Героиня

Грейнджер устало вздыхает, откидываясь на спинку лавки. Она просидела здесь черт знает сколько, промокла до нитки, вся продрогла. Ей не хочется использовать Согревающие заклятья. Ей не хочется ничего. Она мечтает лишь о том, чтобы можно было остаться здесь навсегда и не возвращаться домой. Учеба в Академии Магических искусств, работа в Министерстве Магии, глупые встречи с друзьями, запланированные и внеплановые хлопоты. Её ежедневник переполнен делами и заботами. Её голова раскалывается на части. Она больше не может выдержать эту нормальную жизнь. Грейнджер скучает по временам, когда была нужна людям и люди были нужны ей. Когда она могла помочь всем и каждому, порадоваться за друга и поплакаться вместе с ним. Когда она могла спасти мир. А сейчас? Спасите Грейнджер. Вытащите из этой жизни и унесите далеко-далеко. Туда, где нет учебы, работы, раздражающих соседей и Рона. Она поднимает глаза и видит его силуэт в окне на третьем этаже. Их милая квартира. Рон, наверняка, готовит ужин, ждёт её. А она не хочет идти домой. Грейнджер достает из кармана пачку сигарет и подкуривает одну, усмехаясь. Сколько раз Рон говорил ей бросать, подумать о будущем потомстве, о своем здоровье. Ей плевать – она выпускает дым изо рта. И пока горит сигарета, это словно может оттянуть момент. Никакой свадьбы, никаких детей. Почему она не хочет замуж? Почему сидит под дождем на лавке и не заходит в дом? Она ведь любит Рона, определенно, любит. Но только не в те моменты, когда он хочет поговорить. Мерлин, зачем все эти разговоры? Почему ему так важно знать, что с ней происходит? Она бросает окурок на землю, и дверь подъезда открывается. Рон подходит к ней с зонтом в руках, накидывает ей на плечи сухую теплую куртку. И к горлу подступает ком: она знает, что сейчас снова будет беседа об отношениях. Ей хочется сбежать. - Я ждал тебя больше часа, - тихо говорит Рон. – Почему ты здесь? Грейнджер кажется, что всё написано у нее на лице. «Я не знаю, почему я здесь, Рон. Я заставляю себя возвращаться домой после работы. Мне нужно время наедине с собой. Я ненавижу себя за то, что не справляюсь со всем так идеально, как должна. Я выжила в войне. Я не могу позволить себе сломаться здесь. Я хочу учиться на отлично, получать похвалы на работе, встречаться с друзьями и оставаться такой же милой и отзывчивой, как и раньше. И это пожирает меня. Я не хочу перекладывать это на тебя. Я героиня войны. Я должна справляться со своими проблемами сама». Она молчит. - Ты в который раз сидишь здесь, - вздыхает Рон. Он садится перед ней на колени: - Гермиона, я не буду всё время бегать за тобой. «Я не хочу, чтобы ты бегал за мной. Ты не заслуживаешь такого отношения. Посмотри, какой ты. Твои волосы, глаза, твоя улыбка. Ты заботишься обо мне, а я так скверно обращаюсь с тобой. Почему ты вообще всё ещё со мной? Я загнанная, вечно уставшая и недовольная. Я не хочу, чтобы ты видел меня такой. Я хочу оставаться под дождем. Хочу, чтобы мне было холодно и мерзко. Мне кажется, я это заслужила». Она поджимает губы и опускает голову, стараясь игнорировать выжидающий взгляд Рона. Она хочет сказать ему многое, её разрывает. Голоса в голове кричат так громко, что, кажется, слышит вся улица. А на деле она не говорит ничего. И Рон злится от этого ещё больше. Слова носятся в голове, и ей кажется, что они вовсе не нужны, если просто взять Рона за руку и поцеловать в лоб. - Гермиона, почему ты вечно сидишь здесь? Почему я должен выходить за тобой и силком тащить домой? И она не выдерживает. - Может, задумаешься, почему я не хочу заходить в этот чертов дом? Голос надрывается, губы дрожат, ей не хватает воздуха. Внутри клокочет ярость. Но она злится только на себя. Она не хочет заходить в дом, да, черт, да. Она вообще хочет уйти. Почему? Черт его знает. Потому что так проще. Так она не сорвется, не наговорит глупостей, о которых потом пожалеет, так она не обидит Рона. Или потому что у нее нет сил отвечать. - То есть… Это моя вина? – без