Concrete

Джим сидел перед компьютером с ничего не выражающим лицом, мечтая о том, чтобы смена скорее закончилась. Спустя каких-то несчастных сорок минут он наконец-то войдёт в свою каюту и будет ждать очередного свидания с самым привлекательным и, конечно, самым ворчливым доктором, которого он когда-либо знал. — Лейтенант Кирк, — перед глазами щёлкнули пальцами пару раз. Джим подскочил. — Я хочу все эти анализы до конца бета-смены, Джеймс. — Прошу, не называйте меня так, — Джим поморщился. — Буду, — коротко проворчал Маккой себе под нос и, ткнув пальцем в падд, лежащий перед Джимом, быстрым шагом куда-то направился. — Секс на ножках, — едва слышно произнес вслед ему Джим и вздохнул, но всё это случилось только после того, как за Леонардом закрылась дверь. На самом деле, очередное свидание Джиму предстояло со своими пальцами. Он честно пытался. Уже спустя месяц неадекватных реакций и падающих из рук паддов или ещё чего похуже дрочка, конечно, оказалась спасением. Даже остатки гордости пришлось задавить. Когда ты медбрат, тебе нужно задавить всё, и даже Джиму Кирку приходилось усмирить свой нрав, чтобы когда-нибудь стать главным врачом. А потом уйти в инженерию. «Уйду в инженерию», — твердил он себе под нос, отправляясь в лабораторию за необходимым списком анализов. Потом, через неделю, он уже совсем было решил перестать, потому что казалось как минимум слегка неправильным дрочить на человека, который являлся его непосредственным начальством, от которого зависела судьба Джима в послужном плане, и который, без сомнений, ненавидел его с тех самых пор, как увидел. Расправившись со всем, что так осточертело, Кирк немного нервно поглядывал на интерком в последние минуты смены, надеясь, что капитан Спок снова возьмёт его с собой на одну из разведывательных миссий. Леонард часто переругивался с ним по поводу того, что он не желает подвергаться опасности рядом с оставляющим его на волю судьбы или чего там ещё вулканцем. В то же время «вулканец» или «зелёный чёрт» (в худшие дни) был отличным капитаном. Джим видел его только в кают-компании, случайно, или когда дело доходило до медотсека, а за последние три месяца это случалось раз десять, если не пятнадцать — Энтерпрайз всегда умудрялась быть там же, где и все возможные в жизни каверзы и приключения. Но даже в эти моменты, несмотря на нередко возникающие заминки, Спок окидывал его внимательным взглядом и всегда спрашивал, как проходит его смена. В отличие от Леонарда. — Джим, — Эстер коснулась его плеча рукой. — Иди. Хорошо отдохнуть. — Спасибо, — он улыбнулся, резко развернувшись. — Как насчёт пересечься на следующей бета-смене в… — Джеймс, я полагаю, анализы уже готовы? Вскочив со стула, Джим подмигнул Эстер, которая улыбнулась ему в ответ. — Готовы, — он протянул падд Леонарду, глядящему на него с таким подозрением, будто у Джима только что на лице выросла борода. Мурашки поползли по пояснице. Только не сейчас. Чертыхнувшись про себя, Джим принял обратно падд, передал его Эстер и бежал с позором из медотсека, направляясь сразу к себе, хотя до этого собирался ухватить чего-нибудь перекусить. Ворвавшись в свою каюту, он начал скидывать с себя форму с такой скоростью, будто сам мистер ходячий скептицизм приказал ему это. Таким же суровым тоном, каким в очередной раз намекал на взбучку. И почему это так сильно возбуждало то, что Маккой всё время его упрекал в чём-то? Он сполоснулся в душе, изо всех сил пытаясь перетерпеть очередное наваждение, но тут же включил вчерашнюю запись с камеры в медотсеке, чтобы посмотреть, чем без него занимался Маккой. Да, Джим был настолько сумасшедшим, что даже готов был получить по голове за взлом конфиденциальных материалов службы безопасности. Ему повезло. Леонард долгое время провёл, склоняясь над своими пациентами, пока Лия лавировала туда-сюда, ассистируя и изредка заменяя его. Он был в замечательном настроении. Джим был единственным медбратом, почему именно ему доставался весь негатив? Они должны были хорошо сойтись, обзавестись своими собственными шутками, или хотя бы кличками, или хотя бы Леонард мог бы перестать называть его полным именем. Так делал когда-то его отчим, и Джиму не очень хотелось об этом лишний раз вспоминать. Но Леонард будто только сильнее колол этими мелочами, и это почему-то казалось безумно сексуальным. Джим торжествовал, потому что Леонард не знал, что, пока он стоит над микроскопом, на него кто-то усердно дрочит, представляя, как бы сжал эту задницу в руках, а может и закинул ноги на эту спину, рельеф которой конечно же угадывался под синей формой, которая так шла начальнику медслужбы. У него были тёмные глаза и такая небольшая морщинка на переносице. Он часто хмурился. Расслабь он рот, выглядел бы так, будто вот-вот кончит. — Леонард, — в своё удовольствие громко сказал Джим, сжимая руку. — Ле-о-нард. Справившись с возбуждением, Джим оставил себя в кромешной тьме и лёг на живот, приготовившись проспать столько, сколько удастся, перед очередной сменой. Он о многом думал, пока ворочался и подгребал под себя свои же конечности, пытаясь устроиться наиболее удобно. Он вдруг решил, что было бы неплохо хоть с кем-то поделиться всем этим. Тем, например, что он лежал и думал о том, как было бы приятно, если бы руки Леонарда сейчас легли ему на спину, прошлись вниз и замерли на пояснице, а может и сползли чуть ниже. И Джим прижимался бы к нему, засыпая за доли секунды. Сжав зубы, он разблокировал падд и нажал на иконку микрофона. Интерфейс предложил ему создать собственный лог, и в последующем меню, выбирая между общим и персональным, Джим смело ткнул второе. Он не мог всем этим поделиться, потому что, при всем уважении к дамам в медотсеке, они и сами частенько поглядывали на Леонарда, да и на него, Кирка, до определённого момента. — Звёздная дата 2251.20, инженер-медик Джеймс Кирк USS Энтерпрайз. Мне скоро тридцать, и мне напрочь снесло крышу. Было неожиданно неприятно слышать свой собственный голос в мёртвой тишине и гнетущей темноте. — Доктор Леонард Маккой, самый сексапильный и недовольный в мире, этот гребаный мудрец и сварливая тётушка Эмма в одном лице, — Джим начал перечислять все его характеристики, в какой-то момент даже вошёл во вкус и больше не задумывался над тем, что он один и разговаривает с паддом, — обладатель знаменитых пальцев, которые, кажется, чертовски хорошо осмотрели бы мою простату, — Джим хихикнул, — как и знаменитый язык, в общем. Я влюбился. Я, кажется, хочу его. Как угодно, хочу чтобы он просто признавал моё существование в мире людей, которые его не раздражают, или чтобы мы трахались в его каюте, но он продолжал меня третировать… С такой задницей, такой спиной, я на всё готов. Даже на небольшое исследование. Джим согнул ноги в коленях и скрестил их, покачивая ими в разные стороны, будто лежал не в темноте своей каюты чёрт знает где в альфа-квадранте, а на пляже в Сан-Франциско под горячим солнцем с парочкой коктейлей под рукой. Может, стоило всё-таки выяснить, за что же так ненавидит его Леонард? Или попробовать наладить отношения? Джим был изрядно удивлен тем, как протекало их общение. Обычно он втирался к людям в доверие ещё до того, как люди сами начинали подозревать об этом. В этот раз что-то пошло не так. Представив, что же такого хорошего он может сделать для Маккоя, Джим закусил губу. — Я готов сделать ему минет прямо за его столом. Отсосать ему. Интересно, какой у него член? Такой же большой, как ненависть ко мне, или даже как ненависть к капитану Споку? — Джим снова прыснул. — Так. Завтра начинаю операцию «покорение знаменитой задницы доктора Маккоя». Посмотрим, на что способен один оживлённый медбрат против одного ворчливого доктора. Сохраняя запись, Джим колебался. Ему захотелось тут же её удалить, но что-то его остановило. Возможно, когда он добьётся внимания Маккоя, когда они наконец окажутся в одной кровати, он сможет переслушать всё это и хорошенько посмеяться. Но «свидание» с Эстер он решил не отменять. Оно в итоге и помогло ему сделать первый шаг к покорению своей неприступной цели. Маккой с каменным лицом ковырялся в своей еде, над чем-то напряжённо раздумывая. — Какие новости, док? — спросил Джим, садясь прямо напротив него. — Это ещё что? — Банан? А, овсяная каша. — Что не так с тобой, Джеймс? Следишь за фигурой? — Ха, — сказал Джим и принялся раздевать банан. — Что ж, не все мы можем быть идеальными главными врачами с безупречной фигурой, несмотря на недосып и злоупотребление алкоголем в свободное от выполнения прямых обязанностей время, — уже посередине изысканного панча Маккой начал закатывать глаза. — Премного благодарен за меню, доктор Маккой. Вы не должны были этого делать. Но тот даже не стал отвечать. Просто поднял взгляд на проходящую мимо старшину Дженис, задержался на ком-то, кто заставил его слегка поморщиться, и принялся за свою еду. — С днём рождения, доктор Маккой. — Капитан Спок, — одновременно сказали они с разными интонациями. — Надеюсь, вам по душе такой подарок, хотя я не одобряю… — Я в курсе, — будто через силу сказал Маккой, — большое спасибо. — Думаю, на предстоящую разведку я возьму с собой доктора М’Бенга. — Не стоило… — Увидимся, доктор Маккой, — Спок ушёл, оставив на лице Маккоя как минимум выражение нарушенного спокойствия. Джим откинулся на спинку стула и, увлёкшись поеданием банана, — было приятно есть вещи, которые выглядели как что-то земное, особенно когда ты далеко от дома, — засмотрелся на него. — Что, Джеймс? — процедил тот. — С днём рождения, доктор Маккой, — забыв про кусок банана за щекой, Джим чуть не подавился от неожиданности, а потом и волны недовольства собой. — Я просто в восторге от сегодняшних изысканных поздравлений, — язвительно прокомментировал Леонард. — И хватит уже преследовать меня, ради бога, — подытожил он, поднимаясь. Маккой ушёл, так и не увидев, что к Джиму подошла Эстер и сказала: — Извини, что заставила тебя ждать, Джим. Доктор в последнее время сам не свой. Но мы всё равно делаем что можем. Может это и к