Катарсис

Джухён никогда не верила дурным предчувствиям, предпочитая полагаться на рациональные рассуждения. Любое на первый взгляд необъяснимое волнение всегда имело под собой какое-то основание, чаще всего довольно тривиальное, и, немного напрягшись, можно было его раскопать. Так Джухён всегда разбиралась с внезапно атакующими её приступами паники и потом журила себя, стараясь не перегнуть палку. Всего должно быть понемногу, в равном количестве, что похвал, что наказаний, что каких бы то ни было чувств. Вот и сегодня, когда в горле вдруг пересохло и в груди словно кто-то надул воздушный шарик, а потом резко выпустил из него воздух, Джухён на секунду прикрыла глаза, попытавшись погрузиться в своё сознание. И столкнулась с высокой каменной стеной, выкрашенной в чёрный цвет. На неровных кирпичах или даже плохо отёсанных камнях, Джухён не могла разобрать точно, красными буквами с отвратительными подтеками было написано: НЕ В ЭТОТ РАЗ, ОННИ. Правая рука Джухён непроизвольно дернулась и громко ударила по столу. Эти слова были знакомы до боли и всегда заставляли терять контроль. Джухён испуганно сглотнула и оглянулась, словно пытаясь найти причину внезапной панической атаки в окружающей обстановке, раз уж внутрь сознания проникнуть не удавалось. Все было привычно, обычно и спокойно. Никаких выступлений в ближайшие два дня — желанный отдых. Никаких записей шоу, заставлявших Джухён цеплять на лицо дежурную улыбку и замирать, словно фарфоровая кукла. Сынван и Суён в соседней комнате смотрели какую-то глупую дораму и звонко хохотали в два голоса. Джухён, конечно, не приходила в восторг от громких звуков, но к девушкам она привыкла, и порой их смех даже поднимал ей настроение. Все было в порядке. И самое главное — никакой Сыльги поблизости, а значит, сердце билось в такт, не ускорялось резко и не замедлялось неожиданно, не заставляло Джухён прижимать ладони к щекам, чтобы скрыть ненавистный румянец. — В чем дело? — тихо спросила Джухён себя и снова попробовала прибегнуть к самоанализу, но была грубо выброшена, как и в первый раз. Стена только росла с каждой минутой, и вместе с ней — всепожирающее беспокойство. Когда Джухён поняла, что крепко держится за край стола обеими руками и пальцы белеют от напряжения, она решила: ей просто необходимо провести хотя бы пару минут с кем-нибудь из девчонок. Она повернулась к двери и едва успела открыть рот, чтобы произнести слово, как услышала срывающийся голос Сынван, только что подбежавшей к комнате. — Онни, — Сынван на секунду зажмурилась, и теперь Джухён была уверена, что вот-вот услышит дурную весть. — Сыльги и Йерим…Они попали в аварию. Кажется, в первую секунду Джухён криво улыбнулась, потому что попросту забыла, что мышцы лица необходимо контролировать. К счастью, Вэнди, сама корчившая странные гримасы, чтобы не разреветься, этого не заметила. — Г-где Суён? — спросила Джухён, хотя на языке вертелось совершенно другое имя. — Она побежала узнать, в какую больницу их отвезли, а меня отправила сообщить тебе, — Сынван шмыгнула носом, а потом бросилась к Джухён, села перед ней и обхватила её ноги руками. — Онни, девочки ведь будут в порядке? Джухён пробормотала что-то жизнеутверждающее и принялась машинально гладить девушку по волнистым непослушным волосам. Будучи ответственным лидером группы и просто внимательным и заботливым человеком, она хорошо знала, как успокоить каждую из участниц, что им нравится, а что причиняет дискомфорт. Ко всем был свой подход, ко всем, кроме Кан Сыльги. Произнеся это имя про себя, Джухён шумно вздохнула и закусила нижнюю губу. Боли она почти не чувствовала и очнулась лишь тогда, когда поднявшая голову Сынван принялась тормошить её за плечо. — Джухён! — встревоженный голос девушки звучал откуда-то издалека. — Ты губу прокусила, возьми! Джухён послушно потянулась за предложенной салфеткой, но не смогла удержать её в дрожащей руке. Тогда Сынван сама решила поухаживать за лидером и осторожно промокнула тонкую губу, зачарованно глядя на расплывающееся по бумажке красное пятно. Она впервые видела, как всегда невозмутимая, отстранённая и даже, можно сказать, ледяная Джухён так явно проявляла тревогу. — Онни, — начало было Сынван, но Джухён покачала головой. Не стоит ничего говорить, безмолвно попросила она. Давай просто посидим вот так, ты присмотришь за мной и не дашь мне окончательно сорваться, потому что… СЫЛЬГИ, СЫЛЬГИ, СЫЛЬГИ, СЫЛЬГИ. Это имя жилкой билось на правом виске. Это имя ощущалось на языке привкусом крови. Это имя не давало Джухён взять себя в руки и заняться своими прямыми обязанностями, в число которых, помимо всего прочего, входило и утешение Сынван, сидевшей перед ней на коленях. Сынван не сводила взгляда с Джухён, которая теперь напоминала мраморную статую изящной работы. С лица пропало тревожное выражение, а на губах застыла легкая полуулыбка. Это возвращение девушки к её привычному состоянию должно было успокоить Сынван, но почему-то произвело совершенно обратный эффект. Сынван всхлипнула и громко заплакала, уткнувшись лицом в мягкие домашние брючки Джухён.

