1.
Вернувшись из Королевской Гавани после грандиозного поражения на Черноводной, Станнис Баратеон заперся в своих покоях, повелел никого не впускать и не выходил неделю, а потом так сильно возжелал отмыться от гнусного чувства поражения во всем и вся, что вопреки своему стремлению нести суровость и аскетизм всегда и повсюду повелел нагреть себе воды для ванны. Обычно истинный король предпочитал совершать омовения в холодной воде, натираясь куском вонючего овечьего мыла и жесткой мочалкой. Но холодной воде было не одолеть всю эту дрянь. Вообще-то, ванной Станнису обычно служила деревянная лохань, стоявшая в продуваемом насквозь помещении. Это чтобы не расслабляться и постоянно помнить о трудностях и несправедливостях, преследовавших его всю жизнь. Селисы нигде не было видно, так сильно, видимо, она радовалась возвращению супруга. Почему бы и нет, сказал себе лорд Драконьего Камня, и повелел слугам наполнить не свою лоханку, а здоровенную ванну жены, куда и погрузился, преодолев искушение по-солдатски аккуратно сложить одежду, вместо этого мстительно расшвырял ее вокруг. Горячая вода оказалась нестерпимо, возмутительно приятной, а чтобы стало еще возмутительнее, Станнис нащупал на полочке стеклянный сосуд с чем-то вроде засушенных цветочных лепестков и мстительно же высыпал все содержимое в воду. Воздух наполнился запахом роз, и Станнис Баратеон едва не выскочил из ванны подобно пробке. Нет уж, если подвергать себя испытаниям, то идти нужно до конца. Воняющая розами вода едва не довела его до безумия. Как еще объяснить, что Станнису внезапно захотелось, чтобы кругом стояли горящие свечи, а не костры с горящими на них предателями — вокруг замка? Объяснения не было. Сир Давос затерялся где-то в заливе Черноводной после взрыва, устроенного проклятым Бесом. Все было очень плохо, сердце с безнадежным «плюх!» упало в глубокий и пустой колодец безысходности. Железный Трон был подмят бесстыжей львиной задницей, и… Станнис положил голову на бортик ванны и обессиленно заснул, не успев упрекнуть себя в том, что такое поведение неприемлемо для истинного короля, но … хррр-пшшш!2.
Пробуждение было ужасным. Станнис Баратеон за свою долгую и нелегкую жизнь много повидал ужасного, но чтобы такое! Он лежал в холодной воде, и кто-то его целовал! Водяные! Русалки! Взрыв, устроенный Тирионом Ланнистером, потопил и его вместе с кораблем, и теперь гнусные подводные мертвецы лобызают его уста? Какой кошмар! Станнис Баратеон был человеком волевым и имел все основания считать себя также человеком бесстрашным, поэтому собрал все силы в кучу и открыл глаза. Человек, что целовал его, вроде бы был… нет, не может быть! Сир Давос бы никогда! — Где ваша борода, сир Давос? — пытаясь сохранить остатки достоинства, взвыл Станнис. — Я не сир Давос! — оскорбленно заявило ужасное видение. — Я ваша жена, между прочим! И это был теплый поцелуй в честь вашего возвращения домой. — Селиса? — только и смог выговорить пораженный до глубины души Станнис. — Но как? То есть… — Да, Селиса! — Но где твои усы? То есть — ваши усы? — спросил истинный король, хотя вовсе не это собирался сказать. Он ведь все же получил хорошее воспитание, которое использовал по мере надобности, а сейчас эта надобность уж точно была. — То есть… вы прекрасно выглядите сегодня, дорогая супруга! — Все же вы настоящий олень, мой законный муж! — заявила Селиса и удалилась, хлопнув дверью с такой силой, что вода в ванне пошла волнами, и розовые лепестки облепили высокий многомудрый лоб ее супруга и столь же многомудрую его плешь. Станнис счел разумным притвориться не особенно живым. Отношения они выяснят как-нибудь потом. Как жаль, что нельзя отправить к супруге с этим вопросом десницу. Подумав о том, что сир Давос пропал без вести, а скорее всего погиб, истинный король погрузился сначала в мрачные раздумья, а потом и по подбородок в воду. Холодную, а спустя какое-то