Восточный ветер ее ночных кошмаров

Молли Хупер рывком сбрасывает одеяло, садится и просыпается. Ночной кошмар. Ещё один. Сердце колотится, как после укола адреналина, как во время того разговора. Перед глазами всё плывёт, в каждой тени чудится что-то зловещее, в ушах ещё звенят, как живые, прощальные нотации Джима. Сволочь, дрянь, когда же ты прекратишь мне сниться. Она с опаской опускает ноги на пол, еще не будучи полностью уверенной, что под кроватью никого нет, и никто не схватит босую ступню. Тут же приходит досада на себя, на собственную неуверенность. Следом — досада на досаду: хватит и того, что над ней издеваются даже ночные кошмары, дразнят, обзывают тряпкой, слабачкой, преданной собачкой великого Шерлока… Так, всё, действительно, хватит. Внутренние монологи — самая бесполезная и незатыкаемая вещь на свете. Надо тренироваться. Молли проходит на кухню, наливает воды из-под крана, парой глотков осушает стакан, и, наконец, бросает беглый взгляд на электронное табло на плите. Полчетвертого утра. Или еще ночи? Господи ты боже мой, когда же это кончится. При одной только мысли о том, чтобы вернуться в кровать, она чувствует неуместный прилив бодрости: нет, ни за что. Ладно, договорились. Душ, фен, и уже скоро можно будет выходить на работу. Она ляжет пораньше и выспится завтра. Конечно, выспится. Не каждую же ночь он приходит. А синяки под глазами не заметят ни ее клиенты, ни возможные визитёры. Им все равно. Им всем все равно. Синяки ничего ни для кого не значат. Главное — влить в себя не меньше трех стаканов кофе, тогда руки снова обретают уверенность. За окном уныло скрипит фонарь и в тишине слышится пронзительный и тоскливый гудок. Доброе утро, Молли. Поехали.

***

Этим вечером, возвращаясь домой на автобусе, она в который раз обдумывает пойти в какой-нибудь паб, и, чем черт ни шутит, познакомиться с кем-нибудь. Смогла же она познакомиться с Томом, например. Ну, да, их свела подруга, да, бывает. Может, познакомиться вовсе с женщиной? Молли отнюдь не уверена, что ее привлекают женщины, но уж если она решилась как следует всех забыть, то можно попытать удачи и по ту сторону радуги. Чем непохожей на Джима и Шерлока, тем лучше. Хватит с нее психопатов, ну правда же! Пусть это будет какая-нибудь милая скромная девушка ее возраста, может, они лучше поймут друг друга, и будут чинно держаться за руки, сходят на несколько свиданий, в кафе с горячим шоколадом… Господи, ну пожалуйста, пусть хоть один человек на свете, которому она не безразлична, и который никак не связан со всем этим гениальным междусобойчиком! Спина внезапно начинает свербеть и адски чесаться, прямо между лопаток. Молли украдкой выворачивает руку, чешется под курткой, и одновременно ловит взгляд молодой рыжеволосой женщины через пару сидений. Такой задумчивый, дружелюбный, как если бы та, может, хотела с кем-то познакомиться. Женщина отводит взгляд первой, и в рассеянности что-то бормочет себе под нос — губы двигаются, но за шумом лондонских пробок никак не разберешь, что она сказала! Молли краснеет аки маков цвет и немедленно ныряет, прячет голову, прячет взгляд, вдруг кто что подумает! Вдруг её мысли были написаны на лице… Никто не знакомится в автобусе! От ужаса Молли проезжает и ту остановку, на которой был паб, и почти проезжает свою, выбегает, чуть не сшибив ранцем какого-то немолодого мужчину. Женщины в автобусе уже нет, наверное, вышла раньше. «Знакомиться»… — усмехается она. Да ведь ты же просто подарок, Хупер. Боишься собственной тени, который год безнадежно влюблена в хорошего друга, которому всего-то неделю назад наконец призналась в любви. Звонок был странный, безумный, и конечно, уже неделю после этого Шерлок не выходил на связь. Джон, добрая душа, отписался через пару дней, что у Шерлока какие-то очередные неувязки в семье, и он не хотел… В общем, слишком много багажа для того, чтобы пытаться строить новые серьезные отношения. Но всё-таки подержаться с кем-нибудь за руки — просто за руки! — было бы неплохо. С этой мыслью Молли и засыпает.