг мой, сколько раз я тебя просил не спорить с этими баламутами? И всякий раз ты споришь, а они поминают того самого оленя всуе? Хочешь, я тебе перерождение устрою? Скажем, косулей? ПАНДУ: Но… но… но. ЯМА: Еще одно слово – и родишься улиткой. На склоне какой-нибудь очень высокой горы. (К Агни) Будь мужчиной! АГНИ: Я вроде не брат Вишну, женской аватары не держу. Тебе хорошо говорить, а когда моя жена злится – бушуют моря и извергаются вулканы! СУРЬЯ: Да! И я потом неделю чищу колесницу и коней! ЯМА (уже менее раздраженно): Мой старшенький – законник. Если придется объясняться с Друпадой, то сразу вспомнит десяток таких браков. АГНИ (с сочувствием): Это было давно. В прошлую эпоху. И даже в позапрошлую. ЯМА: И что? СУРЬЯ: И то. Раньше было можно, а теперь нет. Эти засранцы все забыли. Мне срочно нужно еще сомы. Царские покои окутываются туманом. Из него выходят близнецы АШВИНЫ. АШВИНЫ (хором): Папа, нет. Вы ссоритесь на все девять миров! Вас даже у асуров слышно. СУРЬЯ: Посмотрите-ка, яйца учат павлина птенцов выводить! АШВИНЫ: Папа, тебе напомнить, что было, когда ты выпил жертвенной сомы и пошел катать маму по небу? СУРЬЯ (тщетно пытается скрыть пылающие уши): Это было давно. В прошлую эпоху. ИНДРА: Это когда твоя колесница упала в озеро? Мальчики, а вы знаете, что ваши дети тоже женятся на Кришни? АШВИНЫ (пожимают плечами): Надо будет послать им лекарей, которые знают, как правильно принимать роды. Папа, не смотри так. Можно подумать, у нас завтра пралайя начнется. СУРЬЯ: Во всем виноват Шива. Взял нас всех за самое дорогое, а мы и рады. Такие вещи положено спрашивать. И не один раз. ИНДРА (примирительно): Брат, уймись. Мы, конечно, с тобой преизрядные дураки, но зато у нас такие хорошие дети. Особенно когда они счастливы и стреляют, а не чудят на всю Бхарату. Сверкает молния, стены в покоях накаляется. Из удара молнии выходит ДЭВАСЕНА. ДЭВАСЕНА (к Индре): Папа, ты опять дразнишь дядю? Еще одно слово – и я пожалуюсь маме. Или свекрови. ИНДРА (кашляет): Я даже рта не успел раскрыть. Никакого почтения к отцу! ДЭВАСЕНА: И не начинай. (Идет к Сурье, угрожающе покачивая бедрами) Дядя, и кто это здесь посмел обидеть моего сводного братика? СУРЬЯ: Точно не я! ДЭВАСЕНА: Дядя, ну как не стыдно! СУРЬЯ: Да твой сводный братец сам кого хочешь обидит! ДЭВАСЕНА: Например, вас? СУРЬЯ: Никакого почтения к дяде. Но, дочка, окажись ты на моем месте, ты бы поступила точно также! ДЭВАСЕНА (иронично): Плакала бы в дядю Яму, заламывала руки и стенала? По-моему, проще пойти и поговорить. ИНДРА: Дочка, это против правил. Нельзя так просто взять и… ДЭВАСЕНА: Папа, тебе иногда молчать лучше, чем говорить. (к братьям Ашвинам) А с вами что случилось? АШВИНЫ (хором): Сестра, ты умная. Скажи, как женщине определить, кто отец ее ребенка, если у нее пять мужей? СУРЬЯ (в сторону): Я ничего не хочу об этом знать. Но ведь узнаю же! ДЭВАСЕНА: На лицо ребенку посмотреть и не страдать, как дядя Сурья. (в сторону) Это что же, Кришни так удачно вышла замуж? А с виду тихоня-тихоней, одни медитации и рисунки на уме! (К АГНИ) Дядя, а ну-ка покажи мне этих молодцов. АГНИ горестно вздыхает и колдунствует. В пламени жаровни видны родственные разборки между Друпадой и Пандавами. СУРЬЯ и ИНДРА хватаются за головы и в кои-то веки единодушны. АШВИНЫ с интересом естествоиспытателей пялятся на происходящее. Раздается печальный голос: «Папа, ты опять?», и картинка исчезает. ЯМА (с гордостью за Юдхиштхиру): Это мой сын! ПАНДУ. Мой вообще-то тоже. ДЭВАСЕНА: Мааальчики! (к мрачному Сурье) Дядя, хватит уже. СУРЬЯ: Но любит-то она Арджуну! Бедные дети, добро пожаловать в преисподнюю на шестерых. Ну почему у Кунти язык без костей?! ПАНДУ: Постойте! Жена моя тогда не просто так сидела. (чешет подбородок) Она молилась господу Шиве, пуджу совершала, цветочки на лингам клала. По всему выходит, что изрекла Кунти волю Махадэва. АГНИ: А я говорил дочери, что не надо ни о чем просить Шиву, но когда эта упрямица