11:11AM

В мире соулмейтов — все сложно и одновременно легко. Ты знаешь, что у тебя есть человек, что привязан к тебе той самой красной нитью. Но кто он? Или она? И когда? И вообще, почему нет выбора? — Это неправильно, мам! — Это наш мир, Макс, ты не сможешь идти против судьбы. Макс семь лет и она никогда не любила идти против течения; но она слышит разговоры старшеклассников, которые обсуждают правила их мира. Она чувствует, что ей открывают глаза. Внутри у Макс — буря. Она так рьяно хочет бороться, хочет сама найти своего личного спутника, без всех этих подсказок судьбы. Но в то же время она боится. Родители не знают как объяснить девочке, что это не изменить. Что если ты обязана встретить человека, то ты сможешь быть связанна лишь с ним. — С другими у тебя ничего не выйдет, Макс. /// Макс 11 и под конец года она осознает насколько ненавистно ей это число. Ей хочется выть от идиотизма всей этой ситуации. Ровно в одиннадцать часов одиннадцать минут запястье начинает жечь. — Это как будто ставят клеймо, раскаленным железом! И так появляется имя моего спутника? Это отвратительно! Девочка плачет в комнате, зажмурив глаза, даже не желая видеть все, что есть вокруг. Сегодня одиннадцатое ноября две тысячи шестого года и она боится смотреть на имя, что вывела ей судьба грубыми, будто печатной машинкой, буквами. Она жмурится, клеит широкий пластырь и надевает большие наушники, чтобы не слышать стуки родителей. Макс не готова идти против судьбы, ей только одиннадцать. Или стоит сказать уже одиннадцать? /// Макс начинает фотографировать ровно спустя день, когда её запястье украшает чье-то имя. Она до сих пор не хочет смотреть на него и это довольно хорошо удается. Правда, некоторые думают, что она немного сумасшедшая, а селф-харм — это её любимое занятие на досуге. Или она боится смотреть на имя? Боится, что начнет ждать этого человека. Представлять его образ в голове, встретить его вновь после той самой первой встречи в одиннадцать лет и разочароваться. Она слишком слаба против судьбы. Макс иногда пишет стихи, без рифмы, но ей нравится. Она хранит это в записной книге, куда клеит фото, что делает на свой старенький полароид и пишет краткое впечатление о дне. Она живет совершенно обычно и размеренно, пока на уроке физкультуры она не зарабатывает травму правой руки. — Снимай бинт, ты чего, уже где-то ушиблась? — Нет. Это… Макс не знает что ответить и потому замолкает. Медсестра удивляется при виде широкого пластыря на запястье под слоем бинта. — Максин, у тебя какие-то проблемы? Колфилд чувствует, как её лихорадит изнутри. Ей так хочется сорвать этот гребанный пластырь! Он так ей надоел, очень сильно! Она чувствует, будто горло сдавливает рука и лишь может вдохнуть сквозь зубы. — Макс? — Нет, всё хорошо. Просто болит вывих, пожалуйста, закрепите запястье. — Мне придется убрать пластырь, Максин. Ученица кивает и переводит взгляд в окно, чувствуя слабое напряжение рук медсестры, но старается не обращать внимания. Когда девушка заканчивает с вывихом, Максин поворачивает голову к ней, а потом берет здоровой рукой список с лекарствами. Макс встает с кушетки, вешает на шею любимый полароид, на левое плечо вешает сумку с учебниками и, уже открывая дверь, слышит тихий голос медсестры: — Не знала, Максин, что твой соулмейт девушка. Поэтому ты прячешь её имя?.. /// — Макс, ну, подумаешь. Мы не станем к тебе хуже относиться, мы ведь твои родители. Если тебе суждена девушка, мы ничего не можем сделать. — Можем! Отрежьте мне к чертям эту руку! Девушка сидит в своей комнате спиной к двери, растирая по щекам слезы. Она давит на руку, чувствуя боль, пытаясь хоть как-то успокоиться. Макс разжимает