Часть 1
19 марта 2017 г. в 17:57
— Что следует мне искать и что следует увидеть? — спросила Артанис, склонившаяся над чистой водой, отбрасывая за спину волосы и оглядываясь на Мелиан.
— Никто не может сказать, — ответила Мелиан со снисходительной улыбкой. — Ибо это зеркало показывает много всего: частью в прошлом, частью в настоящем, а порою и в будущем. И всё же не следует считать всё, что видишь, руководством к действию; только проблеском понимания. Ибо будущее не предопределено, и то, что ты видишь, может никогда не осуществиться, или оказаться лишь образом, который твое сердечное желание придаёт видениям.
— Я понимаю, — сказала Артанис и посмотрела вниз, ещё ниже, в самую глубину, чистую и холодную.
Песок был усеян жемчугами и драгоценностями — берега Альквалондэ в те счастливые дни, когда они ещё не окрасились кровью во мраке. Золотой свет разливался над теплым песком, и Артанис краем глаза заметила саму себя вместе с несколькими братьями и кузенами, затеявшими на мелководье какую-то игру. Её волосы развевались, подхваченные ветром, и она в одно мгновение обернулась, завидев Феанаро — он глядел на неё, стоя дальше по берегу. К её собственному смятению, свет над взморьем обратился во тьму, и белый песок покраснел от крови. Она вновь поймала взгляд наблюдавшего за ней Феанаро, и на сей раз смятению не было места — она посмотрела вниз, только чтобы увидеть меч у себя в руке, и бросилась на него, отчаянно выкрикивая вызов; её лицо исказилось от гнева, глаза — пылали.
Артанис судорожно вздохнула и отпрянула прочь, но образы продолжили появляться. Она увидела себя, со смехом отрезающую три прядки своих волос и вручающую их кому-то, кого она не могла видеть. Затем — среброволосую женщину с печальными глазами, которая восходит на борт белого корабля и оборачивается, чтобы взглянуть на тех, кого покидает, и среди них — на девушку, очень схожую лицом с Лютиэн. Видение сияющих золотых деревьев, высоких и прекрасных превыше слов, обрушилось поверх этой сцены — и столь же стремительно сменилось картиной того, как некто, в ком безошибочно узнавался её младший кузен Келебримбор, только намного старше, дарит ей искусно откованное кольцо с белым камнем.
Прежде, чем она успела как-то отреагировать на всё это, лицо, прекрасное и ужасающее, с пронзительно-яркими глазами в ореоле золотых волос, возникло перед ней из глубины вод, но столь же быстро исчезло. Вода пошла рябью, а затем явилось видение, непохожее на все прочие: её собственное лицо и годы накопленной мудрости у неё в глазах.
— Идем со мной, — произнес голос из воды — её собственный голос — и помимо воли она подняла руку и опустила в воду.
Её рука тотчас же оказалась зажата в прочной хватке, и её потянуло вперед, на землю, куда она упала, задыхаясь, каким-то образом выдернутая из зеркала Мелиан. Женщина, её двойник, рассмеялась, выпустив её руку.
— Скажи Мелиан, что настал тот час, когда ученица превзошла наставницу!
— Где я? — выдохнула Артанис, оглядывая крошечную поляну и вновь останавливаясь на лице той, кто была, несомненно, ею самой.
— О нет, любовь моя, это неверный вопрос. Тебе было бы правильнее спросить: когда я. Я привела тебя примерно на шесть тысячелетий вперед во времени. Ты стоишь внутри своего собственного будущего.
— Значит, это иносказание, как и говорила Мелиан?
Её двойник протянула руку и коснулась ее лица, приласкав пальцами щеку и спускаясь по линии челюсти до самой шеи.
— Похоже ли это на иносказание?
— Нет, — сказала Артанис, покачав головой. — Но почему? — она запнулась. — Тогда Артанис ты, или Нэрвен, или у тебя есть иное имя?
— Ныне меня называют Галадриэлью, — с улыбкой сказала её двойник, — и ты тоже можешь звать меня так. А почему... — ресницы Галадриэли чуть дрогнули, и она наклонилась вперед, до крайности близко. — Нужна ли иная причина, кроме как — чтобы пробудить твои сердечные желания? — И Галадриэль накрыла её губы своими, отнимая у Артанис дыхание.