лучшему. Она продолжала болтать, пока он пытался собраться в кучку и понять, что же ему теперь сделать. Совсем скоро им предстояло начать медицинский осмотр служащих отдела безопасности, и, пересмотрев столько файлов за первую часть смены, Джим уже не мог понять, чем же полезным ему теперь лучше заняться. Не то чтобы у медиков было мало работы, но все же. Нужно было найти какое-то особенное дело и преуспеть в нем, чтобы ворчливый главврач наконец обратил на него внимание. Рабочее расписание, по которому служащие должны были приходить на осмотр, уже лежало на столе Леонарда, Джим надеялся, что он оценит это, когда вернётся к себе. Позабыв про пассивно-агрессивную просьбу не ходить за ним по пятам, Джим взял пару кружек кофе и отправился обратно в медотсек. Кроме них там никого и не было, Кристин была измучена участившимися проблемами с гормональными сбоями среди членов экипажа, поэтому, раздав каждому, кто нуждался в лечении, их дозу медикаментов, удалилась в свою каюту. Джим уже почти дошёл до медотсека, чуть не пролив кофе пару раз, когда вдруг решил, что доктор скорее будет у себя. Хотя Леонард плохо отзывался о кофе в принципе, почти каждый приём пищи заканчивался для него именно этим напитком. Джим хотел попросить разрешения войти, но его руки были заняты. Дверь отказывалась открываться, поэтому он зажал лбом кнопку. Руки жгло. — Спок, проваливай. Ухмыльнувшись такому бесцеремонному обращению к его светлейшеству капитану звездолёта, Джим просто сказал: — Это я. Он не слышал, но был уверен, что Маккой тяжело вздохнул. — Надеюсь, это что-то важное. Зайдя, Джим сразу же начал объясняться: — Я подумал, что кофе хорошо пойдёт с вашим любимым… Маккой курил что-то. Сигарету, коричневую и толще, чем Джим помнил. Точнее, уже не курил, а просто сидел рядом с вентиляцией, закинув щиколотку одной ноги на колено другой. — С вашим любимым виски, док. Джим сглотнул и поставил кружки на стол. — Хороший подарок, а? Постарею ещё быстрее. — Я никогда не курил, — Джим пожал плечами. Он ожидал чего угодно, от недовольства до безразличия, но то, что было на лице Маккоя, было едва ли похоже на что-либо определенное. Разве только на утомлённость. — Вы должны придумать лекарство от мешков под глазами, доктор Маккой, — не смог не заметить Джим, присаживаясь на единственный стул за стол. Джим не любил, когда люди молчали. Он даже не мог проанализировать ситуацию, как обычно делал, получая реакцию на свои слова, а Леонард просто продолжил курить, и его губы всякий раз плотно обхватывали фильтр, прежде чем выдохнуть моментально исчезающий дым. — Несмотря на грубое нарушение правил поведения на борту, капитан Спок дарит такие подарки. Должно быть, он очень вами дорожит, док. — Если ты хочешь остаться, то помолчи пока, — попросил Маккой. Через десяток затяжек он добавил: — Спасибо за кофе, Джеймс. — Джим. — Джим, — сказал, будто согласился, Леонард, и Джим возликовал внутри. Они были знакомы уже три месяца, и это был едва ли не первый случай, когда они остались по-настоящему наедине, не связанные рабочими обязательствами. Джим попытался тоже расслабиться, маленькими глотками пил кофе, всё такой же насыщенный, еще не остывший. В отличие от любой другой еды на Энтерпрайз, кофе был лучше, чем тот, который он пил на Земле. — Доктор М’Бенга начнёт осмотр, — прервал молчание Кирк, когда Маккой открыл бутылку уже начатого ирландского виски, изъятого из-за десятков электронных носителей с записями. Он налил себе и глянул на Джима в ожидании. — Что? — Ты сделал это, чтобы мне не пришлось калибровать оборудование, да? — Ага, — Джим кивнул, пытаясь не улыбаться слишком довольно. — Надеюсь, такой благодарности будет достаточно, — Маккой посмотрел на этикетку. — Этому виски точно больше лет, чем нам обоим вместе. — Мне двадцать восемь. — Молодо выглядишь, Джим, — сарказмом он умудрился подпортить удовольствие от небольшой победы, которое Кирк всё это время испытывал. Виски оказалось слишком много для одной трети кофе, что остался в кружке Джима, хотя тот думал, что привык к крепким напиткам. Во всяком случае, во время учёбы в медицинской академии, он увлекался всевозможными производными спирта в любом виде. Проще говоря, Джиму нравилось пить, а вот с курением у него не сложилось. Самый крепкий кофе в мире на вкус был прекрасным и терпким, и, если бы там не было так много виски, можно было бы даже насладиться композицией вкуса, но уже спустя пять минут захмелевший Кирк мог только отчаянно пытаться держать голову ровно и не творить ерунды. Всё-таки, настолько простой и не обременённый серьёзной темой разговор они ещё никогда не вели. — Когда я женился, я работал хирургом в обычном госпитале. Любил покурить в окно тогда, — Леонард слегка улыбался, одними уголками губ. Джим, зачарованный редким зрелищем, подпёр кулаком щёку и без зазрения совести смотрел на него во все глаза. — Вы женаты, док? — Разведён, — Маккой поднял руку и сверкнул кольцом на мизинце. Кирк прикусил язык, чтобы не спросить у него, не желает ли он развлечься в стиле Джима Кирка, вместо того, чтобы предаваться сожалениям о не сложившемся браке, но лишь спросил: — Выходит, вы пробыли в академии всего четыре года? — Я был доктором сколько себя помню, — он пожал плечами. — И в академии для меня находилось много работы, так что… — Тогда почему вы пошли в Звёздный Флот? — Жена оставила мне немного. Собрал кости в кучу и смотался. — За ваши кости, док, — Джим стукнул кружкой о его кружку, едва не снёс её со стола и залпом допил свой «кофе», а после накрыл рот рукой. Он запьянел так сильно, что даже во времена кадетской юности позавидовал бы своей нынешней способности так легко потерять чувство реальности. Леонард, к сожалению, всё ещё был предельно собран, и в его взгляде было что-то, от чего Джиму захотелось то ли притянуть его к себе и присосаться, как одно из тех растений, которые они недавно обнаружили на Цестус V, то ли спрятаться. Потому что это было раздражение — причина любви Кирка номер один. Любви, которая граничила с мазохизмом. — Упс, — Джим икнул и приложил ко рту вторую руку, — как ты мог толкнуть своего подчинённого на нарушение… режима, Леонард, — Джим почти поверил, что икота может стать причиной смерти, несмотря на то, что был медиком. — Ты сам ходячее нарушение режима, Джим Кирк. — А мне казалось, я — предел мечтаний медотсека… — Медотсек скорее неодушевлённое понятие, Джеймс, — когда Джим открыл глаза, Леонард стоял прямо над ним. Его ширинка была слишком близко. Склонившись, Джим обнял его ноги. — Лейтенант Кирк, — начал возмущаться Леонард, но после, оглядев то, чему сам был виной, поднял Джима с места. Его руки были такими же горячими и приятными, как Джим себе и представлял. — Кажется, я болен. — Тебе не кажется, Джим. Надувшись, Кирк вяло направился к двери с помощью Маккоя, которой вдруг стало слишком уж мало. Да, Джим всегда хотел очень много и очень рано, чего угодно для него было недостаточно, как только он преодолевал свои же отметки на пути к цели. В штанах стало заметно туже и жарче, особенно когда его сжали за бок, а другую руку закинули на шею, держа за запястье и подтягивая наверх. Самым страшным было то, что Джим не притворялся. Он даже представить себе не мог, что после трёх лет воздержания его так сильно накроет. Маккой то и дело крутил головой по сторонам, явно обеспокоенный тем, что их кто-то может заметить. — Эй, — Джим попытался рукой повернуть его лицо к себе, но Леонард, встряхнув хорошенько, вжал его в стену турболифта. — Мне нужна… медицинская помощь, доктор. Выражение лица Леонарда запомнилось Джиму надолго. — Я прошу тебя в последний раз, оставь меня в покое и занимайся своим делом, - проворчал он, вытаскивая Кирка из лифта и волоча коридору. Это было обидно. Джим возмущенно скрестил руки и наотрез отказался заходить в свою каюту. — Если кто-нибудь увидит, у нас обоих будут неприятности, — Кирк бы предпочел, чтобы Леонард со злости сорвался на нем, чем вот так занудно отчитывал. — Скажи спасибо, что я не всадил тебе гипо, а позволяю, пока это возможно… — Бла, бла, бла. — Отойти самому. — Обещай, что навестишь меня. — Что? — Обещай, что навестишь меня. Ну… в гости, — Джим снова громко икнул, привлекая внимание проходящего мимо энсина. — Хорошо, — Маккой сдался. — Я навещу тебя, Кирк. — Джим, — настоял он, распластавшись на двери, и оттолкнул от себя Леонарда за плечи. — Джим, — спешно согласился Леонард. Он уже явно терял терпение, но держался. Джим упал прямо на пол, когда дверь отъехала в сторону. Он застонал от боли и хотел сказать что-то ещё, но Маккой рванул с места к лифту, грозя перейти на варп-скорость. Кирк отполз немного, а потом едва поднялся на ноги за закрытой дверью. Спина нещадно болела. И вот теперь ему точно нужна была медицинская помощь. — Леонард, — тихо проговорил он, будто от имени боль ушла бы сама по себе. Он всадил себе гипо и повалился мешком на кровать, умирая от облегчения. Воспоминание о сухой горячей ладони, касающейся кожи, до сих пор обжигало, и Джим стянул майку через голову, ероша волосы. Провёл пальцами по коже, пуская волны мурашек. — Звёздная дата 2251.20, доктор Леонард Маккой должен мне одно свидание в моей каюте. Джим отключился ровно в ту же секунду, как записал этот короткий лог. Он проснулся только к концу своей смены и едва успел умыться и попытаться привести себя в порядок, когда по интеркому раздался голос Маккоя: — Спок хочет видеть тебя на мостике через пять минут. Постарайся сделать это раньше, чем он обнаружит твоё отсутствие в медотсеке. Выпив как можно больше воды, Джим подумал, что ему это подпортит жизнь спустя пару часов, когда они спустятся на поверхность планеты. И непонятно с какой стати Спок вызвал его, если он собирался отправить в высадку доктора М’Бенга. Конечно, возмущаться не приходилось. В транспортёрной Леонард выдал ему трикодер и полный неодобрения взгляд и отошёл подальше. — В случае чего, предлагаю лейтенанту Кирку связываться с медотсеком для координации дальнейших