Ох, Йоко.

Старое шерстяное одеяло, подаренное старшим братом, колит подбородок, а красные в белую полосочку носки совсем не греют окоченевшие ноги. В воздухе летают ароматы цветочных духов, в которых присутствует оттенок сочного граната и лавандового меда. За окном живет бурной жизнью Франция, с ее нежной музыкой на четвертом переулке, что играет старый бродяга с красным носом и одним ухом, с ее вкусными, мягкими, как облако булочками в пекарне « Лювьен», где работают лишь самые искусные пекари, с чистыми руками, белым накрахмаленным передником и доброй улыбкой( говорят, что сам король парижской кухни завтракает здесь по четвергам), с ее яркими эмоциями, громкими словами о любви и всепоглощающей страстью. Кессен сидел в большом кресле с высокой спинкой, спиной к окну с горшками ярких цветов и белоснежными занавесками, слушая игру на фортепиано маленького соседа, ученика первого класса с фамилией Янг. Его мама была чистокровной японкой, отчего у мальчика немного косили узкие глаза, и появлялся акцент при разговоре на английском языке. Кессен, закрыв глаза, представлял маленькие ладошки, что порхают над белоснежными холодными клавишами, играя незамысловатую детскую мелодию, то и дело ошибаясь в кульминации. Марк Янг лишь недавно начал заниматься музыкой по настоянию своей строгой матери. Нако Янг была женщиной старых нравов, выросшей в маленькой деревне в Японии, в окружении бабушки, которая не позволяла внучке вырасти невоспитанной и глупой. Поэтому взрослая женщина обладала тяжелым характером, невероятным упрямством и своенравием, ставя на место даже своего супруга, известного в Париже журналиста. На улице трельнул звон велосипедного колокольчика. В парадной дома послышался громкий стук каблуков, эхом отдававшийся по каменным стенам, в которых девушка бежала вприпрыжку. Голубое платье струилось по тонким воробьиным плечам, спускаясь по узкой талии, перехваченной шелковой лентой, заканчиваясь нежным кружевом в конце. Мэри Элис Рит была истинной представительницей известного древнего рода Рит. Ее предок, Карл Рит, основал крупнейшую фабрику по производству ткани, а его жена была внучкой последнего короля Ридриха. Мэри Элис была последним и самым любимым ребенком в семье. Остальные шестеро братьев холили и лелеяли младшую сестренку, нося ее на руках, даря ей всю свою любовь. Именно поэтому прекрасный ангел с шелковистыми длинными волосами, волнами спускавшиеся ниже спины, с огромными, как два моря, зелеными, как весенняя листва глазами, с бархатной, белой ,словно у фарфоровой куклы, кожей выросла немного капризной и избалованной. Нетерпеливый стук в деревянную дверь отвлек Кессен от прослушивания живой музыки на третьем этаже. Нехотя потянувшись, ступая ногами по холодному кафелю, кутаясь в бежевый кардиган, парень открыл дверь. Нос уловил запахи морской соли и горячего песка, смешанные с ароматом ванили и клубники, любимых духов Мэри Элис. - Ну ты и долгий, Кессен,- девушка беспардонно сунула в руки парня дорогую сумочку, попутно скидывая каблуки, шагая легкой поступью вглубь квартиры. - Извини, я забыл, что должен стоять и сторожить дверь, в ожидании тебя. Ведь подождать пол минуты такая мука,- парень закатил глаза, аккуратно ставя сумку на кожаный диван. Девушка лежала на полу, зарываясь длинными пальцами в пушисты ворс ковра. Летний ветер залетел в квартиру, и словно озорной мальчишка, приподнял платье Мэри, обнажая длинные стройные ноги. Кессен сел в свое кресло, снова натягивая на себя шерстяное одеяло. Никто не произносил ни слова. Минуты тишины убаюкивали, и парень уже впадал в сладостную дремоту, как вдруг зазвучали слова. - Венди приезжает. Старые настенные часы монотонно пробили одиннадцать ударов. Париж готовился к ланчу с