Inclination.

Приятный женский голос напевал близкий Саймону мотивчик, что затронуло его интерес, и в последнее время он только эту песню и слушал через наушники в своё свободное время или же пока ждал начала сбора на плацу. Как только медсестра закончила осмотр, Гоуст натянул на себя футболку и едва ли не задремал под приятным дуновением свежего ветра от распахнутого настежь окна. С прикрытыми глазами погрузился в свой собственный умиротворенный мирок, наслаждаясь тихим пением медсестры и ощущая едва заметное трепетание от ветра бумаг на столе. В последнее время Райли казался куда спокойнее и безобиднее, нежели был раньше. После последней операции прошло чуть более месяца и это время, пролетевшее столь незаметно, пожалуй, было самым напряженным за всю жизнь лейтенанта. Если раньше он не мог пройти мимо случайно подвернувшейся на глаза интересной сцены, которая могла бы сыграть решающую роль в его компромате на участников данной картины, то сейчас, пройдя мимо, совершенно не заметил бы чужого присутствия. В его жизни появилась другая цель, другое стремление, по крайней мере до тех пор, пока оно продолжает оставаться интересным.  Сложно сказать, что именно изменилось в их отношениях с капитаном МакТавишем, но что-то определенно поменялось. Они стали гораздо ближе, чем раньше, общительнее, и явно интересовали друг друга не только в дружеском плане, но и в чем-то большем, но пока это не переросло во что-то серьезное и конкретное, им приходилось лишь моментами позволять себе делать неосторожные шаги за черту, ограничивающую их дружбу. И, пожалуй, большая инициатива шла как раз от Соупа, который порой не задумывался (или же не хотел) о последствиях, позволял себе рискнуть и испробовать новый вариант развития их отношений, при этом ничего не обещая взамен, а лишь отсмеиваясь, что ему нравится реакция молодого и совершенно неопытного в данных делах Саймона. Признаться, в этом была доля правды. Возможно, Джон сам уверял себя в истинности собственных слов, но будь это лишь любопытством, стал бы повторять эксперимент снова и снова? Ему самому безумно нравился процесс, нравились редкие, не совсем случайные прикосновения, нравилось оставаться с Гоустом наедине и позволять себе нечто большее, чем могут себе позволить простые товарищи по команде.  – Можешь идти, – из размышлений лейтенанта вырвал голос медсестры Шай. – И будь добр, осторожнее. А то уже весь в бинтах как мумия. Что мне потом капитану говорить? – Ничего не обещаю, – хохотнул Райли, улыбнувшись. – А за капитана не беспокойся, я с ним сам поговорю. – Ага, как же, – отмахнулась блондинка, устало откинувшись на спинку стула. – Поговорит он. Знаю я ваши... разговоры. – Кхм... я пошёл, – Гоуст почувствовал, как стремительно краснеют его щеки, и поспешил выйти из кабинета, игнорируя издевательский смех Шай. – Иди, иди. Тебя ждут. Не проходило и дня, чтобы Райли не поджидал своего капитана то до, то после тренировок, в коридорах корпуса медицины, на улице, словно стервятник, выжидающий смерти от обезвоживания едва сопротивляющейся жертвы в пустыне. Было безумно приятно вновь касаться теплых губ в нежном, непринужденном поцелуе, быть прижатым чужим сильным телом к холодной стене, пользуясь моментом, когда все остальные члены ОТГ-141 разошлись по своим делам. Каждый раз Гоуст старался сопротивляться и каждый раз, стоило Соупу быть чуть настойчивее, лейтенант сдавался под его напором. Их безумно манило друг к другу, это было столь же очевидно, сколько череда смены дня и ночи, но страх перед неизвестным всегда останавливал обоих, стоило им только дойти до края дозволенности. Воспоминания, нахлынувшие на расслабившегося в данный момент лейтенанта, вынуждали томлено улыбнуться и вновь насладиться каждым моментом. Сколько раз они уже целовались и обжимались, стоило