Останься со мной

Жизнь сильнее смерти. Так всегда было и будет. Чтобы одолеть толкающие тебя в небытие пурпурные молнии, или чтобы прорваться за пределы тонкой оберегающей кожуры, нужно просто всем своим естеством бешено желать жить. Иногда Сатель казалось, что с самого рождения ее словно преследует злой рок, будто бы на плечи легло какое-то проклятие реванской крови. Всю свою жизнь она чем-то жертвовала, прятала, вернее убивала в себе боль, носила маску холодного безразличия. Эгоистка, ужасная мать, бросившая родного сына. Хладнокровный гранд-мастер Ордена джедаев, который не терпит компромиссов, уступок, всегда идет вперед к цели для поддержания мира и спокойствия в Республике. На самом деле все это была одна большая лживая маска, под которой была известна Сатель Шан. Давно, очень давно она поняла, что в Ордене столько же лицемерия, сколько в ней самой. Все лгали, предавали идеалы, жили обычной жизнью, но были образцом святости, в который Сатель давно перестала верить. Даже знаменитый Герой Тайтона давно не скрывал своих отношений с бывшим падаваном. Но почему-то все взоры были обращены именно на нее, будто бы все с каким-то интересом ждали, когда непоколебимая, как скала, Сатель Шан в очередной раз оступится. Но она просто сломалась. Сатель изначально была против безумного крестового похода Дарта Марра в районы Дикого Космоса. Слишком бессмысленная и отчаянная попытка. Но разве можно было его переубедить? Этого человека не могла остановить вся Империя, если он чего-то хотел добиться. Сатель острее других пережила его гибель. В тот день она словно была там, в том месте, где Марр умирал. Воздух вокруг Сатель наэлектризовался, будто бы здесь, в садах храма не так давно бушевал дождь с грозой, запахло озоном, смертью. Сатель снова и снова переживала этот удар и чувствовала, как его сильное сердце останавливается. Падаваны нашли ее в саду без сознания. Она так пролежала целые сутки, во тьме, в боли и отчаянии, чувствуя, как что-то умирает в ней самой. Сатель всегда считала свою привязанность к этому ситху неправильной. Такой же, какой некогда была ее страсть к Джейсу, которая принесла болезненные плоды. Сатель являлись видения того, что станет с Республикой, если она пойдет за Дартом Марром по доброй воле. А еще она устала нести этот тяжкий груз ответственности, который с годами все сильнее давил на ее плечи. Сатель чувствовала себя иногда беспомощной, хрупкой, ей казалось, что она сломается, но всегда мастер Шан находила в себе силы двигаться дальше, потому что на нее смотрели, на нее ровнялись. Она снова и снова отодвигала свои мысли и желания на задний план. Но в тот день, когда она пришла в себя после смерти Марра и увидела первые седые пряди в своих волосах, Сатель поняла, что больше так не сможет жить дальше. Жизнь и есть течение Силы. Она не стоит на месте, меняется, стремится вперед. Одним из символов жизни были для Сатель нежные и капризные семена явинской стрелиции, собранные ею когда-то давным-давно на темной луне. Единственное, хорошее воспоминание о тех днях, что она привезла с собой с Явина. Прорасти даже с поддержкой джедая могли из них далеко не все не семена, будто бы им не хватало чего-то в чужой почве. А, может быть, просто зерна были такими же мертвыми, как и Сатель внутри с недавних пор. Замкнувшись в себе, Сатель все больше времени проводила в саду, как провинившиеся падаваны, которых отправляли на сельскохозяйственные работы. Сатель с каким-то упорством при помощи Силы пыталась вырастить привезенные семена. Но они не поддавались, умирая в чужой и непривычной для них почве. Однако самое последнее из них было сильным. Точно, как тот человек, в память о котором она хотела вырастить цветок. Под слоем взрыхленной земли уже настойчиво стремился наружу к свету зеленый росток, постепенно справляясь со всеми преградами на своем пути. Он тянулся к теплу ее наделенных Силой пальцев, которые легкими, едва заметными движениями звали его на поверхность. Женщина заворожено