круассаном и традиционным английским чаем. Кессен готовился к смерти. ~~ Это было год назад, одним волшебным зимним вечером, когда друзья Кессен по университету решили покататься на коньках на главной площади города. Пятеро отпрысков аристократии, с безупречными манерами, отличными знаниями по всем направлениям, готовые поддержать любую беседу с любыми людьми, громко хохотали на льду, ругаясь, как старые сапожники. Их дорогая одежда вся взмокла, швейцарские часы делали последний круг по циферблату, готовые навеки остановиться, а фамильные перстни одиноко лежали в одном из соседних сугробов. - Ну ты и придурок, Ровен,- парень, услышав свое имя, обнажил белые ровные зубы и расхохотался в голос. На улице было темно, но яркие, переливающиеся всеми цветами радуги, гирлянды украшали каждую елку, фонари горели ярче, снег падал медленнее, и, как в сказке, большими белыми хлопьями, музыка звучала громче, а смех счастливее. Рядом, выстроившись друг за другом паровозиком, проехали четверо детей, с красными щеками и горящими глазами. «Голова» паровоза громко крикнула «Ту-дууу» и «живая» машина поехала еще быстрее. - Вот это было весело,- громко крикнул Джон, еле поднимаясь на ноги из-за своего веса. - Я так не веселился даже на свое восемнадцатилетие, а там кстати были… - ...« всем известные люди страны»,- парни громко усмехнулись, а Джон недовольно фыркнул. Кессен лежал на снегу, ловя языком снежинки. Эти четверо парней были самыми близкими людьми для парня. Его отец был вечно занят работой и игрой в бильярд со своими партнерами и отцами друзей, а мать всю свою жизнь посвятила себе любимой, летая на собственном самолете, подаренным отцом ей на тридцатилетие, по разным городам моды. Кессена воспитывали няньки и гувернантки по строгим правилам английской семьи. На черном небе совсем не было видно звезд, которые так тщательно преподавал парню старый учитель астрономии, и парень уже начал вспоминать расположение светящихся точек, как вдруг над его лицом оказались длинные белоснежные волосы, пахнущие ванилью и клубникой. - Так-так, так вот чем занимается «будущее» нашей страны. Ловят ртом снег. Как романтииииично,-Мэри Элис в своей белоснежной шубке и меховых наушниках на голове выглядела просто безупречно. В руках у нее были сапоги, а на точеных ножках красовались коньки.- Вот Венди, это самые популярные женихи Франции. Видишь, как элегантно они расположились под этой елью, видишь, как мечтательно устремили они свой взор на вечернее небо, видишь, как грациозно Джон пустил снежок в Ровена.- парни снова рассмеялись над пышной речью подруги, как вдруг со стороны послышался веселый смех. Сев на снег, Кессен посмотрел на спутницу девушки. Рядом с ней стояла невысокая девчушка, их ровесница, в синей болоньевой куртке, в коричневой шапке, из под которой виднелись спутанные кудрявые рыжие волосы. На лице горели солнцем веснушки, а на полных красных губах притаилась лукавая улыбка. Сердце пропустило удар, на голове образовался маленький сугроб из снега, а девушка уже протягивала руку: - Венди Милс. - Рейн, Кессен Рейн. Приятно познакомиться,- маленькая теплая ладошка помогла подняться парню, что возвышался над ней, и смотрел не читаемым взглядом на это маленькое теплое солнце, появившееся в этот уютный, наполненный счастьем зимний вечер. ~~ -Венди Милс, кто она?- Кессен крутил в руках шариковую ручку, лежа на парте,и смотрел на подругу. Мэри Элис была в отвратительном настроении, а значит ее непростой характер станет для парня настоящей головной болью, но любопытство обуздать не удавалось никак. Хмурое личико девушки удивленно растянулось, в глазах блеснула растерянность. Повернувшись к другу, она хитро улыбнулась и подсела ближе: - Понравилась? - Возможно. -уклончиво ответил он.