***

Суён вернулась через два часа, бледная, растрёпанная. Она плотно сжимала губы и отказывалась говорить, пока Сынван наконец не удалось её заставить. — Они не позволили мне остаться и проводить её домой, — сказала девушка, злобно сверкнув глазами. Сейчас она нисколечко не походила на свой сценический образ — счастливую, всегда улыбающуюся и приветливую девушку с ярким именем Джой. — Сказали, что скоро они приедут. Сказали, переживают за нас и не хотят, чтобы с нами такое произошло. Сделали мне выговор, что я ушла из общежития в такой момент. Сынван исподтишка бросила взгляд на Джухён. Та вернулась к чтению и, казалось, не уделяла ни малейшего внимания разговору. Суён не долго смогла терпеть подобное отношение: подойдя к Джухён, она выдернула книгу из её рук и демонстративно бросила на пол. — Они в больнице, — проговорила она, чеканя каждый слог. — В больнице, грёбаная онни, девочки ранены, моя Йерим и Сыльги…Твоя Сыльги, — на последней фразе голос Суён чуть дрогнул, она сама поняла, что хватанула лишнего, но пути назад уже не было. Она закрыла глаза и не зря: в следующее мгновение раздался сочный звук удара. Суён схватилась за щеку, которую словно обожгло, и неслышно выругалась. С одной стороны, ей было очень обидно, но с другой… Нельзя было касаться этой темы. Нельзя задевать раны Бэ Джухён, особенно в такой момент. — Извини, — буркнула Суён. — Я не…Я просто переживаю за Йерим. Она такая малышка, и они сказали, что она пострадала сильнее, и… — Твоё волнение мне понятно, — ровно ответила Джухён. Сынван на секунду представила, скольких усилий лидеру стоит сдерживаться, и у неё остро закололо где-то в груди. — Я точно так же переживаю за наших девочек, но уверена, что доктора как следует о них позаботятся. Когда они вернутся домой, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы их выздоровление проходило быстро. «Точно робот, — подумала Сынван. — Красивый, совершенный и бесчувственный андроид, говорящий заученными фразами». А ведь когда-то её можно было видеть улыбающейся и даже от души смеющейся, раскрасневшейся и смущённой. Но те времена давно канули в лету, и даже подобный инцидент не мог вывести Джухён из равнодушного равновесия. Суён тоже приутихла, заняв место на кровати рядом с Сынван. Сперва она сидела, обхватив колени, потом легла, свернувшись почти что в клубок, как уставший котенок, и Сынван принялась осторожно гладить ее по руке. Джухён тем временем подняла книгу, аккуратно расправила смявшиеся при падении страницы и продолжила читать. В напряженной тишине прошло несколько часов, и Сынван с Суён задремали в объятиях друг друга. Заметив это, Джухён отложила книгу и тихо выскользнула в коридор. Там же она встретилась с одним из служащих агентства, усталым пареньком, бледным и перепуганным. — Они уже дома, в гостевых комнатах — поспешил он заверить Джухён, хотя та еще даже не успела ничего спросить. — Вы можете их навестить, если хотите, но Йерим, кажется, уснула. Последнее предложение взволновало Джухён, но она сумела сохранить лицо и сдержанно поблагодарить молодого человека. Едва он скрылся из вида, девушка ускорила шаг, а потом и вовсе перешла на бег, надеясь, что по дороге ей не попадётся никто из персонала. Прежде чем повернуть за угол на третьем этаже, где и располагались две гостевые комнаты, Джухён остановилась и отдышалась, и, кроме того, украдкой взглянула в карманное зеркальце, которое всегда носила с собой. Люди не должны узнать, что она торопилась сюда, по растрепавшейся прическе или чему-нибудь ещё. Джухён поклонилась пожилой медсестре, которая только что вышла в коридор, и вежливо спросила у неё, в какой именно комнате отдыхает Сыльги. Затем, опомнившись и сообразив, что медсестра вряд ли знает имя девушки, она