пальцы, понимая, что отек будет проходить еще дольше, чем мог бы. За дверью снова раздаются неторопливые шаги матери. — Макс, открой. Я принесла нам чай. Давай, не упрямься, мы никогда с тобой не говорили об этом одни. Младшая Колфилд совсем не думает, что это хорошая идея, но сейчас она запуталась в своих же точках зрения. Макс встает и открывает маме дверь, впуская ту в светлую комнату. В кружках чай. Макс знает, что это зеленый с лимонными корками и листьями мяты, что сушила её мама. Миссис Колфилд рассказывает дочери о собственных мыслях, о смешных случаях с отцом Максин. — Я ставила огромную планку, Макс. Но даже не смотря на то, что твой папа уж точно не принц на белом коне и даже не сошел с обложки глянца, мы — вместе. Не ожидай от неё чего-то. Не жди её, не высматривай. Мы не заставим вас жениться сразу, как вы встретитесь. — Мы можем испытывать друг к другу ненависть? — Можете. Просто это перерастет в любовь,.. -..дело времени, да? Миссис Колфилд кивнула и взъерошила рыжеватые волосы дочери. — Тебе ведь пятнадцать, Макс, не стоит бояться всего лишь цифр и имени. — Но… я ведь девушка. Почему? Я так хочу кому-то высказать то, что происходит со мной, но единственное что я могу делать, так это писать в дневник мысли и фотографировать. С моим соулмейтом у меня точно не появятся друзья. — Не думай о других, солнышко. /// «Её зовут Хлоя и мы встретились одиннадцатого ноября в одиннадцать часов одиннадцать минут; но я не помню её лица, может, она была той девочкой с собакой?» /// — Максин, сходи к соседям и отнеси им пирог! — Ма-а-а-а-ам, может у них аллергия на тыкву! Да и что я там забыла? Макс клеит в книжку еще одно фото, ставит дату и рисует маленькие детальки. — Максин, или ты идешь с этим пирогом к соседям, или ты будешь разбирать коробки! Девушка закатывает глаза, проклиная переезд, но все же спускается вниз, берет пирог и идет к соседям справа. Их новый дом на улице почти самый последний, ведь с домами слева их разделяет дорога. Максин размышляет о учебе, учителях, природе, новых фото и синих волосах. Стоп. Синих волосах? — Эй, привет, ты чего здесь стоишь? Максин чувствует ни бабочек, ни фейерверки и даже ни горящее пламя внутри. Её шею вновь сдавливает невидимая рука и в глазах от шока все плывет. «Почему мне кажется, что это Хлоя?» — Эй, ответь. Что ты здесь забыла? — А… мы переехали сегодня, — она показывает свободной рукой на свой новый дом, — мама сказала принести тыквенный пирог. — Спешу тебя огорчить, у моей кузины на тыкву аллергия, как и у её мужа, дочери и тому подобное. — девушка пожимает плечами и вставляет, сама не зная зачем, — как и у меня. Макс тихо глотает вязкую слюну и совершенно случайно тихо и хрипло говорит мысль вслух: — У нас есть еще черничный. У тебя нет аллергии на чернику? /// Макс не верит в совпадения и от всей этой ситуации хочется волосы рвать на голове. Ей кажется, что она какая-то неправильная. — Может, моя судьба лишка выпила и дала мне уже занятого человека? Или просто сбои какие? Ей кажется, что она сама — один сплошной сбой в системе, которого не ждал никто. Она опять сидит в своей комнате, лениво вороша уши любимого пса. В её голове вновь вспыхивает лицо девушки. Её тату на руках, манера речи и жесты. Максин чувствует, что совсем скоро сойдет с ума и лишь желает стереть из своей головы синевласку. /// Макс борется с собственными чувствами при виде девушки, совершенно избегая контакта с ней. Выставив между ними стену за целый год, кусая губы до крови от гребанного переизбытка эмоций, Максин плачет, ведь синевласка рушит границу всего лишь парочкой слов буквально в одно мгновение. — Да, миссис Колфилд, у меня есть метка, мне ведь