действий. Возможно, у нас не будет возможности транспортировать раненых на Энтерпрайз, но дополнительный медицинский персонал на поверхность планеты — вполне. Будете поддерживать связь с доктором М’Бенга. Джим кивнул, вмиг позабыв о каком-либо дискомфорте. Капитан Спок только что возложил на него ответственность за миссию, но предоставил почти полную свободу действий, и не было ничего, что Джим любил больше ответственности и свободы действий. — Да, капитан. — По местам, — сказал он. Чехов тут же встал рядом. — Давно не виделись, Джим, — шепнул он. Джим кивнул, напоследок глянув на Маккоя, который выглядел очень недовольным, даже больше, чем обычно. Хотел бы он потерять унылую боль в затылке при телепортации, но это вряд ли было возможно. — Действуем по первому плану, — сказал Спок. — Энсин, сопровождайте лейтенанта Кирка. — Есть, сэр, — Паша махнул рукой в сторону. На планете было на удивление легко дышать. Воздух казался даже излишне свежим, будто сам по себе повышал степень вентиляции лёгких до максимума. Трава была жёлтой, земля светлой, как песок, только хмурое небо над всей этой продуваемой ветром идиллией намекало на то, что что-то нехорошее случилось с небольшой группой исследователей, там очутившихся. — Доложите обстановку, энсин Чехов, - раздался голос Спока из коммуникатора. — Приближаемся к месту назначения, капитан, — ответил тот. — Доложу обстановку по прибытии. Конец связи. Спустя минуту ходьбы, Паша спросил: — Ну и где ты пропадаешь в последнее время? После того инцидента на Анторе я тебя только жующим вижу или бегающим за доктором. Джим почесал всё ещё отзывающийся глухой болью затылок. Чёртово обезболивающее. — Всё неплохо. Да, раненых было много. Чёртовы несговорчивые ромулане. — Ты должен как-нибудь заглянуть ко мне, Джим. Всё вспоминаю, как мы пили, когда только встретились. Помнишь? Джим помнил даже слишком хорошо. И ему впервые стало неудобно от осознания того, что произошло до того, как он вырубился в своей каюте. Он тут же кивнул и сосредоточился на происходящем. Теперь было не время отвлекаться. — А ещё… ой, смотри, — Чехов был большим любителем поболтать, но внимательностью навигатор никогда не был обделён. Тем более такой хороший навигатор, как Паша. Он толкнул Джима за ближайшее похожее на дерево растение. Оно больше походило на живой забор — пять стволов в ряд, растущие из камней, которые неприятно кололи колени. — Что там? — Чёртовы ромулане. Что они затеяли? Паша уже достал коммуникатор, чтобы сообщить Споку о происходящем, но Джим накрыл его руку своей. — Подожди. Капитан Спок тут же отправит нас обратно. Предлагаю посмотреть, что там творится, — он указал кивком на округлое здание, явно бывшее входом в базу. Такие исследовательские базы обычно располагали десятью, а то и более, подземными этажами. Джим довольно многое знал о них из инженерных журналов и записей, которые просматривал от скуки еще во время службы на USS Фаррагут. — Джим, нам влетит. Ты же знаешь Спока, — зашептал зачем-то Паша. — Всё будет в порядке. Здесь есть транспортный ход, нам просто нужно его найти. Он где-то рядом, судя по тому, что постройка предполагает… — Ангарные помещения, да. Но вдруг там кто-то есть? — Вот и проверим. Снаружи всего двое. Вряд ли эти ромулане могли так просто скрыть многочисленную команду от сканера Энтерпрайз. Джим пригнулся, чтобы спрятаться за травой. Если бы у него была жёлтая форма, маскироваться было бы куда легче. В окружающем ландшафте будто не существовало синего цвета, и Джим был слишком ярким пятном. Сердце колотилось, качая приправленную адреналином кровь по венам с двойной скоростью. Трикодер не показывал ни души, когда они со скрипом открыли крышку люка и забрались внутрь. В ангаре было пусто и светло, стояли мешки, похоже, с рудой, и всё вроде бы выглядело безопасно. Если бы не стон, раздавшийся откуда-то будто из-под воды. Джим ринулся к широкой металлической двери прежде чем успел подумать, и Паша побежал за ним. Пространство не поддавалось сканированию из-за металла, из которого здесь было сделано почти всё, и приходилось полагаться только на слух. Они пробрались в ангары, которые не вели в основные, важные помещения станции, и нашли там тех самых бетазоидов, которые тут же замахали им кто как мог, приказывая убираться. Кирк кинулся к одному из них — он был серьёзно ранен. Довольно давний, пять дней как минимум, разрыв бедренной мышцы, синяки и варварские надрезы — кто мог сделать такое с мирными исследователями, Джим не мог даже представить. Осмотрев ещё нескольких раненых — во втором ангаре их оказалось еще больше, он посмотрел на судорожно кивающего ему Пашу, который сигналил, как мог, что разведка окончена, пора доложить о ситуации. — Мы вернёмся, — шепнул Кирк. — Как твоё имя? — Триота, — ответил тот, у которого почти не функционировали ноги. — Снаружи ромулане. Они используют нас как… как материал… — Джим, — тихо позвал Чехов, а когда другую дверь начали открывать с другой стороны, вытянул их обоих из ангара и абсолютно беззвучно захлопнул дверь. Они выбрались из ангаров бегом, спрятались за тем же древесным подобием забора и связались с капитаном для дальнейших инструкций. Конечно же, Спок приказал до того, как проведёт переговоры, ничего не делать. Джим в это время связался с Энтерпрайз, чтобы запросить кое-какую информацию о бетазоидах. Они мало чем отличались анатомически от людей, но различия конечно же были, как и у всех гуманоидов. В ожидании Джим не без злости думал о ромуланах, об их нелепой двуличной попытке противостоять Федерации, на словах обещая нейтралитет. — Один из бетазоидов, Триота, сказал что-то о том, что их «используют, как материал», - продолжил докладывать Кирк, когда капитан снова вышел на связь, - но нам пришлось отступить, я не расслышал. — Вы были обнаружены? — спросил Спок. — Нет. — Вы уверены? — Абсолютно. — Потому что Кайла уже пришлось отправить в медотсек. Оглядевшись, Джим глянул на Чехова, который понял его без слов, кивком обозначив своё согласие на радикальные действия. Джим пытался уговорить капитана позволить им обезвредить охраняющих ангары ромулан и вынести раненых на поверхность, чтобы их можно было транспортировать на борт Энтерпрайза для лечения и дальнейших разбирательств. — Их всего двое, а у нас есть фазеры. Мы будем стрелять не на поражение, поэтому их можно будет допросить, если ваша операция пройдёт неудачно или придётся прибегнуть к убийству. — Я думаю, что не придётся. Хорошо, лейтенант, энсин. Немедленно свяжитесь со мной, если возникнут осложнения. — Обязательно, капитан. Конец связи. Паша потёр руки. Его глаза горели, он был точно так же взбудоражен. — Ты, наверное, единственный человек, который может переубедить капитана Спока. — Глупости, есть ещё Ухура. Хихикнув, Паша сжал его плечо. — Не нервничай, Паша, всё будет как по маслу, да? — Есть, как по маслу, сэр, — он рассмеялся нервно. Джим и сам был на взводе. Нервы немного остыли, когда все раненые, коих было около пятидесяти, за исключением пары человек, оказались снаружи, и они с Чеховым рискнули разделиться. Джим поднял последнего из раненых бетазоидов, чтобы закинуть его руку себе на плечо, но последним, что он помнил, был крик Паши: «Джим, сзади!» и какие-то искры перед глазами. ~ Когда Спок вышел, через секунду зашёл Леонард. Он осматривал уже почти здорового Джима трикодером с предельным вниманием. — Вот вы и зашли в гости, док, — через силу улыбнулся Джим. Маккой фыркнул, но ничего не ответил, только вколол очередную дозу стабилизатора в бедро Кирка, прикрытое жалким слоем ткани белой больничной формы, и с каменным лицом накрыл его одеялом. — И давно ты не носишь бельё? — С некоторых пор, — хмыкнул Джим. — Едва не умер, и такой довольный. Как тебе это удаётся, Джим, — Маккой покачал головой. Он вёл себя как заботливая мамаша, когда Кирк валялся в полубессознательном состоянии на койке в медотсеке. Даже Кристин выказывала ему меньше сочувствия. Поэтому теперь Леонарду прощалась его ворчливость — руками он делал куда больше, чем говорил словами. Его взгляд вдруг смягчился. — Удивительно, но доктор является тем, что сам же и прописал, — сказал Джим, прикрыв глаза, чтобы не видеть, как меняется выражение его лица. — Ничего, кроме гипоспрея в ягодичную мышцу, мне в голову не приходит. Отдыхай, Джеймс. — Джим, — вяло воспротивился он сквозь накатывающий сон. Опять Леонард самым коварным образом пресек все его попытки погулять по кораблю. В следующий визит Леонард был уже не так игрив. Не то чтобы в предыдущий он был особенно настроен на флирт, да и вообще когда-либо был настроен, но он хотя бы был спокоен. Тут же он сел рядом, подал Джиму воды и даже принёс с собой банан. — Немного глюкозы тебе не повредит. — Ты собрался о чем-то поговорить? — тут же спросил Джим. Леонард почесал затылок и выглядел до невозможного очаровательным, когда совершал такой простой человеческий жест. Когда не был ох-каким-важным-доктором. — То, что случилось перед… — Да. — В связи с содержанием этанола в твоей крови на момент высадки и произошла столь необратимая и сильная реакция. Звёздный Флот запросил информацию об антидоте, но никакого антидота не существует, потому что твоё нынешнее состояние не вызвано… — Вызвано не сывороткой, которую в меня всадили, а тем, что я умудрился напиться пятидесятью граммами отменного виски в компании со своим прямым начальством. Леонард сжал пальцами переносицу. — Джим, я… — Ты не виноват, Боунс, — Джим в сердечном порыве сжал пальцы на его локте. — Как ты умудряешься меня раздражать и одновременно вызывать… — Что? — Давай это будет конструктивный разговор, Джим? — Давай. О личном мы не хотим, — с наигранной важностью кивнул он. — Ты знаешь, что бы было, если бы Спок узнал, что тебя не было на смене потому, что мы пили на рабочем месте? — Знаю. Принципиальность ценилась капитаном Споком выше чего угодно другого. Все правила соблюдались до единого, и исключений ни для кого не делалось. Скотт уже даже, по рассказам Кристин, успел подать на