Артанис не могла не ответить этому поцелую; всё её тело будто бы ожило, ощутив прикосновение губ двойника. Тело в её объятиях было похожим на ее собственное, и всё же не до конца — мягче, теплее, тело женщины, однажды выносившей ребенка, женщины, уже множество долгих лет не носившей доспех в бою. Целующий её рот был сладким и цепким, исполненным желания и потаенного знания. Артанис точно растворилась в этом поцелуе — от той, кто точно знал, как целовать её, точно знал, как распалить её чувства.
— Пробудить меня? — прошептала она, с неохотой отстраняясь. — Тогда чего же я желаю?
Галадриэль покачала головой, улыбаясь.
— Я знаю, что ты чувствуешь; я помню, как сама чувствовала то же самое. Мы думали, что никогда и никого не полюбим, что одиночество — наш удел. Мы думали, что любовь и желание означают слабость, и что мы никогда не позволим её себе. Мы видели горе Нэрданель, когда её муж отвернулся от неё, видели печаль Финдарато, когда он оставил позади свою возлюбленную, были свидетельницами всепоглощающего отчаяния Турукано, когда он лишился Эленвэ, — она взяла ладони Артанис в свои. — Но истина проста, моя дорогая: ты желаешь любви, и ты способна любить куда сильнее, чем когда-либо считала возможным. Да, тебя ждут и печаль, и потери — но это будет стоить того, — Галадриэль склонилась к ней ближе, щекоча дыханием губы Артанис. — Так что люби, и не бойся.
Тогда Артанис сама встретила рот Галадриэли своим, и поцелуй вышел страстным и яростным. Её рука выскользнула из ладоней Галадриэли, и она обняла Галадриэль за тонкую талию, прижимаясь плотнее, чтобы соприкоснуться грудями через одежду. Груди Галадриэли были несколько больше и несколько мягче, и эта едва заметная разница оказалась невыносимо чарующей. Поцелуев вдруг сделалось недостаточно, и Артанис пожелала увидеть эти груди, ощутить их в руках. Задыхаясь, она разорвала поцелуй.
— Есть здесь где-нибудь...?
Галадриэль рассмеялась так, словно бы ждала этого вопроса, и Артанис покраснела, понимая, что так и было. Она ведь помнила это.
— Да, моя дорогая. — Галадриэль взяла её за руку и отвела на несколько шагов дальше, где под огромным деревом был устроен небольшой навес, с набросанными под ним подушками и теплыми одеялами, на которых можно прилечь. Укромное местечко выглядело самим воплощением того, что понимают под «любовным гнездышком», и Галадриэль улыбнулась, когда Артанис приподняла бровь.
— Я часто прихожу сюда с теми, кого люблю, — произнесла она, продолжая загадочно улыбаться.
Артанис сама собой очутилась на подушках и со смехом откинулась назад, её губы снова встретились с губами Галадриэли. Обе они носили простые платья, которые легко было снять, и, на мгновение прервав поцелуй, отстранились друг от друга, чтобы стащить одежду прочь. Легко и просто оказалось вслед за этим упасть в объятия Галадриэли, коснуться её грудей и изумиться им, и снова целовать её многоопытные губы.
Галадриэль скользнула ниже по её телу, целуя соски и вбирая их на мгновение в рот, отчего Артанис восторженно охнула, а затем прижала ладонь у нее между ног, проскальзывая через золотистые завитки, чтобы найти источник желаний и нужд её тела.
— Ты ещё не делала этого ни с кем и не давала сделать это с собой, — произнесла Галадриэль с восхищением. — Я буду для тебя первой! Как смеялись бы в Тирионе, узнай они — о, если бы они только знали, что Нэрвен, отвергавшая любое прикосновение, обнаружит свое тело пробужденным под любящими руками себя же самой.
— Могу представить, что это не столь уж и необычно, — отозвалась Артанис, чуть улыбнувшись. — Но так? Это необычно и вправду, — она ахнула, когда Галадриэль сделала пальцами нечто особенно искусное. — Утоли меня, умоляю, — прошептала она.
Галадриэль вновь ослепительно улыбнулась ей и склонила голову, рассыпав волосы поверх её тела.