уже 17! — Покажешь? Жуть как интересно! — Конечно, вот. 11:11, Максин. Кажется, это был тот мальчик с кошкой. С такими рыжими кудряшками и в оранжевом комбинезоне. Максин не мальчик. Маленькая Максин без рыжих кудряшек. Максин никогда не носила комбинезоны в детстве. Максин просто чувствует невыносимую боль в районе «11:11, Хлоя». В кухонном проёме стоит и кусает щеку Макс с дрожащими губами. Ей хочется спросить лишь одно: — Ты ничего не чувствуешь? — Нет, а что? /// Макс двадцать. Она клеит на запястье пластырь. Все так же думают, что она режется и теперь она не «разочаровывает» людей, на самом деле нанося тонкие полосочки, пытаясь скрыть эти надписи. Максин все так же одна. У неё уже десятая записная книжка и все тот же старенький полароид. Внутри у неё — абсолютная какофония. Парадигма её жизни, кажется, совершенно нерушима. — Привет, Макс. Давно тебя не видела, ты переехала? Или все же она может потерпеть абсолютный крах? Одним образом, голосом и манерами. Чертова Хлоя. /// — Я думала, что Максин мужское имя. — Многие так думают. Девушка мотает головой, убирает за ухо прядь отросшей челки и утыкается взглядом в ладони, что «украшают» пластыри. Хлоя тяжело вздыхает и смотрит на рядом сидящую девушку. — Блядь, прости. Я не знаю что за черт, но я нихера не чувствую, Макс. Почему ты чувствуешь это? Тебя практически лихорадит, серьезно. Колфилд пожимает плечами, закусывая губу, а потом начинает грызть ногти. — Я не знаю. Я не хочу этого чувствовать. — Тебе больно, когда я рядом. Нам лучше не встречаться, иначе этот пиздец не прекратится, Макс. Не плачь больше из-за меня, хорошо? Макс хочет ударить дуру Хлою. Сильно-сильно, чтобы у той шарики за ролики заехали. Но она просто не может. Её хватает только на излюбленное фальшивое «хорошо, мне пора». /// — Мы встречаемся уже который раз за этот месяц, я не знаю из-за чего. Я пытаюсь уехать, но у меня нет пока возможности, Макс, и... Рядом с главной библиотекой города не мельтешат люди, как в метро. Поэтому здесь можно посидеть. В звенящей тишине. -..красной нитью... Максин говорит в последнее время как в бреду — не впопад. — Что? — Связаны красной нитью. Мы с тобой. Ты это понимаешь? Максин смотрит на Хлою в упор своими голубыми, точно лазурь, лихорадочно блестящими глазами. Хлоя, кажется, впервые видит такое. перед ней сломанный человек. собственной персоной. — Максин, видишь, тебе опять становится плохо. Я пиздец как отвратно влияю на твое самочувствие. Прости, пытайся забыть меня, правда, я не чувствую ничего. Я не могу заставить себя полюбить тебя. Макс вновь чувствует как задыхается. Она одновременно ощущает внутри себя и злость, и горечь. Максин просто кричит. — Почему?! Почему я должна забывать тебя? Или нет, не тот вопрос, прости. Скажи, как мне забыть тебя? Как вырезать из своих мыслей? У меня получается лишь вырезать твой чертов силуэт, чертовы черты лица на собственной гребанной коже. Мой соулмейт девушка и не чувствует ко мне ничего! Круто, да? Я чувствую радость от ситуации, ты её ощущаешь, да? Огромную такую волну радости, когда чувствуешь, как вся эта какофония эмоций оказывается на лице. Макс выплёвывала каждое слово, будто это был яд. Её волосы растрепались во все стороны, а щеки покраснели. Голос то срывается на крик, то становится почти неслышным. Хлоя хочется успокоить девушку, но как? — Макс, ты не должна так переживать. Просто… — Что? Не должна? Да иди ты к черту, Хлоя! Чувствовать, как мир крутится вокруг одного человека — отвратительно. Знать, что этот центр мира ни черта не чувствует к тебе — отвратительно. Ощущать полное ничего — отвратительно. Думать о том, что легче отрезать руку в детстве — отвратительно! Ты