время ставшую ледяной. Станнис похрустел коленками и принял решение вылезти из ванны. Кто-то озаботился принести полотенца и чистую одежду, не все еще потеряно! — Селиса, вы здесь? — опасливо озираясь, Станнис замер на пороге спальни супруги. Они давно уже приняли решение о раздельном проживании: в одном замке, в одном коридоре, но в разных спальнях. — Селиса? — собрав все мужество, повторил истинный король. Молчание было ему ответом. Селиса возлежала на постели. Лицо ее, и до того не отличавшееся красотой, было ужасно — вокруг глаз белели жуткие круги, все остальное было равномерно зеленым. Супруга вроде бы дышала, о чем свидетельствовала ритмично приподнимавшаяся грудь, но выглядела настолько устрашающе… — Селиса! — возопил истинный король, кидаясь к жене. — Не умирай, прошу тебя! Он был действительно в ужасе. Все плохое имеет обыкновение повторяться, причем — по нарастающей, и невозможно было представить, кого же подсунут в жены, если он овдовеет. К Селисе Станнис, по крайней мере, успел привыкнуть. — Селиса! — в отчаянии вскричал Станнис. — Ответь же мне, любовь моя! Тут он покривил душой так, что та, скорее всего, должна была теперь остаться в искривленном состоянии навсегда. — Ну что вам, лорд Станнис? — недовольно проскрипела законная супруга. — Вот, из-за вас маску испортила! — Маску? — слабым голосом переспросил он. — Маску, прекрасную маску для лица из глины и других секретных ингредиентов! — провозгласила Селиса. — Ее надо держать шесть часов, и в это время нельзя шевелиться, разговаривать и есть! Меня научила ее делать леди Мелисандра, у них в Асшае знают толк в женской красоте! А еще она научила меня, как вывести усы! — Разговаривать и есть. Есть и разговаривать… — задумался вслух истинный король. — Больше не смею беспокоить. Вы бесподобно выглядите, дорогая жена! Почаще делайте эту маску, лучше трижды в день! Или четырежды! Залпом выдав это все, Станнис Баратеон вылетел в коридор, радуясь своей гениальности. Сам себя не похвалишь — никто не похвалит, всплыла в уме народная мудрость. Его тут же обуяли мрачные мысли, но тут истинный король подошел к окну, выходящему в сад, и выглянул в него. Нет, такого он точно не ожидал.3.
Его дочь, единственная дочь единственного истинного короля… нет, такое просто невозможно! Станнис поморгал, потряс головой, зажмурил глаза и немного профилактически поскрипел зубами. Ни одно из проверенных средств не помогло. Мужественно смирившись с неизбежным, он посмотрел в окно еще раз. Ширен, самым неприличным образом подоткнув платье, отжималась на одной руке прямо на идеально выстриженном газоне. Неподалеку от нее сынок ненавистного Роберта сражался с сыном сира Давоса, его законного десницы — и как сражался! Раздевшись до пояса, мальчики осыпали друг друга градом ударов. Кулачный бой — удел низшего сословья! Какой кошмар! А его дочь?! Она повредилась умом, поверив в глупые слухи о гибели отца в битве при Черноводной? Строевым шагом, звуки от которого успешно глушил газон, Станнис приблизился к ним и рявкнул: — Ааа-тставить! От неожиданности мальчики обрушились на траву, а Ширен аккуратно села, затолкала ногой под куст том «Истории ядов и отравлений» и приняла вид самый благообразный и невинный. — Да, отец? — прозвенел ее голосок. — Вы меня искали? — Но что это? Что? — самым нелепым образом прозаикался Станис. — Как это понимать? Чем вы занимаетесь? Почему никто за вами не смотрит? Дети поднялись на ноги и несколько смущенно уставились на него. — Так ведь война, — рассудительно заметила Ширен. — У мамы свои дела. У сира Давоса и леди Мелисандры — свои. — Так, стоп, — повелел Станнис. — Как — сир Давос? Он же погиб на Черноводной, я сам видел, как взорвался и потонул его корабль. — Вернулся на следующий день после вас, отец. Вы же заперлись и не желали целую неделю никого видеть, вот он и не заходил к вам. Луковый рыцарь жив! Пожалуй, следовало позволить