принялась её описывать, но женщина мягко вмешалась в сбивчивый монолог: — Моя дочка — фанатка вашей группы, Айрин. Сыльги здесь, — она указала рукой на дверь напротив. — Кстати, раз уж мы встретились, не могли бы вы тоже расписаться? «Тоже?» — почти что спросила Джухён, но в её руках уже оказался небольшой блокнотик с красовавшимся на первой страничке неровным, небрежным росчерком. Сыльги явно было тяжело писать, но она не изменила себе и пририсовала над подписью медвежонка, только в этот раз он выглядел ужасно грустным. Джухён нервно хихикнула и, поднеся маркер к бумаге, вдруг поняла, что её рука дрожит. Девушка с трудом нарисовала звездочку и подписала имя. — Вы просто прелесть, — медсестра прямо-таки расцвела от счастья. Джухён не удержалась и улыбнулась ей вполне искренне, не так, как обычно. — Бегите уже к своей подружке. Джухён поспешила последовать указанию, не забыв, однако, удостовериться, что рядом никого нет. Она тихонько притворила за собой дверь и заперла её на замок. Единственным источником света в комнате была небольшая настольная лампа, на которую кто-то набросил футболку, чтобы уменьшить яркость. Джухён подошла к столу, чтобы выключить, но мягкий и слабый голос ее остановил. — Не надо. Я попросила оставить, чтобы не так страшно было. Джухён сделала глубокий вдох, чувствуя, как начинают дрожать колени. Она повернулась — Сыльги не было видно с этого ракурса, вид преграждал небольшой шкаф. Оно и к лучшему. — Как ты? — спросила Джухён, немного помедлив. Ответом ей был сдавленный смешок. — Теперь-то онни переживает, да? Или же ты просто пришла сюда как лидер группы, потому что это твой долг? Если так, то я в полном порядке, спасибо за вашу заботу. Надеюсь, что я поправлюсь как можно быстрее и буду продолжать радовать фанатов своими выступлениями. Голос Сыльги словно покрывался сталью по мере того, как она продолжала говорить. Джухён прямо-таки ощущала, как слова отточенными лезвиями вонзаются в её тело, разрывают её, добираясь до самого сердца. — Я волновалась, Сыльги. Правда волновалась. Девушка ничего не ответила, и эта тишина испугала Джухён. Она нашла в себе силы сделать несколько шагов вглубь комнаты. Сыльги лежала, укрытая по пояс клетчатым пледом. На голове и правой руке белели повязки, заставившие Джухён вздрогнуть. — Все волнуются, когда случается что-то плохое, Айрин, — Сыльги снова усмехнулась, а потом сморщилась и потерла висок здоровой рукой. — Сейчас за нас с Йерими переживают тысячи людей. И я уверена, что их чувства куда искреннее твоих. Джухён едва заметно дернула головой. Сыльги всегда называла её по псевдониму, когда сердилась или хотела задеть, поддразнить. Она делала так с того самого момента, как узнала, что лидер не во восторге от выбранного для неё имени. Сыльги бросила это ненавистное слово ей лицо и в тот самый вечер, после которого всё изменилось. После которого Джухён начала избегать единственного человека, что мог заставить её почувствовать себя живой. Целый год Джухён удавалось держать воспоминания о десятом сентября в прочной клетке, выплавленной из самоконтроля и самообмана. Теперь же прутья были сметены: хватило лишь одного взгляда на измученную Сыльги. Суён протащила в общежитие целый ящик соджу и еще несколько бутылок пива, чтобы как следует отпраздновать двадцатый день рождения. Джухён для приличия пожурила её, но в душе была очень рада такому течению событий. Последнее время она была напряжена, как стальная пружина, и очень от этого устала. Это состояние сказалось и на пении, и на танцах: она совершала ошибку за ошибкой, сгорала от стыда под укоризненными взглядами стаффа и со слезами на глазах читала оскорбительные комментарии нетизенов, называвших ее неискренней и деревянной. Ни с кем из