остаться наедине? Сложно сказать, Гоуст не считал, но помнил все так, словно это едва ли не минуту назад произошло. И если он не услышал вошедшего в раздевалку человека, то четко почувствовал столь знакомый и в последнее время безумно приятный аромат – смесь пороха с горечью грейпфрута. Расплывшись в коварной ухмылке, Саймон приоткрыл глаза и лениво стянул с лица балаклаву. – Надо же, кто бы знал, что первым на сегодняшнюю тренировку придешь именно ты, – снайпер не спешил спрыгивать с подоконника, он прекрасно знал, что времени у них предостаточно, ведь начало тренировки было запланировано лишь к следующему часу. Он был осведомлен о привычке капитана приходить раньше всех и уходить последним – изнуряя себя тренировками, Джон оставался самым ценным и профессиональным бойцом их группы. Пользуясь этим, Саймон всегда знал четкое время для возможности остаться наедине, но при этом не кидался на мужчину сразу же, как только увидит. Гоуст позволил МакТавишу спокойно переодеться, (хотя можно ли назвать это «спокойно», когда приходится раздеваться под столь пристальным взглядом, пронизывающим твое тело насквозь?), только после спустился с подоконника и подошел ближе со спины. Мягко сжал чужие плечи руками, уткнулся носом в загривок и глубоко вдохнул столь притягательный запах. – Над чем поработаем сегодня, капитан? Подкачаем бицепсы? – Райли провел ладонями по всей длине рук, нежно касаясь теплой кожи подушечками пальцев. – Пресс? – соскользнул на грудь, обнимая Соупа и прижимаясь теснее к его спине. Пересчитал тонкими пальцами каждый кубик, ощутимо касаясь к нему даже сквозь ткань футболки. – Или может... – руки опустились ниже, вдоль боков перебрались на широкие, накаченные бедра. Тело капитана просто излучало силу и власть, манило к себе и заставляло чувствовать себя под защитой, стоит лишь оказаться рядом. Джон, бесспорно, был сильным не только телом, но и своим духом, характером, от того создавал в целом впечатление весьма влиятельного и перспективного человека. Не удивительно, что по нему текло так много девчонок. Но МакТавиш никогда не пользовался этим. Возможно, даже не замечал ажиотаж вокруг своей персоны. Гоуст же всегда это знал. Знал, и делал все возможное, лишь бы отгородить недостойных и ветреных фанаток от объекта своего исследования. Может, уже тогда он делал это вовсе не ради возлюбленного, а из-за банальной ревности? – Что ты делаешь? Джон накрыл своими ладонями руки Саймона. Он на секунду замешкался, коснувшись теплой кожи, хотел поднять к своему лицу руки Гоуста, уткнуться носом в запястье и вдохнуть поглубже этот запах, но вместо этого просто отвел ладони от своих бедер. Капитан держал руки Райли за запястья, осторожно, не сжимая сильно, не делая больно и не отталкивая. Как и всегда, он сопротивлялся, но не отталкивал. Зачем, если эти прикосновения были приятны и ему самому? Соуп скорее сопротивлялся, потому что опасался, что в один прекрасный момент он все-таки не сдержится, и эта хрупкая граница, которую они не перешли до сих пор, падет под натиском страсти. Райли ведь сказал, что им нужно время, нужно разобраться со своими чувствами, но каждый раз сам провоцировал МакТавиша. И как же тут во всем разобраться? – А что я такого делаю? – переспросил Гоуст, коварно ухмыльнувшись мужчине в спину. – Интересуюсь твоими планами по поводу тренировки. Ты же не забыл? – отстранившись от Соупа и высвободив свои руки, Райли обошел его со стороны и оказался перед капитаном лицом к лицу. Встретившись с ним взглядом, лишь тепло улыбнулся и ненавязчиво положил руки на плечи, едва ощутимо надавливая, но вынуждая тем самым согнуть ноги и опуститься на скамью. Как бы ненавязчиво, но, тем не менее, почему-то властно. Перекинув ногу, плавно опустился на чужие колени и тесно прижался к телу Джона, намеренно