Who's the hunter, tell me, who's the prey? Come on, God of thunder, come to light my way, All this silence don't feed anymore. Now with all this hunger where I have to go? Black Holy Whiskey - «Amen»
Кантина на Одессене не была самым лучшим местом для отдыха. Но за неимением чего-то получше, вечерами обитатели базы часто собирались здесь. Был даже стол для саббака, а иногда кто-то из девушек мог развлечь пьяных игроков танцами. Но все равно это место Пирсу казалось ужасно скучным, а лететь на Закуул в поисках сомнительных удовольствий, которые бы скрасили его вечер, не особо хотелось. Насчет выпивки тут был отдельный разговор. Коммандер не поощряла пьянки, поэтому в баре кантины был такой ассортимент, что иногда анубом хотелось выть. По меркам Пирса все эти фруктовые коктейли обычно пили барышни в ресторанах Каас-Сити, но никак не мужчины, которые хотели расслабиться. Мир, конечно, не без талантливых людей, так что и месяца не прошло, как в продаже появилась нелегальная выпивка, которую местные умельцы гнали из забродивших фруктов. Иногда даже контрабандой привозили кореллианский виски. Пирс понимал и знал, что Неджи была не дурой и прекрасно знала, почему по утрам ее пилоты ходят с опухшими и перекошенными от похмелья лицами, но внезапно никого не наказывала. Вернее, наказывала дополнительной трудотерапией, а вот лавочку с самогоном так и не прикрыла. Неджи была необычным ситхом, наверное, таким, каким был Дарт Марр. Редко кто из экзотов мог пройти бы по такой карьерной лестнице: ученица ситха, Гнев Империи, спасительница этой чертовой Галактики. И, несмотря на все эти невероятные достижения, она оставалась слишком... человечной, наверное. Очень часто, встречаясь с ней взглядом, Пирс понимал одно — она все еще скучает по этому предателю. В жизни каждой нормальной женщины рано или поздно встречается свой Малавай Квинн. Да, их бравого капитана «я когда-нибудь стану моффом» действительно из толпы выделяла внешность, на которую были падки все девицы, насмотревшиеся слезливых драм в голонете. Хотя вот Пирсу казалось, что у тогрут свои понятия и идеалы красоты. И, несмотря на то, что майор находил внешность коммандера экзотически-красивой, они оба как-то друг другу не подошли. Пирс правда одно время пытался приударить за Неджи, задумавшись о том, что тогруток у него в постели никогда не было. Но Неджи достаточно четко и резко провела черту в их отношениях. И все носилась, как нянька, со своим капитаном, пока тот не нанес ей удар в спину. О предательстве Квинна Пирс узнал, так сказать, из первых уст. Неджи сама тогда к нему пришла. Сложно понять, что она у него искала — понимания, утешения? Это был первый и единственный раз, когда она позволила Пирсу к себе прикоснуться, сама отдалась ему без зазрения совести, будто бы хотела причинить Квинну такую же боль, как и он ей. Именно тогда Неджи все и рассказала. Из всей команды только Пирс знал о произошедшем, потому что она пообещала сохранить это в тайне. Малавай Квинн всегда бесил Пирса не только своим поведением. Чопорный и дотошный капитан умело совмещал в себе все то, что Пирс так ненавидел в людях. Еще майор знал, что у таких тихонь много своих скелетов в шкафу, поэтому они так ловко умеют прятать свою личину за маской благородства. И, даже несмотря на полную неприязнь к этому человеку, Пирс, который всегда задавался вопросом «Что она в нем нашла?», сам некогда попался на крючок. В чем себе Пирс никогда не отказывал, так это в развлечениях, выпивке и сексе. Считая себя «солдатом удачи», Пирс часто рисковал жизнью на передовой, поэтому считал, что, возможно смерть поджидает его за углом, и предпочитал отдыхать на всю катушку. Кантина «Нексус» славилась своей атмосферой далеко за пределами системы. Каждый уважающий себя имперский военный считал своим долгом хоть раз там ужраться в хлам. Частыми посетителями кантины были и ситхи, которые периодически устраивали там потасовки со своим свето-шоу из мечей и молний. Наверное, если бы мандалорцы хоть раз поучаствовали в таких пьяных развлечениях, то больше не кичились бы своим умением праздновать. Пирсу, в целом, нравилось здесь. Он залпом опрокинул очередной стакан с красновато-янтарной жидкостью, жутко скривившись после этого, но про себя отметив, что выпивки лучше кореллианского виски для подобных случаев и придумать было нельзя. Сегодня он пришел сюда именно с целью напиться. «Ярость» уже неделю стояла в доках Каас-Сити, потому что Неджи была в городе по каким-то важным делам и поручениям от Дарта Марра, будто бы после смерти Бараса работы у нее только прибавилось. Сидеть в каюте и терпеть присутствие Квинна, который совершенно не умел отдыхать и даже в то время нашел, чем себя занять, Пирс не хотел, поэтому и выпросил себе увольнение. Однако время от времени он переводил внимание со дна бутылки на проходивших мимо официанток. Пирс к концу вечера долго и завороженно следил за похабно покачивающимися бедрами девиц и пришел к выводу, что пора бы уже кого-нибудь снять на ночь. Благо желающих было хоть отбавляй: столичные женщины не отличались особой добродетелью, а также были падкими на шрамы и мускулы. Вспоминая последние несколько месяцев смертельной охоты, Пирс удовлетворенно ухмыльнулся. Такая жизнь была ему по вкусу. Служить под прямым командованием Гнева Империи, без всякой бюрократии и прочего бреда — что может быть лучше? И все же пара раздражающих моментов присутствовала: команда была настолько разношерстной, что без конфликтов и личной неприязни обойтись было практически невозможно. Джейсу Пирс обходил стороной. Несмотря на то, что она была фанатично предана Неджи, она все равно оставалась слишком странной даже по его меркам. Да и не любил он связываться лишний раз с ситхами. Про Ветт Пирс даже не вспоминал. Единственное, в чем Квинн был прав — тви’лека была какая-то дикая и пустоголовая. С Малаваем Пирс тем более не мог поладить да и не хотел, искренне презирая про себя Квинна и считая его тыловой крысой. Впрочем, крысой он и оказался в конечном итоге. Об этом не говорили вслух, но так уж вышло, что Пирс все узнал одним из первых. Малавай все это время работал на Бараса и предал их. Мотивация Неджи после случившегося не была загадкой для лейтенанта — эта женщина любила своего личного предателя. И, если смогла простить в мыслях, то душой, видимо, сильно страдала, поэтому и пришла в ту ночь к нему. Если бы она тогда попросила пойти и пристрелить капитана, который мирно спал в ее каюте, Пирс бы сделал это, не поколебавшись ни на минуту. Но, черт возьми, она нашла в себе силы его простить. И, раз уж Неджи решила сохранить ему жизнь, то и он обещал его не трогать. И тем не менее Пирс считал действия Малавая почти личным оскорблением и предательством. Каким бы Квинн ни был высокомерным говнюком, но мужчина привязался к этому невыносимому зануде, живущему по одному только уставу. Пирс не мог сказать с полной уверенностью, но скорее всего при особой необходимости даже рискнул или пожертвовал жизнью, чтобы его спасти. Может быть, они все были разными людьми, которые сложно уживались на маленьком корабле, но они оставались командой. Так, по крайней мере, считал Пирс, оправдывая поведение каждого, с кем воевал бок о бок. И после всего такой поворот — нож в спину. Непонятно, почему он именно сейчас начал вспоминать о нем, совершенно испортив себе настроение. Мысли о занудном капитане убили всякий настрой развлекаться сегодня ночью, а широкая душа все же просила действий. Пирс бросил на стойку пару кредитных