сердцу радостно забиться, хорошо, что это незаметно окружающим! Истинный король так и сделал. Но следовало все же разобраться со странным поведением дочери, оруженосца и бастарда Роберта. И приступить к этому следовало сейчас же, немедленно! Что он за король такой, как смеет стремиться заполучить Железный Трон, когда у него прямо под носом творится что-то необъяснимое, а он даже не пытается доискаться причин?! — Я не спрашивал про маму, сира Давоса и леди Мелисандру, — сказал истинный король самым суровым голосом, на какой только был способен в такой момент. — Что вы тут делаете? — Отец, это все я, — тут же откликнулась Ширен. — Это я убедила их заниматься со мной. Я знаю, что вы хотите занять Железный Трон, который принадлежит вам по праву. И что наследница его после вас — я. Так вот, отец. Вы берегли меня от рождения и до сего момента, но я теперь сама вправе решать, как именно заботиться о себе. Я слышала, есть леди, которые умеют владеть мечом. А еще умеют скакать на лошади не как придворная дама, а как рыцарь в бою. Что есть ситуации, когда леди не может быть леди, а должна защищать себя как … как любая другая девушка в опасности. — И ты… — Да, отец. Я захотела научиться, хоть и знала, что вы не одобрите. Это я попросила Девана и Эдрика поупражняться со мной. И у меня хорошо получалось. Тем более преимущество женщины — не столько в силе, столько в хитрости. Я украла у леди Мелисандры несколько кристаллов яда. — Не украла, а подарили, — буркнул Деван Сиворт. — Простите, ваше величество. Ширен ткнула его в бок, отчего сын Лукового рыцаря коротко охнул, зашатался и неловко сел в траву. — Леди Мелисандра подарила? — уточнил Станнис. — Да, — подал голос Эдрик Шторм. — Леди Ширен попросила, вот она и… — Молчать! — заорал Станнис. — Молчать и отвечать на мои вопросы! — Это как? — заинтересовалась Ширен. — Мы можем либо молчать, либо отвечать, отец. — Сто отжиманий! Три наряда вне очереди! — прохрипел Станнис, сам понимая, что говорит что-то не то и не вовремя, но уже не в силах остановиться. — Есть! — хором отозвалась троица. Эдрик Шторм, Деван Сиворт и Ширен Баратеон невозмутимо расположились на траве и начали выполнять приказ насчет отжиманий. Станнис смотрел и понимал: с физической формой у детей все в порядке. — Но кто… Кто все это задумал? Кто вас наставляет? — Первое правило клуба — не рассказывать о бойцовском клубе! — не прерывая упражнений и ничуть не запыхавшись, ответила Ширен. Гордый отец даже засомневался, смог ли бы так сам. — Второе правило клуба — никому и никогда не рассказывать о… — начал Деван Сиворт, с опаской поглядывая на Станниса, и с обожанием — то на Эдрика, то на Ширен. Подумав, что сынок его десницы таким образом заработает расходящееся косоглазие, истинный король решил отступить, и направился обратно к замку. Чеканя шаг, он прошел мимо Пестряка, сидящего на большом камне. Заметив хозяина, шут пропел: — На дне морском все тени пляшут, а королям что — они не жнут, не пашут! «Мы не сеем» — вспомнил Станнис девиз дома Грейджоев и ему стало так плохо, что даже хорошо. Истинный король был непривычен к тому, чтобы испытывать одновременно несколько противоречащих друг другу эмоций. Велев шуту замолчать, он гордо прошествовал мимо, а когда убедился, что его точно никто не видит, перешел на рысь и рванул в покои сира Давоса. Да, следовало увидеть десницу — и прямо сейчас! Станнис решительно отмел воспоминания о увещеваниях мейстера Пилоса, которые иногда доносились сквозь закрытую дверь в течение той недели, что он просидел, заперевшись ото всех. Что грустить — это нормально, а скучать по кому-то — не слабость, и что в таких случаях некоторым помогает распитие богомерзкого дорнийского горького порошка, разведенного кипятком, сидение на подоконнике и прослушивание печальных баллад… Он всем устроит баллады с порошком и печальные подоконники, распустились совсем без него!4.
