Чтоб ты сдох

В середине февраля счастливые влюблённые надевают блаженные маски и веселятся на полную катушку. В воздухе царит аромат любви. Если ты не влюблён, то праздник проходит мимо тебя или ты встречаешь его в компании друзей, просто чтобы выпить лишний раз. Однако, существует отдельная категория людей, которых праздник хоть и не оставляет равнодушными, но и улыбнуться даже единожды вряд ли заставит. Несчастная любовь или просто вечное одиночество. Мы не знаем, что происходит за закрытыми дверями их квартир, как и в их сердцах, запертых на тяжёлые замки. Возможно они плачут, пытаются свести счёты с жизнью, пьют до потери человеческого вида, или тупо сидят до утра в кромешной тьме, обняв руками колени и спрятав в них лицо, чтобы никто, даже стены, не видел их взглядов, полных отчаяния. Гвен никогда не могла предположить, что когда-нибудь отнесёт себя к их числу. Людям вообще не свойственно думать о том, что с ними может случиться подобное дерьмо. Да и зачем, если жизнь и без того не спешит радовать нас яркими красками. Удивительным Гвен казалось то, что она, прежде никогда неверившая в любовь и убеждённая в том, что всё это - бабушкины сказки, страдала от боли в разбитом сердце уже шестой год. Ей всего 23, но она чувствует себя живым мертвецом, иногда ей даже чудится трупный запах, но в самом деле, не могут же духи от Диор пахнуть разлагающимися мощами? Она презирает себя и свою проклятую подростковую импульсивность, которая заставила её влюбиться. Глядишь, сейчас была бы уже замужем, или хотя бы имела постоянного любовника, а не натирала бы кожу до боли мочалкой несколько часов после очередного полового акта, будто пытаясь смыть грязь, оставленную чужими прикосновениями. Гвен отроду не была монашкой в этом плане, и до Него редко отказывалась от секса и почти всегда получала от него удовольствие. До Него. Ей всегда казалось пошлым вот это Он, непременно с большой буквы. С возрастом пришло понимание. Безымянное Он не заставляло её рвать на себе волосы, бить посуду и орать на весь дом о том, как она Его ненавидит. Также с возрастом пришла и вера в любовь. Лучше оставалась бы там, откуда пришла... Гвен с самого детства была пацанкой - дружила только с мальчиками, много пила с ними же, дралась по-мужски, причём с завидной регулярностью, предпочитала носить спортивные шмотки, но всё это не мешало ей быть Милой. Да-да, именно милой, как раздражает её этот заезженный эпитет. Её огромные зелёные глаза, обрамлённые длинными густыми ресницами, пухлые губки бантиком никак не вязались с образом брутальной хулиганши, каковой она и являлась. Когда Гвен улыбается, её глаза смеются, а на щёчках появляются ямочки. Больше всего на свете она ненавидела именно их. Эти ямочки сбивали с толку. Когда Гвен топталась по почкам обидчиков, а на её лице играла блаженная дьявольская улыбка и на щёчках появлялись эти милейшие ямочки, у несчастных жертв могло создаться впечатление, что всё это шутка и сейчас эта куколка поднимет их, встряхнёт, бросится на шею с криком "Ня!" и поделится чупа-чупсом. Но Гвен надежд не оправдывала. Таинственный Он, по имени Джастин, был встречен ею незадолго до её совершенолетия, в стриптиз-баре. Она с удовольствием посещала подобные заведения со своей бандой ради поддержания командного духа. Джастин был старше её на 10 лет и с первого дня их знакомства Гвен заклеймила его старым извращенцем. Он любил её ямочки. Он заставлял её носить платья, говорил, что, если она будет выглядеть, как парень, он её бросит. Она посылала его к чертям и продолжала носить мужские шмотки. Он никогда её не бросит. Он любит её такой, какая она есть. Он любит её... Через полгода по возвращении домой, она обнаружила его в постели с женщиной. В их постели. В доме, где они живут вместе. В то время, когда она обычно возвращается из колледжа. Он что, идиот? Гвен