Щит и меч

Ренард навалился на Ника, целуя чувственные губы, лаская его стоящий колом член и медленно проталкиваясь в обильно смазанное, но не особо приспособленное для подобного отверстие. Беркхарт стонал и морщился. Ему было хорошо и он хотел того, что сейчас происходило, но это не отменяло дискомфорта в заднице. Правда, боли как таковой не было. Ник хотел Шона. Хотел всего, что сейчас происходило и знал, чего можно ждать от секса с мужчиной. Чего Гримм не ожидал, так это того, что Ренард войдет в него полностью и… схлынет. У Ника все упало, а тело рефлекторно сжалось, готовое к броску или удару. Рефлексы, мать их так. Естественно, Шон все почувствовал и понял. Увидел свое лицо в черных как ночь, глазах Ника. Он отстранился, вышел из сжавшегося любовника и ушел в ванную. Ренард прекрасно знал, что так и будет, но от этого было не менее обидно и горько. Шон закрыл за собой дверь на защелку и прислонился лбом к холодному стеклу зеркала, смотря на себя схлынувшего. Ничего нового он в своем отражении не нашел. Для аристократа с примесью крови ведьм он был достаточно привлекателен и многие его любовницы и любовники находили его даже красивым, экзотичным. Многие, но не Ник. Шон тяжело вздохнул и полез под душ, надеясь, что теплая вода поможет ему расслабиться и снова взять себя в руки, вернуться к человеческому облику. Вода помогала. Ровно до того момента, пока Ренард не вспомнил про Ника. Открытого, страстного и принимающего его в себя. Член снова встал по стойке смирно, а по телу прошла волна изменений. Шон мог себя контролировать. Его контроль над собой был феноменален даже для аристократа. Но все менялось, когда дело касалось Ника. Ренард сначала привык оберегать своего, еще не обретшего способностей Гримма. Привык считать этого неуживчивого и упрямого мальчишку своим. Потом, когда Ник стал полноценным Гриммом, пришлось взять себя в руки и позволить тому самостоятельно познавать мир, внезапно ставший намного сложнее и многограннее, и развиваться. После был долгий и иногда нудный процесс привыкания и, пожалуй, приручения. Не только Ника, но и его, Шона. Ник Бердхарт был так называемым «диким» Гриммом, выросшим вне «питомников», в которых в Гриммов с младенчества вдалбливали послушание аристократическим семьям и воспитывали безграничную преданность Хозяину. Но Ник не был и животным, чтобы можно было его легко и быстро приручить. С везеном, обремененным определенным набором инстинктов, было бы намного проще. Тут же пришлось долго доказывать упертому Беркхарту, что ему, Шону, можно доверять. Полностью. Попутно Ренард постарался сделать все возможное и невозможное, чтобы показать, что ставит благополучие Гримма немногим ниже своего собственного. Пришлось несколько раз подставиться ради него и пойти на открытый конфликт с семьей. Благо отец отнесся к этому спустя рукава, и каратель по его, Принца, голову не был послан. Король считал, что его дети должны сами разбираться между собой. Самый сильный, умный и изворотливый выживет и в будущем займет трон. Остальные, погибшие или отрекшиеся, недостойны подобной чести. Уже много позже, после того, как Ника бросила Джульетта, не вынеся собственного превращения в ведьму, они сблизились. Монро устраивал свою личную жизнь с молодой женой и Беркхарт в его доме был определенно лишним. Именно тогда Шон пригласил Ника временно пожить у него. Дом был большой. Слишком большой для одного Принца, не обремененного ни семьей, ни постоянной любовницей. Беркхарт согласился. Ему тогда было все равно где жить. Дом капитана был не лучше и не хуже трейлера. Да и времена были слишком опасными, а к Принцу без лишней нужды старались не соваться. Пусть и полукровка, но королевской крови. Такой сожрет и не заметит. Было тяжело наблюдать, как Ник загоняет себя работой, лишь бы не вспоминать Джульетту. Беркхарт не отвернулся от женщины, которую любил и ему было плевать на то, что она ведьма, а он Гримм. Отчасти, так было даже проще. Больше не надо было ежесекундно беспокоиться о благополучии Джульетты. Теперь она вполне могла сама себя защитить. но.... вездесущее но! Женщина не смогла быть с человеком, в чьих черных, как