- Ну так что? - Венди учится с нами на одном курсе, но на другом факультете. Психология. Приехала из Норвегии, учится на бюджете, получает стипендию. Отец шофер, а мать швея. Кроме нее в семье еще двое детей. Не любит тех, кто родился с «золотой ложкой во рту», но крепко сдружилась со мной. Я ведь такая душка,- девушка притворно захлопала пушистыми ресницами и умильно сложила руки под подбородком.- Живет в общежитие. Со всеми дружелюбна и открыта. Состоит в команде бегунов. Любит сладкий кофе и пирожное с бананом. Без ума от песен Фрэнка Синатры и ненавидит ужастики. - Хочу с ней познакомиться.- Кессен серьезно посмотрел в глаза Мэри Элис.- После той прогулки вы… вы говорили...обо мне? Подруга сложила все свои тетрадки и книги в сумку, нанесла бальзам для губ, захлопнула маленькое зеркальце и взяла парня за руку. - Ты ей понравился. Дерзай,- и сжав руку, упорхнула в шумный коридор университета. - Венди, - Кессен произносил это имя много раз про себя, но так редко вслух. Ему нравилось это имя. Такое мягкое, теплое, рыжего цвета, пахнущее деревом и лесом. Вен-ди. Венди. ~~ - Когда?- Кессен закрывает окно, и в комнате наступает оглушительная тишина. - Послезавтра. 22 апреля,- Мэри Элис лежит спокойно, но в ее движениях чувствуется настороженность. Зеленые глаза с подозрениям глядят на друга, но на губах играет обманчиво равнодушная полуулыбка. - 22 апреля,- Руки парня сжимаются в кулаки, но лицо остается непроницаемым. - Вечером, в семь часов. В кафе у моря, которым управляет дедушка Ровена. - Зачем она приезжает?- парень резко смотрит на девушку, и та не успевает спрятать из глаз жалость. - Сообщить новость для всех. - Ты уже знаешь эту новость, правда? - Естественно,- сладкий зевок, и девушка снова закрывает глаза. ~~ - Ты такой красивый, Кессен,- маленькие пальчики очерчивают острые скулы, прямой аристократический нос, высокий лоб, зарываются в густые смоляные волосы, а парень, что лежит на острых коленках , чуть не урчит от удовольствия, но от этого останавливают его теплые губы, что прижимаются к его. 22 апреля. День, когда парень по настоящему почувствовал себя счастливым. День, когда Венди, маленькое солнышко, согласилась стать его девушкой, подарив первый, самый сладкий поцелуй. В своем любимом смешном свитере с ромашками, в джинсовой юбке, и большими ботинками на худых ногах, она казалась Кессену красивее Мэри Элис в сто раз. Если красота его подруги была явной, сразу бросающейся в глаза, то красота Венди скрывалась в блеске глаз, в ямочках на щеках, в яркой улыбке, в спутанных рыжих волосах. Ее хотелось любить, никому не отдавать, сохранить это солнце рядом с собой, не делясь ни с кем. Его друзья крутили пальцем у виска, называя приятеля «дурнем», что не ценит свободу, так яро отвоеванную в битве с родителями, когда они заявили, что хотят учиться во Франции. Уговаривали остаться в их корабле, под названием «Молодость дана лишь раз, давайте развлечемся и насолим родителям», но Кессен упрямо плыл в одиночку сквозь ветер и вьюгу, бушующие волны и подколы друзей, на лодке с приторным названием, от которого всех тошнило. «Люблю Венди». Глупее название для лодки и не придумаешь. Мэри Элис тепло улыбалась, когда видела эту пару. Венди стала настоящим другом для девушки, выслушивая проблемы и невзгоды друг друга, валяясь вместе на старом общажном диване или на пушистой огромной постели, слушая одни песни и делая прически друг другу. Кессен был отличным другом, и наверняка невероятным парнем. Высокий, подтянутый, с белоснежной кожей и огромными черными глазами. Жгучий брюнет был мечтой многих девушек, и даже некоторых парней, но сердце красавец отдал маленькой норвежке. На дворе май. Самое прекрасное время года. На коленях