Цветов не нужно - мое пожелание

Джон Ватсон никогда не был счастливчиком. Эти полтора года, может, чуть больше - те самые, после знаменательного возвращения Шерлока с того света - Джон провел, будто бы сидя в бесконечной карусели. Появление умершего друга, Мэри, свадьба, бесконечная тоска в знакомых глазах, предательство, рождение дочери, смерть - в этот раз уже настоящая. Последнее потрясло сильнее всего, буквально выбило из колеи в самом прямом смысле этого слова. Джон рыл себе могилу - сам - прекрасно понимая это. Разговоры с погибшим человеком явно говорили о том, что что-то определенно не в порядке, но так ведь было легче. Впервые в жизни бывший военный врач решил проигнорировать сложный, но заведомо верный путь, свернув на наклонную. Он открывал утром глаза и видел мертвую жену живой. Мэри улыбалась ласково, точно так же, как и при жизни, и Джону хотелось верить в то, что ее смерть была лишь кошмарным сном. Мэри отпускала привычные шутки, острила - так по-родному - и Джон отмахивался от них, изображая досаду, но не удерживаясь от добродушной усмешки. Мэри смеялась вместе с ним. Мэри указывала на очевидные промахи и напоминала, что Рози пора уже кормить. Мэри была рядом, такая реальная и настоящая, но во взгляде ее Джон видел застывшую горечь. Он и не заметил, как его волосы покрылись льдистым узором седины. Мэри - проекция его подсознания, не желавшего мириться с утратой - никогда не затрагивала по-настоящему запретной темы, но Джон часто ловил ее взгляд на собственном абсолютно чистом запястье. И это сжимало его грудь мертвыми тисками вины, хотя они оба прекрасно понимали, что судьба просто решила посмеяться над ними. Услышать последнюю фразу твоей родственной души - той самой, идеалистически верной истинной пары - о, этот мир определенно погряз в какой-то злой шутке Господа или кто там отвечает за это. Насколько ужаснее запечатлеть на коже финальную реплику - жирную точку совместной сказки - чем жить с одиноким сердцем? Насколько ужаснее знать, что недостающая часть тебя самого мертва, нежели попросту коротать свои дни с другим, пусть и не настолько подходящим, но родным человеком? Насколько, в конце концов, ужасно терзаться чувством вины за то, что чувствуешь облегчение, когда понимаешь: твоя погибшая жена не была настоящей половинкой? Джон не знал ответа ни на один из этих вопросов. Все, что осталось у него - иллюзия комфорта и крохотная дочь на руках. Мог ли он требовать большего? Пытался, но совсем скоро и времени, и дыхания перестало хватать. Он послал к чертям мысленные молитвы в первый раз, когда рухнул в постель после проведенной за разговорами ночи с Шерлоком, в пресловутой больнице "убийцы хлопьев" - уже после его ареста - даже не задумавшись о них. А когда на следующий день Мэри солнечно улыбнулась ему, Джон внезапно не ощутил давящего чувства вины. Только самую малость смущения, как будто бы его поймали за каким-то постыдным занятием - когда осознал это. Мэри Морстен - нет, все-таки посмертно Ватсон - отпускала Джона, или это он отпускал ее. Болезненно, с оглушительно горячими слезами, как будто бы каплями концентрированной кислоты, выжигающими кожу и ставящими позорное клеймо изменщика. Самое страшное - то, о чем он умалчивал даже в своих же собственных мыслях - скопом вываливалось из его рта, и каждое слово было разрывной пулей прямиком в сердце. Девушка в автобусе, переписка, желание большего. И, на десерт, облегчение от того, что на запястье не появилось роковой надписи. Мэри улыбалась так, что у Джона щемило в груди. Рот будто бы сам собой кривился в горестной изломанной линии, изкажая произносимые фразы. На присутствие Шерлока было плевать - исповедь предназначалась не ему, он был лишь катализатором. И Холмс понял это. Дни вновь полетели привычной круговертью, но уже привычной, знакомой до самой последней эмоции. Кажется, даже было какое-то расследование, но потом объявилась - будто бы решив добить окончательно - некая Эвр со своими огромными, невыносимыми глазами, навеки застывшими в выражении беспричинной печали. Джон узнал не ее, но взгляд, наполненный тягостным горем, и будто бы на мгновение оказался посреди бушующего океана. Волны бросали его из стороны в сторону - карусель из адреналина, Шерлока, Бейкер-стрит и преступлений обернулась воющим холодным ветром - и Ватсон не был способен с этим бороться, потому что соленая вода растравливала только начавшие подживать раны. Джон впервые увидел Майкрофта - кого-то, кто казался всесильным; живое воплощение власти, каждое движение коей было четко выверенно до самых дотошных подробностей - растерянным. Могучий старший брат оказался не таким уж и могучим - обычным человеком со своими фобиями и даже эмоциями - и это, как бы странно бы ни звучало, вселяло... надежду? Во всей этой психопатии его человечность оказалась чем-то реальным, и Ватсон уже поверил, что все закончится хорошо. А как по-другому? Ровно до тех пор, пока они все - Джон, Шерлок и Майкрофт - не оказались в крохотной комнатке на восемь шагов в ширину и двенадцать - в длину, с одним пистолетом и одной единственной пулей на троих.