ночь глазах, постоянно видела свой новый омерзительный облик. Джульетта предпочла бросить всю свою жизнь и уехать вместе с Келли Бёркхарт, приехавшую навестить сына и дать Ренарду хотя бы немного пообщаться дочерью. За это, пусть и очень короткое свидание, Шон был безмерно благодарен. Малышка не была для Принца ни разменной монетой, ни уникальной силой... она была для него именно дочерью, по которой тот тосковал. Шон и сам не ожидал, что это дитя займет такое большое место в его сердце, но, пожалуй, теперь он понимал свою собственную мать, готовую на все что угодно, лишь бы сохранить жизнь своему дитя. Ник, пытаясь забыть тяжелое расставание, работал на износ, из последних сил, и Рейнард пошел на то, чтобы подлить тому сонное зелье в кофе. Правда, не ожидал, что истощенный Гримм упадет ему под ноги спустя пару секунд. Попытается упасть. На реакцию Шон никогда не жаловался. Было не сложно отнести Ника, отощавшего на нервной почве, в его комнату, стянуть одежду и уложить в постель. Сложнее было заставить себя убрать руку из его растрепанных волос, перестать гладить свежевыбритый подбородок, периодически касаясь губ, и уйти на работу. Ник проспал трое суток, за которые Шон ни разу не спал в собственной постели. Гримма мучили кошмары и было проще подкатиться к нему под бок, крепко обнять, поглаживая напряженную спину, чем бежать среди ночи на очередной вопль, полный ужаса, гадая как очередной Жнец или иной безумный везен проник в дом. Ренард не был каменным и именно тогда осознал, что хочет Беркхарта не только в качестве своего личного Гримма. Ник был и оставался привлекательным мужчиной. Беркхарт проснулся посвежевшим и для него не стало новостью или шоком, кто делил с ним постель все эти ночи, а иногда и дни. Беркхарта тянуло к Ренарду, а теперь эта тяга получила вектор – они хотели друг друга. Прошло не так много времени, как Гримм и Принц в первый раз поцеловались. Оба были немного пьяны, но прекрасно осознавали с кем и что делают. Было хорошо, правильно. Именно тогда Шон и понял, что его хваленый самоконтроль ничего не стоит. Приходилось прилагать усилия, чтобы не схлынуть. От одного, пусть и очень страстного, поцелуя. Ренард прекрасно представлял себе реакцию Ника. Поэтому сдерживался. Даже пытался отстраниться от Беркхарта, свести возможность поцелуев и взаимных ласк к минимуму. Не получалось. Гримм был словно наркотик. Его хотелось постоянно. Трогать, ласкать, принимать ответные ласки. Ник охотно шел на контакт. Но в этом была и проблема. Пока они ограничивались минетами и взаимной дрочкой, Шон еще мог себя контролировать. Но сегодня случилось неизбежное. Именно поэтому Ренард отмокал в душе, пытался обуздать себя и обострившимся слухом отмечал передвижения Ника по комнате. Встал с кровати. Прошелся по комнате. Наверное, собирает разбросанные в порыве страсти вещи и одевается. Вот снова тихо скрипнула кровать. Сел обратно? Зачем? Хочет поговорить? Возможно, о том, что у их отношений нет будущего. Действительно, о каких дальнейших отношениях идет речь, когда Принц неконтролируемо преображается в самый ответственный момент, а у его любовника деревенеет тело и все падает от отвращения? Шон нервно намылился и снова сполоснулся. Толку от этого особого не было. Вечно прятаться в собственной ванной тоже не получится. Да и не в привычках Ренарда было подобное поведение. Принц закрыл воду, насухо вытерся и обмотал бедра полотенцем. Его халат остался в спальне, а халат Ника, который тот забыл тут еще пару дней назад, был отчаянно мал. К тому времени, как Шон подошел к двери, он все же смог взять себя в руки и снова выглядел, как человек. Незачем провоцировать Гримма. Ник, закутавшись в простыню, сидел на краю кровати, а их сброшенная одежда была аккуратно сложена в кресле. Шон удивился. Еще больше он удивился, когда Беркхарт подошел к нему. Страха или отвращения в глазах Гримма не было. Было любопытство. - Шон, схлынь, - попросил Ник. - Не насмотрелся или хочешь убедиться, в том, что я тебе противен? Учти, я не смогу себя контролировать. Не с тобой. - Это лестно, - Гримм улыбнулся. – Схлынь. Я хочу рассмотреть тебя. - Зачем? Реакция