Лето для двоих

В доме Кацуки была небольшая кухня только для семьи, которую они использовали, когда в гостинице были гости. Сегодня совсем не было приезжих, но отец в общем зале смотрел бейсбол с постоянными клиентами, приходившими вечерком попариться и попить пива. Напрямую Юри не говорили, но, похоже, в последние годы даже Ютопии приходилось туго с клиентами. Молодежь уезжала из города в поисках лучшей жизни, а заманить туристов было делом нелегким, когда из достопримечательностей один замок да пляж средней паршивости. Бегавший каждый день вдоль берега Юри заметил, что пять лет назад пляжных домиков, предлагавших душ и камеры хранения, было больше. В первые два месяца после его приезда положение семейного бизнеса поправило появление Виктора, но больше ничего скандального не происходило, и поток фанатов и папарацци иссяк. Все вошло в прежнюю колею. Рисоварка тихо пиликнула, уведомив о том, что рис готов, и Юри встал, чтобы взять себе порцию. Разбив в тарелку сырое яйцо, он сел обратно и задумчиво начал мешать его с горячим рисом. Виктор сказал, что ему надо покататься одному, так что ждать его стоило еще часа через два. Он что-то для себя искал, и как бы Юри ни хотелось посмотреть, он уважал просьбу Виктора оставить его на катке одного. У них оставалось еще три месяца лета до первых соревнований, и это время было только для них двоих. Юри не мог понять, в какой момент он прекратил бояться находиться рядом с Виктором и когда стал приходить спать к нему в комнату. На его американском телефоне вся галерея была забита фотографиями спящего Виктора. Юри был бы рад фотографировать на свой обычный телефон, но неотключаемый звук вспышки уже один раз разбудил Виктора, и пришлось краснеть и извиняться. С ним было уютно. Как только Юри перестал его стесняться, они смогли говорить часами — они были близки по возрасту, и помимо фигурного катания нашлось много тем, которые они могли обсудить, музыки, которую могли вместе слушать, фильмов, которые вечером могли вдвоем пересмотреть, устроившись в постели. Хотя чаще получалось втроем — Маккачин всегда норовил лечь между ними или хотя бы перед ноутбуком, чтобы его точно не забыли. Он был очень милым псом, но в некоторые моменты Юри хотелось случайно забыть его в коридоре. Например, целоваться было невозможно. Как только они начинали, Маккачин втирался между ними и тоже требовал поцелуев и объятий. Хорошо хоть в более интимных ситуациях он понимал важность момента и шел спать у двери. Юри еще не был уверен в том, как и когда его внезапное маленькое счастье закончится, и поэтому просто молился о том, чтобы лето пролетело не так быстро, как могло. Эти три месяца они могли быть наедине, а вот дальше начнутся чемпионаты, постоянные нервы и внимание окружающих. Он открыл соцсети и начал лениво листать новости. В кухню, недовольно цыкая, вошла Мари. — Они совсем там со своим бейсболом расшумелись, — она достала сигарету из пачки и начала щелкать зажигалкой. — Может, чем помочь? — Да сиди уже, — отмахнулась она. — Да и работы толком нет, все сделано. Юри смущенно улыбнулся и замолчал. — О, кстати, — Мари пошарила по карманам и кинула ему какую-то коробочку. — Лови-ка. Юри поймал коробочку и растерянно посмотрел на сестру. — Тебе. Он опустил взгляд и взвизгнул, отбросив от себя коробочку так, как будто это был таракан. — Ч-ч-ч-ч… — Презики, там же написано. — Мари сделала затяжку. — П-п-п-п-п… — П-п-п-п, — передразнила его та. — Презики. Одна пачка, а дальше, я надеюсь, вы