Это тебе больше не понадобится

Уже неделю в лазарет студенты поступали буквально пачками — пищевые и алкогольные отравления, сильные аллергии, переедания и прочие радости жизни, которыми сопровождалось каждое рождество, встречаемое в стенах академии Звёздного флота. Маккой тихо, но верно зверел, не имея возможности ни нормально поспать, ни как следует отвлечься от чужих проблем, которые облепляли его липким комком и не давали стряхнуть себя ни на минуту. Даже по ночам, когда ему удавалось урвать несколько часов отдыха, ему снились чужие судороги, рвота и озноб. Хотелось забыться — или напиться до зелёных чертей или… отвлечься несколько нестандартным способом. Даже пребывая в полуобмороке от усталости, Маккой изредка чувствовал себя обделённым — не то чтобы он любил спать с кем попало, но долгое отсутствие секса сказывалось не только на работе, где он становился всё более рассеянным, но и на содержании тех самых снов. Когда блюющие люди во сне расходились, появлялся кто-нибудь предельно симпатичный и принимался соблазнять переутомлённого воздержанием Леонарда. Каждый раз у демона-искусителя было разное обличие. Чаще всего это были женщины, одна шикарнее другой, но иногда появлялись и мужчины — субтильные и готовые отдаться по щелчку пальцев, или же экземпляры раза в два больше его самого, призывно раздвигающие бёдра, между которых виднелось то, что Маккой так давно не видел в реальной жизни. Может быть, именно поэтому после очередной ночной смены и двух пар подряд он собрал пожитки и отправился в город. Купив всё то, что значилось в импровизированном списке покупок, который он не доверил ни единому клочку бумаги и уж тем более падду, он вернулся в общежитие и на всякий случай дважды убедился, что Джим не вернётся сюда ни сегодня, ни завтра. Рассказы о долгожданной поездке в родной штат успели достать Леонарда ещё в первый раз, когда Кирк завёл об этом речь. И только когда парень умотался вместе с очередной подружкой в Айову, Маккой вздохнул спокойно, наконец обретя возможность спать по ночам положенные медику пять часов и не быть разбуженным от стонов какой-нибудь легкодоступной девицы, которую Кирк со всем удовольствием трахал на соседней койке. Отчего-то именно сейчас воспоминание об этом не на шутку завело Маккоя. Он не раз становился невольным наблюдателем того, как ладно Джим справлялся с поставленной в постели задачей. Чаще всего он заваливал любовницу на спину и брал её сверху, чутко отзываясь на каждую полузадушенную просьбу. Леонард просыпался и уже по привычке наблюдал за движениями на соседней кровати — за тем, как напрягалась мокрая от пота спина Кирка, как его бёдра обхватывали изящные женские ножки, как хорошо смотрелась упругая задница… Что ж, врать себе самому Маккой был не намерен — каждый раз его неимоверно заводило то, что он видел, но он не был до конца уверен, что именно так сильно пенило кровь от возбуждения — сладкие стоны девушки или же разгорячённый Джим рядом.

***

Колени начали ныть от напряжения уже через десять минут. Бёдра тянуло, между ягодиц было влажно и прохладно от обилия смазки. Маккой стоял на четвереньках и растягивал сам себя двумя пальцами, погружая их внутрь до самых костяшек, наслаждаясь острой смесью боли и удовольствия. Член стоял так, что можно было кончить только от одной мысли о том, как именно будут развиваться события дальше. Леонард бросил затуманенный взгляд вбок и почти любовно огладил им купленный вчера дилдо средних размеров. Он чувствовал себя превосходно — выспавшимся, отдохнувшим и возбуждённым. Именно так он ощущал себя в медовый месяц с уже бывшей женой, и мысль о Памеле было сбила с нужного настроя, но он быстро выбросил её из головы. Переключить воспоминания оказалось до чудного просто. Леонард моргнул и повернул голову в другую сторону, глянув на соседнюю кровать. Картинка тут же дополнилась двумя слившимися в экстазе фигурами, только вместо девицы под Джимом был другой мужчина. Кирк несомненно был бы сверху, если вздумал притащить в их комнату кого-то своего же пола. Он бы вёл себя так же обходительно, как с женщинами, целовал в шею, держал за бедро и медленно входил бы под идеальным углом в чью-нибудь тесную задницу, раскрывая её своим членом. Визуальный образ сделал своё дело довольно быстро — Маккой застонал и позволил себе углубиться в фантазию. Только теперь вторым человеком был не некто эфемерный мужского пола, а он сам. Дилдо вошёл по смазке почти без труда. Леонард уткнулся носом в покрывало, выгнувшись под неудобным углом, и вставил его почти до конца, даже не думая двигать рукой. Сполна насладившись