всегда знала, что сделает в подобной ситуации. Поэтому она начала раздеваться... - Что ты делаешь? - Собираюсь присоединиться, а что? - У тебя крыша поехала? - Не поняла, - честно призналась Гвен. Девушка смущённо поинтересовалась, кто это, и поспешила ретироваться. - Я изменил тебе, ты что, совсем тупая? - Видимо, да, потому что я не понимаю, чем ты так гордишься, тем более мне всё равно, я не запрещала. - То есть, тебе плевать, что я вожу домой женщин? - В принципе, да, - немного неискренне улыбнулась Гвен. Её абсолютно не задела эта "измена", она просто чувствовала какой-то подвох. - И с тобой я тоже спать не буду, потому что ты больше не интересуешь меня в этом плане, - равнодушно заявил Джастин. - А? "Грязная ложь", - решила Гвен. После недели, проведённой в командировке, Джастина было невозможно оторвать от неё всю ночь, а уж на утро она была не в состоянии оторвать голову от подушки. - Мне надоело нянчиться с тобой, у нас даже нет общих тем для разговора, мне с тобой скучно, я тебя никогда не любил и вообще я тебя презираю, к чёрту всё, мы расстаёмся, - отчеканил Джастин будто заученную наизусть речь и выбросил Гвен, как это впрочем всегда и бывает, из своей жизни. Две недели она пребывала в полнейшей прострации и вообще не выходила из комнаты, зарывшись в ведро с попкорном. Потом, сделав определённые выводы, ночью, с отвёрткой в руке, направилась к его новому дому, и на капоте его машины наскребла "Чтоб ты сдох, любимый". Легче не стало. Он даже не позвонил ей, чтобы потребовать компенсацию за ущерб или просто пригрозить смертью. Только покрасил машину. Теперь царапины различимы лишь наощупь. Джастин никогда прежде не был так счастлив. Счастлив, когда целовал её ямочки. Когда с утра порой заявлял ей "Доброе утро, дочь" и уворачивался от вилки, пущенной ему вслед. Когда она называла его старым извращенцем. Даже когда пинала его по почкам. Её любимое занятие... Он знал, что счастье скоро закончится. Был уверен, что она его бросит. Найдёт себе помоложе. Учитывая тот факт, что ему всего 27, эту фразу, услышанную из его уст, можно было бы счесть за сарказм, но при разнице в 10 лет подобные мысли не редко посещали его "седую" голову... Своя жизнь казалась ему весьма стандартной, если не сказать шаблонной - полоса белая, полоса чёрная... За какие грехи его лишили этой стабильности, напрочь изъяв из жизни белые краски, было совсем не ясно. Сплошная чёрная полоса, прямая линия на кардиограмме, сердце остановилось. Шаблонная жизнь - стандартная история - СПИД. Зато теперь можно не ждать и не бояться, что Гвен его бросит, теперь он обязан сделать это сам. Что это? Белая полоса в жизни? Положительный момент? Боже, какое везение... Вариант рассказать ей всё отпадал сразу же. Он не вынесет её жалости. Он хочет только её любви. Но разве можно любить человека, который выглядит так, как будто по нему проехал асфальтоукладчик? А со временем Джастин будет выглядеть именно так. Пусть лучше она достанется кому-нибудь другому, пусть кто-нибудь другой шепчет ей на ушко разные нежности, подвозит её до колледжа и целует её ямочки. Как он будет жить без этих ямочек? Как он будет жить без неё? Никак. Он умрёт. Всё правильно, ведь у него СПИД. Из окна он видел, как она старательно выводила послание на его машине. Она так крепко сжимала зубы, что у неё наверняка заболела челюсть. Он не стал ей мешать. За то, что он сделал, он достоин даже того, чтобы она выцарапала эти слова у него на спине. Через месяц после того инцидента Джастин переехал в Вену. В Австрии у него жила бабушка по материнской линии, и он неплохо знал немецкий. Он не звонит Гвен. Тешит себя воспоминаниями. Наверное, лишь благодаря памяти о ней в нём ещё теплится жизнь. Особенно горячо на сердце становится, когда он проводит ладонью по капоту и кончиками пальцев чувствует: "л", "ю"...