придвинувшись пахом максимально близко. Тонкие пальцы одной руки мягко коснулись затылка, вплетаясь в растрепавшийся ирокез и стягивая его в плотно сжавшийся кулак. Запрокинув назад голову МакТавиша, нежно провел кончиком языка вдоль шеи, обводя кадык и оставляя влажную дорожку вплоть до подбородка. Саймону безумно нравилось дразнить его. И, пожалуй, только сейчас он начал замечать, что его шалости становились все менее наивнее и все более развратнее. Словно с каждым разом он поднимался выше на ступеньку к заветной двери. И чем выше он поднимался, тем большего желал, тем сильнее хотелось дойти до конца и открыть наконец эту дверь. Одного шага было вполне достаточно, чтобы насладиться мимолетной близостью и прикосновениями. Тело капитана было притягательно горячим и отзывчивым. Стоило лишь немного его тронуть, и реакция не заставляла себя ждать. Что-то ощутимо твердело в низу живота, наливаясь кровью и плотнее соприкасаясь с чужим пахом, столь бесстыдно зажимающим его в тесной одежде. – Я хочу проверить, в какой форме сейчас наш капитан, – прошептал Саймон на ухо Соупу, прикусив мочку уха. Он продолжал держать мужчину за волосы, не позволяя опустить головы, от того нависал сверху и властно хозяйничал, пока тот не взял контроль над ситуацией в свои руки и не лишил его такого удовольствия. Прежде чем он ответил, Райли жадно приник к его губам, глубже проникая языком в весьма чувственном поцелуе. Хватка заметно ослабла, а после и вовсе перешла в объятия вокруг шеи. Выгнув спину, лейтенант теснее прижался к чужой груди, придерживал свободной рукой подбородок МакТавиша, словно опасаясь, что он вот-вот вырвется и отстранится от него. Сладкий привкус поцелуя, влажные губы, сводящий с ума чужой запах, который, казалось, становился гораздо острее в подобные моменты. Желание поддаться соблазну с каждым разом возрастало, возбуждение дурманило разум, от того сопротивляться становилось все сложнее. И почему их так тянет друг к другу? Как далеко они готовы зайти? Секунды складывались в минуты, минуты становились бесконечностью. Казалось, что еще немного, еще совсем чуть-чуть, и сдерживаться Джону станет абсолютно невозможно. Самую малость, одно неосторожное движение, и уже давно давшее трещину самообладание рассыпется в прах. И плевать, что кто-то может зайти и увидеть. Нет, плохие мысли, плохие. Хорошо, что в этот момент объятия Саймона чуть ослабли, и Соуп смог прервать поцелуй, а чтобы у лейтенанта не было возможности сделать что-то еще – мужчина стиснул его как можно сильнее, положив подбородок ему на плечо. И вот как объяснить Гоусту, что еще чуть-чуть, и МакТавиш начнет срывать с него одежду и целовать везде, куда дотянется? Или он только этого и добивается? – Ждешь, когда я сорвусь, да? – капитан зажмурился и закусил губу, по-прежнему прижимая к себе товарища как можно крепче. Казалось, что стоит только ослабить хватку, и все пропало. Нужно как-то сбавить градус возбуждения, нужно замедлить безумное сердце. Какие там были упражнения для этого? Дышать глубже, и все быстро пройдет. Ха, легко сказать. – У тебя совсем нет совести, – Райли, прикрыв глаза, нежно приник губами к щеке друга. Друга ли? Разве друзей хочется обнимать и целовать? Разве к друзьям чувствуешь такую нежность? Разве так боишься ранить их чувства? Что-то подсказывало, что нет. Ну или только отчасти. МакТавиш сильный, но тормоз иногда. Ему надо поскорее разобраться в себе, перестать бояться пересечь эту чертову грань. Гоуст и так дал ему достаточно времени. Пора бы уже поговорить с ним и перестать мучить их обоих. Но не сейчас. Тренировка, верно? Надо бы выкинуть из головы все и сосредоточиться на оттачивании собственных навыков. Улыбнувшись, Соуп легонько ущипнул лейтенанта сзади за шею, этакий странный порыв. – Скоро остальные придут... Пойдём.