чувством болезненного растяжения, он качнул тазом, убрал руки от задницы и схватился за ткань под собой, изнывая от переполнявших его ощущений. Хотелось, чтобы кто-нибудь другой обхватил дилдо у основания и хорошенько поработал им в растянутой дырке. Маккой застонал и, по-прежнему стоя на коленях и упираясь лбом в кровать, коснулся истекавшего смазкой члена кончиками пальцев. Он мог кончить от одной только мысли о том, как кто-то сменил бы бездушный кусок резины на горячий член. Сознание немилосердно подкинуло очередной образ, заставив застонать во весь голос. Ему показалось, что двери, защищённые именно в этот вечер трёхступенчатой системой доступа, открылись и впустили в себя кого-то. Воображение играло с ним дурную шутку и тогда, когда рядом послышались шаги, а следом за ними — удивлённое «ох» и возбуждённое «вот это да, Боунс». Вздрогнув от того, что даже в его фантазии Джим называл его не по имени или даже фамилии, Маккой обхватил дилдо за конец, обвёл его края пальцами и начал двигать им под нужным углом, сразу попадая по простате. Потеряв возможность и видеть, и слышать, Леонард продолжал улавливать посторонние звуки и упорно списывать их на игру воображения, разыгравшегося так сильно, что биение собственного сердца звучало даже громче, чем хриплое дыхание, раздававшееся на всю комнату, по которой отчётливо витал липкий запах секса. И только когда перед самым носом возникла чужая фигура, Маккой понял, что всё то, что он слышал, не было галлюцинацией. — Боунс, — Джим оказался на коленях почти мгновенно, перед самым носом Леонарда. — Позволь мне посмотреть на тебя. — Блять, — Маккой мгновенно подобрался, ухватил край покрывала и стыдливо прикрылся, хорошо понимая, как глупо это выглядело. Джим видел достаточно, чтобы до конца дней напоминать об этом. — Это самое горячее, что я видел в этой жизни, — тем не менее в голосе Кирка не было ни капли издёвки. Маккой поднял глаза и посмотрел на Джима, на лице которого было столько всего и одновременно, что член невольно напрягся ещё сильнее. Кирк был откровенно возбуждён — это читалось и в его глазах, и виднелось в районе ширинки. — Никогда бы не подумал, что у меня сможет встать за долю секунды, пускай я всегда славился тем, что… — Заткнись, Джим, просто заткнись. Маккой откинул край одеяла и вернулся в прежнее положение. Терять ему было нечего. Джим, казалось, перестал даже дышать, когда наконец смог разглядеть всё то, что разыгрывалось прямо перед его глазами. Леонард облизал губы, напрягся всем телом и позволил игрушке выскользнуть из себя и упасть на постель. Пальцами он скользнул туда, где только что был искусственный член, вогнал в себя два и с силой раздвинул их, хорошо зная, даже ощущая, что Джим смотрел на него. Он стоял в противоположном конце комнаты и внимательно наблюдал за тем, как Маккой удовлетворял сам себя. Может быть, даже хотел присоединиться, но Леонард откинул эту идею за ненадобностью — Кирк никогда не водил мужчин и не слишком старался поддерживать видимость флирта, ни словом не намекая на то, что между ними могло что-нибудь быть. Даже если бы это была мимолётная интрижка, способная снять напряжение. Из глубоких раздумий Маккоя вытолкнули чужие пальцы на бедре. Джим оказался близко, так непозволительно близко, и на нём уже не было штанов — это Леонард заметил как-то лениво и без особого удивления. — Даже если ты убьёшь меня после, — непривычно севшим голосом начал Кирк, — я должен хотя бы попытаться. С последним словом Джим прижался ближе и заставил Маккоя выпрямиться, за что тот мгновенно получил поцелуй. Горячий, даже жадный, и до безумия развратный. Целовался Кирк так, точно это был последний вздох перед смертью, или же будто Леонард мог рассыпаться от единственного прикосновения к себе. Отвечая с не меньшим напором, Маккой попытался показать, насколько крепко он сделан, и что одно единственное грубое касание к внутренней стороне бедра не сломает его пополам. Что оно распалит ещё больше, хоть и казалось, что предел давно достигнут. — Хочу вставить тебе, — выдохнул Джим, целуя Леонарда в место, где шея переходила в плечо. — Так легко представить, что ты готовился для меня. — Заткнись, — вновь прошипел Маккой, сжимая пальцы на ладони Кирка, которой тот попытался обхватить истекавший смазкой член. Маккой боялся, что любое настойчивое движение могло окончательно лишить его воли и заставить выгнуться в болезненном, долго откладываемом оргазме. Джим покорно замолчал, сменив слова активными действиями. Он прижимался твёрдым членом, обтянутым мягкой тканью трусов, к заднице Леонарда и активно тёрся