девушки лежит настоящее произведение искусства и смешно жмурит глаза, когда солнечные зайчики прыгают по лицу, появляясь сквозь листья огромного дуба. Единственное, чего охота девушке, это гулять по вечернему старому городу, переплетать пальцы, и бесконечно целоваться с парнем. Её парнем. Венди улыбается, все еще не веря своему счастью. На нее обратил внимание Кессен Рейн. В тот зимний вечер она бесповоротно влюбилась в такого красивого парня, лишь взглянув в его жгучие черные глаза. А потом, ее волшебница, фея-крестная, которая обожает маникюр и старую литературу, которая разбирается в оттенках цветов и наизусть читает сонаты Шекспира, Мэри Элис ураганом влетела в маленькую комнату, принося с собой сладкий запах и пирожное с бананом. - Поздравляю, милочка, ты влюбила в себя холодного принца,- и подмигнула. ~~ - Не пойду,- тихий голос теряется в складках одеяла, а Мэри Элис поднявшись на ноги, открывает окно. Снова влетает запах горячего асфальта, смешанный с выпечкой и крепким кофе. - У тебя классная квартира, а еще жутко удобный ковер. Подаришь мне на День рождение такой же?- худые руки обнимают сзади, а подбородок девушки устраивается на голове парня.- Не будь ребенком, ты должен пойти.- голос Мэри Элис вмиг становится серьезным, а парень чувствует, как нахмурились брови девушки. - Она объявит новость больше для тебя, чем для нас всех. К тому же, ты должен правильно попрощаться с ней, как учили нас всех, богатых детишек. Закончи это дело до конца и больше не возвращайся к нему. Кессен сидит с закрытыми глазами, окунувшись в воспоминания, и не слышит, как девушка надевает дорогие туфли на изящные ножки, как закрывает дверь, как бежит по ступенькам каменной лестницы. ~~ - Кессен, милый, проснись,- чья-то холодная рука гладит его по лбу, теплые губы целуют его запястья. Так охота открыть глаза, увидеть того, кто сидит рядом с ним, но ничего. Ничего не получается. - Что?- слова, словно кипяток в горло, невозможно говорить, но лежать в неведении еще невыносимее. Отвратительно пахнет лекарствами, спиртом и апельсинами. Кессен ненавидит апельсины, Кессен любит яблоки. Зеленые-зеленые, как глаза Мэри Элис, как кольцо с огромным темно-зеленым камнем на худом безымянном пальце матери. - Это я, Мэри Элис,- всегда твердый и уверенный голос подруги дрожит и словно наполнен еле сдерживаемыми рыданиями. Что происходит? - Мы долго ждали тебя, приятель,- грубый голос Ровена послышался слева. Почему так тихо? Где все? Где Венди? - Включите...включите свет. Я не вижу. Я вас не вижу,- наконец Мэри Элис разразилась громкими отчаянными рыданиями. ~~ Из дремоты Кессена вывел долгая трель сотового телефона. Пробурчав что-то про «дурацких людей, не дающих спать», он нажал на зеленую кнопку. - Что за черт, Джон?- в трубке послышался лай пса, звон разбившейся посуды и грязные ругательства. - О, откуда ты узнал, что это я?- Кессен усмехнулся. Его друг управлял огромной компанией, строил своих подчиненных, построил филиалы по всей Европе, но в душе оставался наивным ребенком, который удивлялся простым истинам. - У меня на каждого человека стоит отдельная песня. - О, правда? А какая стоит у меня?- Джону действительно было любопытно, какая музыка звучит при его звонке, но услышав слова и веселый мотивчик, радостное лицо приятеля стало хмуриться и разочаровываться. - Ням ням ням, пора садиться на диету… - Очень смешно.- друг фыркнул.- ты пойдешь 22 апреля? - Пойду, а то наша дорогая, всеми любимая подруга задушит меня своей любимой цепочкой. - Отлично, заеду за тобой, поедем вместе. Там у всех уже девушки и жены. Только мы с тобой остались холостяками. Одному приезжать неловко,- Кессен представил, как Джон чешет свой затылок, и смотрит в зеркало на свой живот,- А с тобой никто ничего не подумает. - Подумают, что мы геи. Один слепой, как крот, другой не может избавиться от пивного живота. Двое ненормальных решили не портить жизнь девушкам, найдя в друг друге утешение. - Боже, ну ты и придурок,- смех Джона раздался в трубке.