Эм... Мяу?

Очередной вечер. Какого черта донсен его снова игнорит, Юнги не знает, но этот придурок явно заявится к нему среди ночи. И все этот же придурок начнет рассказывать ему о том, как провел неделю в наблюдениях и снова проспал их появление… Возможно, вы зададитесь вопросом, кого «их»? Так вот, лунных кроликов, господа. Да, блять, вы не ослышались. Лунных. Кроликов. Историй про обитателей луны, поверьте, Мин слышал миллионы тысяч раз. Их было настолько чертовски много, что парень едва не поверил в них однажды. Угнетающая пустота гипнотизирует Шугу своим шепотом тишины, который просто так не услышать. Чтобы это сделать, нужно конкретно так подзаебаться ждать хоть шороха в глухом и непроглядном вакууме мыслей. Парень собирается уже плюнуть на все к чертовой матери и лечь спать, но звонок явно ломает все то, чего он там себе насобирался. Скрип старого дивана бьет по ушам, Юнги его материт в мыслях, идет к двери и, психуя, распахивает ее так, что та бьется об стенку. Ручка отлетает в сторону, шокированная штукатурка сыплется, а Тэхен, который испугался не менее, подпрыгивает от неожиданности и с успехом падает, разбивая кафель своей бетонной рожей. Там, к слову, красуется фирменная квадратная улыбка. Ничего нового. Мина аж передергивает от этого то ли жуткого, то ли долбанутого — в чем он все-таки не сомневается — зрелища. Ну просто представьте: перед вами стоит парень лет шестнадцати на вид, с растрепанными волосами, лицом в кровь, красными от холода щеками и носом, а в руках игрушечный топор. Топор! — Ну проходи, друг мой инопланетный! — слащаво тянет старший, приглашая в свою обитель. — Ухты-ы-ы, — взвывает юноша, заваливаясь в квартиру. — Какое гостеприимство от Сахарного хена! — заливается пуще прежнего, демонстрируя все тридцать два зуба и глаза полумесяцы, чем походит на персонажа аниме. Ким — странный малый. Не малый давно уже, но шизанутый до чертиков. В свои двадцать один он каждую ночь пытается поймать зайцев с луны в которых верит всей душой, ибо «Они уже забирали меня однажды!», но каждый раз засыпает. На этом странности не кончаются. Как-то раз, его Мин-Самый-Замечательнейший-Хен-Из-Всех-Юнги принимал ванну с пеной. Ви просто вскрыл дверь ржавой отверткой и залез рядом. В одежде. С отверткой. Шуга тогда еще долго на него злился, хотел въебать чутка, чтоб знал, но в итоге понял, что на этого дэбила злиться бессмысленно. Его донсэн — не вменяемый придурок и этим все сказано. Спустя пять минут Тэ уже потягивал на чужой кухне фруктовый чай из трубочки, рассказывал бесчисленные истории и жаловался на то, как ему тяжко, что ничего не выходит, да и вообще… Такое у него часто бывало, чем он бесил всех и вся, однако его выслушивали из-за не желания потом носить статус «Плохой друг, кролики тебя не простят!», а это, знаете ли, в мире Тэхена и его инопланетных существ равняется смертной казни, он вас еще долго за такое доставать будет. К концу тирады мелкий выдул четыре с половиной стакана напитка и, кажется, поделился всем, что смог вспомнить. Тогда парни переползли в гостиную — по совместительству спальню, студию и вторую кухню Юнги — и включили игру на плэйстэйшене. Здесь и произошло то, что Мин проклинает позже: — А давай на желание играть, а? — хитрюще лыбится русый парень. — Это ты так намекаешь на то, что хочешь ко мне в рабство? Старший откровенно ржет, ибо знает, что закатает Кима к чертовым лунным зайцам. — Эй! Мной командовать? Не-не, это мы сейчас посмотрим! — возмущается донсэн и, не предупредив, начинает раунд. — Слышь! — недовольно орет Шуга и присоединяется к игре. Под выкрики и маты, которых свет еще не слыхал, проходит первый бой и победа пока за Сахарным хеном, что Тэхена не шибко веселит. Порадовало лишь то, что задание попалось не такое уж и ужасное, если оценивать по шкале от одного до бесконечности. Мин подходит к комоду, выуживает невесть от куда взявшийся кружевной бюстгальтер и швыряет его в непонимающего Ви. — Надевай! — командует победитель и берет в руки телефон, — Звездой твиттера будешь! Донсэн вопит во весь голос о том, что его не поймут, да и вообще, он же не «этот», однако вскоре, хоть и с применением силы, вещь оказывается на Киме. И не особо важно, что на голове, а не на груди. Спустя некоторое время на странице хена в социальной сети красуется фотография русого парня с голым торсом, квадратной улыбкой и ярко красным лифчиком, что играет роль головного убора. «Парень ничего, да идиот чуток…» — гласит надпись под фото, которое набрало уже порядка тысячи лайков и двести тридцать четыре ретвита за пару часов. Популярность, что уж. Перед вторым раундом оба договариваются, что выполнение задания обязательное, и не медля берут джойстики в руки. Тут не повезло уже Шуге. Ему попался герой, которым тот ранее не играл, соответственно