Мамочка, прости...

Это случилось еще весной прошлого года. Когда все только начиналось, мне казалось, что в этом нет ничего страшного. Я по-прежнему занималась своими делами и не хотела обращать внимание на то, что происходит: что будет, то будет по большому счету. А происходило уже многое: мама начала худеть, мало ела. Поначалу я не обращала на это внимание, так как считала, что это нормально. Но все становилось только хуже. Скоро мы узнали, что у мамы язва. Если бы ее подруга не повела бы маму в больницу на обследование, то мы бы так и не узнали об этом. Врачи сделали проверку, но ничего такого не нашли. Просто опухоль. Ей выписали таблетки. Вскоре ее язва зажила, но все становилось только хуже: теперь она уже осознанно не ела ничего, говоря, что не хочет. Но даже тогда я иногда могла слышать из ее уст такое: «Я сейчас такая худенькая, во все свои платья влазию. Была б я такой в свои 16!» Я смеялась, когда слышала это, поэтому стала более серьезно относиться к ней: мы стали чаще разговаривать, я решила, что больше не буду обманывать ее, так как понимала, какое это чувство, когда ты беспокоишься. Мы стали чуточку ближе, чем раньше. Но она все равно — такая самоуверенная и сильная — не давала нам самостоятельно делать что-либо. Она так же заботилась о нас, жертвуя своим временем и силами. Совсем скоро весы стали достигать отметины 50 кг. Мне по-настоящему стало страшно. Мама стала еще меньше есть, иногда даже не ела целыми днями. Я замечала, поэтому всеми своими силами хотела помочь ей: я заставляла ее кушать, заставляла оставить работу, чтобы сидеть дома и лечиться, но она не слушала. Ближе к новому году врачи только отправили ее на проверку желудка. Все становилось еще страшнее и безумнее. Уже тогда я видела, что все плохо: у мамы стал увеличиваться живот. Вскоре сказали, что там накопилась какая-то жидкость, и это все. Больше нам ничего не говорили. Никакие таблетки не помогали. А от врачей ничего однозначного мы не слышали. В декабре нам пришлось приглашать к себе домой мамину сестру, так как мы сами не справлялись. Приехав к нам, она стала ухаживать за мамой, готовила ей, убиралась за ней, разговаривала с ней. Но уже тогда она стала неразговорчивой и тихой. Ей было ужасно больно. Пришло время того, что мама стала только лежать. И не спать. А просто лежать. Она целыми днями стала проводить в постели, не вставала. Не вставала потому, что не могла. Тогда мне было очень страшно. Я смотрела на нее, но не могла помочь. Я видела, как она мучается, но не могла помочь. Мне оставалось только иногда готовить ей что-нибудь. Но даже когда я приходила к ней в комнату, чтобы сказать что-нибудь, я не могла подойти. Ноги будто приросли к полу, и я не могла сдвинуться. Тогда-то и начался мой безумный страх. Совсем скоро мама совсем перестала вставать, и мы переложили ее на кресло моего младшего брата. Теперь она лежала лишь одна. И не спала. Днями и ночами она лежала просто так. Иногда она звала кого-нибудь из нас за чем-либо, поэтому даже ночью нам приходилось быть настороже. Тогда было очень страшно. Время шло, и маминой сестре пришлось уехать к себе домой. Мы остались одни дома. Каждое утро, выходя в школу, я заглядывала в зеркало в гостиной, чтобы посмотреть, как там мама. Я каждое утро говорила ей «Доброе утро», но вскоре перестала это делать, заменяя эту фразу обычным «Привет». Потому что утро было совсем не добрым. К концу декабря мама с папой стали ездить в больницу, сдавая очередные анализы. Ей было ужасно больно ходить. Она не хотела, но ее все равно тащили в больницу. Было ужасно. Ужасно! Каждый вечер, когда я слышала из комнаты родителей мамин плач или истерические психи, я не могла никак не реагировать на это. Я, слуша это каждый день, не могла не плакать по ночам. Иногда я просто не могла удержаться от плохих мыслей, поэтому лишь плакала, когда понимала, что все именно так. 30 декабря, когда у мамы был последний прием у врача, я сидела дома, ожидая, пока родители вернутся домой. Услышав звук ключей, я вышла из комнаты, дабы услышать, что же ей сказали. Тогда я увидела замученную маму, которая еле-еле смогла добраться до дома. Тогда я увидела лица моих родителей. — Ну что? Что сказали? - тогда спросила я. А папа, который со вздохом посмотрел на меня, сказал: — У мамы рак четвертой степени. Тогда у меня в глазах замер ужас. Я ничего не могла понять. Было ужасно страшно. Мы все были запуганы до смерти. В новогоднюю ночь, когда нужно было встречать праздник, мы с папой и братом сидели на кухне и ели то, что приготовили сами. А там, в другой комнате, лежала мама, у которой не было возможности встать и отпраздновать с нами. Тогда я заснула в новогоднюю