увольнение, правда, потом забрал заявление обратно. В общем, узнай Спок об их алкогольных посиделках, Джим бы уже оказался на ближайшей базе Флота, а Леонард, возможно, отделался бы выговором и временным отстранением от исполнения обязанностей и прохождением реабилитации. — Дайте мне падд и пару часов, доктор Маккой. И я что-нибудь придумаю. — Что ж, терять нам уже нечего, — согласился Леонард. — Но, если я найду способ вытащить нас из неприятностей, за мной остаётся право называть вас Боунсом, доктор Маккой. — Что угодно, — Леонард с недовольством окинул протянутую ему руку взглядом и легонько её пожал. Джим отказывался выпускать его пальцы из захвата, чем уже явно начинал раздражать, и, стоило только отпустить, Маккой удалился, не сказав ни слова. Джим за всю свою жизнь ни разу не мог представить, что мизерное количество алкоголя, вступившего в реакцию с «сывороткой», которой его хотели обезвредить ромулане, приняв за бетазоида, может обернуться для него и ещё одного очень привлекательного, но очень хмурого доктора почти катастрофой. Благодаря попытке стабилизировать его метаболизм быстрее с помощью стимулятора, думалось Джиму очень хорошо. Он считал, что тот же эффект мог дать и альдегид, содержащийся в продуктах, которые не относятся к спирту и содержащим его напиткам. Кирка спасла его любимая овсяная каша, которую в ту смену так пренебрежительно окинул взглядом Маккой. Джим подумал, что в таком небольшом количестве альдегид мог присутствовать и в ванилине, который выделился в результате термообработки цельного зерна. В таком небольшом количестве привёл к таким последствиям. Вспомнив тот ад, который творился с ним в первые два часа, когда его привели в сознание уже в медотсеке, Джим поморщился. Он указал в рапорте своё меню, «составленное доктором Леонардом Маккоем» и облегченно вздохнул, но, вспомнив, сколько ещё больных осталось на попечении медицинской команды Энтерпрайза, снова напрягся. — Кирк — доктору Маккою. — Слушаю тебя. — Я всё придумал. А когда я смогу приступить к выполнению своих обязанностей? — Через три дня будет осмотр. Тогда увидим. — Как там больные? Рук хватает? — Осталось только пятеро, двое в критическом состоянии, остальные уже отправились обратно, на поверхность. Судя по всему, им придётся сворачивать базу и ждать помощь, потому что ромулане могут и не оставить их в покое, а продолжать проводить исследование в таких условиях было бы глупо. — Понятно. Они оба замолчали, но никто не спешил оборвать связь. — Джим? — вдруг сказал Леонард. — Что, Боунс? — ухмыльнувшись, ответил он. — А, забудь. Конец связи. Тихонько рассмеявшись, Кирк прижал падд к груди и незаметно для себя заснул. ~ Джим не задавал много вопросов. В случае стычки каждый член экипажа так или иначе знал, что происходит, но если все вдруг бегали и совещались, а над головой моргал красный фонарь, Джим не упускал случая достать Маккоя вопросами, и тот рассказывал, немногое, но рассказывал, если этого не делал Спок. В этот раз, хоть ему и жалко было всех бедных исследователей, Джим действительно не хотел знать, пока не хотел, для чего же ромуланам понадобились конкретно те части бетазоидов, которые они так безжалостно вырезали. Видимо, несмотря на стабилизатор, которым его «стабильно» пичкал Маккой, гормональный уровень был совсем не стабильным. Примерно поэтому Джим знал, что услышит, когда плёлся из своей каюты в медотсек на осмотр. Не очень успокаивало даже то, что у него будет шанс блеснуть своим голым торсом перед Маккоем в надежде в чём-то его переубедить. — Учащённый пульс? — от малейшего касания пальцами Джим вздрагивал, лёжа на койке во время осмотра. Что он мог сказать? — Я думаю, анализы скажут больше, — он пытался держать себя в руках. Натянул форменный верх. Было приятно снова быть в форме, в прямом смысле. Кристин моментально подсунула ему в руки падд. — Беда. — Что там? — Внезапных эрекций не было в последнее время? Джим прыснул, но, наткнувшись на резкий взгляд, закрыл рот рукой, не прекращая смеяться. Кристин тоже глянула на него с недоумением. — Вас смутил подозрительно высокий уровень эстрогенов, док? — фыркнул Джим. — Очень смешно, Джим. Нас не интересует, в кого ты влюбился на этот раз. — О, так в этот раз? Были ещё разы? — Джим! — повысил голос Маккой. — Приляг. Смотри. Просмотрев результаты своих анализов, Джим нахмурился. — Вы думаете, у меня может быть опухоль? Извините, док, но вы кажется разучились тыкать в меня трикодером. — Это была шутка, — признался Маккой. — Придётся назначить тебе походы в спортзал и меньше онанировать. Пролактин за ночь так и не сошёл. Кристин молча удалилась. — А вы чего такой весёлый сегодня, доктор Маккой? — Потому что Джим Кирк возвращается к исполнению своих обязанностей уже в ближайшую смену, — со сладким ядом в голосе сказал Леонард. — Ну и повышенный пролактин тоже доставляет. — Я бы посмотрел на ваши анализы, доктор Маккой, — игриво сощурился Джим. — Я ничего не скрываю, Джим, — Маккой дёрнул бровью и отправился в лабораторию. Вернувшись в свою каюту, чтобы отдохнуть ещё пару корабельных часов перед началом смены с доктором М’Бенга, Джим залёг на кровать и активировав голосовой ввод, записал: — Звёздная дата 2251.31, более не больной медбрат Кирк докладывает: доктор Маккой официально доволен по неизвестной мне причине, шутит про онанизм и мою кончину от опухоли мозга и ничего не собирается делать с моим гормональным уровнем. Так что буду действовать сам. Анализы больше сдавать всё равно не обязан. Очень хочу потрогать его за задницу. Конец записи. А, и ещё я могу называть его Боунсом сколько мне захочется. Но пока что хватает шуток про онанизм. Кличка и шутки уже есть. Осталось самое сложное — перестать раздражать его. Призадумавшись, Кирк подскочил на постели, когда услышал просьбу войти от капитана. — Здравствуйте, капитан Спок, — он поднялся и пожал капитану руку. — Лейтенант. Как ваше самочувствие? Именно сейчас, когда ему пришла в голову идея немного поприставать к Маккою, капитан зашёл, чтобы осведомиться о его состоянии. — Я хотел лично сказать вам, как признателен за вашу службу. Вы отличаетесь большой работоспособностью, — Джим попытался не усмехнуться, когда вспомнил, как проспал всю смену, пока его не вызвали на мостик, как случайно напился, и всё прочее до этого, — и являетесь надёжной опорой в любой разведывательной миссии. И я хотел бы хотя бы вербально выразить свою благодарность. — Для меня это честь, капитан, — Джим склонил голову. — Для меня честь иметь такого лейтенанта на борту, Джим. Будь Кирк неадекватным, он бы даже обнял Спока. Хотя вряд ли вулканец понимал, как мило было то, что он только что сказал. Ведь его слова были правильны с точки зрения логики. ~ Маккоя в медотсеке не было, поэтому Джим отважился на очередное нарушение. Скоро начиналась гамма-смена, следовательно, Чехов будет свободен. Джим не забыл своё обещание посидеть с ним как-нибудь, но, пока Маккой был занят, скорее всего, в лаборатории, они смогут спокойно, пусть и без алкоголя, как хотел Паша, побыть вдвоём (не считая рыбку Марию и крыс). Лия ушла перекусить перед началом смены, а Джиму откровенно нечего было делать. — Как же сложно, когда твое единственное лекарство — это доктор, — Джим прикрыл глаза и вздохнул. Когда он открыл глаза, то подумал, что можно записать лог и в рабочий компьютер, просто отправив его потом на свой падд в качестве сообщения. Усмехнувшись от мысли о том, насколько грязной была эта затея, Джим начал говорить в микрофон: — С древних пор человеческая раса обладает одной отличительной особенностью. Это — животная часть человека. Его инстинкты. Инстинкт самосохранения, нужда в продолжении рода. Испытываемые при этом эмоции. Мы знаем несколько рас, которые игнорируют или полностью подавляют эмоции, или вообще их не испытывают. Человек превратил эмоции в чувства, а чувства превратил в мотивы. За двести с лишним тысяч лет человек так и не научился игнорировать свои низменные потребности целиком. Он может отрицать их, но всё равно испытывать, втайне ото всех. Прикрываясь приличием. Джим прочистил горло и продолжил: — Лично я бы очень хотел забраться сейчас на доктора Маккоя. Сесть на него верхом, оседлать его, стянуть с него штаны, хорошенько растянуть себя и сесть на его член. Я уверен, у него замечательный член. Надеюсь, когда-нибудь член доктора Маккоя всё-таки вылечит меня от неуравновешенных эмоциональных реакций на всё происходящее. — Джим чуть не засмеялся. Всё это он читал как доклад, вежливо и с ноткой уважения к себе и своим желаниям в голосе. Он порочил лазарет этими заявлениями, но всё же. — Мы даже могли бы сделать это на койке. Может, он позволил бы мне исследовать его простату. Мне кажется, ему бы пригодился дельный минет. Надеюсь, доктор Маккой никогда не услышит эту запись. Конец связи. Лия скоро вернулась, и Джим аж взмок, когда подтверждал пароль на свой раздел в информационном банке. — Могу я воспользоваться компьютером? — Конечно, конечно, — Джим улыбнулся. — Мостик медотсеку. Джим, ты там? — Тут, Паша, но у меня уже началась смена. — Тогда ладно. Ты заходи, если вдруг выдастся минутка. — И ты тоже. Конец связи. Джим поправил форму и улыбнулся во все зубы только что вошедшему Маккою. — Лия, отправь Кайла на медосмотр. Он кажется слишком возбужденным в последние дни, — распорядился он, выпроваживая девушку из-за компьютера, и ворчливо добавил: — Джим, ты не модель для рекламы медицинского дела. Вот ты его и осмотришь сейчас. Пожав плечами, Джим направился в лабораторию, пытаясь не выглядеть слишком загадочно. — Буду нужен — позовёте. Впрочем, Джим не думал, что еще кому-то понадобится именно в этот день, именно под конец смены без происшествий, в глубоком космосе. Сейчас он уже жалел о тех записанных словах. Он произнес их только потому, что очень хотел, чтобы они стали реальностью. Подобные мысли, конечно, вылетели из головы сразу же, когда в медотсек внесли и положили на койку рядового с многочисленными ожогами, едва живого от шока. Они