следила за появлением тонкого стебля, который начал ластиться и жаться к ее руке, постепенно становясь крепче. Вскоре он разделился напополам, а вслед за этим из середины появились еще два листа. В безумной пляске отростков постепенно начал формироваться и сам черно-карминовый цветок. Всего лишь с парой круглых твердых, жестких лепестков, так напоминающих шипы на ситхском доспехе. Она не успела вовремя убрать руку, и острый край слегка оцарапал ей кожу, слово бы защищаясь от своей создательницы. - Это хорошо, что ты с характером, - Сатель кивнула в такт своим словам, думая об обычной редкости подобных совпадений. Она помнила день, когда нашла цветы неподалеку от лагеря альянса. Забавно иногда вспоминать, но, наверное, на Явине Сатель пережила свою вторую молодость — сбегать из лагеря под покровом ночи, чтобы встретится с человеком, которого полюбила. Может быть, противоположности притягиваются. Другого объяснения она не видела, почему свое сердце отдала именно Дарту Марру. Самым ужасным в этой ситуации было то, что Сатель, как и он сам, понимали одно — они никогда не смогут быть вместе. И не только потому что их разделила война на два лагеря, и не потому что ситхи и джедаи - заклятые враги. Слишком в юном возрасте они оба стали служить на благо своих государств, взвалив на плечи ношу, которая была не по силам остальным. Они оба видели за долгую жизнь многое. Познали страсть, предательство, любовь, власть и силу, но при этом сохранили самих себя. Сатель прекрасно понимала, что случится, если она сбежит вслед за своим любовником. И это понимал сам Дарт Марр, поэтому, пользуясь такими моментами, когда, казалось бы, весь мир вместе с Реваном, сошел с ума, они старались взять самое лучшее от жизни. - Тебя что-то тревожит. Голос Дарта Марра в сумерках явинских джунглей прозвучал слишком громко, от чего Сатель даже вздрогнула. Ее взгляд упал на яркое растение, которое, даже в темноте выделялось живыми и четкими очертаниями. Она лежала на импровизированном ложе из их плащей, стараясь действительно не думать о плохом, о том, что их ждет дальше, но видимо, выходило плохо. Теперь она пыталась сосредоточиться на темно-красной стрелиции, которая распустилась, источая аромат, открывшись на встречу звездному свету, которые еще мог пробиться через густые кроны деревьев. - Почему ты так решил? Сатель повернулась, посмотрев в его горящие желтые глаза. Она никогда не видела лицо Марра. Он не хотел показывать себя, а Сатель и не просила. Она не боялась его, не испугалась бы, не оттолкнула. Это был человек, которого она любила, даже зная, что возможно кожа его давно стала белой и тонкой, как пергамент, такой, что вены, сосуды, потемневшие от влияния темной стороны Силы, проступали мелкой черной паутиной. Кто-то говорил, что Тьма давно стерла его лицо, превратив в чудовище. Кем бы его там не считали, она все равно любила этого человека, который, может быть, не одобрял ее взгляды на жизнь, но и не пытался навязать свои. Они были просто мужчиной и женщиной, которых тянуло друг к другу. Марр прижал к себе Сатель, а потом провел пальцами по ее виску, коснувшись лба, будто бы стараясь разгладить морщинку, которая там залегла. - Ты всегда хмуришься, если чем-то недовольна. Было ли ей стыдно за то, что она делала? Нет, ни капельки. Годы, проведенные в храме, показали Сатель, что многие переступают черту дозволенного, нарушают правила, кодекс. А она сама постоянно должна была быть образцом джедайской святости. Но ведь на самом деле она не такая. Сатель это поняла с тех самых пор, как испытала странную страсть к Джейсу, когда тайно родила Терона и сейчас, когда влюбилась в ситха, лица которого никогда не видела. Лицемерка, лгунья и просто слабая женщина. Все это и есть Сатель Шан. Дни, проведенные на Явине, несмотря на все тяготы и проблемы, она считала лучшими. Она и Марр всегда старались быть осторожными. Слухов было полно, ситуация и так была напряженной, чтобы создавать еще больше проблем. Они оба