- Заеду в пол седьмого. ~~ - Я уезжаю в Норвегию, домой. Закончу учебу там. Родные сильно скучают, да и я не могу жить в дали от них.- Венди осторожно подбирает слова, смотря на лежащего в кровати парня. Кессен после аварии оставался таким же красивым, любимым и родным, но она больше не выдерживала. Не выдерживала жалостливых взглядов подруг, не выдерживала упреков матери, не выдерживала беспомощного Кессена, который не мог самостоятельно пойти в туалет, или налить воды. Она любила его, любила безумно, всем сердцем, но еще сильнее она любила себя. Венди мечтала быть с Кессеном, быть за его крепкой стеной, хорошо жить, питаться, одеваться. Девушка еле вырвалась из деревни, в которой родилась, прикрывшись учебой. Родители конечно же отпустили ее. Уставшая от жизни и бытовых хлопот мать хотела лучшей жизни для своих детей. Кессен даже не повернул голову в ее сторону, а вот его друзья в неверии уставились на девушку приятеля. Мэри Элис, стоявшая у окна, возле стола, на котором в огромной вазе стояли огромные, душистые бутоны пионов, стебли которых были обмотаны бледно розовой шелковой лентой, до этого резавшая на мелкие кусочки зеленое яблоко, с громким стуком отодвинула от себя нож. - Что ты сказала?- голос холодный, как сталь, а глаза жестки. Фея-крестная в мгновении ока превратилась в Злую Ведьму. - Мэри Элис, не надо,- тихий шепот со стороны кровати, а девушка только отмахнулась от него. - Помолчи.-Она посмотрела на друга,- А ты,- Изящный пальчик с дорогим маникюром указал на Венди- А как же Кессен? Ты его оставляешь? Руки Венди дрожат, голова кружится, и комната, будто сужается на мгновенье, но голос остается ровным и твердым: - Да, Кессен остается здесь. Единственное, что помнит парень в этот день, это громкие крики подруги, рыдания Венди, слова «я так больше не могу», «обуза», «да пошла ты, Мэри Элис». Закончилось все громкой хлесткой пощечиной. Венди, державшаяся за красную щеку, неверяще смотрела на подругу, которая стала самым близким человеком ей. - Не возвращайся сюда, Венди Милс. Я никогда не прощу тебя. Боже, мама была права. Все таки бедняки так и остаются бедняками.- Мэри Элис громко усмехнулась, зло глядя в бесстыжие глаза норвежки. Теперь она видела не миленькую девчушку, а подлую, коварную лису, с хитрым прищуром глаз и каменным сердцем.- Так стремятся к лучшей жизни, что готовы на такую подлость. Ненавижу тебя. «Ненавижу тебя» ~~ Nightwish – Sleeping Sun Ресторан на каменном берегу синего моря был одним из популярных в городе, доставшийся деду Ровена от его отца. Большое каменное здание, выполненное в стиле «классицизма», с точенными белыми колоннами, мраморными полами, дорогой фарфоровой посудой. Хозяин ресторана долгое время жил в Лондоне, оттуда и перенял традиционный английский юмор, чай и серьезность к своему делу. Этот высокий седой старик, с красивой белоснежной бородой и прозрачными стеклышками на носу, сквозь которые были видны спокойные бледно голубые глаза стал отцом для многих, в том числе и для Кессена. Венди приехала в Париж еще более рыжей и веснушчатой, под ручку с большим рыжим мужчиной. - А это мой муж, Фрэнк,- сказала она, тепло улыбаясь большому, двухметровому шкафу с длинной бородой и хмурым взглядом. Лицо его портил огромный шрам, начинающийся у виска, доходя до левого уголка губ. Тот еще товарищ. Мэри Элис шепнула на ушко, что они оба такие рыжие и неприятные, что мурашки бегут по спине. Однокурсники смеялись, шутили, выпивали дорогое вино из погреба хозяина, поздравляли Венди с беременностью, по очереди поглаживая ее довольно большой живот. - Поздравляю Вас.