с Кристин обычно делили смены как старшая медсестра и старший медбрат и, если доктора были заняты чем-то другим, именно на них лежала ответственность за лечение всех производственных травм. Удостоверившись, что жизни рядового из инженерного уже ничего не угрожает, Джим задержался у койки, совершая глубокие вдохи и выдохи. Он был в странном настроении. Даже несмотря на то, что они находились в открытом космосе, так далеко от родной планеты, они умудрялись быть людьми даже больше, чем дома. Не то чтобы ему было к кому возвращаться, кроме, конечно, семьи. Джим на мгновение задумался о том, чего он хочет от бедного доктора Маккоя, и даже вошёл в его положение. Космический роман? На корабле, и даже более того, в медицинской службе, где скрыться друг от друга невозможно, разве что пойти убирать каюты или вообще перевестись на другой корабль. Джиму нравилось на Энтерпрайз, он не хотел никуда переводиться. Был ли он так серьёзно настроен? Или это очередная временная цель, как обычно? Вспомнить о том, скольких людей он уже подвёл обещаниями, которые не смог выполнить в силу того, что просто не хотел, он не успел. Леонард молча осмотрел уже переодетого пациента. Он протянул раскрытую ладонь, и Джим чуть не хлопнул себя по лбу. За всей вознёй он совсем забыл записать рядового не то что в рапорт, но и отметить инцидент в его карте, которую сейчас с молчаливым и, стоило заметить, весьма угрюмым видом попросил доктор Маккой. — Я… — Джим запнулся и хотел уже сбежать, чтобы восполнить упущение, но решил, что это будет выглядеть по меньшей мере странно. — Я всё жду, когда кое-кто начнёт заниматься делом, а не мечтать на рабочем месте, — заметил Леонард язвительно. В горле застрял ком. Заметить то, что Джим оказал помощь человеку со второй степенью лучевого ожога, пока все остальные занимались чем-то явно менее важным, и как он всегда оперативно и точно выполнял свои обязанности, всё это, видимо, доктор Маккой, очевидно, не счел нужным. — Если ты ждёшь похвалы, — продолжил Леонард, а Джим успел подумать, что не выдержит и начнёт спорить прямо сейчас, — то про неё можно было забыть ещё когда ты вышел из медицинской школы. Мы делаем свою работу, и мы делаем её хорошо, иначе люди умирают. Но молодец, Джим, рядовой Корник не умер от ожогов второй степени. Хорошая работа. Кирк уже открыл рот, потому что сарказм доктора окончательно переполнил чашу терпения, и хватило бы одной искры, чтобы Джим возгорелся, как чёртов стог сена, но, по счастью, именно в этот момент пятеро очередных потерпевших на своих ногах пришли в медотсек. Джим хотел уже заняться ими, но Маккой отстранил его одним осторожным жестом. — Джоэл, займись остальными. А вы, лейтенант Кирк, — тут он бросил взгляд на Джима, и тот внутренне напрягся и сжал зубы, — учитесь пока фиксировать в рапорте происшествия и заполнять карты. Он уже и забыл, каково это, когда доктор Маккой на тебя взъелся. Джим даже мечтал в этот миг сменить расу и стать вулканцем, потому что он искренне не понимал, как можно выносить упрёки в исполнении Леонарда Маккоя. Зато теперь ему было точно не до пошлых мыслей. В процессе заполнения карт и рапорта он остыл, фиксируя все жалобы и поставленные диагнозы с прилежной точностью и раздумывая о том, что, если повезет, Маккой скоро успокоится, чем бы он там ни был раздражён. Срывался он всё равно на нём, Джиме, это уже вошло у него в привычку. До конца смены Кирк находился в пределах медотсека, хотя обычно любил проводить хоть сколько-нибудь свободного времени на мостике, и всем своим видом показывал «как надо работать». Джим даже подумал сначала, что ему всё это чудится, и он вовсе не подвергается молчаливому третированию, но когда выяснилось, что его обязанностью, помимо всего, было ещё и класть вещи на свои места, он пробормотал извинения и выскочил из отсека, чтобы добраться до ближайшей уборной. Щёки раскраснелись, он выглядел как какой-то юнец, который впервые попал на корабль и боялся ступить и шаг без того чтобы что-нибудь не вытворить. Но это было не так. Джим закончил интернатуру чуть раньше, потому что был одним из лучших медиков из всего немалого количества выпускников, и находился в космосе уже три года. Этого, видимо, было всё ещё недостаточно. — И почему я должен заниматься рапортом, если со мной на смене — старший медбрат? Джим прикусил губу. Месяц назад Маккой сам сказал, что Джим не обязан делать всё за него, потому что, как заключил Джим, у Маккоя были какие-то особые требования к каждой конкретной вещи. И усвоить эти требования Джим мог только при кооперации, которой не происходило и по причине того, что он капал слюной от каждого вздоха и движения доктора, и потому что доктор был той ещё задницей по отношению к нему. После смены Джим задержался, подождал, пока придёт Кристин, намереваясь хоть немного проконсультироваться с ней. Она окинула его внимательным взглядом. Она и сама была очень рассудительной и спокойной, когда дело касалось работы, и в своём неспешном, аккуратном темпе успевала сделать всё, следуя древнему правилу «тише едешь». — Да, Джим? Он понимал, что хочет у неё спросить, но сейчас сообразил, что не знает как. «Как угодить доктору Маккою?», «Если доктор Маккой срывается на мне, что я делаю не так?», «Как пережить прилив сарказма?» — Почему-то доктору Маккою не нравятся мои рапорты? Кристин украдкой улыбнулась, но эта улыбка продержалась всего пару секунд. — Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась она и присела на кушетку, прижав падд ладонями к юбке. — Я просто не понимаю, ведь форма одна и та же, и существуют определённые правила, по которым заполняется рапорт. Что именно ему не нравится, если никаких объективных причин для недовольства существовать просто не может?! Он случайно повысил голос всего на полтона, но только что вошедший М’Бенга услышал его и неодобрительно покачал головой. Доктор, однако же, не задержался надолго и тут же исчез в одном из лабораторных отделов. — Я работала почти всегда в одной смене с Леонардом, — Кристин начала издалека, и Джиму даже стало немного страшно, — он очень особенный мужчина, как можно заметить. Джим кивнул, не совсем понимая, о чём речь. — Но, когда у нас появился ещё один старший медбрат, он захотел работать в одной смене с ним, и это удивительно. — Что? — Ему было интересно, какой ты, медбрат Кирк, — она пожала плечами, улыбаясь, — с такими лестными рекомендациями и впечатляющими заслугами даже для лейтенанта. — И? Джим готов был спросить напрямую, как угодить этому чёртову засранцу. — Мне кажется, причина ваших проблем — исключительно личная. — Месяц назад он сказал мне, что мои рапорты ему не нравятся, а теперь он говорит, что если я не заполняю днями карты, то я бесполезен. — Джим, — она взглянула на падд. Смена уже началась, но Кристина всё ещё разговаривала с ним, и он был очень ей благодарен за это. — Какова твоя обязанность как старшего медбрата? — Заполнять рапорт. — Вот и заполняй. Такими фразочками он обычно пытается повысить чью-либо работоспособность. — То есть… — Джим подпёр голову одной рукой, другой обхватил себя за рёбра и отвёл взгляд, обдумывая всё это. — Ты воспринимаешь всё слишком серьёзно. Даже в штыки. Нет ничего полезнее для совместной работы чем компромисс. Не реагируй так бурно, Джим, — она на секунду положила ладонь на его плечо, — и делай свою работу. — Спасибо тебе, Кристин. Спасибо, — Джим вложил всю душу в это «спасибо». Он медленно шёл к лифту, всё ещё прокручивая в голове всё услышанное и рассматривая ситуацию со всех сторон. Выходит, он был так поглощён своими чувствами к его величеству главе медицинской службы, что превратил их рабочие отношения в личные. Конечно, доктор Маккой не любил подобные глупости. А ведь он часто пытался идти навстречу, подшучивал не из злобы, всё это явно походило на попытку установить контакт, но Джим всё равно всё портил в итоге. Он вспомнил случай с кофе и чуть не застонал от неловкости при парочке рядовых, которые только что присоединились к нему в лифте. Когда он оказался в своей каюте, то принял длительный душ и отключился практически сразу, стоило только голове коснуться подушки. Проснувшись к середине бета-смены, он тут же отправился в кают-компанию. Как назло, он столкнулся с Маккоем на выходе из лифта. — Здравствуйте, доктор Маккой. — Медбрат Кирк, — тот кивнул и исчез за закрывшимися дверями. Джим поражался, когда видел его вне медотсека, казалось, Леонард всегда на ногах. Джим поел без аппетита и решил всё-таки отлежаться в каюте до начала гамма смены. Он посмотрел на падд и вспомнил, что у него есть одно лекарство от лишних размышлений. — Звёздная дата 2251.37, медбрат «кто должен этим заниматься, я или лейтенант Кирк» звёздного корабля Энтерпрайз. Кажется, мне нужно просто оставить Маккоя в покое, — Джим вздохнул, снова переворачиваясь на живот и покачивая согнутыми в коленях ногами. — Служба и чувства никогда не должны были мешать друг другу, и, кажется, это моя вина, если он так себя ведёт. Его что-то беспокоит, а я только подливаю масла в огонь. После паузы Джим чертыхнулся. — И всё равно обидно! Я выполняю свой долг так хорошо, как только способен! Леонард, чёрт тебя возьми. Зато я не смотрю на твою задницу вот уже четвёртую смену. Это ли не прогресс? И всё-таки, ты такой красивый, доктор Маккой. Он сполз с кровати и стал медленно собираться, всё ещё записывая лог. — Поверить не могу, что чуть не перевёлся на смены с М’Бенга просто потому, что ты сорвался на меня. Я не малолетка и больше не хочу бестолково истекать слюной при виде тебя, как собака. Он молчал ещё с полминуты и просто выключил запись. Хватит. Он немного постоял перед закрытой дверью, было сложно вернуться к рабочему настрою. Джим думал, что уговорил себя, но вспомнил это лицо. К тому же, когда Леонард насмехался над тем, как часто он ходит в спортзал, Джим думал, что он, наверное, завидует, и хихикал про себя. Может, без одежды Леонард оказался бы не таким сексуальным?.. Джим упёрся лбом в дверь и низко простонал. Это