чипов. Подогретый крепкой выпивкой, он решил вернуться на корабль. По пути назад алкоголь практически выветрился и Пирс даже немного успокоился, решив, что, наверное, ему надо хорошо проспаться после выпитого. Тем более, что на корабле уже практически все спали. Вернее, он так думал. Вот чего не отнять у Малавая, так это его умения с очень деловым видом паять платы или менять масло, будто бы от его действий в такие моменты зависело спасение Галактики. И вот капитан, вместо того, чтобы нежится в объятиях своей законной и весьма красивой жены, сейчас страдал какой-то очередной херней над приборами корабля. Пирс даже ухмыльнулся, когда застал капитана за работой. У Квинна не была шанса сегодня избежать разборок. Ему достаточно было просто не так подышать в сторону Пирса. В общем, что бы Квинн ни сказал или ни сделал, спецназовец бы в любом случае расценил это как попытку нарваться. Малавай, конечно же, об этом не догадывался, поэтому сейчас, когда услышал, что тот вернулся, повернулся в его строну, встретив осуждающим взглядом. — Что смотришь, Квинн? Какие-то проблемы? — Пирс мгновенно уцепился за возможность и уверенной походкой направился в сторону Малавая. — У меня нет проблем, — парировал капитан, отступая назад, пытаясь нашарить ладонью панель, чтобы включить общий свет, который сам же отключил, чтобы никому не мешать. Судя по выражению лица, Малавай, который сам решил засидеться допоздна за работой, явно не ожидал столь раннего возвращения Пирса, который обычно любил кутить до самого утра. — Это у вас, судя по запаху алкоголя, они есть. Вы пили, но вернулись назад. Один. Так в чем же проблема? — В тебе, — только этого Пирс и ждал, мгновенно набычившись. В пару шагов он оказался рядом с капитаном, сжав пальцы на шее, вжал в стену. Он подошел вплотную, да так, что Квинн мог хорошо рассмотреть искаженное яростью лицо, налитые кровью и алкоголем глаза. — Думаешь, я тупой, да, капитан? Кроме как о своем члене и бластере ни о чем думать не могу? Но ты не поверишь — я все знаю. Ты всех нас предал, барасова шлюха! — кулак в бронированной перчатке впечатался в стену в паре сантиметров от головы Квинна. Малавай судорожно вцепился пальцами в запястье спецназовца, тщетно пытаясь разжать пальцы, которые сжимали его горло так, что он начал задыхаться, а в глазах заплясали точки. Воздуха не хватало и от алкогольных паров. Пирс был пьян и, может быть, не отдавал себе отчета в том, что сейчас делал. — Я... я всего лишь выполнял свой долг. И она это поняла. Бесполезно что-то... говорить тому, кто и понятия не имеет о том, что такое долг офицерской чести! — собравшись с силами, Малавай выплюнул слова в лицо Пирсу, когда его снова задели тем, что он был подстилкой Бараса. — Кто ты вообще такой, чтобы оспаривать решения Лорда? Она решает жить мне или нет. — Только, потому что ты ее трахаешь, считаешь себя таким важным, да, Квинн? В порыве гнева Пирс и не заметил, что Малавай как-то затих в его руках и перестал отбиваться, будто бы смирился со своим положением, готовый к тому, что его придушит пьяный солдафон. Но это был обманный маневр, который Пирс не сразу раскусил. Штабная крыса оказался не таким уж простачком. Квинн выхватил из-за пояса Пирса его же табельное оружие, со всей силы ткнув под ребра, тем самым намекая на то, чтобы тот его отпустил. — Иди к своим шлюхам в город. Ночь еще длинная, а ты рано вернулся. И забудем о том, что ты здесь учинил. Я не скажу Неджи, что ты приходил пьяным и буянил. — Ну, стреляй, что же ты? — Пирс усмехнулся. Его глаза были всего в паре миллиметров от синего пламенеющего взгляда Малавая. Пирс продолжал держать Квинна за горло, а потом отпустил также неожиданно, как и схватил. Пирс прищурился, наблюдая как мужчина пытается отдышаться и рассчитывая на то, что сейчас он полностью погружен в это занятие, не ожидает подвоха. А потом резким движением отвел его руку. Далее за него действовали одни рефлексы. Мужчина заломал руку Квинна за спину, развернув спиной к себе и вжав в стенку полностью всем своим телом. Конечно, он позаботился о том, чтобы капитан как можно больнее ударился о многострадальную поверхность лицом. Вернув себе преимущество, Пирс заговорил прямо на ухо Малаваю, обжигая его кожу своим пьяным дыханием. — А зачем мне куда-то идти, когда у меня уже есть одна прямо на корабле? Пирс довольно хмыкнул, намеренно и наигранно сладострастно. Его рука по-хозяйски прошлась вдоль тела мужчины, задерживаясь на ремне и бесцеремонно начиная расстегивать пряжку. Пирс не планировал делать что-то с Малаваем, немного попугать всего лишь. Пирс плохо помнил, когда последний раз трахал мужика. Ну было пару раз по дикой пьянке, но не более. Однако процесс вдруг неожиданно увлек его, а неудовлетворенное каасовскими красавицами желание никуда не делось. Поразмыслив немного и прикидывая, что делать, Пирс крепко обхватил Квинна за талию рукой и потащил в каюту. Там уже швырнув на постель капитана и придавив его своим весом, чтобы тот не думал сбежать, лейтенант скрутил тому руки, завязав его же ремень на запястье, а потом зацепил его за выпирающий столбик своей постели. — Приятное зрелище. Ни одна баба в борделе так соблазнительно не выглядит, как ты, Квинн! — Прекратите немедленно, лейтенант! Вам... вам надо проспаться! — Что же ты меня куда-то постоянно гонишь? — Пирс стащил с себя броню и добродушно улыбнулся. Немного подумав, избавился он и от майки без рукавов. Пирс был крупным, и природные данные только усиливал постоянными силовыми тренировками, что сейчас и мог с близкого расстояния рассмотреть полумертвый от страха капитан. — Или ты в постели предпочитаешь только ситхов? — Пирс, прошу вас, остановитесь! Голос Малавая дрогнул, когда лейтенант бесцеремонно рванул ворот рубашки, оголяя грудь мужчине, а затем склонил голову и настойчиво коснулся губами пухлых губ Малавая, на пару мгновений проникая языком ему в рот и поспешно покидая еще до того момента, как мужчина додумается что-нибудь ему прикусить. Одной рукой Пирс уже снова крепко держал Квинна, а вот второй настойчиво и буднично довершил начатое еще в коридоре: расстегнул капитану до конца брюки и стащил их полностью. Широкая ладонь, предусмотрительно увлажненная слюной, обхватила член мужчины, сжимая его крепко и плотно ровно до той степени, которая балансировала между болью и удовольствием. Пирс снова поцеловал его в губы, а потом впился жалящим поцелуем ему в шею под подбородок, начиная уверенно двигать рукой. Мягкое нутро Квинна уже затвердело, и Пирс иногда останавливался, чтобы тщательно помассировать чувствительную головку, натирая большим и указательным пальцами уздечку. Он снова впился губами в кожу, оставляя засосы на шее и ключицах Малавая. Пирсу было плевать на то, как капитан будет объяснять жене следы от поцелуев и укусов. Пирс не останавливался ни на минуту, лаская Квинна всеми доступными средствами, целуя и стараясь довести его до изнеможения. — Пирс, прекратите! Я... я... — Что «ты»? — перебил его Пирс, когда Квинн, не нашелся, что сказать, захлебнулся собственным стоном. — Тебе бы только повозмущаться, Квинн. Даже во время секса рот закрыть не можешь. Может, занять его чем-нибудь интересным? Мысль о том, чтобы на собственном члене ощутить губы капитана едва не свела с ума Пирса. Но если сейчас попытаться отвязать Малавая и поставить на колени, тот явно наделает лишнего шума. Пирс, конечно, никогда не отличался скромностью, но не хотел быть застуканным Неджи в столь пикантных позах с ее законным мужем. Они