делали все, чтобы слухи оставались слухами, которые позднее умерли вместе с Марром. И воспоминания были единственным, что оставалось у нее сейчас в стенах храма, который, словно огромный раненый зверь, переживший нападение, пытался залечить раны. Сатель бродила среди остальных джедаев, сама похожая на призрак, мыслями она была далеко, потому что пыталась удержать в памяти все, что было связано с темной луной Явина. Сатель помнила тот день и вечер. День, правда, была трудный, потому что в лагере появился безумный пленник, который поставил всех в тупик. Империя и Марр требовали его своим палачам, а Сатель и прочим это не позволяла сделать совесть. К вечеру, когда охрану сменил ночной караул, Сатель смогла добраться до своей палатки. Тогда ей казалось, что с окончанием дня закончились все дневные проблемы, вернее, их можно перенести на завтра, ибо новый день поможет на свежую голову принять мудрое решение. О, как она тогда ошибалась! Пищание комлинка известило Сатель о новом непрочитанном сообщении. Имя адресата ее даже не удивило. С тех самых пор, как Джейс узнал о сыне, он не оставлял безумных попыток построить свой идеал образцовой семьи. Он будто бы не понимал того, что Сатель давно сказала ему «нет». Также она была в курсе, что Джейс виделся с Тероном в те дни, когда бывал на Корусанте, но от сына тоже ничего не добился. Сложно стать семьей для человека, который всю свою сознательную жизнь прожил без родителей. Это была горькая правда, которую вкусила сама Сатель, когда встретилась с Тероном. Пусть все эти годы сын всегда был в ее сердце, но для него она так и осталась чужой женщиной, которая когда-то бросила его. Джейс осаждал своей бредовой идеей и саму Сатель, но каждый раз она старалась уйти от этого разговора, намекая, что между ними действительно больше ничего нет. Теперь он умудрился достать ее и на Явине. Почему же Сатель перезвонила ему именно в этот вечер? Наверное, устала бегать от пустых разговоров. Из-за разницы во времени, Сатель застала Джейса спящим. Тот все-таки ответил на вызов, пытаясь проморгаться, чтобы прогнать остатки сна, а Сатель даже не собиралась извиняться за столь поздний звонок после того, как в последние месяцы этот человек постоянно ей досаждал. - Сатель? - Вы что-то хотели, главнокомандующий? - Оставь этот тон. Ты ведь прекрасно знаешь, о чем я хотел с тобой поговорить, - кажется, Джейс даже попытался улыбнуться одной из своих фирменных улыбок, которые некогда сводили с ума всех девушек в столице. Года шли и, даже несмотря на шрам, он оставался красивым, но Сатель давно смотрела на него другими глазами и даже задавала вопрос сама себе, что она в нем нашла? И если там действительно была первая любовь, то она давно переросла ее, словно ничего и не было. - Мне кажется, этот вопрос мы решили достаточно давно. - Теперь все по-другому! Тогда я не знал о Тероне. - Это ничего не меняет, Джейс. Мне казалось, ты не глупый, должен был понять, - Сатель вздохнула, стараясь произнести то, к чему сама себя давно подготовила. - Мы оба не нужны Терону. - Ты совсем его не знаешь! Да, ситх возьми, Сатель! Дай мне шанс все исправить! - Шанс? - в вопросе Сатель сейчас действительно прозвучало удивление. - Джейс, у тебя его никогда не было. Ни тогда, ни сейчас. - Потому что ты дала его ситху? Казалось, что воздух замер в палатке. Сатель не шевелилась. Джейс прищурился, будто бы через голубую рябь голосвязи пытался рассмотреть или прочувствовать эмоции женщины на внезапный вопрос. Но Сатель не шевелилась, будто бы превратилась в каменную статую. Да, именно тогда она вспомнила, почему оставила Джейса. Оставила не только из-за видений о будущем, о том, что ждало бы Республику, если она сама падет во тьму. После Альдераана Джейс стал совсем чужим, будто бы та граната стерла не только его лицо, но и личность, показав совершенно другого человека. Его маниакальное стремление уничтожить Империю пугало Сатель, потому что она, как джедай знала лишь одно — ненависть порождает