было невыносимо. Даже мысли о Маккое для него были будто намазаны какими-то супер феромонами нового поколения. «Ты не дрочил неделю», - вовремя напомнило ему сознание. — К чёрту тебя и твоё чёртово тело. Которое даже в одежде выглядит потрясающе, — Джим стянул форменный верх и провёл руками по груди. У него было ещё два часа до начала альфа-смены, и куда ему торопиться? Ладони спустились на бёдра, он медленно стянул с себя брюки и лёг обратно на кровать. Как же ему хотелось ощутить голую разгорячённую кожу Леонарда под пальцами. Его идеальные губы между ног, чёрт, Джим всегда находил его лицо самой привлекательной его частью, и даже красивая подтянутая задница отходила на второй план. Он раскинул ноги, обхватил одной рукой член, пальцами другой скользнул между ягодиц. Как давно там никого не было. И почему его снова охватывала подобная горячка. Джим всегда смеялся над тем, каким животным он мог быть. Он любил любить и заниматься сексом он тоже любил, но всё это было в последний раз так ужасно давно. Только на Энтерпрайз, рядом с этим оголённым проводом в человеческом обличье, который так его закоротил, что было больно, Джим понял, как ему не хватало всё-таки этого чувства. Да, может, ему не стоило рассчитывать на какие-то особые отношения, но то, что он хотел Леонарда с невероятной силой, было не изменить. Он перевернулся на живот и потёрся бёдрами о постель. Он мог бы открыться в такой позиции Леонарду, позволить вставить себе и наслаждаться каждой секундой, мог бы лежать на спине, глядя на взмокшего мужчину над собой, стелиться под него. Джим с удовольствием прошёлся пальцем между ягодиц снова, едва проникая, дразня себя. Потом они бы сменили роли, и Джим мог бы пристроиться сзади. Они лежали бы на боку, он держал бы ногу Леонарда под колено, или же Джим мог бы трахать его, глядя ему в глаза. От этой картинки Джима тут же скрутило, и он перевернулся, чтобы кончить себе на живот. Он лежал так, весь мокрый, ещё минут пять, понимая, что готов будет вздрочнуть ещё и в душе. Зато на смену он пришёл спокойный, секунда в секунду, тут же принимаясь за все незаконченные дела сразу. Застав его перед компьютером, Маккой даже не нашёлся что сказать, поэтому тоже посвятил себя своим делам, а вскоре смотался, скорее всего, на мостик. С кем он там и чем занимался в отсутствие капитана Спока, Джим даже представить себе не мог. Но оказалось, что на этот раз всех пришлось поднять на уши ради планеты, орбита которой втягивала в себя Энтерпрайз, что было по меньшей мере необычно. Маккой ворвался в медотсек, на ходу собирая небольшой походный набор из седативных и стимуляторов, и Джиму даже стало интересно, чем таким они собираются заниматься на поверхности планеты, но решил, что на этот раз он лучше не будет бросаться в пекло. Ничего сверхъестественного не происходило, смена выдалась без происшествий, и на четвёртом часу Джим уже начал от скуки просматривать информационные разделы, посвящённые инженерному делу. Он прекрасно знал о научной деятельности Маккоя, но она была больше посвящена биологии и человеческой физиологии. Сам он хотел бы работать над каким-нибудь оборудованием или что-то вроде того. — Мостик — М’Бенга, мостик — М’Бенга, прибудьте на мостик. Доктору М’Бенга прибыть на мостик. Джим вздохнул. Совсем недавно они доставили исследовательскую команду, к спасению которой он приложил руку, так что медсёстрам и единственному медбрату даже на посту некогда было сидеть. Он даже успел подружиться с парочкой пациентов, да и остальные были невероятно милы. То, что он узнал о медицине на Бетазеде, и об истории просто невероятной и довольно замкнутой расы телепатов, которая была способна на многое, до сих пор иногда всплывало в памяти, когда он был не занят попытками предугадать возможные ситуации красной и жёлтой тревоги касаемо одного очень напряжённого доктора. — Скотт — лейтенанту Кирку. — Я слушаю, — Джим в один большой шаг преодолел расстояние от стола до интеркома. — Прибудьте в комнату для совещаний номер два. — Так точно. Конец связи. Почесав затылок, Джим на миг завис, но после сам же себя одёрнул. Если уж его вызывал офицер Скотти, то ситуация складывалась не самая простая. В лифте он столкнулся с выглядящей отдохнувшей Кристин. Это была странная случайность — на Энтерпрайз всё же было очень много служащих, и шансов встретить кого-то вне своей смены волей случая почти не было. — Ты выглядишь бледным. У тебя будто от лица кровь отлила, Джим. Вопрос только в том, куда, пошутил он про себя, но сказал другое. — Творится что-то неладное. — Мы уже два часа на орбите планеты, а ни тревоги, ни новостей так и не было, — Кристин пожала плечами. — Ну, надеюсь, всё будет в порядке. Она направилась в свою каюту, а Джим, едва ли приободрённый, как только прибыл, пустился бегом по четырнадцатой палубе к находящемуся в конце коридора небольшому конференц-залу. — Джим. — Скотти, давно не виделись. — Присядь. Сулу и Ухура молча переглянулись. — Времени на обмен любезностями у нас в обрез, — заметил Скотт с совсем уж озадаченным видом. — Ещё пару часов назад Чехов, капитан, док и два парня из службы безопасности пропали, а когда объявились, доктор попросил спустить ему М’Бенга, иначе мы лишимся капитана. Цитата. — И вы спустили М’Бенга. Вот так просто, — Джим, конечно, не хотел упрекать тех, кто выше его по рангу, пусть и уже знакомых будто целую вечность, но именно так это и прозвучало. — Это планета класса М, но вместо того, что мы могли бы назвать горными породами, там некоторое подобие сверхтекучих твёрдых кристаллов. И повышенная электризация, которая вызвана скорым электромагнитным штормом. Панорамный вид на планету, окружённую плотным слоем облаков из ионизированного газа, немного прояснил ситуацию. — До шторма у нас есть пара часов, чтобы найти и устранить причину «притяжения» Энтерпрайз. Малышка может выдержать любое давление, но, если мы не справимся за пару часов, то можем потерять группу высадки. Скотти замолчал. Джим чувствовал себя не в своей тарелке, его даже слегка трясло от столь резкого перехода из состояния блаженного неведения в состояние, равное по ощущениям жёлтой тревоге. — Или? — спросил Джим. — Или умрём при столкновении с планетой. — Ещё раз, наш план... — Подождите, — Джим прервал Сулу, — а как же ремни жизнеобеспечения? При таком давлении они даже не могут вернуться на Энтерпрайз. Это уже было известно всем присутствующим, поэтому они просто переглянулись. — По неизвестным причинам, ремни повреждены, — сказал Сулу. — А что с М’Бенга? — Слишком плотный газ при такой температуре, мы не можем связаться с ним. Доктор Маккой в довольно неплохом состоянии, как и энсин Чехов… — Пока они там, — закончил за него Джим. — У Чехова работает ремень, но он в отключке, — прибавил Скотт. — Что за чёрт, — прошептал, не удержавшись, Джим. — В общем, план таков: офицер Скотт, лейтенант Т’Ата и охрана спустятся с целью поиска решения проблемы, — пока Сулу говорил, Скотти сосредоточенно кивал. Джиму было не по себе. — Вы остаётесь за главного, лейтенант Кирк. — Но, — Джим открыл рот и снова его закрыл. — Что-то ещё? — Доктор М’Бенга может транспортироваться на борт, ведь он не был подвержен длительному влиянию повышенного атмосферного давления, так? — Как только доктору Маккою не нужна будет помощь. — Когда он выйдет на связь? Я мог бы передать нужные медикаменты или инструменты, если это необходимо, с новой группой высадки. — М’Бенга обещал выйти на связь через пятнадцать минут. Поговоришь с ним. До этого высадка проводиться не будет. Будь на связи, Джим. В каком же состоянии был капитан Спок, если им пришлось даже попросить спустить для него доктора М’Бенга? Более того, выдержит ли Боунс вообще столь резкую смену атмосферного давления? Как вообще это произошло, при всей аккуратности и точности и рациональности капитана Спока, что они оказались в потенциально опасных для жизни условиях без ремней жизнеобеспечения? Джим провёл себе краткую терапию, глубоко подышал животом, считая пульс, чтобы угомонить непривычный мандраж. Он уже подготовил небольшую аптечку и оповестил медсестёр на постах что доктор Маккой и доктор М’Бенга временно не в состоянии исполнять обязанности главврача. В другое время Джим бы посмеялся столь ироничному повороту — ситуация сделала его главой медицинской службы. Теперь можно было и в инженерию уходить. — Джим, слушай внимательно, — голос М’Бенга раздавался как из тоннеля, к тому же с почти закономерной частотой связь подводила и искажала голос до неузнаваемости, но это было лучше, чем ничего. — У капитана Спока тяжёлое состояние, и когда мы закончим с охранниками и Чеховым, доктор Маккой должен быть транспортирован и немедленно помещён в декомпрессионную камеру. У Спока лихорадка от содержащегося в воздухе метанина, исключительно вулканская болезнь, а вот с доктором Маккоем что-то неладно. Он в порядке, но у него поражение кожи, он контактировал с одним из обломков при инциденте, точнее… — Доктор? Доктор М’Бенга? — Джим повысил голос, но доктор уже через миг вернулся на связь. — Я попрошу транспортировать пару образцов, предположительно твёрдый гелий, затвердевший вследствие «ночных» заморозков на планете. Он вызывает похожую на аллергическую реакцию, повреждения имеют язвенный характер, разрастаются повсеместно и пятнами. Джим укладывал аптечку трясущимися пальцами. Он мыслил здраво и чётко, как никогда, слышал каждое слово или его обрывок, но успокоить дрожащие руки ему не удавалось. И это-то новый глава медслужбы. Он был не силён в лабораторных экспериментах, к тому же, чтобы лечить поражение кожи и искать антидот, нужно было сначала определить причину столь радикальной реакции на всего лишь соприкосновение. Он прочёл больше информации про квантовую жидкость, чем статей по медицине за последние три месяца, и не мог понять, как, по сути, газ мог вызвать подобную реакцию. Но в этом не было ничего невозможного, и когда Маккоя, стараниями транспортёрной, переместили в отдел интенсивной терапии, Джим