понимаешь меня хоть чуть-чуть? — Макс, ты… — Нет! Не понимаешь. Ты можешь ходить с кем угодно и не видеть в них чужие черты лица. Ты можешь встречаться с кем угодно и не чувствовать отвращение из-за того, что это не твой чертов соулмейт. Ты — обычный человек, просто вот, с татуировкой. Круто, можешь сказать, что набила её из-за одного паренька из клуба. С рыжими кудряшками и собакой, кошкой, попугайчиком, плевать. Ты говоришь, что мне плохо с тобой, как будто ты знаешь как мне без тебя, да? Что охерительно хорошо без тебя? Ты так думаешь? Тогда ты — полная дура. Это гребанное жжение метки — твоё безразличие ко мне. Я почти не чувствую его, ведь есть ноги, другая рука, там свежие раны, они болят и кровоточат, черт возьми. А без тебя горит все внутри. Личная жаровня, конечно, кто туда захочет сунуть нос. — Макс, ты никогда мне не говорила этого всего. Почему ты соглашалась со мной? Колфилд хмыкает, растирает по щекам тушь и вновь чувствует слёзы. Её снова всю трясет. Макс, кажется, просто сходит с ума. Крутящиеся в голове навязчивые мысли, невидимые знакомые и её личная болезнь именуемая "11:11, Хлоя" — А ты бы меня послушала? — Попыталась бы. — Нет. Ты ведь не хотела этого, признай. Ты боишься приблизиться ко мне, я ведь теперь как из психушки сбежавшая, да? Хлоя понимает, что не может не согласиться с девушкой и лишь поджимает губы. Она бессильна, черт возьми, потому просто тянет руки. — Макс, иди сюда. — Я не хочу идти к тебе. Совершенно. Я лучше исполосую всю себя, чем буду с тобой. Ты даже не пыталась раньше, когда вся эта херня только начала поголощать меня, сблизиться со мной. А теперь? Теперь ты думаешь, что стоит обнять меня и все невзгоды уйдут? Иди к черту, Хлоя. /// 27.08 «Если вы хотите выжить в любви, то облачитесь для начала в рыцарские доспехи. Ищите осторожно, выбирайте с умом. Не думайте, что это только хорошее. Не думайте, что это только плохое. Просто берегите свое сознание и сердце, иначе вы возненавидите это чувство.» … 03.09 «Чертова Хлоя не хочет уходить из моей головы. Она улыбается, рассказывает о себе, опять много матерится и курит. Я чувствую её поцелуи в своём сознании и не могу понять: а что из этого реальность? пустота или Хлоя?» … 15.10 «Она так часто смеётся… не хочу ничего писать, я хочу только слышать её смех и чувствовать в воздухе запах её сигарет.» … 20.10 «Я чувствую боль, но не могу понять почему. Мои ладони часто в крови, ведь я даже не встаю, чтобы подстричь ногти и они сильно впиваются в кожу. Утром я пугаюсь Хлои, ведь она так добро улыбается мне, нанося порез за порезом. Хлоя в моей голове намного лучше настоящей. Я хочу быть с ней, мне не хватало её рук сжимающих…» … 11.11 «Я потерялась в мыслях, но напишу. Хлоя, забудь меня. Пожалуйста. Хотя не думаю, что ты будешь помнить обо мне. Просто считай, что я была одним из препятствием в твоей крутой жизни. Хлоя, я все так же люблю тебя. Со мной навсегда останутся эти чертовы цифры и грубыми буквами имя твоё. Мне плохо, но тебе не должно быть херово. Я привыкла быть с каким-то, блять, дефектом. А ты знала о силе числа 11? Существует одиннадцать полубожественных женских существ, обитающих там, в небе. Я не помню как их зовут, я много чего не помню, но они способны угрожать людям, насылая на них любовное безумие. Блять, какая ирония. Хлоя, я многое не помню, но помню тебя. Потому что ты и здесь, и там. И мне 11 — это наказание за мои чувства. Прости, Хлоя. post scriptum: не влюбляйтесь» Хлоя знает лишь о том, что в Индии 11 — счастливое число, мама раньше всегда только об этом и твердила. Хлоя ненавидит 11 и даже себя. Она чувствует жжение — ей нужна Максин. Только вот… Максин уже нет.