ненависть. - Я догадывалась, что подобные слухи докатились до Корусанта, но не думала, что ты их тоже распускаешь. - Хочешь сказать, что это не слухи? - Ты знаешь о моем статусе. И я бы не хотела, чтобы между армией и Орденом пробежала черная кошка, потому что главнокомандующий не умеет сдерживать себя и свои эмоции. Всего доброго, Джейс. Тогда и правда между ней и Марром ничего не было. Да, они встречались, обычно тайно, чтобы не порождать склок и скандалов в лагере, обсуждая политику, происходящее, Ревана и Императора. Да, наверное, им было о чем поговорить. В Марре она внезапно нашла умного собеседника. Он был ярким примером того, что не все ситхи похожи на чудовищ, какими их рисует библиотека Ордена. Он был не таким, как все, у него были совершенно другие взгляды на жизнь, на кодекс. О, в плане обсуждения кодекса джедаев, он оказался достойным оппонентом. Да, он его не признавал, но и не призывал Сатель бросить все и отказаться от ложного, как он говорил сам, учения. Любовь бывает разная. Сказать, что это именно она, Сатель тогда и не могла. Она не знала, каким действительно должно быть это чувство. То, что она некогда испытывала к Джейсу было не похоже на те эмоции и трепет, который она переживала рядом с Марром, будто бы помолодела и получила шанс прожить жизнь по-другому. Но это был обман, временное счастье, которое она себе позволила. Наверное, поэтому после разговора с Джейсом тогда, Сатель незаметно обогнула лагерь по чаще и подошла к палатке, где был Марр. Он говорил на повышенных тонах с каким-то офицером, который даже не пытался оправдываться о своем провале. Когда разговор стих, Марр вышел сам, потому что он почувствовал ее рядом. В тот вечер все произошло первый раз. Сатель так давно не переживала такую гамму эмоций, будто бы в ней клокотала ненависть ко всему, что ее окружало и Марр это чувствовал. Сатель была зла не только на Джейса, на саму себя, на свою жизнь, которая поставила ее в такие рамки. И тогда, в ту ночь, которую она провела с ситхом, скрывшим свое лицо в темноте, Сатель долго думала обо всем. Прижавшись к его груди, она впервые чувствовала себя обычной женщиной. Они оба не спали, наверное, по разным причинам. Сатель боялась уснуть. Она знала одно, что, если закроет глаза, он уйдет от нее. А еще она понимала одно, что, если бы Марр сейчас позвал ее за собой, она бы пошла. В тот момент она почти сломалась и была готова бросить все. И Марр это понимал. Но они оба были взрослыми и мудрыми людьми, на плечах которых лежал груз. Они были несвободны, привязаны и несли ответственность перед теми, кто пошел за ними. Нельзя было бросить все и сбежать. Хотел ли Марр позвать ее за собой? Он не говорил. Ни разу не поднял этот вопрос, не навязывал свое мнение. Сатель просто чувствовала это, но понимала, что Марр никогда об этом не заговорит, как никогда не откроет своего лица. Спустя годы, Сатель начала понимать, почему ее мать так страстно желала свободы. Нести всю свою жизнь на плечах ответственность — это непосильный труд. Сатель не могла даже оплакать того, кто был ей дорог, потому что она была гранд-мастером Ордена, которого не должна была волновать смерть одного из самых опасных для спокойствия Республики ситхов. У нее не должно быть привязанностей, сожалений и уж тем более детей, с которыми бы хотелось провести лучшие годы свой жизни. Читая дневник матери, Сатель понимала, что у нее не осталось ничего, кроме щемящей пустоты, которая давила на нее каждый раз, когда она шла по коридорам в свою небольшую комнату и пыталась заснуть, в надежде не видеть снов. Может вам стоит провести время в медитации, мастер Шан? Сатель стояла, смотрела на себя в зеркало, задавая вопрос сама себе. Коврик был свернут и давно убран в небольшой шкаф. На столе остались только ароматические лампы, которые ей привезли падаваны в подарок с Восса. Но она их давно не зажигала, потому что возникало ощущение, будто бы ее мутит от сладковатых запахов цветов. А, может быть, это просто