Проходившие мимо

У всех творческих людей было такое подвешенное состояние, когда идея вроде вот — на самом кончике языка, готова сорваться; но стоило сесть за исполнение, тело говорило: «А я не хочу. Давай пойдём что-нибудь другое поделаем». Да, противно. Но ничего с этим поделать было нельзя. — Только почему это коснулось меня? — возмущённо воскликнул Виктор, опустив стакан со всей силы и тем самым подтверждая своё недовольство. — Наверно, доказательство, что ты тоже смертный, и кровь в твоих жилах — красная, — усмехнулся Крис, отпивая из своего. Никифоров хотел бы возразить своему другу, да нечем. Сколько он себя помнил, вдохновение его сопровождало всегда. В любых условиях: стоило только сесть и начать, как в голове всплывали образы, рождались самые прекрасные миры, которые хотелось запечатлеть. И Виктор рисовал. Долго, много и со вкусом. Шли годы, он закончил художку, поступил в универ, успел поучаствовать в паре конкурсов, в которых, кто бы в здравом уме сомневался, занял первые места. Всё шло ровненько, пока не настало Это. Как его ласково звал Джакометти, творческий запор. Наверно, это и являлось причиной, почему Виктор вместе с Крисом сидели в клубе, пили не разбери какой алкоголь, пытаясь игнорировать громкую музыку. — Я с самого рождения был человеком, — заметил Виктор, заказывая ещё коктейль. — Что не мешало всем на факультете звать тебя Богом, заметь, — подметил Джакометти. — Не начинай. Мне уже эти разговоры поперёк горла, знаешь. Крис, видя, что в конец убил своего и так подавленного друга, вздохнул и сказал: — Не убивайся ты так. Со всеми случается. Да, согласен, с тобой в первые. Это как прыщи — надо сесть и переждать, когда сойдут. Стоически выдержав взгляд Никифорова, Крис продолжил: — Может, загадаешь желание? Иногда это срабатывает. — На падающую звезду танцпола? Ты серьёзно? — спросил Виктор скептически. — Сколько я себя помню, ничего не выходило. И сейчас, даже если там Наверху свободна телефонная линия, вряд ли они услышат «Хэй, господа! Пожалуйста, пошлите мне толчок для вдохновения. А то уже совсем невмоготу!». Они не услышат. Джакометти только устало вздохнул. Никифоров был как ребёнок, впервые столкнувшийся с непознанной ситуацией, не знавший, как решать задачку. Уж лучше бы на Небесах услышали его запрос. Виктор, развернувшись, устремил свой взгляд на сходящих с ума в танце людей. Им не было дела до проблем внешнего мира. Сейчас для них был важен этот самый миг эйфории. Никифоров им несказанно завидовал. Он тоже хотел ощутить это чувство, когда заканчиваешь картину, падаешь от усталости, голода и желания отрубиться на пару дней. Но… От раздумий его отвлекло напевание какой-то попсовой мелодии откуда-то сбоку. Виктор повернул голову и увидел девушку, нетрезвым шагом двигающуюся в сторону стойки диджея. На ней были простые джинсы без дырок и футболка с эмоджи. Чёрные волосы качались вместе с ней, закрывая лицо. Казалось, её ничего не заботит — она чётко шла вперёд, прямо к своей цели. Когда незнакомка почти подошла к нему, проходящий мимо человек толкнул её. Она, не удержавшись, упала прямо в объятия Виктора. Обоняние усладила смесь сандала, ванили и чего-то древесного, с дымчатой ноткой. Надо же. Его внезапная визави пахла Любовью*. Он не знал, сколько времени прошло и сколько они обнимались. Виктор улыбнулся и прошептал девушке на ухо: — Продлевать будете? Она завозилась, подняла головку и, посмотрев на него своими затуманенными глазами, с придыханием прошептала: — На всю жизнь, пожалуйста. А потом повернулась к бармену и уже закричала: — И мартини мне, будьте так добры! Крис увидел, как к ним бежал юноша в кепке. Он быстро обхватил девушку за талию, оттаскивая от Виктора. — А ну-ка стоп! Мы же договаривались, что не будешь пить. — Да ладно тебе, — произнесла девушка, растягивая гласные. Незнакомцы уже скрылись в толпе, когда Джакометти устремил свой взгляд на друга. Он так и остался сидеть на стуле, с широко раскрытыми глазами, словно ему открылись все тайны вселенной. Крис, не сразу осмелившись, всё же чуть тронул друга за плечо. Виктор вздрогнул, посмотрел на Джакометти и, буквально слетев со стула, сорвался в быстрый бег. — Прости, Крис. Я понял, что мне нужно! — крикнул Никифоров, не надеясь быть услышанным. Он извинится потом. Сейчас внутри него горело, и само существо требовало действий. Вот оно!