В покоях сира Давоса обнаружились сам сир Давос, леди Мелисандра и мейстер Пилос. Мейстер Пилос лежал лицом на столе и блаженно храпел. Леди Мелисандра была занята тем же самым, но, видимо, обладала встроенной системой раннего оповещения: стоило Станнису переступить порог, она тут же подхватилась, открыла глаза, оперлась на локоть и пристально уставилась на горящую свечу. — Добрый день, ваше величество! — Разве он добрый? — тут же взъелся на нее лорд Драконьего Камня. — Полстраны в руинах, я все еще не король, флот сгорел и потонул, кругом разврат! Что здесь происходит? Сир Давос наконец соизволил повернуться к своему королю. — А ты чем занимался все это время? Я-то думал, ты утонул в Черноводной! — стараясь скрыть свою радость и желание заключить десницу в объятия, прорычал Станнис. — Все это время я… — Кстати, что здесь творится? Почему мой мейстер мертвецки пьян? Я же запретил ввоз вина, а виноградники здесь не растут. — Виноград тут ни при чем, ваше величество! — А что при чем? Я требую ответа сейчас же! Ты опять за свое? Хочешь и на второй руке пальцев лишиться? — Это не контрабанда, — вступилась за сира Давоса леди Мелисандра. — Все произведено из местного сырья! — Что — произведено? — побагровел как огненное сердце Р’глора Станнис. — Чем вы тут занимаетесь? — и двинулся на Давоса, который немного побледнел, но твердо стоял на своем месте, прикрывая собой что-то, расположенное на столе в углу. Истинный король попытался обойти его с фланга, но не преуспел. — Быстро доложить обо всем! — Это изобретение мое и мейстера Пилоса, — покаялся сир Давос. На словах — покаялся, но особого сожаления в голосе его не прозвучало. — Я придумал, как производить очень крепкое вино, такое, чтобы горело получше Дикого Огня. И мы его про-де-гу… короче, попробовали. Луковый рыцарь сдал позиции и посторонился, позволив своему королю обозреть хитроумное сооружение из множества стеклянных трубок и нескольких котлов. В один из котлов, тоже стеклянный, по каплям собиралась прозрачная жидкость. Бутыль с такой же жидкостью (высокая, по пояс взрослому мужчине) стояла в углу. — Ик! — подтвердила леди Мелисандра. — Я теперь могу та-акое видеть в пламени! Железный Трон точно будет вашим, мой король! С нашей помощью, мой король! — Да, — подтвердил сир Давос, и у Станниса сердце пропустило пару ударов: что происходит, почему эти двое заодно? Ведь с первой встречи ненавидели друг друга, будто кошка с собакой, стоило леди Мелисандре что-то предложить, так тут же сир Давос сердито бурчал: «Овощ в помощь», что вообще-то означало «Иди на хрен!» — Из чего это? — слабым голосом поинтересовался истинный король. — Почему это такое… прозрачное? — Прозрачное, как слеза Р’глора! — гордо отозвался сир Давос. — Р’глор не плачет! — сердито буркнула леди Мелисандра. — Крутые парни не плачут и не оборачиваются на взрыв! — От моей «Баратеоновки» заплачут и боги! — дернул плечом сир Давос. Станнис растрогался, но постарался вида не показывать, как и всегда. Просто теперь это отчего-то требовало больше усилий. — Хотите попробовать, мой король? — влезла леди Мелисандра. Давос сердито нахмурился: он собирался сам это предложить. — Вам понравится! — Я не пью, женщина! — буркнул Станнис. Сир Давос уставился на него глазами побитого щеночка. — Ладно, наливайте! Десница тут же наполнил кубок, расчистил место на столе: подхватил мейстера Пилоса и отбуксировал в угол, затем обмахнул стол тряпкой, а стул — рукавом. Станнис, не чинясь, уселся и решительно взялся за кубок. Жидкость в нем была прозрачной и издавала такой запах, что у него заслезились глаза. Напиток был столь же суров, как и он сам. — А чем вы это закусываете? — поинтересовался он. — Леди не закусывают, — загадочно улыбнулась Мелисандра. — Да у нас все по-суровому, по-простому, — смутился сир Давос, придвигая Станнису блюдце с нарезанной четвертинками луковицей. — Я ничего и не приготовил. Послать на кухню за угощением? — Не надо! — отрезал Станнис и решительно отпил из кубка. Ощущение было, словно он и правда хлебнул Дикого Огня. Питье провалилось в горло и оттуда каким-то образом понеслось прямо в голову. Стало жарко, захотелось смеяться и петь. Ощутив такие противные его природе желания, истинный король смутился и закашлялся, а потом занюхал рукавом. — Еще! — потребовал тут же. Сир Давос сходил в угол, где стояла бутыль, и налил еще. Через полчаса из покоев сира Давоса стало доноситься нестройное, но очень душевное пение. Женский голос выводил: — Взвейтесь кострами, ночи Асшая! Есть за Стеною проблема большая! Нечисть иная ползет из снегов, с нею на битву всегда будь готов! Два мужских голоса, сплетаясь в один, вторили ей. А потом все трое согласно, хоть и немелодично, завели «Дорнийскую женку». Храп мейстера аккомпанировал им. Все было хорошо. Ну, или, по крайней мере, не очень плохо. Пока.