двое и так много шумели, так что странно, что тогрута еще не проснулась и не пошла выяснять, что происходит. Но в любом случае самого себя Пирс не собирался оставлять без развлечений. Он пошире развел ноги почти не сопротивлявшегося капитана, который явно утонул в собственных ощущениях и наслаждении, щедро облизнул два пальца, стараясь получше растянуть сфинктер. — Я смотрю, для тебя это не первый раз? Кто же тебя трахал? Барас или жена? — Пирс старательно двигал пальцами внутри Малавая, растягивая его. От собственных слов и мыслей лейтенант возбудился так, что даже думал, что с Квинна хватит всех прелюдий. — Я уверен, что это не Неджи тебя трахала, заднеприводный ты наш. Не зря же она ко мне пришла тогда. — Что?! — Да, капитан, пока ты спал и видел розовые сны, я трахал твою женушку. Должна же она хоть раз была сравнить настоящего мужика и тебя в постели! Квинн рванулся изо всех сил, от чего жесткий кожаный ремень, которым были скручены его руки, врезался в кожу. Синяки останутся — пронеслось в голове у Пирса. Конечно, униженный Малавай не скажет жене, при каких условиях их получил, что сейчас было на руку. Пирс удовлетворенно улыбнулся, наблюдая за всей гаммой эмоций, которая отразилась на лице капитана. Страх, отчаяние, ненависть и... возбуждение? Несмотря на то, что с ним происходило, Квинн явно получил удовольствие, судя по каменному стояку. Пирс удовлетворенно обхватил ладонью член Квинна, неторопливо лаская, заставляя с губ сорваться тихому стону. — В армии предателей так же наказывают, Малавай. Но ты считай, что это будет моя личная месть барасовой шлюхе! Забавно выходит — всего неделю назад в его постели была Неджи, а теперь он трахает ее мужа, причем с такой же страстью и удовольствием. Стремление отомстить, причинить боль Квинну переросло в глубокое желание, навязчивую идею обладать этим красивым ублюдком, трахать так, чтобы он стонал в голос и просил еще. И, черт возьми, сам себе Пирс не мог отказать, поэтому с жадностью толкнулся в тело Малавая, сорвав с губ того очередной громкий стон. — Жену не разбуди, капитан. Я думаю, она очень удивится, застав тебя с членом в заднице. В ту ночь Квинн целиком и полностью принадлежал только ему. Видимо, с того момента капитан как яд въелся в его кожу, кровь и разум, что превратился в своеобразное навязчивое желание. Пирсу казалось, что, если он овладеет Квином, унизит, втопчет в грязь, то избавиться от того, что терзало его душу. Но, видимо, стало только хуже. Он, как и Неджи, попал в своеобразный капкан, который установил этот продажный человек. — Я опоздала всего на двадцать минут, а ты уже всю бутылку выпил! Пирс вздрогнул от неожиданности, подняв взгляд. К его небольшому столику у стены в кантине подошла мириаланка. — Я здесь давно сижу. Пирс скривился в улыбке, пытаясь прогнать столь непрошеные воспоминания. Наверное, капитан виноват во всем: в том, что Неджи не может выбросить его из головы, в том, что он из-за тогруты то и дело возвращается мыслями к Квинну. Все это действительно, наверное, мешало спать, думать и даже пить. Да ситх возьми, Пирс на баб-то в последнее время не смотрел, потому что был занят такими «важными делами». Хайло улыбнулась в ответ, демонстративно помахав перед лицом Пирса полной бутылкой, а потом, поставив ее на стол, села напротив. — Можно сказать, что твое дело сдвинулось с мертвой точки, но мне кажется, что с вопросом о «Черном Солнце» тебе стоило поговорить с Раском. — Этот безумный республиканец нас на дух не выносит, — Пирс ткнул себя пальцем в нашивку с символом Империи. — Не думаю, что он стал бы из благих побуждений помогать. — Как и ты тогда? Мужчина с шумом выдохнул, решив придержать при себе слова возмущений. В том, что Квинн пропал, виноват действительно был он сам. Не прошло буквально и месяца с того самого момента, как взорвался флагман Марра, и Неджи пропала без вести, считаясь погибшей. Никто из команды «Ярости» не мог с этим смириться, но стал учиться смотреть в глаза реальности. Уже тогда Пирс принял для себя решение, что вернется назад на службу, потому что дни, проведенные в безделии и протирании штанов, не шли ему на пользу. Тогда они и появились. Пирс мало знал о делах Гнева Империи, о том, где у нее были друзья, а где враги. Только вот он не знал, когда она успела перебежать дорогу одному из виго «Черного Солнца». Его ребятки явились в Каас-Сити и увезли с собой, видимо, как считали, то, что было дорого Гневу, считая, что она явится сама к виго, спасая своего мужа. Только вот, видимо, «Черное солнце» было не в курсе того, что ее больше не было в живых. Тогда так считали многие, что Неджи погибла вместе с Марром. Пирс знал, кто и куда примерно увез Малавая, но, будучи уже в пути по долгу службы не стал возвращаться. В тот момент лейтенант думал, что, раз уж так жизнь сложилась, их пути разошлись навсегда, а Малаваю было не десять лет, справился бы сам. Со временем виго бы его отпустили, как бесполезного пленника. Зачем он им еще был нужен? Убивать его было бесполезно. Но так вышло, что Квинн пропал навсегда. Когда Неджи вернулась, нашла его, Пирса, он просто понял, что у него на душе стали скрестись нексу. Эта женщина все еще любила своего непутевого мужа, которого и могила не исправит. А он, Пирс, стал косвенным виновником его исчезновения. Именно тогда, чтобы загладить вину перед Неджи, он и стал искать, использовал все свои связи, но все оказалось безрезультатно. Пришлось обратиться к Хайло и всем ее связям, спонтанно объяснив ситуацию. Женщина она была не глупая, поэтому сразу поняла в чем дело и обещала помочь по мере своих возможностей. Потом потянулись недели. Пирс заливал свое состояние алкоголем, но почему-то капитан, который грыз его совесть, не шел из головы совершенно. — Один из моих людей нашел Малавая Квинна случайно. Это реально просто фортуна улыбнулась, — Хайло плеснула себе в стакан виски. — Такие, как он, никогда не возвращаются к нормальной жизни. — В смысле? — «Черное Солнце» — слишком влиятельный синдикат. И тягаться с ними станут разве что хатты, но эти ребята предпочитают не перебегать друг другу дорогу. Виго — как пауки, раскинули свою сеть, имея огромное влияние на рынке нелегального оружия, рабов и спайса. На Нар-Шаддаа у них есть лаборатории, где обрабатывают рилл и глиттерстим, а потом распространяют нелегальные и дешевые лекарственные средства среди населения, — Хайло откинулась в кресле. — Знаешь, из-за войны за этим совершенно перестали следить. — Я и так прекрасно знаю, чем занимается «Черное Солнце», — Пирс раздраженно хмыкнул. — А Квинн тут при чем? — Может и не при чем. Сам делай выводы. Хайло огляделась, убедившись, что на них никто не обращает внимания, а потом достала из кормана небольшую голокамеру, которую поставила перед Пирсом и включила. Запись была короткая, не больше минуты, рябила и исчезала — ее явно делали в спешке, тайно, боясь, что заметят. У Пирса перехватило дыхание от увиденного. И дураку было понятно, что запись велась в кантине или казино, где возле одного из стриптизерских шестов двигался мужчина, да так, что, наверное, ему бы позавидовали все танцоры Нарр-Шаддаа. Несмотря на отросшие до плеч волосы не по уставу, Пирс, конечно же, узнал этого танцора. — У них есть свое казино, — Хайло выключила запись и подвинула камеру к Пирсу, приказав ее спрятать. — Но там нет рабов в том смысле, в каком мы все привыкли понимать. — Это как? — Пирс непонимающие посмотрел на мириаланку, все еще пытаясь прийти в себя после увиденного. До него все еще не