меня слушала. Только головой кивала и опять за свое! "Дай мне мужа, дай мне мужа!" И так шесть веков! А у Шивы все подарки с приподвывертом! Все хором: Опять Шива! В этой истории куда ни плюнь, везде Шива! ЯМА: Зато скоро будет везде Вишну, попомните мое слово! На лицах присутствующих, кроме ДЭВАСЕНЫ, изображается тихий ужас. ДЭВАСЕНА: Лучше пожелайте Кришни счастья и разойдемся по домам. В законе сказано, что наилучшее положение для женщины – быть женой многих мужей. Особенно таких мужей. Раздается гром, сверкает молния. На сцене оказывается разгневанный Сканда КАРТИКЕЯ, муж ДЭВАСЕНЫ. КАРТИКЕЯ: Значит, один я тебя уже не устраиваю! Тогда я ухожу! ПАНДУ, АГНИ и ЯМА (хором): Сынок, ты ошибаешься. АШВИНЫ: Опять он за свое… А пострадают опять асуры, а за компанию все, кто под руку попадется. ИНДРА: Отвяжитесь от ребенка, у него было трудное детство и папа. Картиккея: Дорогой тесть, не трогайте моего папу. Иначе я повторю его подвиг. ИНДРА: Руки у тебя коротки, зятек. Да и ростом ты не вышел. СУРЬЯ: Брат, ты прав, дети у нас загляденье. Уж мой и твой сын точно бы не стали жену позорить! ДЭВАСЕНА делает им знак замолчать. ДЭВАСЕНА: Муж, скажи мне, ты дэв или асур? КАРТИКЕЯ: Это здесь причем? ДЭВАСЕНА: Только асуры подслушивают, понимают все ракшас знает как, а потом обижаются. И идут выпрашивать у Брахмы бессмертие в обмен на аскезы. КАРТИКЕЯ: Я еще и виноват? ДЭВАСЕНА: (в сторону) Каждый раз, как в первый. (к Картикее) Я бы сказала, что до смерти обиделась и уезжаю к маме с папой, но ведь ты к своим сбежишь раньше. КАРТИКЕЯ: Нет, скажи, ты что, хочешь выйти замуж еще и за Ганешу? ЯМА: Сейчас она скажет: «Да», и кое-кто уйдет без чадара в ночь холодную. СУРЬЯ: И после этого я главный страдалец этой юги! Может, праджапати Дакше тоже я голову отсек? ИНДРА: Брат, прекращай прибедняться. ПАНДУ: Бхагаван… КАРТИКЕЯ (обиженно): Сам ты бхагаван! ПАНДУ (не давая сбить себя с толку): Картикея. Слышали ли вы от своей уважаемой матушки притчу о брахмане, который однажды услышал разговор брата царя с министром и решил, что во дворце зреет заговор? КАРТИКЕЯ (крайне задиристо): Может, и слышал, но не помню. Чем дело кончилось? ПАНДУ (разводит руками): Брахман обо всем рассказал царю. А царь очень любил брата. Но как не поверить словам святого мудреца? И тогда, царь, рыдая, отрубил голову брату и министру. А они всего лишь готовили подарок ко дню рождения его сына. Это был белый слон. Одни беды от этих святых мудрецов и брахманов. СУРЬЯ: Все беды от того, что кое-кто так не научился правильно стрелять! ЯМА, АШВИНЫ и АГНИ скорбно фейспалмят. ДЭВАСЕНА: Ну и дурак был тот царь. КАРТИКЕЯ: Жена, ты…. ДЭВАСЕНА: Законопослушный и доверчивый дурак. Я бы на месте царя решила, что меня хотят поссорить с братом. Или что асуры чудят. Скажи, о секретарь, чем же завершилась эта история? Правда ведь всегда выходит наружу? ПАНДУ: Да, госпожа. Узнав о невольном обмане, царь разрыдался и бросился со скалы. И до совершеннолетия сына правила царица. КАРТИКЕЯ: Несчастный царь. Я бы не смог жить, зная, что по ошибке обрек брата на смерть. ДЭВАСЕНА: Мало того, что законопослушный дурак, так еще и трус! Хорошо придумал: бросил царство на плечи жены, а сам – к дяде Яме. КАРТИКЕЯ (запальчиво и обиженно): Ты всегда со мной споришь! ДЭВАСЕНА: Любовь моя, я твой здравый смысл! (в сторону) Когда рядом нет моей уважаемой свекрови. (к Картикее) Здравый смысл затем и нужен, чтобы не давать человеку, гандхарву или дэву совершить несовместимую с жизнью глупость. КАРТИКЕЯ: А ракшасы и асуры? ИНДРА: Сынок, им по должности не положено. Подумай сам, зачем моей дочери второй муж, а мне зять, если одного порой не знаешь, куда девать? Помиритесь и идите уже к себе. Вы мне когда внука обещали? Плохо стараетесь. ДЭВАСЕНА (краснеет): Папа, ты опять. ИНДРА: Не опять, а снова. Вы двое только обещать и горазды! ДЭВАСЕНА: Вот как найдется достойный кшатрий для такого рождения – так сразу! СУРЬЯ (снова начинает