старость. Иногда она просто пыталась сосредоточиться на себе и ощущала в комнате присутствие, неестественное движение теней в полумраке помещения, которое освещалось одной лампой. Надежда, что все произошедшее на самом деле страшный сон, довела ее до нервозности. А, может быть, ей нужно было просто покинуть это место? После разрушения храм был уже не тем, каким она его знала. Новые стены стали словно чужими, давили на нее, будто бы намекая, что ее положение здесь неестественно. Хуже всего было то, что ее нервозность начало замечать окружение. Когда Сатель ложилась спать, комната будто бы плыла, движение теней становилось более резким, будто бы они укутывали ее в кокон, не давая возможности дышать. Сатель чувствовала, что воздух вокруг нее будто бы уплотнялся, становился вязким, густым, от чего она сама не могла пошевелиться, его движение даже при закрытых окнах было более ощутимо, будто бы чьи-то невидимые ладони скользили по ее телу. И, спустя почти неделю таких бессонных странных ночей, Сатель смогла в тенях комнаты различить мужскую фигуру. Она будто бы была неестественной, похожей на игру больного воображения. Тени двинулись в ее сторону и растворились в полумраке. В тот момент Сатель поняла, что не могла ни пошевелиться, ни встать, ни даже потянуться в лампе у прикроватного столика и зажечь свет, чтобы развеять свои собственные страхи. Сатель смотрела на все происходящее, будто бы сквозь пелену, сквозь темный газовый шелк, поэтому все происходящее не укладывалось в ее мозгу, напоминая очередной странный сон. И, лишь когда ее постель прогнулась под чьим-то весом, словно кто-то сел рядом, она попыталась встать, но снова не могла. Движение воздушных масс теперь больше напоминало прикосновения. Чья-то уверенная ладонь скользила по ее шее плечам, едва коснувшись подбородка в столь знакомом жесте. Сатель едва не разрыдалась. Неужели, она и правда сходит с ума? - Мы все проходим этот путь. Сатель осторожно повернула голову, проследив за движением Дарта Марра. Тот, сидевший рядом с ней на небольшом валуне у реки, внезапно потянулся вниз, сорвав иссохший бутон цветка. Сжав его в пальцах, он показал Сатель то, что от него осталось. На жестких пластинах перчатки лежали семена — все, что осталось от почти высохшей коробочки стрелиции. - Мы рождаемся для того, чтобы рано или поздно умереть, потому что Смерть — это единственное утешение в жизни, что нас ждет. - Там, где есть смерть, всегда есть надежда на возрождение, - Сатель провела пальцами по ладоням ситха, коснувшись семян стрелиции. - Этот цветок тому доказательство. - Джедайская философия действует не на все, что живет в этом мире, - Сатель показалось, что Марр сейчас даже усмехнулся, судя по его тону. - Считаешь, что никогда не получишь второго шанса, Дарт Марр? Действительно, возможно ли такое, что ситхам дается второй шанс? При жизни — да. Очень многие ситхи внезапно могли обратиться к Свету. На своем веку Сатель много раз видела такие случаи. Но не Марр. Сатель и правда думала о том, что могла бы повернуть свою жизнь с ног на голову, если бы этот человек позвал ее за собой. Но мог ли Марр сделать подобное для нее? Про таких, как он говорят, что они женаты на государстве. Странно, что вообще в сердце и жизни этого ситха нашлось внезапно для нее место. Сатель часто думала, почему так произошло? Может, с годами действительно начинаешь задумываться о том, что очень много отдаешь службе, но ничего не делаешь для себя? - Все, что меня ждет — это забвение, - наконец ответил Марр, пересыпав в ладонь Сатель семена, заставив сжать их в кулаке. - Зачем они мне? - Оставь на память об этих местах. - Не думаю, что они будут способны прижиться в другой земле, кроме этой, которую питает тьма. - Цветы намного сильнее нас, людей. Они способны научиться выживать в любых условиях, Сатель. Из шести семян, что Сатель тогда бережно донесла до лагеря, в земле Тайтона прижился только один. Цветок, как и странные сны, стали для нее настоящим