поймете намек и будете покупать их сами. — Откуда ты?! — Юри стремительно покраснел, готовый заплакать от смущения и ужаса. — Юри, серьезно? Я меняю постель в комнате Виктора. И если я уже почти смирилась с тем, что мой младший брат — гей, то заходить в комнату, пропахшую вашими ночными развлечениями, и менять постель я за-дол-ба-лась. Юри вцепился в столешницу. Ему еще никогда не было так стыдно. — Что ты на меня так смотришь? — Она сделала затяжку и поморщилась. — Ты предлагаешь мне с этой претензией к Виктору подойти? Юри издал сдавленный вопль и замахал руками. — Да не рыдай ты, что как маленький, — Мари поморщилась. — Я ничего не говорила родителям. Хотя честно тебе скажу, у вас такие лица, что не обязательно менять ваши простыни, чтобы… — НЕ ГОВОРИ ЭТОГО ВСЛУХ! —… Все понять, — закончила она и флегматично затянулась, глядя на дрожащего и готового разреветься младшего брата. Потом налила стакан воды и поставила ему. — Серьезно, Юри, тебе двадцать три года, ты взрослый мальчик, что за реакция? — Я думал… Я думал, что никто не знает! — Он вцепился зубами в край стакана и несчастно посмотрел на нее. Мари только вздохнула и устало посмотрела на него. — Ты счастлив? — Что? — Он опустил стакан и растерянно посмотрел на нее. — Прямо сейчас ты счастлив? Юри замолчал, опустив глаза. — Если Виктор тебя обижает, я пойду дам ему в ухо, не посмотрю, что великий фигурист. — Нет-нет-нет! — Он взмахнул стаканом, и вокруг полетели брызги. — Я очень счастлив, Мари! Просто я… Просто… Все только началось, а я думаю о том, что после Гран-при все закончится… Он ведь уедет… — Ты уточнял? — А? — Юри снова непонимающе посмотрел на сестру. Та вздохнула. — До декабря и после еще много всего поменяется. Почему бы тебе не спросить его ближе к концу вашего договора? Юри, ты чертовски счастливый человек, ты в курсе? Ты мечтал о Викторе всю жизнь, и вот он — приехал к тебе. А ты загоняешься какими-то глупостями. Если бы мой кумир приехал ко мне жить, я бы валила и… ну ты понял, — она показала ему большой палец, повергнув в еще более глубокую пучину отчаяния. — Но в презиках. Или не заставляла бы своего младшего братца стирать мои простыни. Юри схватил со стола пачку презервативов и кинул ею в сестру. — Забери! Я сам буду менять! И… И стирать! Она поймала пачку и убрала ее в карман, хихикая. — Ты сейчас отказался, потому что боишься показать их своему любовнику? — Вовсе нет, просто как я могу показа… — он осекся, осмыслив ее фразу. — Да… ты права. — Заметано, — Мари кивнула и затушила сигарету. — А еще ты будешь мыть с утра онсен по понедельникам вместо зарядки. — Что?! — А то маме с папой расскажу, — Мари достала из холодильника банку пива и пошла на выход. — Ладно, братец, пойду тоже бейсбол смотреть. — Мари! — Крикнул Юри в закрывшуюся дверь и стек обратно на стул, закрыв лицо руками. Уши и щеки горели от стыда. Ничего удивительно в том, что он побежал на вечернюю пробежку раньше, чем вернулся Виктор. *** Юри вышел из предбанника в купальни и заметил, что Виктор уже сидел в воде спиной к нему, опираясь на бортик и подремывая. Дождь был не таким сильным, как днем, и его прохлада приятно сочеталась с жаром воды в онсене. Виктор услышал легкий плеск воды, когда Юри вошел в купальню, и обернулся на него. — Тебе не жарко? — Юри сел рядом и положил мокрое полотенце себе на голову. — Нет, в самый раз сегодня… Воздух прохладный, и дождь освежает. Летом у вас не сезон, да? — Как сказать… — Юри залез в воду до подбородка. — Иностранцы