***

Стоя перед дверью студии, Юра думал, что первое, что он сделает, когда войдёт, — обязательно выбьет всю дурь из Никифорова. Не то чтобы он его не уважал. Талант Виктора был неоспорим, и Плисецкий искренне наслаждался картинами Никифорова. И — как же потом ему будет стыдно за это! — поступил в тот универ, где учился Виктор. За что потом будет корить себя. Отринув плохие мысли, Плисецкий зажал нос и толкнул дверь. Здесь главное действовать быстро. Войти в комнату, при этом пытаясь ни на что не наступить, дойти до окна и распахнуть. Всё, теперь можно вздохнуть. — Ты опять срач развёл, Вить. И сколько раз просил — купи себе маленький холодильник на всякий случай. Итак тощий, а после такого — вообще скелет. — Ладно тебе, Юрочка, — просипел Никифоров, протянув руку. — Лучше дай водичку — горло вконец пересохло. Плисецкий цыкнул, но просьбу исполнил. Пока Виктор утолял жажду, Юра изучал картины. Их было две. На первой — сам Виктор, что стоял у светлой каменной стены, прямо возле открытой небольшой рамы. Он одет в простые белые штаны, что носят в знойный летный день. Указательный палец чуть касался губ, а глаз, не закрытый чёлкой, смотрел в сторону открытой рамы. Через небольшое пространство окна виднелась фигура черноволосой девушки, сидевшей на деревянном стуле с ногами. Её голова была наклонена так, что чёлка закрывала половину лица, придавая девушке загадочности. На второй — похоже, сама девушка. Она сидела к зрителю спиной, одетая в одну белую рубашку. Её левая рука возвышалась над головой, и маленькое золотое колечко сияло в ночном пейзаже рассыпанных звёзд в окне, как маленькое солнышко. — Кажись, ты поднялся на новый уровень, — заметил Юра, не в силах оторвать взгляда от картин. — Я тоже так думаю. Ради этого стоило несколько дней не спать, — произнёс Виктор, прокашлявшись. — Правда, я сейчас понял, какой я лох. — Неужели до тебя дошло? Столько лет прошло, а ты только сейчас понял. — Не ёрничай, Юр, я серьёзно. Я совершенно забыл спросить её имя. — Натурщицы? То есть ты увидел какую-то девушку и нарисовал? Похоже на тебя. Виктор запустил пальцы в волосы и растрепал их. Дожили. Обычно девушки бегали за ним, а теперь он будет бегать за девушкой.

***

Никифоров искал. Честно искал, но нигде не было кого-то похожего на ту девушку. Она словно под землю провалилась. Не было ни намёка на неё: ни с какого она факультета, ни сколько ей лет… Кто она, и главное — где? Человек, который помог познать новые границы вдохновения. Всё внутри кричало в истерическом припадке — хочухочухочу! Дайте прямо сейчас! Хочу увидеть взорвавшее сознание чудо! Но сколько бы он ни пытался, ничего не получалось.Неужели он опять вернулся к началу? — Что, опять скучаешь? — произнёс знакомый женский голос. Виктор повернулся и увидел Минако — самую понимающую женщину, собутыльницу и каким-то чудом сохранившую красоту в таком возрасте балерину. — Нет, — отвечает он. — Ты не поверишь, мучился от отсутствия вдохновения, в баре встретил девушку, и… всё, Минако. Меня ещё никогда так не штырило. Меня накрыло и до сих пор не отпускает. Я хочу… найти её. — Хочешь позвать на свиданку? — поинтересовалась она, наливая чая. — Нет, — улыбается Виктор. — Просто сказать спасибо. — Твоё «спасибо» знает весь универ, мне хоть не ври, — заметила Минако. — Хоть как выглядит твоя муза? Никифоров ткнул в законченные картины, не надеясь получить хоть какой-то ответ. — А, так это Юри. Виктор дернулся, смотря на Минако не отрывая глаз. — Юри? Ты её знаешь? — спросил он её с надеждой. — Конечно, мы с ней из одного города. Сейчас она на детского хореографа учится. Не ожидала, что она… Ты сказал в клубе? Когда она была там? Юри не любительница таких мест. Ладно, узнаю. Вновь посмотрев на Виктора, Минако сказала: — Насколько я помню, у вас выставка через пару дней. Я посоветую Юри сходить туда. Но, Никифоров, я тебе клянусь — обидишь её и поймёшь, почему женщин лучше не злить. — Клянусь, не буду, — скороговоркой произносит Виктор, поднимая руки вверх. Если это единственное условие для того, чтобы встретить её — почему бы и нет? Сделка с Гекатой ради встречи с Музой — почему бы и да.

***

Сидеть в галерее и ждать прихода мистической Музы, пытаясь не отсвечивать своей персоной, — довольно сложно. Учитывая тот факт, что он всегда был ослепительным, прикинутся ветошью и не пугать людей своими странными действиями для него как новое, неведомое, но такое необходимое испытание. Люди проходили мимо, косясь на него в солнцезащитных очках. Но Виктору было немного всё равно. Он внимательно смотрел на тех, кто был возле его картин. Минако заверила, Юри придёт, и Никифоров ей верил и ждал. Какая она? Какой у неё характер? Что она любит? Пальцы покалывало от напряжения, кровь прилила к голове. Пожалуйста, покажись. Дай художнику увидеть тебя, Муза. Больше ничего не надо. И тут взгляд выхватил стоящую поодаль девушку. Она, словно пытаясь подойти поближе, топталась на месте, не решаясь побеспокоить тех, кто уже стоял возле картин. Те же простые джинсы. Та же футболка с эмоджи. Виктор встал, неспешно подошёл к ней и тихо произнёс: — Будете продлевать?