— Превыше самых безудержных желаний твоего сердца, — сказала она и прижалась ртом ко клитору Артанис, с силой вбирая его в себя целиком. Артанис выгнулась дугой с отчаянным стоном; под её закрытыми веками вспыхивали огни. Когда язык Галадриэли стал делать с ней вещи нечестиво прекрасные, это было так, словно всё её тело стянулось до этого крошечного комка плоти, и весь мир сосредоточился в ощущениях, которые дарил чужой рот.
Разрядка была стремительной и сильной; её тело словно закружило в буре ощущений, вспышки удовольствия пронзали её, как молнии среди облаков, до тех пор, пока она не оказалась уже бессильна чувствовать еще что-то и рухнула, полностью опустошенная, на гостеприимно-мягкие подушки под ней.
Некоторое время спустя она подняла голову и улыбнулась своему двойнику: та лежала с ней рядом, улыбаясь счастливо и самодовольно, обхватив рукой ее талию. И затем, без всяких раздумий, Артанис потянулась к ней, чтобы сцеловать эту улыбку с её лица и вернуть полной мерой то наслаждение, которое получила сама.
Всю ночь они провели друг у друга в объятиях, а поутру помогли друг другу одеться, обменявшись напоследок сердечным поцелуем, и вновь пришли на поляну, где их дожидалось зеркало.
— Как мне пройти обратно? — спросила Артанис, глядя на зеркальную гладь воды. Галадриэль улыбнулась — и в ее улыбке сквозила печаль.
— Опусти ладонь в воду, и Мелиан найдет твою руку, — сказала она. — И, прошу, скажи ей... скажи, что пусть я и не жалею ни об одном сделанном выборе, но давно тоскую, давно стремлюсь обратно к тому, что оставила позади. И ещё скажи ей вот это — теперь я понимаю это, а раньше не понимала, — что когда границы колеблются, значит, наше время почти ушло, и даже Дориат, нетронутый порчей, нельзя сохранить навеки. — По лицу Галадриэли скатилась слеза. — И, наконец, скажи ей, что ты любишь её, и что спустя годы я всё так же буду её любить.
Артанис медленно кивнула и погрузила руку в воду, не отводя взгляда от глаз Галадриэли.
Галадриэль вновь улыбнулась ей.
— Ничего не бойся, Артанис. Тебе предстоит столь многое, многие радости и множество печалей. Проживи каждое из этих мгновений, любовь моя. Всё время, что у тебя есть, принадлежит лишь тебе одной.
— Обещаю, — выдохнула Артанис, а затем: «Прощай», и тут же услышала, как Галадриэль эхом повторила это же слово. А затем её захватил водоворот света, и она вновь явилась перед лицом Мелиан — та, несколько обеспокоенная, смотрела на нее сверху вниз.
— О, это будет целая история, — сказала Артанис.
***
Стоило Артанис исчезнуть, как Галадриэль отвернулась, склонив голову и прикрыв глаза. Но следом до её слуха донесся голос, исходивший из зеркала.
— Возьми меня за руку и привлеки к себе, — сказал этот голос, и Галадриэль метнулась обратно, чтобы вглядеться в колеблющуюся воду.
Лицо Мелиан, сияющее улыбкой, смотрело на нее из глубин, и Галадриэль потянулась вперед, притягивая к себе давно потерянную наставницу, подругу, возлюбленную.
— Из какого же «когда» ты явилась? — выдохнула она с радостным пылом.
— Нет, любовь моя, это неверный вопрос, — сказала Мелиан. — Тебе было бы правильнее спросить, откуда я пришла.
— И откуда же ты пришла? — проговорила Галадриэль ослабевшим голосом, с трепетом в сердце.
— Я пришла к тебе из Валинора, и мне велено было принести весть. Твое время подходит к концу. Лотлориэн не может быть сохранен навек, и ты выбрала скорее позволить ему увянуть, чем выпустить на мир более великое зло. — Мелиан шагнула ближе и положила ладонь на голову Галадриэли.
— Я умалюсь, и уйду на Запад, и останусь Галадриэлью, — прошептала она, склоняя голову под этим прикосновением. — Владычицей, прекрасной и грозной, как рассвет, более могучей, чем корни земли, мне не бывать.
— Ты будешь той же, кем всегда и была, любимая, — сказала Мелиан, скользя ладонью по лицу Галадриэли и приподняв ее подбородок, чтобы заглянуть ей в глаза. — Моей.