твоего тела была более чем откровенна и показательна. - Представь, что ты внезапно вместо своего любовника увидел перед собой того, с кем привык сражаться и кого привык если не бояться, то опасаться. Поэтому я и хочу увидеть тебя настоящего. Моя реакция, как и твоя, была инстинктивной и неконтролируемой. Прошу, схлынь для меня. Шон не смог отказать. Это было легко. Ник был желанен. От одного взгляда на его припухшие от поцелуев губы и засосы на шее, волна изменений прокатилась по телу Принца. Он себя не сдерживал. Ник сам хотел посмотреть на него. Силы понадобились для того, чтобы встретить взгляд Гримма, внимательно рассматривающего его лицо. Беркхарт смотрел внимательно, запоминая и в его глазах так и не появилось отвращение. Под этим взглядом стало жарко и нестерпимо захотелось сграбастать упрямого детектива в объятья, опрокинуть на кровать и продолжить начатое. - Нравлюсь? – хмыкнул Шон. - Да, - зачарованно отозвался Ник протянул руку к лицу любовника. Осторожно коснулся кончиками пальцев, очертил линию скулы и губы. Шон не удержался и лизнул палец. Язык его тоже изменился - стал шероховатым и гораздо длиннее человеческого. У Ника потемнели глаза, а обострившееся обоняние Принца уловило запах возбуждения. Гримм его хотел. Даже таким. Или тем более таким? Беркхарт тем временем обошел Шона, касаясь его тела, еще больше распаляя и разжигая страсть. Пришлось приложить усилия, чтобы не броситься на него. Позволить делать все, что хочется. Хотя, Ренард и понимал, что никуда от него этот Гримм уже не денется, раз смог принять его схлынувшим. Как и он сам от него. Терпения Шона надолго не хватило. Стоило Нику запустить руки под полотенце, как Ренард с рыком, больше похожим на звериный, подхватил любовника на руки и шагнул к разворошенной кровати. Бердхарт засмеялся и попытки вырваться не сделал. Простыня осталась валяться где-то на ковре. Позволил уложить себя на лопатки и нависнуть сверху. Сам потянулся за поцелуем и довольно простонал, когда язык, ощутимо длиннее обычного человеческого начал хозяйничать у него во рту, а пальцы Шона вошли в обильно смазанную тугую задницу. Ник выгнулся, закинул одну ногу на бедро своему Принцу, открываясь еще больше, приглашая. - Хочу тебя, - шепнули зацелованные губы. – Любого. Шон ответил на это сдавленным рыком и вошел в любовника на всю длину, наблюдая за тем, как меняется его лицо и на нем проступает озадаченное выражение. Член схлынувшего Принца отличался от человеческого. Не только размерами, но и утолщением, доставшимся вместе с кровью ведьмы. Шон бы посмеялся над выражением лица Ника, но сейчас было не до того. Ренард толкнулся, раз, два и любовник задохнулся, выгнулся, от пронзившего удовольствия, жаркой волной поднимающейся от соединения их тел. В этот момент Ник был прекрасен как никогда. Шон трахал это несносное создание, вырывая из него полузадушенные вскрики, постепенно переходящие в стоны и крики. Сам Ник потерялся в ощущениях и, согнутый почти пополам, мог только требовать и вскрикивать – Еще! Сильнее! Ну же! Еще немного! Даааа!!! Шон немного отстал от любовника, заполняя его тугую задницу горячим семенем, помечая собой, кусая, и закрепляя недавно начавшую зарождаться связь, делая ее нерушимой. Смешивая свою кровь с кровью Ника. Это было безумие. Прекрасное и сладкое безумие, разделенное на двоих. Ренард упал рядом с Ником, продолжая его целовать окровавленными губами и поглаживать. Он не планировал делать то, что сделал, но и не жалел о содеянном. У Принца может быть несколько Гриммов, но среди них есть один, единственный, особенный. Тот, что всегда стоит за спиной – служит и мечом и щитом. Тот, кем дорожат больше, чем собой. Можно прожить всю долгую жизнь аристократа, но так и не найти своего Гримма. Можно найти, но так и не осмелиться закрепить обоюдную связь. Ведь тому, кто стоит за спиной, легче всего нанести удар в нее. Шон сделал свой выбор и принял решение в тот момент, когда Ник потянулся рукой к его схлынувшему лицу и искренне надеялся, что никогда не пожалеет о своем решении. Ник не о чем не думал и ни на что не надеялся. Он был полностью удовлетворен и счастлив.