ночь, но уже понимала, что никто не положит под елку подарок, что уже никто не будет это делать. Время шло быстро, но становилось только хуже. 12 января, когда папа повел худую и обтянутую кожей маму в ванную, чтобы искупать, я была в комнате и просто сидела у компьютера. Неожиданно из ванной послышался какой-то стук, но я все равно пошла туда. Оказалось, что мама не смогла удержать равновесие, поэтому она просто упала на пол. У меня была паника. Я не знала, что делать. Тогда мы с папой отнесли ее комнату и положили на диван. Уже на тот момент она перестала разговаривать и еле держала глаза открытыми. Мы помыли ее, переодели. На следующее утро, когда мне нужно было идти в школу, я собралась и, снова посмотрев в зеркало, чтобы в темноте увидеть маму, я очень тихо сказала ей «Привет». Тогда я еще не знала, что это будет последнее, что я ей скажу... В школе я веселилась как обычно, но даже предположить не могла, что будет дальше. Примерно на пятой уроке я почувствовала, что у меня закружилась голова, но особого значения я не предала этому. А на седьмом уроке я увидела несколько звонков от своих близких подруг, с которыми не общалась уже долгое время, но почему-то решила не отвечать. Уже тогда у меня в голове стали складываться плохие мысли. Домой меня проводили мои одноклассницы, поэтому я уже и забыла о некоторых вещах. Поднявшись на лифте на 9 этаж, я подошла к своей двери, но увидев, что она приоткрыта, у меня чаще забилось сердце. Вроде и осторожно, а вроде и быстро я зашла в квартиру. И тогда я увидела, что на всех зеркалах уже висят простыни. Тогда я все и поняла. Инстинктивно заглянув в комнату, я там никого не увидела. — Что происходит..? - спросила я у папы, который подошел ко мне. — Мама умерла. И ее уже увезли. Тогда мир будто упал с ног на голову, поэтому я могла только навзрыд расплакаться, прижавшись к нему. Я говорила всякие вещи, плакала, и на душе было ужасно больно. В тот момент мой дом казался совсем не моим. В этом день мы не включали телевизоры, не смотрели ничего. Тогда к нам домой пришли наши соседи, чтобы обсудить насчет похорон, а у меня тогда ужасно тряслось все тело. Я не понимала, что происходит. Только когда мне дали успокоительного, мне немного стало спокойнее. В ту ночь я боялась спать одна, так как боюсь темноты. Мне пришлось спать на одном диване с братом и папой. Я не могла уснуть. Было неудобно, а еще мне было страшно. Я каждый раз оборачивала по сторонам, смотрела на то место, где какой-то день назад лежала мама. В тот день я так и не смогла уснуть. Целый день я ходила как не знаю кто. Я понимала, что в доме стало совсем пусто. В воскресенье были похороны. Я никогда не была на кладбище, но это даже не обсуждалось. Я не могла не увидеть ее в последний раз. Увидев тело мамы, лежащие в гробу, слезы сами вырвались наружу. Я плакала, не останавливаясь. Слезы сами лились. Спасибо, что меня тогда за руку держала моя двоюродная сестра и подруга. Когда пришло время прощаться с ней, папа подошел к ней. Пришло мое время. Я знаю, что я должна была сказать ей что-нибудь хорошее, но все вылетело из головы, поэтому я просто поцеловала ее в лоб и взялась за завязанные руки. Я бы хотела сказать ей все, что думаю, но я не могла. Слов не находилось. Когда ее гроб все-таки поместили в землю, я кинула ей туда землю, а потом отошла, смотря, как люди закапывают ее. С течением времени все раны заживают, но это не так. Знакомые говорили мне, что после всего случившегося мне будет очень трудно, но я не согласна с этим. Трудно было как раз в тот момент, когда мы просто ждали. Ждали и наблюдали. Тогда было страшно. Теперь, когда прошло уже 3 месяца, меня иногда посещают ужасные сны. Я все хочу, чтобы мама пришла ко мне во сне, поговорила со мной, но этого не случается. Мне снится только то, что я снова и снова вижу ее болезнь. Я снова и снова вижу то, что уже видела. Совесть начинает мучить меня, и это больно. Я все понимаю, но не могу никак изменить реальность. Это ужасно больно. Теперь я понимаю, что я должна была делать для нее все, что было в моих силах, но я злилась на нее, не делала того, что она просит. Теперь же я понимаю, что она все терпела это ради нас, делала все необходимое, не обижалась. Какая же я дура! Снова и снова мне становится страшно. Я ужасно боюсь. И боюсь не за себя, а за нее. Теперь я знаю, что все мои действия были направлены лишь на себя. Я дура. Я мало делала для нее, а понять это смогла лишь под конец ее жизни.

Пожалуйста, берегите своих мам! Прошу вас! Только потом вы поймете, насколько это больно! Прошу... Умоляю... Делайте все, чтобы потом у вас не осталось сожалений. Прошу вас... Не делайте моих ошибок! Умоляю.