приезжают в любое время года. Корея с Китаем близко, оттуда многие едут смотреть Кюсю. Местные… — он задумался. — Наш онсен можно использовать как общественную баню, без остановки в номерах. У многих из тех, кто живет в старых домах, нет ванной. — Серьезно? — Виктор удивленно посмотрел на него. — Как это вообще возможно? Юри пожал плечами. — Ну вот так? Для иностранца дико звучит, да? Виктор задумчиво покивал. — То есть, у вас есть свои постоянные клиенты, которые приходят каждый день? — Конечно, — Юри мягко улыбнулся. — А гости с остальной части страны приезжают по праздникам. Вот в июне нет ни одного праздника, так что это застойный месяц. Виктор хмыкнул. — Сегодня очень тихо. И больше никого нет. — Ну, если только отец придет, но он обычно моется совсем поздно. Они замолкли, слушая шум дождя. У Юри приятно ныли мышцы после тренировки — сегодня они так увлеклись, что Юко пришлось раза три им напоминать о том, что ей надо закрыть каток. Виктор умилительно извинялся и в конце помог ей с уборкой, пока Юри переодевался. — У вас ведь нет сезонов дождей? — мягко спросил он, когда молчание начало затягиваться. — В Петербурге сегодня дожди, — вздохнул Виктор и с улыбкой посмотрел на него. — Да и всегда дожди. Даже зимой. — В России зимой дожди? — Юри удивлённо захлопал глазами. — Не везде. В этом году снег в Петербурге выпал только к Новому году. Ты знаешь, в детстве бывало съезжаешь с ледяной горки и попадаешь в лужу… Что ты так смотришь, культурный шок? — Да, — Юри умылся водой из источника. — Ты знаешь, я пять лет прожил в Америке, у меня много иностранных друзей, но всегда найдётся что-то, что меня удивит. — Это же прекрасно. Виктор поднялся, почувствовав, что ему слишком жарко, но тут же зацепился рукой за камень и зажмурился. — Ой… — Что? — Юри тут же подскочил, страхуя его от падения. — Голова закружилась? Резко встал?! Виктор тряхнул головой и улыбнулся. — Все хорошо, спасибо. Просто слишком долго сидел в воде. Юри все же помог ему сесть на камни и принёс в маленьком тазике холодной воды. — Умойся. — Спасибо. Виктор подтянул к себе тазик и начал неспешно умываться. Юри устроился рядом, подозрительно поглядывая на него. — Все хорошо, не смотри так, — пропел Виктор. — Надо выходить, если тебя мутит. Пойдём-ка, — он встал и заставил Виктора покинуть баню. — Хорошо ведь сидели? — Сейчас оденемся, возьмём чай с печеньками и посидим на веранде. Виктор рассмеялся, но позволил увести себя в раздевалку. На улице глухо зарокотал гром. — Ух ты, гроза, — обрадовался Виктор. — Кажется, это первая гроза, которую я застал. Дождь затарабанил по крыше ещё сильнее. — Виктор, ты опять ошибся… — Юри заметил, что тот неправильно запахивает джимбей, и подошел к нему. — Сначала правая сторона, потом левая, — он осторожно завернул Виктора в джимбей и помог подпоясаться. Юри казалось, что Виктор смотрелся бы органично в любой традиционной японской одежде — будь то джимбеи, домашние или выходные юкаты. — Вот. Юри поднял глаза на Виктора, и тот поймал его ладонями за щеки и поцеловал. На улице снова глухо зарокотало. — Чай, печеньки, веранда, — прошептал ему Виктор и чмокнул напоследок. — Я тебя жду! Юри проводил его взглядом и начал одеваться, улыбаясь уголками губ. Он был неприлично счастлив. Вытерев за собой пол, Юри вышел в общий холл и заметил маму, раскладывавшую свежие листовки на столике у ресепшена. — Есть что-то интересное, мам? — он подошел поближе и увидел рекламу праздника фейерверков, проводимого ежегодно в