могло дойти то, что происходило там на записи. Как их чопорный и правильный капитан опустился до такой жизни? — Рабы своих желаний, рабы своих слабостей, — Хайло пожала плечами. — Я слышала много историй, что очень часто людей держат на глиттерстиме, который вызывает привязанность. И вот ты уже на все готов ради непрозрачной бутылочки с волшебной пылью. Сам подумай, новости о нашем коммандере, победе над Закуулом давно разнеслись в самые далекие уголки Галактики, новости с изображениями Неджи заполонили весь голонет. Думаю, Малавай Квинн давно знает, что она жива. — Но не вернулся, — тихо добавил Пирс. — У меня напрашивается только один вывод — он «глитнутый». Сейчас его не интересует ничего, кроме удовлетворения своих собственных желаний. — Спасибо тебе. — За что? — Хайло удивленно приподняла бровь. — Я ничего и не успела сделать — просто повезло. Но я тебе дам совет — не говори об этом ей. Любовь — болезненная штука. — Из собственного опыта, да? Как у тебя дела с этим деваронцем? — У нас ничего нового. Вся проблема наших отношений заключается в том, что я люблю его. — А он? — И он тоже любит себя, — Виз залпом выпила виски из стакана, а потом встала. — Послушай моего совета. Пусть она считает его мертвым. — Да, Хайло, тут ты права. Пирс взял приемник со стола, где была запись из казино и вышел из кантины. Сейчас ему необходимо было проверится. С одной стороны, Хайло была действительно права. Если с Квинном произошло то, что она описала, то, наверное, не было смысла поднимать эту ему. Малавай хоть и был тем еще ублюдком, который умел втираться в доверие, но он любил Неджи. По крайне мере, так это выглядело со стороны. Тогрута не была похожа на ветреную особу, которая влюбляется без памяти в первого смазливого идиота. Видимо, она в нем что-то такое нашла, что-то, что не мог увидеть сам Пирс, но его так же тянуло к капитану, что он и понять не мог, чего желала сильнее — убить его или защитить. Квинн по его меркам был совершенно не приспособлен к жизни. Да, он правильный до мозга костей офицер, но такие, как он, никогда не занимают высоких чинов, всю жизнь пресмыкаясь перед кем-то. Так что теория Виз имела смысл, что Малавай, может быть и не по своей воле стал «глитнутым». Пирс побродил по лагерю почти час, пока выпитый алкоголь не выветрился из головы, а потом вернулся к себе в надежде, что проспится, а утро принесет ему нужные ответы. Но сон не шел. Пирс лежал в постели и просматривал запись с Квинном, сделанную на какую-то самопальную камеру, следил за каждым его движением, жестом, мимикой, пытаясь в рябившем изображении поймать хоть малейшее изменение, которое бы подсказало, что это уже не тот Малавай, которого он знал. С того самого случая между ними ничего не было. Пирс протрезвел, а Квинн вообще старался держаться в стороне и лишний раз не попадаться на глаза, будто бы боялся, что тот проигнорирует даже существование Гнева и в очередной раз, как капитан сам выразился, унизит его. Так они и жили, пока не произошла трагедия на Зиосте. Пирс покинул родной дом еще совсем молодым пацаном, кажется, ему было не больше шестнадцати лет. Но из-за своего роста и внушительного вида он смог обмануть имперское командование и поступить на службу раньше призывного возраста. Никто с планеты его не гнал — тогда он сам хотел приключений, увидеть мир не на голокартинках. На Зиосте был его дом, Родина, семья, друзья и даже, черт возьми, первая любовь. Все это в одно мгновение превратилось в безжизненный камень, когда Император стер всю его жизнь. Пирс испытал настоящую душевную боль, которую невозможно было залить вином. С этим ему предстояло жить всю жизнь. Именно тогда Квинн пришел к нему с каким-то словами утешения, будто бы нашел их в своем скудном офицерском лексиконе и решил хоть как-то поддержать. С тех самых пор они и стали с Малаваем любовниками. Это было дико, странно и неправильно. Они все также ненавидели друг друга, не желали разговаривать, но, когда у организма появлялись свои потребности, они просто встречались и трахались, как обезумевшие, молча, без прелюдий и нежных слов. Это была похоть. Только вот она все затягивала Пирса в водоворот неправильных отношений и голубых глаз их продажного капитана. Так что исчезновение Неджи в Неизведанных регионах действительно дало Пирсу ощущение свободы, которую он всегда боялся потерять. Утро не принесло Пирсу облегчения, но дало некое решение. Он просто понимал, что, если не разберется в этом, то проблема съест его самого изнутри, поэтому единственный выход из этой ситуации был лететь на луну хаттов и найти Квинна лично. Почему-то Пирсу казалось, что, стоит заглянуть в глаза капитана, как проблема решится сама. В голову закрадывалась шальная мысль, что, может быть, Малавай не в курсе происходящего или же его все еще держат силой. Да много вариантов было! — Ты улетаешь. Тогрута стояла у него за спиной, оперевшись о дверной косяк, и смотрела за тем, как Пирс собирал какие-то вещи в свою сумку. Благо оружие он успел спрятать под ворох белья раньше, чем та заметила и стала задавать ненужные вопросы. — Новости быстро разносятся по базе. — Естественно, ты запросил корабль, об этом доложили мне, — Неджи пожала плечами, а потом подошла ближе, положив ладонь ему на плечо. — Что-то серьезное? — Нет. Мне... нужно проветрится. Я тут засиделся, но я вернусь, — мужчина улыбнулся, — под стяги любимого командира. — Будь осторожен, — тогрута улыбнулась в ответ. Пирс кивнул, на миг поймав ее взгляд. Она не догадывалась, но явно что-то подозревала — подозревала то, что от нее что-то скрывают, иначе бы не появилась здесь. Она не станет пытать, допрашивать или лезть в мозги, как бы это сделал нормальный ситх, тем более не отдаст приказ остаться. Но Неджи чувствовала, что что-то вот сейчас меняется или изменится тогда, когда Пирс выйдет за двери своей комнаты. Он и сам понимал, что, возможно, сейчас очень сильно влияет на судьбу их троих, но другого выхода не видел.***
— Вас что-то интересует? — Да, налей виски, на два пальца, — Пирс посмотрел на тощего бармена-зелтронца, который в атмосфере веселья был словно в своей стихии. На Нар-Шаддаа внезапно обрушились дожди как раз в день его приезда. Грязная луна хаттов, место, куда стекаются все отбросы. Здесь можно встретить кого угодно. Лиц тут не запоминают, как и имен, происхождения. Поговаривали, что в здешних кантинах часто отдыхают высокопоставленные лица — любители острых ощущений. Так что здесь редко спрашивают имя, происхождение и по каким делам ты прибыл. Сюда люди и экзоты прибывали с одной целью — хорошо отдохнуть. Да кому какое дело до того, кто ты в месте, где все обычно живут одним днем, который пресыщен спайсом, алкоголем и сомнительными удовольствиями. Люди вечно куда-то спешили, не оглядываясь, не замечая того, что происходит рядом, под самым боком. Весь путь до луны Пирс проделал в глубоком молчании, пытаясь изучить то, что он сам смог нарыть в архивах о «Черном Солнце». С шаттла он шагнул в самом мрачном настроении. Дождь и спертый воздух космопорта вызывали раздражение. Пирс и сам не заметил, как, путешествуя за Гневом, он совершенно отвык от атмосферы больших городов. Шум космопорта сменили улицы, неоновые вывески, голограммы с двигавшимися в каком-то танце женщинами. Пирс не прятался, не маскировался, потому что не был мастером маскарада — обычная гражданская одежда, которая позволяла придать ему вид скучающего солдата, который явился в свой законный отпуск отдохнуть в месте, где удовольствия и развлечения