девочек она не делилась своими тревогами, потому что считала невозможным и неприличным для лидера давать слабину. Алкоголь мог помочь Джухён как следует расслабиться и не допустить нервного срыва. Поэтому, возможно, она ждала вечера с куда большим энтузиазмом, чем сама именинница. Но самой первой напилась Йерим, и оставшаяся часть тайной вечеринки ушла на то, чтобы её успокоить. Она несколько раз пыталась броситься на Джухён, обвиняя её то в равнодушном отношении ко всем участницам, кроме Сыльги, то в гиперопеке и чересчур жестком надзоре, и Джухён никак не могла понять, чего именно от неё требует разъяренная и раскрасневшаяся девочка. Йерим не реагировала ни на какие увещевания, отмахивалась от своей девушки, ругала последними словами Сынван, пытавшуюся уложить её спать, и только Сыльги каким-то чудом удалось остановить поток оскорблений и уговорить этого бесёнка улечься в кровать. Настроение у всех, разумеется, окончательно испортилось. Суён ушла плакать в коридор, Сынван немного прибрала в комнате и незаметно куда-то исчезла. Джухён хотелось как-нибудь утешить Сыльги, утомлённую случившимся, пожалуй, больше всех. Сыльги всегда боялась ярких и страстных сцен, которые устраивали Суён и Йерим, но так уж случалось, что именно ей каждый раз выпадало разбираться с последствиями. Джухён боялась представить, какой дискомфорт испытывает, оказываясь в эпицентре подобных скандалов, эта девушка, которой даже обычные разговоры порой казались слишком выматывающими. Вот и сейчас Сыльги сидела на полу, устремив неподвижный взгляд в стену и часто-часто дышала. Джухён замешкалась, поскольку ей был известен лишь один способ утешения людей — ласковые объятия, но Сыльги никогда такое не нравилось. Она с большим трудом приучила себя брать онни за руку и всегда сидела насторожившись, если Джухён вдруг начинала гладить её по голове. — Сыльги? — осторожно позвала Джухён. Девушка резко повернулась к ней лицом и вдруг едва заметно улыбнулась. Чем дольше она смотрела на Джухён, тем шире становилась улыбка и тем больше сужались глаза, что делало её невыносимо очаровательной. Джухён вдруг показалось, что она никогда в своей жизни не видела никого более прекрасного, чем сидящая перед ней Сыльги. Обжигающий румянец в одно мгновение залил её щеки. — Да, Джухён? — Сыльги шевельнула губами, по-видимому, желая добавить «онни», но вслух произносить это слово не стала, чем очень обрадовала свою собеседницу. — Я могу тебя обнять? — Джухён совсем оробела, а когда Сыльги, зажмурившись, точно сытый котенок, несколько раз быстро-быстро кивнула, она не сразу смогла заставить себя двигаться. Подойдя к Сыльги, Джухён опустилась на колени позади нее и обхватила руками за пояс. Сыльги казалась обжигающе горячей даже через футболку, и Джухён заволновалась, не заболела ли девушка. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила она встревоженно. — У тебя будто температура. Сыльги ничего не ответила, а только шумно вздохнула и запрокинула назад голову. Джухён невольно залюбовалась широкими скулами и бледно-розовыми плотно сжатыми губами. Это было поистине одно из тех мгновений, которые хочется остановить и остаться в них навечно. Казалось, все неловкие прикосновения, и доверительные беседы перед сном, и слезы усталости, и походы за покупками вели к этому самому моменту, который должен был стать своеобразным завершением и одновременно началом чего-то нового. Джухён закрыла глаза и не заметила, как стала склоняться все ниже и почти что коснулась губами щеки Сыльги. Она хотела было отстраниться, как вдруг почувствовала, что Сыльги притягивает её к себе и целует, целует прямо в губы, отбросив все сомнения, робость, нелюбовь к физическому контакту. Сперва Джухён подалась ей навстречу и