***

- Впервые жизни поступи, как надо. Уничтожь этого человека. Причину наших несчастий. Уничтожь его,- слова капали жидким раздражением с небрежно искривленных губ, и Джон следил за их движениями с нещадно обрывающимся сердцем. Он тоже знал, что так будет правильно. Верно. Потому что если сейчас, в этой чертовой комнате, Шерлоку необходимо скинуть балласт, то пускай им будет самый бесполезный человек в их компании. Сегодня мы - солдаты. Джон сам сказал это, твердо и бескомпромиссно, так пусть теперь отвечает за свои же слова. И он был готов ответить. - Посмотри, кто это. Раздражитель, который отвлекает тебя. Заурядность, которая подчеркивает твою исключительность. Другого найдешь. Фразы вворачивались винтами куда-то прямиком в мозг - били точно по цели, обнажая неприятные, но, бесспорно, правдивые факты. Джон не смотрел на Шерлока - только на Майкрофта, на его жесткий взгляд, сравнимый лишь с хлесткой пощечиной или ударом в челюсть, на его гордо вытянувшуюся линию спины, демонстрирующую уверенность в собственных словах, на его презрительные морщинки, скопившиеся в самых уголках рта - и признавал поражение. Было ли это поражением, если от этого выигрывали другие? Джон не знал. Джон вообще ничего не знал и поэтому был бесполезен.

***

- Только не в лицо, пожалуйста. Я обещал свои мозги Королевскому обществу. - Куда тебе хочется? - Ну, полагаю, у меня где-то в груди находится сердце. Не такое большое, чтобы сразу попасть, но почему бы не попробовать? - Я не позволю. Когда конкретно хищные черты лица Майкрофта неуловимо смягчились, Ватсон не успел понять - он все еще был оглушен собственной слепотой и чужой открытой провокацией. Застывшая маска, старшего Холмса застыла кучей осколков у его ног, такая необходимая и спасительная сейчас, но он, разумеется, оставил за собой последний аргумент, неоспоримо гарантирующий необходимую реакцию. - Это я привел Мориарти. Пистолет в руках Шерлока - такой невозможно тяжелый сейчас, тянущий его руки вниз непосильной ношей, и Джон прекрасно видел это. А еще он видел скрученный тугой комок концентрированной горечи, боли и неслышного крика, сплавленных в единственную пулю, которой не хватит на них всех троих. - Прощай, мой маленький брат. Цветов не нужно - мое пожелание. Майкрофт невозмутимо поправил галстук, и на его лице отразилось крайне удовлетворенное выражение. Проиграв, он победил, получив необходимый ему самому результат, но все равно выигрыш отдавал легкой тоской. Не такой воющей и штормовой, как в полубезумных глазах Эвр - лаконичной, сдержанной, заключенной в улыбающемся едва заметном изгибе губ. Джон почувствовал, как неприятно начало жечь руку, будто бы он сунул ее в пылающий костер. Интуитивно он дернул рукав, коснувшись кожи пальцами второй руки, не желая отрывать взгляда от разворачивающегося действа, но боль лишь усилилась. На мгновение - только одно - он опустил глаза, а потом освещение сменилось красным. Впрочем, Джону было достаточно этого, чтобы прочесть. А еще Джону хватило его, чтобы немеющей рукой выбить треклятый пистолет из рук Шерлока, а потом перехватить его поудобнее в едва подрагивающих ладонях. - Это не ваше решение, доктор Ватсон,- интонация обожгла холодом, но в прозрачно-стеклянных глазах Майкрофта с целую секунду плескалось недоумение.

***

- Все-таки необходимости в столь отчаянных действиях не было. Голос Майкрофта звучал спокойно, твердо, как и всегда. Он уже успел оправиться от сильного удара по гордости самой болезненной фобией - потерей простирающегося огромнейшей сетью контроля - и теперь, полностью собранный, стоял, как и всегда облаченный в идеальный костюм. От созерцания привычного зрелища на душе становилось как-то даже спокойнее. Его прохладные пальцы коснулись трубки катетера, осторожно поправляя ее. Джон чуть поморщился, впрочем, не сопротивляясь кружащим по коже ладоням, невесомо обводящими самыми кончиками ногтей четкую надпись. - "Цветов не нужно - мое пожелание",- с усмешкой выдохнул Ватсон, поднимая полуприкрытые глаза - свет, проникающий даже через задвинутые жалюзи тонкими полосами, слишком сильно их резал. Майкрофт издал в ответ едва слышный смешок, не отрываясь от своего занятия. - Занимательно. Можно сказать, вам удалось в последний момент обмануть вездесущий Фатум,- слабую нотку восхищения уловить не представлялось возможным, и Джон подумал, что ему показалось. - Ну да. Мне ничего другого не оставалось, я ведь не фаталист. Пальцы Майкрофта с присущей ему педантичной аккуратностью обхватили его запястье, поглаживая одними подушечками максимально незаметно - на случай, если кто-то войдет, пусть даже вероятность этого была приближенной к нулю. - И тем не менее вы живы только по той причине, что Эвр не позволила вам повторить предыдущее, скажем так, проявление жертвенности. - Полагаю, не вы один питаете слабость к вездесущему контролю,- пожал в ответ плечами Джон.- Она просто хотела закончить этот раунд по-другому. Холмс согласно прикрыл глаза. - Нужно было надеть бронежилет,- с легким сожалением заметил он. - Бросьте. В таком случае надпись бы вряд ли появилась. Словно бы что-то вспомнив, Майкрофт поднял голову, и взгляд его, сосредоточенный и серьезный, как-то самую малость весело блеснул, или Джону показалось вновь - галлюционации? - Подобную аномалию, к слову, мы еще изучим. - Мы?- Джон улыбнулся. - Верно. Вместе,- и получил мягкую улыбку в ответ.