фейспалмить): И так всю нашу жизнь. Мой брат – отпетый жулик. А я даже по шее не могу ему дать. Потому что царь и не подобает. Но ничего. Однажды я тебя, братец, вздую. Причем с помощью твоего же сына! Пол в чертогах Ямы-раджа начинает трястись. АГНИ (подходит к Сурье): Друг, можно я пока поживу у тебя? Сваха уже все знает и теперь меня на порог не пустит. Видишь, даже здесь земля ходуном ходит. У Индры дома вечный дым коромыслом и апсары, от Ямы добираться далеко (делает жалобные глаза), можно, конечно, к Чандре, но у него… сам знаешь что. СУРЬЯ (скорее размышляя вслух): Скажи, секретарь, твой старший законный сын ведь не будет ссориться с дядей и дедом, даром что Дурьодхана в сто раз склочнее упившихся гандхарвов и асуров? ЯМА: Не будет, а жаль. ПАНДУ (с большим достоинством): Бхагаван Сурья, я учил своего сына уважать законы и чтить старших, но… СУРЬЯ: Я слышу сомнение в твоем голосе. ПАНДУ: Но я также учил своего старшего сына Юдхиштхиру три раза предупреждать, а на четвертый бить. АГНИ: А моя дочь сначала попытается достучаться, а затем… я не ручаюсь за последствия. Это же Кришни. Она может. ИНДРА (отвлекаясь от спора с дочерью и зятем): Друг мой, если верить твоим речам, то ты – самый несчастный отец во всей Сварге. Скажи, мало я гонял тебя в прошлый раз по царству Шиби? СУРЬЯ (выходит вперед, выпятив грудь): Не обижай Агни, он хороший! ИНДРА: Тебя, брат, я тоже давно не гонял! СУРЬЯ: Это еще кто кого гонял! Ты спер у меня колесо! Открывается воронка, и из нее вываливается ВАЮ с цветочной гирляндой на шее. ВАЮ: Мне интересно, это царство мертвых или базар в Хастинапуре? Дети успели пожениться, а вы все лингамы пинаете и цапаетесь, как последние асуры. Между прочим, я был на свадьбе. (смахивает слезинку и выпячивает грудь) Все такие красивые, особенно твоя дочка, Агни, ей так идет алое. Я там был, вино с сомой пил и даже с Друпадой пообнимался. По усам текло, и даже в рот попало. СУРЬЯ: Брат, ты как всегда – угадал все буквы, но не угадал слова. ИНДРА: Не переживай. Это у них с Бхимой наследственное. ВАЮ (угрожающе): Не трогай моего мальчика, а не то я оторву вам все, что отрывается. ИНДРА и СУРЬЯ, не сговариваясь, начинают бычить на ВАЮ. В воздухе отчетливо пахнет грозой и хорошей дракой. ЯМА: Я все слышу. Раз, два…. СУРЬЯ, АГНИ, ИНДРА, КАРТИКЕЯ и ВАЮ быстро исчезают. На сцене остаются ДЭВАСЕНА и ЯМА. ЯМА: Дочка, зачем тебе все это понадобилось? ДЭВАСЕНА (задето): Не надо, госпожу Кунти за язык тянула не я! Но хоть на братьев полюбовалась. А ссориться иногда полезно. На моих свекра и свекровь посмотрите. Самая счастливая семья в девяти мирах. И у Кришни будет не хуже. Если только не станет изображать из себя цветочек, хотя она на самом деле целая колесница Джаганнатха. ЯМА: А мужа зачем по носу щелкала? ДЭВАСЕНА: А чтобы не зазнавался! А то ходит павлином по Кайласе, только что хвост не распускает. Еще и Ганешу обижает, а тот все прощает и терпит. Сил нет смотреть на это безобразие. Но ничего. (мечтательно) Вот придет к нам Арджуна – а он придет – и обязательно накрутит хвосты и начешет бороды асурам, вот тогда мы станцуем! ЯМА: Размечталась. ДЭВАСЕНА: Дядя, вы сомневаетесь в моем брате? Там где остальные рыдают от ужаса и заламывают руки, Арджуна идет и делает. Хотя потом тоже рыдает. Но потом. ЯМА: Дочка… ДЭВАСЕНА: И лучше пусть рыдает, чем стоит с каменным лицом, как Великий Бхишма. Он обязательно придет в Сваргу. И он вам понравится, дядя. Обещаю. В покои Ямы-раджа вваливается ЧИТРАРАТХА, под глазом фингал, чадар порван, венец набок, в руке полупустой кувшин, но рожа страшно довольная. ЯМА: Кто тебя так? А еще царь гандхарвов! ЧИТРАРАТХА (напевая, танцует, останавливается посреди комнаты в позе Натараджи): Арджуна! ЯМА: На той самой переправе, где ты подкарауливал паломников? ЧИТРАРАТХА: Да. И совершенно без оружия! Милый, милый юноша. И очень вежливый. А какой у него удар слева! ЯМА (поворачивается к ДЭВАСЕНЕ): Теперь верю. Придет и понравится.