бёдрами, совершая поступательные движения и не прекращая целовать в шею, плечи и спину. Маккой застонал и не стал сопротивляться, когда в него скользнули два пальца, войдя легко по большому количеству смазки. Его дырка была хорошо растянута и, если бы у Леонарда было чуть меньше гордости и своеволия, он бы уже стоял на четвереньках и умолял дать ему член. Упрямо сжав зубы, он клацнул ими за пальцы свободной руки Джима, которые тот попытался вставить ему в рот, и подался на другую руку, полностью насадившись на двигавшиеся в нём пальцы. — Боунс, ты просто охуенен, — прошептал Кирк, добавив ещё один палец. — Ты принял уже три, и тебе всё мало. — Если ты не заткнёшься, я выставлю тебя из комнаты со стояком, — Маккой едва справился с дыханием, чтобы выдать такое длинное предложение, и в следующее же мгновение зашёлся судорожным стоном. Джим вошёл в него без предупреждения, едва успев спустить бельё до середины бедра. Он обхватил Леонарда за талию, потянул на себя, заставив самостоятельно устроиться на члене, и хлопнулся на задницу, усадив того к себе на колени. Маккой упёрся коленями в матрас, полностью навалился на грудь Джима спиной и сделал первое движение бёдрами, даже не думая сходу увеличивать амплитуду. Член у Маккоя стоял аккуратно вверх, и с его головки стекала очередная белёсая капля. — Ты такой растраханный, — не забыл прокомментировать Кирк, обхватив член Леонарда ладонью. — В моей фантазии ты навсегда останешься трахающим себя пальцами для меня. — Закрой свой чёртов… блять, свой чёртов рот, — Маккой громко застонал, когда Джим обнял его за талию и начал подаваться навстречу, входя короткими толчками. — Ни за что, Боунс, — Джим продолжил целовать солёную от пота кожу. — Ты сидишь на моём члене, влажный, как пятнадцатилетка, и сжимаешь меня своей восхитительной задницей, как могу молчать об этом? — Если об этом хоть кто-нибудь… — Это останется между нами, потому что ты слишком горяч для того, чтобы об этом кто-то знал. Джим уронил их на бок без предупреждения, не прекращая двигаться, но Маккой быстро перетёк из этой неудобной позиции на колени, отставил задницу и уткнулся лбом во влажные простыни. — Только пообещай мне, что этот раз не последний, и в следующий ты позволишь мне смотреть с самого начала, — с этими словами Джим обхватил себя и вновь вошёл в Маккоя. Он устроил обе ладони на его талии, огладил дрожащие от нетерпения бока и склонился, чтобы продолжить, раз уж ему ничего не ответили: — Позволишь увидеть, как ты растягиваешь себя пальцами, как вставляешь в себя искусственный член, совсем позабыв о том, что рядом есть самый настоящий. Он склонился ещё ближе и прошептал вопрос в самое ухо: — Обещаешь? Маккой дёрнул плечом, заставив отстраниться, и повернул голову в другую сторону, не желая признавать очередное маленькое поражение. — Ты никогда не выражал интереса, — наконец последовал хриплый ответ. Джим вошёл в него полностью и замер, прижавшись вплотную — грудью к спине, бёдрами к бёдрам, пахом к заднице. — С чего вдруг это должно повториться? — Ты пообещал сломать мне нос, — вопреки горячке, Кирк умудрялся веселиться, — когда я предложил тебе присоединиться ко мне и… как же её звали? — Джейн, — прохрипел Маккой на очередной не слишком деликатный толчок. — Точно, Джейн. Хотя… плевать. Хочешь сказать, что я быстро сдался? Нужно было попробовать… ещё пару сотен раз? Ничего не ответив, Маккой застонал, когда Джим сменил угол и продолжил двигаться так, чтобы каждый раз задевать простату. Это могло продолжаться сколько угодно, но разморённый долгими предварительными ласками Леонард начал буквально изнывать от мысли о скором оргазме, и тело охотно отозвалось на эту просьбу. Бёдра охватила одна долгая судорога, удовольствие растеклось по всему телу, обещая сумасшедший оргазм. Кирк ускорился, прочувствовав момент в полной мере, и вошёл в Маккоя полностью, начав совершать поступательные движения, трахая глубоко и качественно. Изливаясь в подставленную ладонь, Маккой сжал мышцы, подался назад — и Джим кончил следом, изливаясь глубоко внутрь. — Это тебе больше не понадобится, Боунс, — прошептал Джим на ухо Леонарду, накрыв ладонью лежавший недалеко от них дилдо. — Я буду трахать тебя куда качественнее. Маккой не признался бы даже самому себе, что от этих слов у него не только поджались пальцы на ногах, но и вновь начал твердеть член. Рядом с Кирком было так легко почувствовать себя жаждущим постоянного контакта подростком, а ещё — кем-то, кого так отчётливо желали и не стеснялись это демонстрировать. — Счастливого Рождества, Боунс, — фыркнули в шею и обняли крепче.