- Мэри Элис протянула букет розовых пионов, обмотанной шелковой лентой бывшей подруге, приветливо улыбаясь. Но зеленые глаза, словно малахиты, оставались холодными и неподвижными. Венди, взяв букет в руки, поднеся нежные лепестки к лицу, вдохнула полной грудью запах цветов и застыла: они пахли ледяной водой, темным горьким шоколадом и морем- запахом Кессена. Девушка подумала, что сходит с ума, как увидела презренную усмешку подруги.- Будьте счастливы. Большая веранда ресторана выходила прямо к морю. Холодный воздух приятно холодил разгоряченную кожу, залетая под рубашку, впитываясь в кожу, остужая горячую из-за злости кровь. Холодная вода задевала босые ноги, щиколотки, подвернутые черные классические брюки. Соленый воздух путался в черных волосах, застревал в трещинках на губах, щипая первые морщинки-паутинки в уголках глаз. Кессен Рейн, богатый наследник, даже после потери зрения оставался в списке самых желанных мужчин страны, стоял на каменном берегу. Белые рукава рубашки, закатанные по локоть, обнажали бледные руки с синими венами, которые переплетались в причудливые нити, длинные пальцы то и дело откидывали отросшую челку назад, смотря невидимым взглядом на море. Кессен представлял, какое сейчас небо: темное, с миллиардами звезд на бархатном покрывале. Он то и дело возвращался в тот зимний вечер, когда видел все бриллианты своими глазами, а не искал их в памяти. Кессен возвратился на несколько часов назад, в тот момент, когда почувствовал присутствие Венди рядом. - Здравствуй, Кессен,- теплая маленькая ручка сжала руку чуть дольше положенного. В одной руке он держал свою трость из дерева дуба, лакированную, с приятной прохладной рукояткой, подаренную отцом на день выписки из больницы. Его папа, взрослый, мудрый мужчина, с сильным непробиваемым характером, сам держал за руку своего слепого сына, то и дела смаргивая с глаз непонятно откуда взявшуюся влагу, не позволяя санитарам помочь спустить с лестницы взрослого сына. Матери снова не было. - Здравствуй, Венди,- и отобрал руку из твердой схватки. Он любил ее. Любил своей еще чистой, непорочной любовью, отдавая сердце и душу, не жалея своих эмоций, обнажая все свои чувства. И конечно же Кессен простил ее. Венди так и осталась для него тем маленьким солнцем, что было рядом с ним такое короткое, но самое счастливое время. - Ты скучаешь по ней?- Мэри Элис тихо подкралась со спины, и прижалась щекой к крепкой мужской спине, вдыхая полной грудью ароматы темного шоколада и моря. Она была всегда рядом. Помогала в трудные минуты, смахивала слезы отчаяния с щек Кессена, обнимала его, когда наступали очередные приступы истерики и боли, то и дело шепча: «Я здесь, с тобой». Мэри Элис. Твердый характер и нежные руки, язвительные шутки и ласковые объятья, громкий голос и тихие слова успокоения. Мэри Элис. - Она всегда была моим Солнцем. Таким ярким и недосягаемым. Я так и не дотянулся до него,- Кессен засмеялся, поворачиваясь грудью к девушке, заключая в свои объятья. - Знаешь, Солнце - оно всегда такое яркое, оранжевое, светлое. Так и хочется быть под его лучами, получая поцелуи в виде солнечных зайчиков.- девушка крепче прижалась к парню.- Но оно всегда исчезает. Только наступит ночь, или небо накроют облака- оно сразу прячется. А Луна- холодная, неприступная, такая бледная, иногда яркая- всегда с тобой. Она не исчезает ни днем, ни ночью, даже если небо покрыто грозовыми тучами, она то и дело выглядывает, напоминая о себе. Кессен,- девушка взяла лицо парня в свои руки и взглянула в бледные глаза, погладив пальцами острые скулы, фарфоровую матовую кожу,- позволь мне быть твоей Луной.