сыпались, словно из рога изобилия. По пути к нужному казино, Пирс едва увернулся от родианца, который что-то старательно прятал под большим для его роста плащом, воровато оглядываясь на тех, кто шел рядом с ним. Чем ближе он был к местам, которые «по слухам» были под контролем «Черного Солнца», тем чаще встречались вот такие торгаши «золотой пылью». А, может быть, это был всего лишь воришка, который явно обокрал какую-то лавку, которая якобы торговала антиквариатом. — Недавно здесь? Пирс, отхлебнув виски, покосился на бармена, который будто бы действительно проявил интерес к очередному безликому клиенту и пытается навязать дружескую беседу. Но он-то был не дурак, знал, что такие люди или пытаются выцепить ищеек, которые охотятся за торговцами спайса, или же, наоборот, прощупывают новую клиентуру. А может, интерес был связан с чем-то другим? Неужели, его и правда раскусили? Если зелтронец задавал вопросы по второй причине, то это было даже на руку. — Да. Решил отдохнуть от службы, — Пирс постарался придать себе простодушный вид. — Где еще найти море острых ощущений, как не здесь? — Не сомневайтесь, Нарр-Шаддаа может вас удивить, — бармен стал мелахолично протирать салфеткой один из бокалов. Уж чем сейчас удивляло его не такое уж большое казино, так это обилием красоток. Опытным взглядом Пирс отметил только несколько рабынь, если судить по небольшим хорошо замаскированным под украшения ошейникам. Остальные же девицы, которые мило улыбались клиентуре, разнося напитки, не выглядели угнетенными или накачанными какой-нибудь наркотой. — А что? Девушки у вас сговорчивые? — Пирс повернулся к бармену, который явно потерял интерес к нему, как к собеседнику. — Все зависит от вашей щедрости, — зелтронец как-то фальшиво улыбнулся, кивнув в сторону широкой лестницы, которая вела на второй этаж. — Если для вас здесь слишком шумно, думаю, там найдутся прекрасные особы, которые могут составить вам компанию. Пирс посмотрел в указанном направлении, а потом бегло окинул взглядом помещение. Это действительно было обычное казино, которое могло даже сойти за приличное заведение на этой помойке хатов. Перед глазами Пирса мысленно прокручивалась голозапись с Квинном. Здесь на первом этаже были лишь игровые столы, преимущественно для саббака, столики, небольшой живой оркестр, пара барных стоек и даже танцпол, который мало кого интересовал, да пара голограмм двигавшихся в знойном танце девиц — ничто не намекало на пикантные развлечения тех, кто любил действительно острые ощущения. Может быть, это было не то казино, которое Пирс искал, но уходить без полной проверки не хотелось. На улице лил дождь, а вечер действительно можно скоротать в теплых объятиях, ибо Пирс никуда не спешил. — Ты знаешь, — Пирс выпил свой виски, наклонившись так, чтобы его слышал только бармен, пытаясь правильно подобрать слова. — А кроме девушек, у вас... ну есть что-то для меня? Бармен сначала удивленно покосился на него, а потом расплылся в какой-то сальной улыбке: — Не беспокойтесь, при хорошей плате для вас найдется все, что угодно. Вход на второй этаж охраняли два неулыбчивых парня. Не похоже было на то, что они собирались в кого-то стрелять, но, видимо, стояли тут на случай появления пьяных дебоширов, потому что совершенно безразличным взглядом скользнули по Пирсу, даже не дернувшись проверить его на наличие в карманах чего-то запрещенного. На втором этаже была совсем другая обстановка, царил полумрак, а в воздухе витали сладковатые ароматы чего-то незнакомого, от чего даже закружилась голова. Он прошел вперед, оказавшись в коридоре. Сначала он думал, что окажется в каких-нибудь милых кулуарах с кучей полуголых девиц, но это место больше напоминало один из этажей гостиничного комплекса. Где-то за дверьми были слышны приглушенные голоса и даже смех. Пирс так и стоял, как вкопанный, думая о том, что, наверное, это место явно не для него или же бармен его неправильно понял. Он уже думал уходить, как на его плечо сзади опустилась ладонь. Пирс резко обернулся, увидев перед собой зелтронку. Если бы не его странная «миссия», он бы согласился провести вечер в компании этой голубоволосой красавицы, которая больше была похожа на куклу. Поймав жадный взгляд мужчины перед собой, зелтронка соблазнительно улыбнулась и спросила: — Я могу вам чем-нибудь помочь? — Парень за барной стойкой обещал мне много интересных развлечений в этом месте и, похоже, он меня не обманул. — И что же вас интересует? — Я, наверное, совру, если скажу, что не ты, милая. Но ты не поверишь, сегодня я пришел в поисках чего-то особенного. — Все вы мастаки говорить комплименты, — зелтронка как-то по-птичьи склонила голову, будто бы оценивая Пирса, как потенциального клиента. — Так что же вас интересует? Женщины, мужчины... что-то экзотическое? — Девчонок и у меня на родине полно. А сюда я приехал за новыми ощущениями, — Пирс даже сам удивился тому, как легко дается ему ложь. Может быть полумрак коридора скрыл всю правду, которая читалась у него на лице. Ему даже хотелось смеяться от того бреда, что он сейчас нес этой женщине. — А что, у вас есть сговорчивые парни? — Ни один клиент не ушел от нас с плохими впечатлениями, — зелтронка внезапно подхватила его под руку и повела по коридору. — Есть какие-то предпочтения? — Брюнет. И чем смазливее, тем лучше. — О, вы прямо ставите меня в тупик! — Я не сомневаюсь в вашем вкусе! Конечно, один шанс на миллион, что это действительно то казино, о котором шла речь, что он не ошибся и пришел куда надо. Один шанс на миллион, что перед ним сейчас появится Малавай Квинн, но чем ситх не шутит? В любом случае, он всегда может отказаться от предложенного варианта, поиграть во вредного клиента и потребовать на выбор себе еще сладких мальчиков. Хотя этот фарс уже начал раздражать самого Пирса. Зелтронка остановилась возле двери, а потом, введя нехитрый код на панели, открыла ее перед Пирсом. — Тогда предлагаю вам подождать. Можете заказать напитки. Комната была достаточно просторной. На помещения и даже мебель «Черное солнце» явно не скупились. По долгу службы Пирсу доводилось бывать в разных борделях, но этот явно был с налетом какого-то пафоса с претензией на элитность. Он шагнул в полумрак комнаты, дверь за ним закрылась. Оставалось дождаться того, кого к нему пришлет местная «мамочка». Пирс прошелся по комнате. Шикарная обстановка: несколько кресел, стол и просторная постель — что еще надо для тех, кто пришел искать развлечения в объятиях того, кто торгует своим телом. Свет Пирс не стал включать. Скинув с себя куртку, он расположился в кресле, решив, что дождется своего визитера и без алкоголя.***
