Чума

Это ад. Уже несколько дней я живу в аду. Нарывы, вылезшие по всему телу, не дают отдохнуть от этого кошмара, они не дают мне уснуть. Малейшее телодвижение – и ужасная боль пропахивает моё тело от макушки до ступней. Лихорадка терзает меня, я слышу, как с моих уст срывается бессвязный бред, но разум чист и ясен… В основном. Иногда происходят провалы в памяти, из-за этих провалов ход мыслей сбился, я не помню, кто я, не помню, где я. Я знаю, что тело моё горит в аду. Ко мне приходили доктора. Я помню, как надо мной навис ужасный клюв, в прорезях маски сверкали глаза психа… Спорю на что угодно, в клюве маски – губка, пропитанная уксусом. Ненормальные целители делают что угодно, чтобы удовлетворить своё любопытство и не заразиться при этом самим. Я чувствую, как от меня отделяются куски плоти; они вырезают, прижигают нарывы, не заботясь о том, что чувствую я. А ведь я всё чувствую. Меня облепили хлебом и мёдом, пиявки выпили всю мою кровь, но болезнь сидит в моём теле. Молитвы… Я слышу, как за меня молятся. Каждый день. Безумцы. Ад существует, я нахожусь в аду, но бога нет. Если бы он был, он не допустил бы попадания живых людей в ад. Молитвы бесполезны, молящиеся – дураки. Они считают, что знают всё об этой болезни, но они ничего о ней не знают… Чёрная Смерть танцует у изголовья кровати. Миг, резкая вспышка боли – и надо мной уже не чёрная маска, а белая. Без клюва, без удушливого запаха трав и уксуса, но глаза за маской всё те же – это глаза маньяка. Я слышу отрывки фраз. Уколы, таблетки, снова уколы, какие-то процедуры. Всё вокруг чисто и стерильно. Кроме меня. Я в аду, и вместо белизны вокруг должны быть сера и огонь. Препараты, которые они вводят в моё тело, бесполезны, они причиняют лишь боль. Я чувствую, как они выходят из моего тела через кожу. Доктор уходит, и я опять слышу молитвы, слышу предложения облепить меня квашеной капустой и подорожником. Идиоты. Бога всё так же нет, я всё так же сгораю в жутких мучениях, а вы думаете только о себе, о том, как бы выпросить побольше милости у бога и побольше жалости у людей. Меня кидает туда - обратно. Я вижу то встревоженное лицо своей горничной, то не менее встревоженные лица медсестёр. Удушливый запах больницы и лекарств сменяется не менее удушливым запахом нечистот, сливаемых прямо за окно. А ведь всё началось с крысы. С маленького длиннохвостого зверька. Гамельнский дудочник в пёстром одеянии привёл её ко мне, наигрывая весёлую мелодию на своей дудке, а теперь, переодевшись в чёрные одежды, наигрывая всё ту же весёлую мелодию, аккомпанирует Чёрной Смерти, и они вместе уводят меня с собой.