наваждением. Так ведь неправильно, у нее ведь были обязанности перед разрозненным войной Орденом, перед самой собой, но Сатель все свободное время проводила в саду, в тени деревьев, где рос ее цветок, который так напоминал о Марре. Сатель знала, что все это было неправильно, как и поселившееся в душе смятение. Она даже не помнила, когда последний раз медитировала, хотя осознавала, что это ей остро необходимо, чтобы избавиться от желания, страсти, которые странным образом приходили к ней ночами. Стоило только коснуться головой подушки, закрыть глаза, как она снова начинала ощущать его прикосновения, которые не сводили с ума, а, как и тогда, делали ее просто желанной женщиной. - Что вы думаете о Призраках Силы? - О призраках? - переспросила Бела, надбровные духи тогруты удивленно поползли вверх, когда прозвучал вопрос. - Да, о призраках, - кивнула Сатель. Они обе сидели в архиве библиотеки, пытаясь навести в ней порядок. Взгляд тогруты на миг стал растерянным, метнулся по полкам, а потом она, отложив в сторону датапад, она села рядом с Сатель. - Это как-то связано с вашим состоянием? - А при чем тут мое состояние? - Многие замечают, что вы последнее время сама не своя. Многое произошло, Сатель, я вас прекрасно понимаю, - она взяла ладони женщины в свои и немного сжала пальцы, будто бы так старалась ее поддержать. - Вы слишком переживаете. - Я просто поинтересовалась о призраках, мастер Кивиикс. Со мной все в порядке, - спокойно произнесла Сатель, но сама прекрасно понимала, что сдерживала все свое негодование. Неужели ее странное состояние действительно стало так заметно. Тогрута как-то по-птичьи склонила голову, прежде, чем ответить: - В архивах была информация. Но не думаю, что расскажу вам больше, чем вы сами знаете. - Сильные души способны сохранять индивидуальность в Силе. - По разным причинам, - добавила Бела. - А ситхи? - Нам об этом ничего неизвестно, Сатель. Все записи говорят о том, что души ситхов растворяются в Силе, будто бы таким образом получают прощение за то, что творили при жизни. - Но ведь тоже существует много примеров... - Сатель, все это - странный и совершенно неизученный нами феномен, - тогрута потянулась к почти остывшей чашке травяного чая. - Но говорят, что иногда призраки привязываются к определенным вещам или людям, что дает им возможность покидать...места своего погребения. Иначе они не могут передвигаться. Им или тяжело, или больно — так обычно пишут. Марр. Она сотни раз задумывалась о том, возможно ли такое. Из верований ситхов Сатель лишь знала, что их души попадают в Бездну — их персональный ад. И немногие могут вырваться оттуда. Марр был достаточно силен, но это было на грани безумия, как и невесомые прикосновения ладоней, а потом и губ, заскользивших по шее, груди. Сквозь тонкую ткань сорочки призрак — да, наверно, это можно было именно так назвать — ласкал затвердевшие соски. Тело откликнулось на ласки, будто бы узнало того, кто их дарил. Ладони, которые казались холодными, гладили бедра. Сатель не знала, что делать. Сейчас это было тело распутницы, а не гранд-мастера, которая позволяла делать с собой подобные вещи в храме джедаев, будто бы в один миг лишилась наигранной скромности и всех моральных принципов. Пальцы уверенно гладили внутреннюю сторону бедра, поднимаясь выше, надавливая на чувствительный бугорок в его основании. Промежность содрогнулась от волны удовольствия, пробежавшей по ней, словно электрический ток. Сатель выгнулась под чувственными прикосновениями, поборов внезапный паралич тела, будто бы ее перестали держать позволив двигаться, с губ сорвался стон, но он прозвучал так, будто бы потонул в этом искусственном вакууме, в котором она сама находилась. Губы призрака заскользили ниже, по животу. Он словно не торопился довести ее до оргазма, действовал осторожно и медленно, растягивая удовольствие. Но эти ощущения поглотили ее целиком. Она упивалась его поцелуями, трепетала от прикосновения пальцев, груди ее набухали все заметнее под