Все пошло под откос в мире Квинна, когда он остался один. В его распоряжении была «Ярость» и команда, которую после себя оставила Гнев Империи. Но вот удерживать кого-то Малавай не стал — не видел смысла. Все единогласно приняли решение жить дальше и более не пересекаться. Гнев Империи была мертва, так что оставалось только смириться с этим фактом. Новости, конечно, странная штука. Иногда они разносятся по голонету так, что за ними не успеваешь уследить. А иногда мало кто знает даже казалось бы самые смачные подробности самых громких происшествий. Спустя почти три месяца многие еще и не знали о том, что Дарт Марр и Гнев Империи погибли. Может, конечно, кто-то и слышал, но не мог поверить, что такого ситха, как Дарт Марр, настигла смерть. Но, как выяснилось, многие не знали, как не знали те люди, которые однажды постучались в двери небольшой квартиры Малавая Квинна и увезли с собой. Малавай плохо помнил те дни, когда его держали в небольшой комнате вместе с тремя тви’лечками. Именно тогда Квинн узнал, каким безжалостным может быть время: для него минуты превратились в дни, а дни — в бесконечные годы. Им всем что-то давали вместе с водой и скудной едой, от чего Малавай надолго отключался от реальности, проваливаясь в дурманящие сны. Он действительно не помнил, сколько точно провел в полумраке маленькой комнатушки на скрипучей постели у пахнувшей гнилью стены. Квинн понимал, что с каждым днем, который он проводил там, память ускользала от него в наркотическом угаре, стирая все светлые образы прошлого, превращая казалось бы, знакомые лица в безликую серую массу. Иногда он закрывал глаза и пытался удержать эти лица в голове, чтобы не забыть свою жизнь навсегда. Единственное, что еще твердо хранил его воспаленный разум, это то, что его зовут Малавай. Малавай Квинн, сын полковника Раймара Квинна. Страшась забыть и это, Малавай иногда часами лежал на своей грязной постели, нашептывая сам себе это имя. Квинн уже и не помнил, как его забрали и привезли сюда — остались лишь клочки воспоминаний, яркие картинки, словно частички пазла, который он не мог сложить в одно целое. Квинн только помнил то, как его бросили сюда, вместе с теми несчастными девушками, как гнилой воздух заполнил страх. И в какой-то момент ему показалось, что он сломается под натиском общей истерии и не выдержит, а потом... потом все изменилось. Спустя несколько дней Малавай, как и тви’лечки, стал впадать в странное состояние полудремы. В воспаленном сознании капитана тогда мелькала мысль, что им дают что-то вместе с водой. Он старалась не пить, чтобы вернуть ясность разума, но наркотик, который, подобно яду, проник в его кровь, вызывал постоянное чувство жажды, так что он иногда даже не мог напиться теми пригоршнями воды, которые приносили тюремщики. Спустя две недели одна из девушек умерла у него на глазах. Квинн попытался помочь ей, но было уже поздно, когда девушка забилась в странных конульсиях и изошла пеной. Малавай помнил — да, именно помнил — что такое часто бывает от передозировки, когда сердце не выдерживает такого напряжения. Тело тви’лечки никто не спешил забирать, будто бы ее оставили как показательный пример того, что произойдет, если они не будут подчиняться. И только когда от тела пошел специфический трупный запах, двое охранников вытащили ее крюками в коридор. Смерть подруги сделала двух остальных тви’лечек более покладистыми. Если все это время они периодически рыдали и ползали перед приходящей охраной на коленях, умоляя их отпустить, то теперь они сидели тихо, как мышки, забившись в самый дальний угол комнаты. А спустя пару дней, когда они о чем-то поговорили с охраной, их увели. Так Малавай остался в заточении один. Нет хуже пытки, чем день за днем проводить в одиночестве время в тесной комнате, понимая, что твой организм словно медленно отравляют наркотиком. Несколько раз Малавай даже думал о самоубийстве, но так и не нашел в себе сил. Вспоминая умершую тви’лечку, Квинн понимал, что у него, скорее всего, есть только один способ выйти из темницы — вперед ногами. Видимо, в сложных ситуациях у любого человека может сработать внутренний защитный механизм. Именно так в голове Малавая созрел план. Почти двое суток Квинн отказывался от еды и воды, вернее, он делал вид, что ест, стараясь усыпить бдительность сьтражи. Малавай понимал, что для побега ему нужна ясность разума и хоть какие-то силы. В глазах охранника Квинн не представлял реальной угрозы. Поэтому, когда мужчина в очередной раз принес пленнику его еду, Малавай набросился на него сзади, вспоминая все, чему его учили в академии на уроках самообороны, вкладывая в удар по голове все свою силу. Лишь выбравшись из здания, Квинн понял, что его держали в каких-то трущобах на Нарр-Шаддаа. Если бы он еще знал причины своего пленения! Справедливо решив, что надо добраться до имперской ставки, Квинн поспешил в верхний город. Но, спустя половину ночи, Малавай понял, что таковых шансов у него нет. Реальность оказалась слишком жестокой. Заросший, грязный, едва державшийся на ногах, Квинн был больше похож на бродягу, чем на имперского офицера. Организм, который долгое время находился под действием наркотика, предал его. Так что погоня настигла его слишком быстро, обнаружив в переулке в полуобморочном состоянии в луже собственной рвоты. Путь назад Квинн совершенно не помнил. Да и везли его, как оказалось, не в ту грязную и вонючую комнатушку. Ослабшего и полуживого, его передали в руки рабынь-тви’лечек. Зачем они это делали? Малавай пытался спросить, зачем они его отмывают от многодневной грязи и вони, но сил было так мало, что губы лишь слабо шевелились. На миг он даже подумал, что совсем разучился говорить. Но тви’лечки никак не реагировали на его слабые попытки сопротивляться процессу, они обступили ванну, смазывали его какими-то ароматными настоями, а потом втирали в тело столь усердно, что, казалось, грубыми мочалками снимут с него кожу. Из черных волос вычесали колтуны, вернув им подобие прежнего здорового блеска и даже сбрили отросшую бороду. Теплая ванна более-менее привела Квинна в себя, хотя его тело все еще трусило, как в лихорадке, словно организму чего-то остро не хватало. Именно в таком виде его и оттащили в кабинет высокому фоллинцу по имени Зора. Первые несколько минут виго ничего не говорил — просто смотрел на мужчину, которого охрана бросила на мягкий ковер перед своих хозяином. Лишь спустя несколько минут фоллинец встал из-за стола и взял из рук тви’лечки стакан, которая та расторопно подала своему хозяину, и подошел к Квинну, которого все еще колотило от озноба. — Пей, — Зора поднес стакан к самому лицу Малавая. Того не надо было уговаривать дважды. Горло давно саднило от жажды. Он схватил стакан и стал жадно пить воду, понимая, что у нее до боли знакомый привкус. — Странная вещь этот глиттерстим, так ведь? — поинтересовался виго у Квинна, наблюдая за тем, как капитан жадно утолял свою жажду. — Он дарит нам минуты блаженства, но увлекает в яму, из которой не выбраться, потому что у нее нет дна. — Зачем... вы это сделали? — Я очень хотел побеседовать с Гневом Империи. Но она, увы, скончалась раньше, чем мои люди могли бы до нее добраться, — виго забрал стакан у Квинна, снова передав его служанке, которая тихо удалилась из кабинета, а потом снова сел за стол, принявшись чистить серебряным ножом фрукты. — А ее игрушка, словно переходящий приз, стала моей. Вопрос лишь в том, что мне делать с такой непослушной собачкой? — Убейте меня, — голос Квинна дрогнул, он сам ужаснулся тому, что смог произнести эти слова. Но ведь действительно другого выбора у него не было. Эти люди сломали его, он теперь даже не человек, а растение, которое зависимо от дряни, которую подмешивали ему в воду. — Тогда вы избавитель от проблемы. — Я предприниматель, торговец, но никак не убийца, капитан Квинн. Я считаю, что у всех есть цена, даже у вас. Главное, ее правильно угадать. — Я не продаюсь! — Сколько патетики и наигранного патриотизма! Я думаю, мне не надо рассказывать твою жизненную историю, — фоллинец усмехнулся. — И мне кажется, я угадал, что могу тебе предложить. — Не пытайтесь манипулировать мной! — Малавай вздернул подбородок, чувствуя, что от этого резкого движения у него закружилась голова, видимо, наркотик начал снова действовать на организм, разливаясь по венам горячей волной. — Я знаю, на что способны фоллинцы. — У вас явно было «отлично» по ксенобиологии в академии, капитан, но вы не угадали. Мне иногда совершенно не надо прибегать к таким особенностям моего организма, чтобы использовать дар убеждения. — Так что вы мне хотите предложить? — Тебе интересно — это уже хорошо. У тебя, капитан, есть два пути из этого кабинета. Первый самый простой — я отпущу тебя. Мне нет резона держать тебя в плену. Спустя пару дней знаменитого имперского офицера и мужа Гнева Империи найдут в одном из местных мотелей, безумного от ломки из-за глиттерстима в луже собственной мочи. Люди, наверное, все это время гадали, задавали вопрос, куда же пропал Малавай Квинн? А он, оказывается, сбежал со службы, предался порокам, женщинам и наркотикам, загнивая на Нарр-Шаддаа. Его, конечно, заберут, вернут на Дромунд-Каас, а вся эта громкая история закончится... — Трибуналом, — закончил за него Малавай. — А вам это слово очень хорошо знакомо, да, капитан? Воспаленный наркотиком мозг рисовал не самые лицеприятные картины будущего. Еще одного трибунала и позора Квинн не смог бы перенести. Сейчас этот экзот наступал на самое больное. Фоллинец тут разливался красивыми речами, обещал, что даст ему выбор, но по сути он просто загнал его в угол суровой реальностью, от которой не убежать. — А второй вариант? — не выдержал Квинн, когда молчание Зора стало невыносимым, будто бы тот испытывал его терпение. — Я могу дать тебе другую жизнь, Малавай Квинн. — Как и тем несчастным девушкам? — Я всегда оставляю право выбора всем своим гостям. Ты можешь работать и ни в чем не нуждаться или сдохнуть за этими дверьми. Так каков будет твой выбор, капитан?***
— Как тебя зовут? Дюрасталевая дверь с тихими шуршанием закрылась за вошедшим. В полумраке комнаты он помедлил, будто бы не зная или не решаясь, что ответить, а потом потянулся рукой к стене, чтобы на электронной панели включить свет. Даже в полумраке Пирс это заметил, приказав: — Не надо. Мне так больше нравится. — Арманде, — коротко ответил вошедший, послушно убрав руку от панели. Пирс коротко усмехнулся. Он достаточно часто бывал в таких местах, где девушки называли себя вычурными именами, скрывая свою личность или же для того, чтобы создать из своей заурядной внешности какой-нибудь экзотически образ. Так что неудивительно, если и мужчины, торгующие своим телом, поступали также. Пирс впервые вот так приходил в бордель и заказывал себе не пышнотелую красотку, а мужчину. Что греха таить, он даже возбудился от такой перспективы попробовать для себя что-то действительно новое. Тем более приглушенная музыка, доносившаяся с первого этажа, блики неоновых вывесок в окне и полумрак создавали свой антураж. Малавай это был или нет — не уходить же с пустыми руками, когда есть прекрасный шанс неплохо провести время. Пирс и правда не считал себя любителем мужиков в постели. Малавай вышел у него личным исключением. Иногда он даже начинал понимать Неджи — его также тянуло к их продажному капитану так, что он начинал путаться в своих чувствах, не понимая, что именно в нем нашел. Какой-то свойственный Квинну природный магнетизм, когда сам не знаешь, чего желаешь больше — убить этого сноба или оттрахать хорошенько. Что же, Нарр-Шаддаа — это тот еще центр удовольствий. А своего Пирс упускать не собирался, поэтому, устроившись в кресле удобнее, он щелкнул застежкой ремня. Мужчина, стоявший у двери, послушно двинулся в его сторону, понимая, чего от него ожидают. Арманде, так представился его ночной гость, осторожно опустился рядом с его ногами на пол. Пирс уже был так возбужден от перспективы в очередной раз разнообразить свою сексуальную жизнь, что, наверное, обошелся бы и без этих предварительных ласк. Но, когда минет тебе делает именно мужчина, это действительно совершенно другие непередаваемые ощущения. Твердые губы, уверенные движения языка по стволу. Только от одних таких ласк, он был готов кончить. Пирсу нравилось, когда это делал Малавай. Капитан тогда испытывал настолько противоречивые чувства, что одним своим снобским видом возбуждал его больше, чем процесс. Хотя, нет, Пирс врал, ему нравилось, как Квинн работал своим ртом. Наверное, потому что в такие моменты он не нес свой бред, словно устав читал. От ласк этого Арманде, майор даже забылся на миг, выкинул из головы, зачем вообще сюда пришел. Его пальцы запутались в волосах мужчины, сильнее надавив на затылок, заставляя работать губами и ртом активнее. Сейчас для Пирса на коленях перед ним был не безликий парень, решивший продавать тело за деньги, а тот самый Квинн, что майор как-то невольно провел пальцами по щеке мужчины, там, где у Малавая была его блядская родинка, которая многих сводила с ума. Пирс помнил, что часто любил прикасаться к ней, чем сильно раздражал Квинна. Именно от этого случайного движения и прикосновения к щеке, парень, который увлеченно сейчас делал ему минет, отшатнулся в ужасе и, не удержавшись, ударился спиной о диван, который явно затормозил его падение. — Что?... Что такое? — майор вскочил на ноги, не понимая, что происходит. Сейчас этот придурок испортил ему все удовольствие. Но пелена раздражения вместе с возбуждением медленно уходили, когда до Пирса начало доходить происходящее. — Пирс? Дабы не гадать и не устраивать свидание вслепую, Пирс, застегнув брюки, направился к двери и включил свет. К этому моменту его гость успел подняться с пола и с ужасом смотрел на майора, будто бы увидел призрака. Да, это был Квинн. Пусть и прическа сильно изменила его, накинув пару лишних лет, но это был их всеми любимый капитан. — Ты хотя бы понимаешь, что натворил? — Я что ли? Ты бы на себя посмотрел, капитан! — Они теперь знают... знают, что она меня ищет, что придет. — В тебе что-то стало до черта благородства, что ты своей красивой задницей решил прикрыть спину командиру. Неужели ты и правда считаешь, что она испугается кучки работорговцев и контрабандистов? — Пирс в мгновение ока оказался рядом с Малаваем, схватив его за грудки и хорошенько встряхнув. — Дело не только в ней. Дело еще во мне, — Малавая резким движением отцепил пальцы Пирса от своей рубахи, сев на широкий диван. — Ты не знаешь, что они со мной сделали. — Тебя научили обслуживать мужиков, — Пирс пожал плечами и проигнорировал гневный взгляд Квинна. — И я не вижу, чтобы тебе это не нравилось. — Я пропащий человек, Пирс. Меня сделали зависимым, меня сломали. Я не могу вернуться к ней таким! — Не пытайся решать за нее. Неджи никогда этого не любила. Даже когда ты ей нож в спину всадил, она от тебя не отвернулась. — Мне лучше остаться здесь. Пирс лишь тяжело вздохнул в ответ. Малавай поежился от осознания собственной безысходности, страха, понимания того, что он и правда боится вернуться к прошлой жизни. Когда Виго Зора предложил ему такой выход, новые хозяева заставили его полностью забыть свое прошлое. Даже имя у него было теперь другое. Красивое, вычурное, которое бы дополняло смазливый образ и нравилось мужчинам и женщинам, которые приходили в это место в поисках запретных удовольствий. Малавай научился на него откликаться, вернее, привык. Но даже спустя почти пять лет, она все равно звучало для него неестественно чужим. Каждую ночь он начинал игру Арманде, исполняя желания клиентов казино, за что получал свой пузырек с заветным порошком и проваливался в забвение на оставшуюся половину суток, чтобы вечером снова быть в строю. Когда Малавай узнал о том, что Неджи все-таки выжила и ведет войну с Закуулом, Квинн действительно думал о том, что мог бы попытаться вернуться. Но он также знал, что Зора