даже взяла её лицо в ладони, принялась жадно, словно пытаясь за минуту успеть насладиться на всю жизнь, целовать каждый уголок губ, покусывать кончик языка. Она до того увлеклась, что со всей силы прикусила нижнюю губу Сыльги, и негромкий стон вдруг вернул её к реальности. Она испуганно оттолкнула девушку от себя и вскочила на ноги. — Джухён? — услышав свое имя, девушка замотала головой так отчаянно, что у неё заболела шея. — Нет, — пробормотала Джухён. — Этого…не должно было случиться, это неправильно. — Я думала, ты этого хотела, — в голосе Сыльги слышались едва сдерживаемые слезы. — Джухён, я же… — Не смей говорить это, — прошептала Джухён, отвернувшись. — Ты ошибаешься. Забудь о том, что произошло, я просто слишком много выпила. Ложь липкой влагой обволакивала язык, заполняла рот, Джухён хотелось отплеваться от неё, найти в себе смелость вернуться к Сыльги и попросить прощения, но она не могла. — Снова? И я опять должна терпеть твои идиотские отговорки? Джухён, я устала. — Но, Сыльги, — Джухён протянула к ней руку, но девушка отпрянула. — Я не позволю тебе опять сделать вид, что это случайность. Не в этот раз, Айрин-онни, — Сыльги, с трудом поднявшись, поковыляла к двери. — Ты об этом обязательно пожалеешь, трусливая идиотка... Джухён сморщилась, как будто ей стало невыносимо больно. Сыльги сощурилась, пытаясь лучше её рассмотреть. — Ты там не плакать случайно собралась, Айрин-онни? — спросила она, и хотя тон был вызывающий, грубоватый, в нём всё же можно было уловить нотки тревоги. Джухён не собиралась, но после того, как злополучное слово было произнесено, она просто не успела заметить — и разрыдалась. Слезы были такими же горячими, как кожа Сыльги, к которой хотелось прикасаться руками и губами, которую хотелось ласкать и… — Я боялась, что случилось ужасное, — всхлипнула Джухён. — Что ты просто больше не вернёшься домой. Я прямо-таки видела, как они заходят в комнату и говорят: «Девочки, крепитесь, но Кан Сыльги нас покинула», — произнеся это, девушка поднесла запястье ко рту и вцепилась в него зубами. Сыльги приподнялась в кровати и попыталась встать, но Джухён в одно мгновение оказалась рядом с ней и уложила на место. — Перестань делать себе больно, — хмуро попросила Сыльги. — Мне достаточно того, что у меня голова раскалывается. И руку я не чувствую. И не хочу, чтобы было как в тот раз. «В тот раз», пытаясь справиться с захлестнувшими её чувствами, Джухён прокусила тонкую бледную кожу, и Сыльги перевязала её запястье чистым носовым платком. Они тогда уже полгода как не разговаривали, но Сыльги просто не могла смотреть, как лидер с полубезумной улыбкой обливается кровью. Платок Джухён тщательно выстирала, но Сыльги отказалась принять его назад, поэтому он до сих пор лежал под подушкой. — Я хочу перестать делать больно тебе, — Джухён собиралась было продолжить, однако её прервал настойчивый стук в дверь. Медсестра расплылась в улыбке, едва увидела девушку. — Сыльги пора делать перевязку. Не впустите меня? Джухён отошла от двери, пропуская женщину в комнату, а потом, будто что-то вспомнив, спросила: — А я с этим не справлюсь? Медсестра оценивающе посмотрела на неё и покачала головой: — Не думаю, что есть необходимость в вашей помощи. Но если вам так хочется…Да и кто-то должен этим заниматься, я-то скоро пойду домой. Сыльги собиралась поспорить, но с удивлением почувствовала прохладное прикосновение на своих губах. Джухён слабо улыбнулась ей и принялась аккуратно разматывать бинты под чутким руководством медицинской сестры. — Что ты из себя строишь? — украдкой шепнула Сыльги, когда женщина отвлеклась, чтобы достать из чемоданчика антисептик. Джухён пожала плечами: — Я пытаюсь загладить свою вину, ясно? И не вздумай мне мешать, Кан Сыльги, твоя