Приятное пробуждение

Пронзительный звук очнувшегося на прикроватной тумбочке будильника грубо вытряхивает Джотаро из сна с болезненно острым чувством, что он лег спать не более получаса назад. Не желая даже попытаться открыть глаза, он с мычанием накрывает голову подушкой, чтобы спрятаться под ней от надоедливого писка электронных часов и света, проникающего через щель в задернутых шторах. Рядом слышится шорох простыней и обреченный вздох — Какёин наверняка тоже не в восторге от раннего пробуждения. Вчера они смогли добраться до отеля лишь за полночь, а сегодня в семь с лишним от автостанции отправляется автобус до следующей точки назначения в долгом путешествии. Враги подстерегают их на каждом шагу, и, что абсолютно естественно, после недель постоянного напряжения, неглубокого сна и зачастую отвратительной гостиничной еды начинает сказываться накопленная усталость. По тому, как прогнулся матрас, становится ясно, что Какёин повернулся на бок, и Джотаро решает предпринять еще один маневр, чтобы подольше задержаться в уютном подобии дремы. Отпихнув подушку в сторону, он не глядя утыкается лицом в грудь Какёина, для верности обняв того рукой. Спать вдвоем на одной кровати тесно, жарко и неудобно. С этим сложно спорить, но когда вчера на ресепшне сообщили, что свободны только номера с двуспальными кроватями, все выдержали это известие стоически. Выбора все равно не было. После того, как старый плут Джозеф обыграл их в камень-ножницы-бумагу, Джотаро с Какёином, не сговариваясь, направились в одну из оставшихся комнат. Что поделать — приходится мириться с неудобствами. Вот только Джотаро не чувствует никакого неудобства. Он сильнее прижимается к теплому и расслабленному после сна телу рядом с ним, вдыхает чужой запах, старается утопить раздражение от так некстати наступившего утра в глубоком размеренном дыхании Какёина и стуке его сердца возле уха. Рука скользит по ткани пижамы, вверх по спине к шее, пока пальцы не касаются мягкой горячей кожи и слегка влажных прядей волос возле уха. Дыхание вверху слегка сбивается, и эта маленькая заминка заставляет Джотаро улыбнуться. Он ведет ладонью обратно, от шеи к плечам, вниз по спине, пока не останавливается на чужой пояснице. Сердце Какёина пропускает удар. Джотаро не нужно открывать глаза, чтобы видеть, как тот заливается краской и недовольно сводит брови на переносице. Скользнуть рукой ниже, сжать ее на бедре, сдвинуть вверх ткань пижамной рубашки, водить губами по солоноватой от пота коже живота, наплевать на все и отшвырнуть в сторону мятые простыни и одежду, опрокинуть Какёина на спину и вжать в матрас, зарыться носом в его волосы, жадно ловить ухом тихие стоны, тонуть и путаться в теплом, темном удовольствии — почему-то именно по утрам сдерживать эти порывы в узде тяжелее всего. Даже несмотря на то, что тело в буквальном смысле ноет от усталости, оно требует своего. Рука Джотаро сжимается в кулак, но остается лежать на месте. Какёин совсем недавно перестал избегать его прикосновений, перестал отворачиваться и делать вид, что ничего не происходит, что это случайность или следствие усталости и нависающей над ними опасности. Не самый лучший момент, чтобы поспешить и все испортить. Да и, к тому же, они оба слишком измотаны для чего-то большего, чем объятия. Какёин глубоко вздыхает и наклоняется к нему. Джотаро чувствует ухом вибрацию голоса в грудной клетке. — Пора вставать. Нам нужно спуститься в холл к половине седьмого. Джотаро морщится и недовольно мычит в ответ нечто невразумительное. Затем осознает, что будильник на тумбочке продолжает разрываться резким, бьющим по барабанным перепонкам электронным писком. Не отрывая лица от груди Какёина, он заводит руку за голову, на ощупь находит подушку и швыряет ее куда-то в направлении раздражающего звука. Раздается грохот и звон стекла. Будильник, поперхнувшись, наконец замолкает. — Джотаро… — Тот, кто считает… что с таких звуков можно начинать день… явно ненавидит человечество… Какёин усмехается. Дыхание вверху замирает на секунду, и Джотаро чувствует, как чужая теплая ладонь начинает аккуратно и нерешительно гладить его волосы, пропуская пряди через пальцы, несильно сжимая их и тут же отпуская. Это первый раз, когда Какёин сам прикасается к нему, и хотя Джотаро долго ждал этого момента, он рад, что его глаза закрыты, а лицо тесно прижато к пижамной ткани. Он совсем не уверен, что оно сейчас может выражать. — Так лучше? — ...Гораздо. Звуки просыпающегося города снаружи становятся все более отчетливыми. В ровный гул откуда-то издалека вклинивается заунывный призыв муэдзина из хриплого динамика. Под окном проезжает автомобиль, уличные торговцы перекликаются между собой, открывая свои лавки. Из соседнего номера слышен звук бегущей воды, гудит лифт в конце коридора. Движения руки Какёина становятся все более медленными, пока совсем не прекращаются. Теплая ладонь безвольно опускается на затылок Джотаро. Когда тот наконец открывает глаза, то видит, что Какёин крепко спит. Им явно следует отдыхать больше. Джотаро осторожно приподнимается на локте, чтобы его разбудить, но затем взгляд невольно задерживается на чужой беззащитно открытой шее. В конце концов, Какёин тоже заслуживает того, чтобы его пробуждение было приятным…