следит за ним, фоллинец тоже был в курсе последних событий, он был похож на затаившегося хищника и ожидал, когда его противник придет спасать пленника. Но время шло, а Неджи не появлялась. Для нее Малавай Квинн был мертв. И это, по мнению капитана, было правильно. Она не должна была видеть того, что он в очередной раз сломался, потому что всю жизнь был чьей-то игрушкой. А сейчас он еще шлюха и наркоман — не тот человек, который должен был быть с ней рядом и разделить славу и величие. — Я видел по голонету рядом с ней того закуульского принца, — тишина начала угнетать Квинна. — Она может быть счастлива с ним, но не со мной. — Ты как всегда жуешь сопли, чем в очередной раз доказываешь, что безвольная тряпка. Тебе всегда нравилось, что тобой помыкали. И ты, Квинн, никогда не любил ее. Я теперь это ясно вижу. Тебе нужна была сильная хозяйка. Ты никого не можешь любить, даже себя. Зачем Пирс пришел? Чтобы сейчас возвышаться над ним самым большим приступом давно спавшей совести? Малавай помнил лишь то, что раньше он никогда не имел права выбора. Очень сложно расти в семье, где все было расписно еще до твоего рождения. Отца Малавай совсем не помнил, но был вынужден исполнить его волю. Потом череда моффов, к которым он попадал в командование и, наконец, Дарт Барас. Он действительно был игрушкой в чужих и жадных руках, инструментом для достижения цели. И самое странное было, что Квинн никогда даже не пытался вырваться из этого порочного круга. Когда он встретил Неджи, то, казалось бы, у него появился шанс все исправить. Он искал в себе хоть какую-то каплю чувств к этой женщине, но понимал, что в его душе давно образовалась пустота. Он не был человеком, он был вещью. И, видимо, ему нравилась эта жизнь, иначе бы он просто так не сломался, не гнил в этом месте. — Собирайся, черт возьми! — Пирс резко схватил Квинна за рубаху, заставив встать на ноги. — Нас не выпустят, Пирс. Как ты этого еще не понял. Из тебя хреновый конспиратор. Они сразу поняли, за кем ты сюда пришел, иначе бы не прислали именно меня. — Придумаешь план побега и список претензий потом, капитан, — Пирс схватил свою куртку и подтолкнул Квинна к выходу. — Где твоя комната? — В конце коридора, дверь справа. — Пять минут. Бери только самое необходимое. Когда Малавай скрылся в полумраке коридора, Пирс даже на миг засомневался в том, что тот вернется. Сейчас в его глазах Квинн выглядел пропащим и сломленным человеком, для которого высшей ценностью было продлить свой день в забвении от глиттерстима. Он мог сбежать и не вернуться — это было бы в духе Малавая. Пять минут. После этого он потащит капитана силой, если будет надо. Пирс достал сигарету и нервно закурил. Он точно знал, что охрана не станет стрелять, если они доберутся до залов казино — не их метод наводить шорох. А вот погони точно не избежать, поэтому надо было действовать быстро и наверняка. — Уже уходите? Пирс обернулся, посмотрев на зелтронку, которая буквально час назад встретила его в этих коридорах. Он даже помотал головой, пытаясь не поддаться лишний раз искушению. Даже для ксеноса она была чертовски хороша. Но сейчас было совершенно не время думать на тему того, что он уходит отсюда не получив свою порцию развлечений. — Вам не понравилось? — зелтронка озадачено склонила голову, посмотрев на него. — Мы можем предложить вам кого-то другого. — Клиент всегда прав, так? — Пирс усмехнулся, а зелтронка с милой улыбкой кивнула ему головой. — Нет, все было просто замечательно. Дело в том, что я спешу, милая. — Но мой хозяин хотел бы, чтобы вы обязательно задержались, — она ловким движением извлекла из-за пояса небольшой бластер, направив его на Пирса. — Нехорошо вот так уходить, когда он вас так долго ждал. — Капитан говорил, что вы бы хотели пообщаться со мной или с моим непосредственным начальством. — Жаль, что ваше начальство не соизволило приехать само, — зелтронка с наигранным сожалением покачала головой. — Поверь, меня одного на вас хватит. На Пирса сотни раз направляли оружие, стреляли и даже попадали. Но в большинстве случаев это были или солдаты, или профессиональные убийцы. Сейчас перед ним стояла размалеванная бабенка, которая считала, что может сделать больше, чем тот же рядовой солдат Республики. Его таким точно не проймешь и не испугаешь. Реакция майора была молниеносная. Одним движением руки, он выбил из руки девушки оружие, отшвырнув его пинков дальше по коридору, а потом сжал пальцы на ее шее. Она испуганно забилась в его руках, пытаясь избавиться от железной хватки его пальцев. Пирс сжал их сильнее, вложив всю ярость. Он не хотел причинять ей вред, но другого выбора не было. Никаких выстрелов — только грубая сила. Пока ее хозяин не в курсе, у них двоих было время уйти. Зелтронка забилась в его руках сильнее от нехватки воздуха, захрипела, закатив глаза, а потом обмякла. Пирс, поняв, что она мертва, отпустил ее, позволив упасть на пол. Все еще в залах гремела музыка, а за стенами были слышны приглушенные стоны тех, кто пришел в это место за удовольствиями. Никому не было дела до того, что в коридоре кто-то мог кого-то убить. Пирс направился по коридору дальше, туда, где исчез Квинн. Время было на исходе, вернее, его почти не осталось. Зелтронку в любой момент могла найти охрана — вот тогда бы им Малаваем точно не поздоровилось. — Квинн, открывай! Но ответа не последовало. Вполне вероятно было, что зелтронка всего лишь отвлекающий маневр, а сам Малавай попал в ловушку в своей же собственной комнате. Пирс сорвал панель со стены, нехитрыми манипуляциями с проводами открыв двери. Он не стал сразу входить, прижавшись к стене, ожидая, что люди виго, если они там были, откроют по нему бластерный огонь. Но не было ничего — только шум каров и аэротакси, который пролетали рядом со зданием. — Квинн! Пирс осторожно заглянул в комнату, нащупав панель, чтобы включить свет. Малавай Квинн лежал на диване и не шевелился. Внутри Пирса все похолодело. Он не мог поверить в то, что люди виго предпочли его убить, так и не дождавшись появления Гнева Империи. Если Малавай Квинн будет мертв, то, видимо, по их мнению, Неджи отправилась бы мстить и точно угодила в ловушку. Проблема была лишь в том, что она не знала, что капитан был жив. Пирс подошел к дивану. Малавай лежал, отсутствующим взглядом, уставившись в потолок, по его подбородку стекала пена и слюна. Рядом на полу лежал непрозрачный пузырек. Майор поднял его. Такие штуки он видел и знал. Пыльцу, что добывают с пауков на Кесселе, всегда держат в таре, защищенной от солнца, иначе она теряет все свои привлекательные свойства. Обычно такого пузырька зависимым от пыльцы, хватало надолго. Но, видимо, Квинн разом принял все. Трус. На Пирса накатила волна боли и отвращения. Жалкий трус и предатель — вот кем был Малавай Квинн. Отшвырнув пузырек, Пирс было хотел со всей силы ударить этого ублюдка, который предпочел сдохнуть, чем признать свою слабость и вернуться к той, кто его любил, но понял, что уже ничего не докажет покойнику. Майор вышел из комнаты и быстрым шагом пересек коридор, перешагнув через тело зелтронки. Более ему нечего было делать на Нарр-Шаддаа. Он вернется назад на Одессен. Вернется с чистой совестью и исполненным долгом, выкинув навсегда проклятого Квинна из своей головы. Малавай так и не научился жить новым днем, смотреть в будущее и исправлять свои ошибки. А он, Пирс, свои исправит. Он забудет предателя, обязательно поговорит с Неджи. И он скажет ей о том, что ее муж Малавай Квинн погиб во время атаки Закуула пять лет назад.