жизнь в моих руках. — О чем шепчетесь, девочки? — женщина аккуратно вытерла полупрозрачную жидкость с ранки, после чего Сыльги скривилась. — О том, что надо быть осторожнее и внимательнее. Но это не значит, что нужно терять смелость и трястись в страхе, упуская возможность за возможностью, — Джухён аккуратно поцеловала Сыльги в лоб, отчего та потеряла дар речи. — Кан Сыльги очень храбрая девушка. Мы все должны брать с неё пример. — Так она вам, значит, рассказала? — поинтересовалась медсестра. Джухён удивленно приподняла правую бровь. — Про то, что спасла малышку Йерим. Если бы Сыльги не прикрыла её собой, то травмы вашей макнэ были бы куда серьёзнее. Сыльги недовольно отвернулась: не в её характере было с удовольствием слушать похвалу. Она чаще стеснялась или злилась, когда кто-то превозносил её. — Она и правда так сделала? — с нежностью переспросила Джухён. Медсестра кивнула. Когда медсестра сменила бинты и удалилась, попросив Сыльги лечь спать как можно скорее, Джухён еще некоторое время сидела на приличном расстоянии от кровати и наблюдала, как Сыльги изо всех сил борется со сном. Несмотря на очевидную усталость, та до сих пор не попросила Джухён уйти, и это казалось хорошим знаком. — Я горжусь тобой, — наконец произнесла Джухён еле слышно. Только что задремавшая Сыльги тут же широко распахнула глаза. — Ты ненавидишь меня, — возразила она. — Делала вид, что меня не существует, целый год. — Я просто трусливая идиотка, — сказала Джухён, и они одновременно вздрогнули. — Ты была права. Я настолько глупая, что тебе понадобилось рискнуть своим здоровьем, чтобы я поняла простейшую вещь. Джухён подошла ближе, заметив, как Сыльги жестом подозвала ее к себе. — Давай сюда, — предложила она, подняв край пледа. — Ты наверняка замёрзла, как обычно. Чёрт, ну и лягушка! Джухён вытянулась под одеялом и тронула ледяными пальцами плоский и обжигающе горячий живот Сыльги. От этого прикосновения по всему телу пробежал заряд удовольствия, похожий на статическое электричество. — Ты такой тормоз, Джухён-и, — Сыльги взяла девушку за руку и переплела её пальцы со своими. — Заставить человека мучиться целый год, разве можно так поступать? Джухён помотала головой. — Поцелуй меня, — вдруг попросила она. — Если ты можешь, конечно. И если ты хоче… Сыльги, не позволив ей договорить, буквально впилась в её губы. В поцелуе чувствовались вся страсть и горечь, все надежды и разочарования, вся обида и любовь, копившиеся почти четыреста дней. — Будь осторожна, — почти умоляюще попросила Джухён, на секунду прервавшись. Сыльги только хмыкнула, а потом куснула ту за нижнюю губу. — Теперь мы квиты, — довольно объявила она. Джухён закатила глаза. — Если бы не твои травмы, — начала было она, но тут же замолчала, поскольку горячая ладонь накрыла её рот. — Лучше скажи мне, что ты поняла, Джухён-и. Я хочу это слышать. — Если я скажу это, ты обещаешь простить меня? — Джухён залюбовалась длинными густыми ресницами Сыльги. — И обещаешь быть осторожной? Обещаешь беречь себя? Ради меня. — Сперва я должна услышать, — Сыльги подняла вверх указательный палец здоровой руки. Джухён схватила его губами и с удовольствием заметила, как скулы девушки покрываются румянцем. — Я люблю тебя, Кан Сыльги. И любила с самой первой встречи, я думаю. Я больше не хочу быть одна, не хочу трусить и отказываться от тебя. Сегодня — переломный момент. Сыльги улыбнулась одним уголком губ, и как раз в тот момент, когда она собиралась что-то сказать, за стенкой раздался радостный крик Суён: — Моя малышка дома! Йерим, иди-ка к онни! А нет, лежи-лежи, что со мной вообще такое? Я сейчас сама… Джухён и Сыльги взглянули друг на друга и, не выдержав, прыснули. Ледяная глыба между ними наконец-таки растаяла полностью.