***
Они все познакомились в диспансере. Просто Намджун один раз столкнулся с Хосоком буквально глаза в глаза: упал на того при выходе из кабинета психотерапевта. Хосок — встретил Юнги на групповых занятиях, Юнги Чимина — в туалете, согнувшегося над унитазом в приступе булимии. Чимин сдружился с Чонгуком при госпитализации. Сокджин, как замыкающее звено — их горе-психотерапевт, решивший когда-то, что познакомить группу своих пациентов будет хорошей идеей и положительно повлияет на их ментальное здоровье (кто же знал, что они принесут с собой на занятия алкоголь и напоят Джина до амуров в глазах, стреляющих прямо в Намджуна?) Целая компания сломанных людей. Никто из них не мог объяснить, почему после того экспериментального занятия они стали собираться друг у друга на квартирах и проводить время вместе. Просто иногда кто-то из них писал в общий чат время и адрес и каждый знал, что ровно в назначенный час все шестеро парней будут там. Это не было похоже на групповые занятия в диспансере. Наоборот, каждый из присутствовавших уважал право другого на то, чтобы чувствовать себя плохо. Это был их маленький мирок, где каждый мог предаваться своим проблемам, а не пытаться подстроиться под общество, которое считает их неправильными просто из-за того, что когда-то они были сломаны.***
Так было. До появления Тэхёна. Хотя с его появлением и не изменилось-то толком ничего. Просто на Намджуново: «Тэхён», — Шуга отреагировал тихим мычанием, Сокджин — поднятым стаканом, Хосок приветливо улыбнулся и пожал руку, тут же после этого сдувшись, Чонгук с Чимином — удивительно — отвлеклись друг от друга и даже вполне гостеприимно подтолкнули стул в сторону новоприбывшего, с опаской косясь на еду, принесенную парнем.***
Худощавый, тихий, почти прозрачный, Тэхён был словно тень. Единственное, что отличало его от остальных — лучезарная улыбка и вечные шуточки откуда-то снизу — абсолютное непризнание никакой мебели для сидения, кроме стола, парень называл в шутку своей 'поломкой', как тревожность Хосока или боязнь еды у Чонгука. Худощавый, тихий, почти прозрачный, Тэхён был словно тень. Тень каждого из парней. Будто бы он пережил все то же, что и они. Сокджина это пугало, Чимина — успокаивало, Юнги — настораживало, но в общем и целом никто не замечал в этом ничего, достойного внимания дольше, чем на пару минут. Здесь не было дела до проблем других, каждый был занят своей личной трагедией.***
Все упускают момент, когда именно Тэхён появляется в их тусовке, словно он всегда витал где-то в воздухе. Точно так же почти никто не замечает, как в пол шестого утра Тэхён выскальзывает из своей квартиры, лишь тихо звякнув ключами. Будто бы так и надо. Прохладный утренний ветер заполняет до отказа легкие Тэхёна, тут же становясь свинцовым, а ноги, словно бы сделанные из дерева, несут его вперед. Привычно-безпричинная глухая паника пульсацией отдается в затылке, затухая лишь при виде плещущейся реки. С каждым шагом Тэхён чувствует облегчение, с каждым замеченным бликом воды тревога отходит все дальше, уступая место нетерпению коснуться металла перил. Холодные, даже чуть жгущие кончики пальцев перила, были для парня желаннее всего остального. Тэхён словно бы чувствует с ними родственную связь. Такие же холодные, мрачные, тяжёлые внутри, небрежно покрытые сверху зелёной краской, более привычной для глаз обывателя. Шаг, ещё шаг. Никогда Тэхён не чувствовал себя на столько свободным и спокойным, как в этот миг. — Зачем тебе все это? — внезапный вопрос вырывает Тэхёна из забвения, заставляя обернуться. Как всегда хмурый, помятый, словно бы только что проснувшийся, с характерным беспорядком на голове, Юнги смотрел на парня исподлобья, зажимая между губ сигарету и прикрывая огонёк зажигалки. Тэхён посмотрел на часы, показывающие ровно шесть утра, растястягиваясь в улыбке. — Топиться лучше на рассвете, — тихим смешком от самого громкого парня в их компании.***
Утренний ветер пробирал до костей, усиливая ощущение картинности происходящего: шумящие со всех сторон деревья, пасмурное небо, создающие ощущение нахождения в капсуле, ряды серых могил, шесть парней с провалами вместо глаз и бутылками алкогольного в руках напротив то-й-сам-ой плиты. — Как? — только и смог проронить Сокджин, не надеясь на ответ. Юнги тихо хмыкнул, стукнув донышком бутылки о край надгробия, и, с щелчком открыв маркер, косо вывел на обороте могильной плиты: «топиться лучше на рассвете.»