его губами. А когда Сатель ощутила его язык между ног, то снова застонала от чувственного изнеможения. Она хватала руками воздух в страстном желании обнять его снова, как раньше, почувствовать не воздух рядом с собой, а его сильное тело, дарившее странное и уже забытое чувство тепла и нежности. Оргазм потряс ее внезапно, она судорожно схватила простыни, раз не имела возможности обнять того, кого любила, да так, что несчастная ткань затрещала под ее пальцами. Ее тело еще трепетало, будто бы ей этого было недостаточно, но призрак словно отступил, растворился, оставив ее одну в пустой комнате, которая сейчас сжалась для нее до размеров маленькой каморки. Может быть, ее стоны и крики слышал весь храм, но Сатель было все равно. Она закрыла глаза, не шевелясь, будто бы стараясь сохранить эти невероятные ощущения. Почему-то именно сейчас ей хотелось плакать от отчаяние и безысходности. Сатель разбудило солнце, которое заглянуло в ее окно, пощекотав лицо, заставив открыть глаза. Все это был не сон, хотя так было похоже на иллюзию, обман, который породило ее воображение, если судить по ощущениям тела. Сатель отказывалась верить в то, что это может быть правдой. Как только она смогла одеться, застегнуть все застежки дрожащими пальцами, она поспешила в сад. Верить в то, что к несчастному цветку — единственному, кто смог вырасти в земле Тайтона — привязался призрак? Это была отчаянная попытка убедить саму себя, что есть мизерный шанс, что она не потерла навсегда Марра. Неправильно вот так отчаянно держаться за покойников, но почему-то Сатель не могла его отпустить, отдать Силе. Стрелиция «спала» - ее лепестки были плотно сжаты, словно она была не рада утреннему солнцу, спрятавшись в тени кустов и большого дерева. Сатель опустилась рядом и провела пальцами по лепесткам, позволив Силе струиться по стеблю и растения, которое тот час же откликнулось на ее зов, раскрыв караминового цвета соцветие. - Почему так долго? - ее голос дрогнул, прозвучал слишком неестественно. Да, ей хотелось чисто по-женски упрекнуть его, сказать о том, что заставил ее ждать, страдать и надеяться на чудо, которого не было. Но она знала, что Марр итак понимал все, что она чувствовала. Лишь легкое холодное прикосновение к плечу показало его присутствие рядом. Чисто рефлекторно Сатель подняла руку, чтобы коснуться его невидимых пальцев, но «поймала» лишь воздух. - Потому что я пришел за тобой. Голос прозвучал тихо, словно только в ее голове, будто бы эта самая иллюзия стала продолжением сна, сказала ей то, что она так давно хотела услышать. Сатель давно понимала, что это мир не спасет никакой Орден, якобы справедливое правительство Респубилки или железная властная рука Империи. Тайтон, храм действительно душили ее, она хотела вырваться, увидеть или познать другой мир, пока еще есть время, пока не настал ее срок уйти призраком к Силе. Но не было рядом того человека, от которого она хотела бы услышать эти слова. И сейчас время замерло, будто бы по ее желанию тоже ждало этой фразы, просьбы, которую она ждала так долго. - Пойдем со мной, Сатель.

***

Сводка информации из архивов Стратегической Информационной Службы: - Женщина, похожая по описанию на Сатель Шан, была замечена посещающей древний храм на Явине IV. Когда она появилась там, то разговаривала с невидимым слушателем, а возможно с самой собой. - Было перехвачено единственное исходящее сообщение, направленное Тероном Шаном своей матери. Ответа получено не было, но уведомление о прочтении было зафиксировано на Зиосте. - Жучок, установленный на закульском сторожевом корабле, указывает на неопознанный корабль, прилетевший в район Дикого Космоса. Патруль произвел сканирование корабля и зафиксировал единственного пассажира человека. Сканеры, определяющие наличие живых существ на борту, однако, указали на наличие двоих. Разница в показаниях не была задокументирована, а личность женщины не была установлена. Команда патрульного корабля не может вспомнить детали конфронтации.