сам чуть не упал рядом с ним, но не от облегчения, а от страха. Ему казалось, Боунс вот-вот умрёт, но, переодев его в длинную стерильную рубашку с рекордной скоростью, он укорил себя за девичью впечатлительность, когда наблюдал за Маккоем через стекло камеры. На его коже цвели насыщенные фиолетовые язвы размером в две ладони, и, как бы Джим ни старался, он не мог найти в базе данных хоть сколько-нибудь похожий случай. Регенератор и мази обычно помогали справиться с любыми проблемами, но в данном случае повреждения затронули не только кожу, что сильно осложняло ситуацию. Никаких других симптомов у Маккоя не нашлось, разве что он был очень слаб и тут же отключился, Джим приставил к нему Лию и помчался в научный отдел с просьбой направить его на путь истинный в экспериментаторской деятельности. — Отправили доктора, чтобы он мог предотвратить любое пагубное влияние среды, мать её, — бормотал он себе под нос. Селена, старший лаборант, окинула его полным сочувствия взглядом. — Интересно, входит ли ворчание в служебный долг главного врача, — отшутился Джим. Когда все оказались на борту, включая двух найденных, едва живых ромулан, по всей видимости, учёных, запустивших процесс постепенного увеличения гравитационного притяжения, Джим выдохнул неспокойно. За перекалибровкой оборудования под остающихся неопознанными ромулан, за бегающим из помещения в помещение М’Бенга, за даже непривычным, что и было нехорошо, оживлением в медотсеке, Джим едва успевал думать о находящемся в стабильно тяжелом состоянии Боунсе. Кирка почти силой выставили из медотсека на третьей смене, приказав поспать, но он спрятался в лаборатории, пытаясь найти решение. Как он искал его, игнорируя все свои нужды, кроме сна и какой-никакой еды, он не хотел вспоминать, когда, после третьей попытки, созданная им смесь, вкупе с уколами преднизолона, подействовала. Леонард был без сознания вторые корабельные сутки. Заживление происходило медленно. Джим пялился на очередную язву на бедре, будто от пристальности его взгляда зависела скорость заживления. Вряд ли это было возможно, но все-таки язва бледнела. От неё через час осталась только красная грануляция, и за дальнейшее заживление можно было уже не беспокоиться. Доложив об успехах на мостик и лично капитану Споку в соседней палате, Джим почувствовал себя куда лучше. Он ждал только пробуждения Боунса и в то же время очень его боялся. Он так долго мечтал увидеть доктора без одежды, а когда видел уже в пятый раз, нанося субстанцию на все язвы, мог смотреть только как медик. Он едва ли вспоминал о его теле под конец смены, когда валился на койку и засыпал мертвецким сном. В тот конкретный раз спать ему было куда спокойнее. Для проведения дальнейшего разбирательства с ромуланами они теперь держали курс на ближайшую базу Звёздного Флота, капитан Спок вернулся к своим прямым обязанностям, как и даже порозовевший в щеках Чехов, как и все, кроме Леонарда. К сожалению последнего, как решил Джим, судя по выражению его лица, Кирк как раз снимал его показатели, когда тот открыл глаза впервые за почти четверо суток. — Даже не думай, что будешь кормить меня с ложки, — проворчал он и снова прикрыл глаза. Джим улыбнулся тайком от самого себя и продолжил выполнять свои прямые обязанности. Боунс все еще находился в шоковом состоянии, и с ложки его кормила Кристин, она же пыталась провести с ним сеанс психотерапии, потому что единственным более-менее профессионально подкованным, как ни странно, в психотерапии из всех служащих медицинской службы был сам доктор Маккой. Джим, подготовив рапорт и подписав его, — несмотря на возвращение М’Бенга, его никто не снял с временной должности — отправился к Чехову в каюту, после убедительного приглашения. У дальней левой стены в каюте энсина обнаружился любопытный деревянный шкаф. — Каждая полка открывается по-разному, — сказал Паша из санузла. — Попробуй. Я сейчас. В первой же полке, которую попытался открыть Кирк, оказалась бутылка водки. — Выпьем? — Чехов появился перед ним с голым торсом и полотенцем через плечи. — Ты пышешь здоровьем, но нет, пожалуй. — У меня ещё есть виски. Доктор Маккой меня убил бы за одну такую бутылку. — Как так получилось, что нас разделили, я ещё не задавался этим вопросом вслух? — сказал Джим, посмеявшись, но после понял, что это была только наполовину шутка. Ему очень нравилось на Энтерпрайз. — О, Джим, Энтерпрайз не запрашивала сотрудников медицинской службы, помнишь? — А ты не пошёл на Фараггут, потому что у тебя слишком хорошие данные, — кивнул Джим. — Боунс очнулся. — Боунс? — Паша уже натянул на себя форменный верх. — Леонард. Доктор Маккой. Всего за секунду молчания лицо Паши совсем переменилось. — А, я знал, что между вами уже что-то происходит! Но мне никто не верил. Джим завис. — Что? — Мы с Ухурой давно поставили, что вы… ну, — он замолчал и, казалось, порозовел в щеках ещё больше, хотя это вряд ли было возможно. — Паша, — охнул Джим. — Павел Андреевич! А она откуда знает? — Она общается с Кристин, и… Точнее, все и так уже думают, что вы… — Я слишком устал для подобных шуток. Джим без приглашения сел на кровать Павла и потёр лицо руками. Тот сел рядом и положил тёплую ладонь на плечо, а после протянул стакан. Не глядя, Джим выпил и немедленно пожалел об этом. Правда, только наполовину. Ему хотелось бы надраться до беспамятства, но кто тогда будет вести его в каюту, если Боунс валяется на койке? — Ты так переживал за него. Я всё видел, — Паша пытался быть серьёзным, но его губы то и дело предательски растягивались в улыбке. — Я тоже медик, Павел Андреевич. — Да хватит уже, — он хлопнул Кирка по спине. — Не обижайся, но у тебя даже прозвище для него есть. Что ещё можно подумать? — Он не знает, а если бы узнал, точно снял бы с меня скальп. — Брось, Джим, выпей ещё, — тут же настоял Чехов. И Джим немедленно выпил. Они расстались на хорошей ноте. Паша рассказал Джиму о том, как лестно отозвался о нём Спок в своём докладе Флоту, об атмосфере на мостике, о том, что Скотти однажды чуть не влюбился в Ухуру, но оказалось, что просто перегрелся, когда копался в давшей сбой панели управления в инженерном, и о том, скольких ещё человек Спок снял со смены за то, что они доложили о вступлении в обязанности на секунду позже назначенного времени. Джим думал о том, что и ему стоило опоздать пару раз. Даже в кают-компании изредка пошучивали, что если хочешь выходной на Энтерпрайз, то нужно просто уметь опаздывать, но всё это, конечно, оставалось только шуткой. А направлялся Джим в лабораторию, чтобы посидеть там в компании их золотой рыбки Марии (это имя существовало только для Джима), и просто смотреть, как она плавает по воздуху. Джим так и не узнал, какой гений придумал прикрепить к рыбе микрочип, действующий как пояс жизнеобеспечения, но летающая золотая рыбка была лучшим, что он видел за всю свою жизнь. Мария всегда успокаивала его нервы. — Лейтенант Кирк, — послышалось из-за спины. Надо же, когда он проходил мимо, даже, скорее, крался как вор, глаза Боунса были закрыты. — Да, сэр! — с преувеличенным энтузиазмом Джим отдал ему честь и покачнулся. Что-то вдруг ударило в голову. — Вы не на своей смене. — Пришёл навестить, — усмехнувшись уж слишком широко, прохихикал Джим, приземляя задницу прямо на койку, рядом с ногами Леонарда. — Умилительно. Если бы только от тебя не несло, как от десяти алкоголиков, — проворчал он, прикрыв глаза. — Придира. — Прости, что? — При-ди-ра, — заявил Джим и, едва поднявшись, нетвёрдым шагом направился в лабораторию. — Если ты перестанешь неадекватно себя вести, мне не придётся вызывать охрану, — сказали за спиной, и Джим сжал руки в кулаки. — Почему? — начал он размышлять вслух, и, к сожалению, не смог остановиться. — Почему мы не можем поговорить нормально? — Могу назвать одну причину, — начал Маккой, но продолжить ему не дали. — Почему ты всегда придираешься, а я всегда несу какой-то бред, хотя мог бы промолчать? — Не знаю, — Леонарда, казалось, всё это веселило. — Давай попробуем. — Приятно видеть, что ты живой, Боунс, — Джим улыбнулся, как ему самому казалось, даже скромно. — Приятно видеть, что ты всё такой же беспечный и увиливающий от работы, как и до этого. Вошедшая в ту же секунду Кристин застала не самую приятную картину. Джим не знал, что он хотел сделать, но его тело действовало раньше, чем он мог подумать о том, что вообще делает. Но выглядело всё это примерно как покушение на жизнь главврача. — Джим, Джим, Джим, — приговаривала Кристин, оттаскивая Джима от койки, где Леонард лежал, закрыв глаза, и, видимо, пытался игнорировать всё происходящее. — Ты… я же… сволочь! — Джим, тише, — она шикала и успокаивающе гладила его по спине. — Всё в порядке? — заглянувший, видимо, по своим делам Калеб, которого Джим знал ещё с той высадки на планету месяц назад, окинул его удивлённым взглядом. — Да, да, пройдите пожалуйста в офис, доктор М’Бенга пока свободен. Джим не успокаивался, шипя оскорбления и едва ли не рыча. — Я бросил пить ради Звёздного Флота, и тебе советую, Джим. — Пошёл ты! — крикнул Джим, но Кристин уже затащила его в соседнюю палату и всадила ему гипо в плечо. Очнулся он уже в своей каюте. Альфа-смена только что закончилась, а ему дико хотелось одновременно и пить, и есть, и продолжать лежать, и по малой нужде, и вспомнить, было ли жутким кошмаром то, что он оскорблял всё ещё слабого главврача при медсестре и, наверное, пытался его убить. После разъяснительного разговора Джим всё-таки начал работать в смену с М’Бенга, но лучше от этого никому не стало. Когда Спок всё-таки позвал его в комнату для совещаний, чтобы провести личную беседу, и спросил, не нужно ли Джиму уйти в небольшой отпуск, пока они могли его забросить по пути на ближайшую базу, чтобы он справился со своими проблемами, Джим не выдержал. Каждая мысль о совсем недавно таком желанном докторе Маккое теперь раздражала его до края, и он в следующую же смену объявил о том, что хочет уйти в увольнение. Перевестись куда-нибудь, где будет скучно, спокойно, и