тени укора спрашивает Рон. «Пожалуйста, не мучай меня. Хватит! Я сейчас взорвусь! Прекрати! Хватит задавать вопросы! Я даже перед собой не хочу оправдываться за свои действия. Я здесь, потому что я так захотела! Перестань!» Голоса в голове рвут всё на части. Ей хочется разрыдаться и закричать, прижаться к Рону и дать волю эмоциям. Но она не делает ничего. Как будто кто-то наложил заклятье: она не может. Внутри всё горит, словно все слезы и вся боль там, где-то в сердце, но она не роняет ни слезинки. - Всё всегда по-твоему, - Рон поднимается на ноги и закрывает зонт, бросая его рядом на лавку. – Хочешь сидеть здесь? Хорошо. Только я здесь больше не останусь. Он бросает ей на колени ключи от квартиры. - Рон, прости меня. Она протягивает руку к его руке, но он отступает назад и отрицательно качает головой. - Скажешь мне что-нибудь ещё? – спрашивает Рон. «Пожалуйста, не уходи. Ты единственное, что у меня осталось. Без тебя я совсем загнусь. Дай мне время. Я хочу быть с тобой, просто мне нелегко. И мне не нужна помощь или поддержка: ты только не доставай меня этими разговорами. Я знаю, что ты тоже человек и что у тебя есть чувства, но я ничего не могу с собой поделать. Из-за всей этой «нормальной жизни» я больше не я. Вспомни, какой я была в школе. Вспомни, какой я была, когда мы начали встречаться. Как мы обустраивали нашу квартиру, как помогали друг другу. Как признавались в любви и планировали будущее. И посмотри на меня сейчас. Я не чувствую, что я живая в течение дня. Только когда прихожу домой и залезаю в кресло, чувствую твой запах и слышу твой голос рядом, я словно оживаю. За этим ты мне нужен. Ты моя единственная отдушина. Так, прошу, не души меня. Я люблю тебя. Останься и не злись. Пожалуйста, Рон. Только не уходи». Она молчит. Рон поджимает губы и уходит. Грейнджер хочет погнаться за ним. Догнать, развернуть к себе и поцеловать. Обнять и сказать всё то, о чем она думает. О чем кричат её мысли. Но всё, что делает Грейнджер, - это поднимается с лавки, забирает зонт и ключи, поправляет куртку на плечах и идет в дом. Поднимается на третий этаж, заходит в квартиру и погружается в привычный мир, словно ничего и не случилось. На лице нет эмоций. Она взмахивает волшебной палочкой, высушивая зонт, вешает куртку в шкаф, стягивает промокшую одежду и обувь. Заходит на кухню и окидывает взглядом стол: ужин шикарен. Но ей не хочется есть. Ей не хочется ничего. Грейнджер, как обычно, заваривает себе чай. Как обычно, надевает растянутый свитер Рона и теплые носки. Как обычно, садится в старое скрипучее кресло, подобрав под себя ноги. Она делает глоток, обжигает нёбо и запускает кружку в стену. Смотрит, как растекается чай по стене и полу, и не чувствует ничего. Грейнджер сегодня сгорела дотла. Она идет в комнату за учебниками и садится заниматься. Потом собирает всё необходимое для рабочего дня, приглаживает министерскую мантию, чистит туфли. Принимает душ и ложится в постель. Лишь бы не заснуть. Ведь если она заснет, ей, как обычно, приснится один из тех кошмаров, где горит весь мир, а она одна. И даже если она сможет проснуться, рядом не будет никого, кто бы успокоил и сказал, что это всего лишь сон. Что она не одна. И мир вокруг не горит. И она сможет зажечься снова. Что она по-прежнему героиня, потому что каждый день жить нормальной жизнью для Грейнджер – это подвиг. И что ей есть, ради чего так жить. Но она одна. А потому ночник над кроватью не гасится, и она до рассвета читает, пока на пару минут до будильника не погружается в сон. И, слава Мерлину, не происходит ничего. Наступает новый, абсолютно такой же день. И она будет абсолютно так же выглядеть и абсолютно так же себя вести. Никаких эмоций. Сухая и грубая. Сраная героиня войны и её сраная нормальная жизнь. Это то, чего она так хотела. Никто не говорил, что будет легко. Только сегодня Грейнджер, пока умывается и смотрит на свое отражение в зеркале, признает, что больше не справится со всем сама. Ей нужна помощь.