комбинации неизвестны и, о чем тоже не трудно догадаться, он проигрывает. Младший чуть ли не пробивает потолок головой, прыгая от счастья. Светловолосый торжественно заявляет, что Сахар-хен — кот, и он должен мурлыкать, пьюркать, мяукать и вообще, делать все то, что делают усатые-полосатые до конца недели. Сначала слышится что-то вопросительно-констатирующее о наглости мелкого, а за ним следует протяжное: «Эм… Мяу?». Казалось бы, ничего особенного не было сказано, но уже это заставляет табун мурашек пробежаться туда-обратно маленькими искрами тока, изучив каждую точку красивого аккуратного тела, наполнив его чем-то вязким, собравшимся в низу живота приятной тяжестью. Тэ уже давно не равнодушен — наверное, с самого их знакомства — к этому чертовски возбуждающему хриплому голосу, который очень кстати приправлен ноткой милых шипящих. Низкий, глубокий голос будоражит фантазию, и не первый раз Юнги становится главной причиной мокрых кимовских снов. При любой возможности мелкий записывает голос хена на диктофон, изучая оттенки своей зависимости и раскрыл почти все. Парню давно интересно, как тембр будет изменятся в разных ситуациях и, пожалуй, осталось услышать лишь две вещи: как хен имитирует кота и как он стонет. И пожалуй первое уже можно вычеркнуть. — Еще… — тихо и как-то растерянно шепчет светловолосый, шумно выдыхая. Его просьбу слышат, неспешно выполняют. Мин издает умопомрачительное кошачье «Мур-р-р», подбирается к другу — а другу ли? — на четвереньках, не забывая плавно покачивать бедрами, и трется. Как кот, мать твою, самый настоящий. Черный, домашний, преданный и… родной. Донсэн плюет на рамки приличия и все остальное, забыв о том, что потом уже не будет как раньше, и, наблюдая за действиями «мурлыки», меняет позицию на более удобную. Рука перемещается на голову Шуги и буквально тонет в прядях шелковистых волос, что приятно щекочут кожу. Перебирая пальцами черные локоны, парень ненавязчиво притягивает старшего к себе. Намек понят. Вообще-то, Мина уже давно влечет к младшему, но даже самому себе признаться тот не мог. Струсил? Побоялся терять друга, который ему ужасно дорог? Не захотел ломать их хорошую дружбу? Психику обеих из сторон? Наверное. О сладости пухлых губ, что уже давно так манят, Юнги может только гадать. В его маленькой вселенной под названием «Тэхен» ходят легенды, что поцелуй, полученный от Кима, сродне раю во плоти, и носит вкус спелой вишни. Почему бы не опробовать их на яву? Брюнет не видит причин, чтобы не воспользоваться этим шансом, ведь Ви сам призывает его вкусить то, что все это время считалось запретным плодом. Из-за отсутствия как такового опыта с парнями и легкого страха от предстоящей ночи, темноволосый придвигается совсем даже по-девчачьи робко, пусть он и старше, а когда чужие губы оказываются в нескольких миллиметрах от собственных, опускает веки, отдавая себя всего в руки мелкого, давая право на полную свободу действий и позволяя делать так, как вздумается, трогать, где захочется. Вроде бы должно быть так легко и хорошо сейчас, но русого просто фейерверками рвет на миллиарды крошечных искр, плющит, превращая в лужицу единорожьих соплей (радужных, разумеется). Это все разновидность его инопланетной радости, однако этого ему чертовски мало. Хочется слиться с хеном в одно целое, утонуть в нем, раствориться заживо, будто в кислоте. Осознание того, что назад уже не повернуть, если сейчас переступить черту дозволенного и шагнуть в неизвестные дебри чувств, которые лишь сейчас стали открыты для подробного практического изучения, пришло с большим опозданием, слишком поздно. Настолько, что наполовину обнаженные парни уже расположились на скрипящем диване хена, вновь и вновь исцеловывая каждый миллиметр желанной кожи, что источает дразнящий крышесносный коктейль из аромата похоти и страсти. Ближайшие 24 часа для этих парней будут сладостно-тяжкими. С одной стороны, вот оно: человек, с которым хотелось быть ближе, откровеннее, чем просто другом, собеседником или собутыльником, сейчас раскрылся тебе, отдался, поведал о безумных взаимных чувствах и фантазиях. Однако, теперь все стало сложнее. Этой ночью был не просто секс без обязательств, это были эмоции, что хранить в себе стало невозможно и невыносимо. Теперь уже не будет как раньше. Карты раскрыты и скрывать друг от друга нечего. Их былой дружбы больше нет, ибо как на следующий день смотреть в глаза и вести себя обыденно с тем, кто прямо сейчас так неистово извивается и стонет под тобой, плавится от каждого касания и повторяет как мантру твое собственное имя вновь и вновь, содрагаясь от накатывающего оргазма? Парням придется решить для себя, что теперь между ними, но об этом они будут думать позже, ведь сейчас друг для друга существуют только они оба, их горячие прикосновения и неприкрытые чувства.