больше не нужно будет думать о чьей-то оценке своих действий. Маккой был прав. Медицинская школа осталась позади, пора уже было… хотя, ведь это он, доктор Маккой, был виноват. Виноват в том, что вызывал такое безудержное желание потакать и быть любимчиком. — Медбрат, — позвал Леонард, когда Джим уже развернулся, чтобы уйти. — Джим. На это он обернулся. — Нужно поговорить, — он кивнул головой вбок, указывая на дверь. Почему-то Джиму было даже не по себе, когда он смотрел на стул, на котором когда-то сидел и пил предложенный ему кофе с виски в неприличной дозировке. И как Боунс, доктор Маккой, курил прямо здесь, чем никто уже не занимался давным-давно, кроме каких-нибудь престарелых людей на далёкой от них родной Земле. Или неудачников в клубах. — Ты забыл внести в базу данных подробную информацию о моей… «аллергической реакции». Ты можешь даже придумать название болезни. Джим молчал. Он вдруг понял, что как минимум должен извиниться, прежде чем уйти. — Мне жаль, что я, — запнувшись, он вздохнул, — что я оскорбил вас, доктор Маккой. — Мне не привыкать, — сказал он и усмехнулся. Когда-то у Джима дёргался член от одной только такой усмешки. — Я ухожу по личным причинам. — Не сомневаюсь. Что-то тут было не так. Джим поднял глаза на не перестающего хмуриться и улыбаться одновременно Леонарда. — Ты не дослушал. Тот, кто доставил тебя в каюту тем днём, предложил мне посмотреть, нет ли у тебя на падде какой-нибудь информации о заболевании, которую ты мог бы, знаешь, пометить, — с его голоса, казалось, скоро вот-вот начнёт капать самый настоящий мёд. — Я взял грех на душу. Не имею привычки лазить по чужим личным записям, но… Даже такой практически бессовестный человек как Джеймс Тиберий Кирк готов был провалиться в космос от одной догадки о том, что нашёл, даже не ища, его доктор. — Я бы не хотел, чтобы ты уходил. Даже если ты считаешь меня «гребаным мудрецом и сварливой тётушкой в одном лице». — Или самым сексапильным и недовольным в мире, — Джим закрыл лицо ладонями. Он закончил говорить шёпотом. И очень удивился, когда на плечи легли ладони, сжали их и совсем немного помассировали и тут же исчезли. — Боунс? — Джим отнял руки от лица и распрямил плечи. — Отвратительная кличка, медбрат Кирк звёздного корабля Энтерпрайз. Резко развернувшись, Джим обхватил его руками за шею и требовательно впился в губы, зажмурившись. Через несколько неловких мгновений ему ответили. Леонард задышал так, будто на всё это время задержал дыхание, и его знаменитые пальцы нашли дорогу под форму Джима. — Дай мне подумать об этом, — зашептал он прямо на ухо. У Джима, казалось, встали дыбом все до единого волоски на теле. И не только они. — Свободен. — Увидимся, доктор Маккой, — сказал Джим и поцеловал его, кусая в губы, будто из желания отомстить за всю эту большую нервотрёпку. Когда ему пришло сообщение к началу бета-смены, Джим не поверил своим глазам. «Можно мне зайти, медбрат Кирк?» Он отложил в сторону банан, куском которого подавился, и написал в ответ: «Готов к осмотру, доктор Маккой» — Готов, как никогда в жизни, — добавил он вслух, разлёгся на кровати, закинув руки за голову, и уставился в потолок. Его даже не будоражила мысль о перспективе остаться наедине с Боунсом в помещении, где имелась нормальная кровать, а дверь можно было заблокировать. Тело подвело его, когда Леонард вошёл. — Отношения между начальником и подчинённым вне устава, доктор, — Джим сел и закусил губу, изображая стеснение изо всех сил. — Я никому не скажу. У Джима настолько давно никого не было, кроме себя самого, что он боялся кончить от одних только раскрытых, прохладных ладоней под своей майкой. — Почему ты в форме, Боунс? Настроен на ролевые игры? — Заткнись хоть раз, я убедительно прошу, — прорычал он в губы Джима, тяжело дыша. Если бы у него кто-то был, Кристин бы рассказала ему об этом. Или Лия. Эстер уж тем более. Встретились два одиночества. Джим мягко оттолкнул Леонарда от себя, чтобы посмотреть на его торс и убедиться, что кожа всё такая же гладкая. Правда, он был немного бледен, но до тех пор, пока Боунс был здоров и в его постели, Джима всё устраивало. — Как мы займёмся сексом, доктор Маккой? — спросил он, водя слегка трясущимися пальцами по его груди. — Поверить не могу, что я здесь, — вдруг признался Леонард. — И ты столько раз говорил о моём члене и моих пальцах, медбрат, что не осмотреть твою простату мне кажется просто неприличным. — Говорить пошлости входит в обязанности главного врача? — Входит, конечно. На колени. Джим отдался ситуации и был благодарен, что какие бы то ни было эмоции на его лице и искусанные губы скрыты от Боунса. Это был их первый раз, как ни крути, не хотелось ударить лицом в грязь. — Расслабьтесь, мистер Кирк, будет не больно, — снова сказал Леонард, мягко надавливая пальцами между его ягодиц. Джим хотел бы съязвить, но мысль не успела даже родиться, когда один палец скользнул туда, где не касались еще пальцы другого человека. — Выдохни. Джим чуть не упал на постель грудью, руки подводили. — Ты можешь лечь. Леонард, скорее всего, заметил его нервозность. Почему-то он вёл себя, как отпетый девственник, но о причинах думать не приходилось, когда пальцы внутри разводили в стороны и нащупывали ими с предельной точностью простату, а после почти доставали и толкались снова, всё быстрее и быстрее, будто на пробу. Застонав впервые за пять минут, Джим уже не смог остановиться. Он так долго и страстно мечтал об этом моменте, пусть и сравнительно давно, что с готовностью начал подаваться навстречу, поглядывать через плечо и кусать и так уже искусанные губы. Глядя на всё это, Боунс дрочил с оттяжкой, изредка сжимая пальцы у основания своего члена. — Нет, — Джим остановил прижавшегося плотнее Леонарда. — Я хочу лицом к лицу. Хмыкнув, Боунс схватил его за плечи и, резко перевернув, уложил на спину. Он навис над Джимом и выглядел при этом куда более довольным, чем Кирк ожидал его увидеть. В его голове он бежал впереди событий и уже видел это лицо, как и раньше, со сведёнными бровями и приоткрытым ртом, и чувствовал причину всего этого в себе. — Куда делись твои ораторские способности, — вкрадчиво поинтересовался Леонард, облизав губы, — Джим. Жалобно застонав, Джим зажмурился, вновь до глубины души прочувствовав, насколько странным он был. По той же причине, наверное, он сейчас мог бы быть капитаном, а не лежать под старшим офицером медслужбы, хотя… — Или тебе достаточно того, что происходит в твоей голове, Джим? — Издеваешься, — еле выдавил он, имея в виду то, с какой явной насмешкой Маккой произносил его имя, и задышал ртом. — И хватит меня психоанализировать. Можно просто трахнуть. Слава небесам, Боунс не был знаменит как человек, который любил трепаться без дела. — Ты закомплексован, мой дорогой, — не эти слова, конечно, говорили обычные люди, оказавшись в постели и присовывая кому-то свой член, но всё же. — Отстань, — вопреки своим словам, Джим с отчаяньем вцепился в плечи Боунса и обхватил его ногами как можно выше. Ему было так хорошо, что все мысли разом вылетели из головы, и давно пора было перестать думать. Боунс издал такой звук, который даже в самом влажном своём кошмаре Кирк не смог бы услышать. Такой «ох» облегчения, хриплый и протяжный, полный расплавленного, обжигающего желания. Спустя растянувшиеся на бесконечность десять секунд без движения, до Джима наконец дошло, что же было не так. Было не больно. — Мне не больно. — Я счастлив, — хмыкнул Леонард и наконец-то начал двигать бёдрами. — Хоть кто-то занимается… полезными вещами в свою смену. Джим рассмеялся, но из него выбивали всё дыхание, толкаясь всё так же точно и размеренно, как и пальцами. Боунс обхватил его за шею, зарылся пальцами в волосы и, казалось, потерял контроль за секунду. Только с мужчинами происходило такое, думал сквозь туман восторга Джим, пока его сгибали чуть ли не пополам и трахали с все нарастающей интенсивностью. Неужели. — Нет, нет-нет-нет, — застонал он, когда почувствовал, что кончает от случайного трения о живот Леонарда. Даже если бы Джим орал на него и приказывал остановиться, Боунс бы не сделал этого. За пару секунд стало так хорошо, что Джим содрал всё постельное белье, вцепившись в него руками выше головы, пока Боунс шумно дышал в его плечо. — Я хочу, — вдох, выдох, вдох, — кончить в тебя. Пожалуйста. — Вперёд, — Джим откинул голову и закрыл глаза. Теперь, без всего этого, было даже приятно просто так чувствовать Боунса внутри. Джим не любил, когда в него кончали, но в том состоянии он принял бы даже мучительную смерть от ржавого скальпеля — после столь короткого, странного, но долгожданного секса ему было уже всё равно. Он не удержался и облегченно расхохотался, заслужив полный недоумения взгляд прямо в глаза, от которого аж живот свело. — Ты разрабатываешь смазку на досуге? — едва проговорил Джим, прежде чем снова начать смеяться. — Пока твой рот занят разговорами, можно и так сказать, — сказал Боунс и отстранился, чтобы раздвинуть ноги безвольного Джима и оценить проделанную работу над ошибками. — Извращенец. Иу, противно. Боунс молчал. Молчал, пока Джим вымывал из себя всё это великолепие, пока ковылял обратно, пока забирался под всё ещё лихорадочно горячий бок. Весь потный и расслабленный, Боунс был не в пример себе обычному попросту привлекательным. — Если Спок узнает, нас высадят на ближайшей планете класса М? — Надеюсь, — пробормотал себе под нос Боунс. — У меня смена через четыре часа начинается, не спать, — Джим пихнул его локтем в бок. — Ничего у тебя не начинается. Я вернул предыдущее расписание. Джим так и не нашёлся с ответом. Он даже был не уверен, как теперь относиться к открывшемуся с новой и исключительно приятной стороны доктору Маккою. В груди что-то сжалось, и Джим чуть не застонал от разочарования. Нет, только не снова. Это всё послеоргазменное счастье. Это не любовь. Над ухом почти в тот же миг раздался громогласный храп. — Нет, всё-таки любовь, — заявил вслух Джим и устроился поудобнее, накрывшись рукой Боунса.