Хасецу в конце июля. — Не хочешь сводить Виктора? — Ласково улыбнулась она. — Думаю, ему понравится. — До них еще почти два месяца… — Наденешь свою юкату, гета, покажешь, как выглядит настоящий традиционный праздник. — Мам, я ту юкату надевал раза три от силы, а на праздники всегда ходил в обычной одежде… — А вот и зря, мой милый. Ты в ней такой душка, — посетовала мама, продолжая красиво раскладывать рекламки и скидочные купоны для гостей. — И Виктору очень идет традиционная одежда. Помог бы ему выбрать что-нибудь подходящее. Юри неуверенно улыбнулся. — Я спрошу у него, — уклончиво ответил он и ушел за чайником и сладостями. *** — Ты сказал, что сезон дождей официально закончился вчера, — укоризненно напомнил ему Виктор, стоя под козырьком ледяного замка. Юри стоял рядом и неловко мялся. Лило порядочно и явно не собиралось в ближайшее время прекращать. — Так сказали по телевизору, — перевёл он стрелки. — Вон там через квартал комбини, можно добежать и купить зонтик. — Пока мы дотуда добежим, зонт нам уже не понадобится, — резонно заметил Виктор. — Хочешь, я сбегаю и куплю? — Героически промокнешь, чтобы я мог сухим дойти до дома? — Усмехнулся Виктор. Юри смутился. От катка до дома было приличное расстояние, а последний автобус наверняка уже ушёл. — У меня есть идея получше, — он застегнул ветровку. — Догоняй! И вылетел вперёд, под дождь. — Что?! — Юри ошарашено смотрел ему вслед несколько секунд, потом бросился следом. — Виктор, подожди! Ответом ему стал весёлый смех, Виктор уже сбежал по лестнице и почти добрался до моста. — Кто последний, тот выполняет одно желание! — Что?! А ну стой!!! — Юри прибавил скорости и побежал за ним на мост. Дождь был тёплым и приятным, вечер тихим. Фонари лишь слабо освещали дорогу. — Я все равно выиграю! Смех Виктора разносился по округе, и Юри не мог не улыбаться. Они пробежали ровно половину пути, когда Виктор остановился на автобусной остановке и наклонился вперёд, опершись на колени, чтобы отдышаться. — Все, добегался? — Беззлобно спросил Юри, остановившись рядом. — Я-то добегу, а вот ты со своей выносливостью тут и останешься. Виктор поднял глаза и улыбнулся, всё ещё пытаясь вернуть дыхание в норму. Юри смотрел на него с видом победителя. — Хорошо, я слушаю твоё желание, — Виктор наконец распрямился. Юри улыбнулся, убрал мокрую чёлку со лба и, дёрнув Виктора за воротник вниз, поцеловал. Виктор, явно ожидавший чего-то подобного, быстро нашёлся и начал отвечать ему. — Поцелуи под дождём? Да ты романтик, Юри. Тот смущённо улыбнулся и, чмокнув Виктора в щеку, отпустил. — Отдышался? — Да, вроде… — Тогда нас ждёт ещё половина пути и ещё одно желание, — Юри обворожительно улыбнулся и, развернувшись на пятках, рванул в сторону дома. — Что?! Юри! Юри, подожди! — Виктор побежал за ним, но уже не мог догнать. Юри остановился только перед воротами дома, подождал совершенно запыхавшегося Виктора и, довольно подпрыгивая, протянул: — Второе желание, и идём греться в онсен. — Ещё один поцелуй? — Да, иди сюда, — в этот раз он поймал Виктора за щеки и заставил наклонить лицо к своей шее, после чего звонко чмокнул в мокрую макушку. Виктор тихо засмеялся в ответ. — Далась тебе моя макушка… — Мне нравится, когда ты склоняешь голову передо мной, — без тени застенчивости ответил Юри. — Я бы посмотрел на это и в других… обстоятельствах, — он чуть прищурился и многозначительно улыбнулся, глядя как реакция Виктора меняется с насмешки на изумление. — Мне надо это осмыслить, — пробормотал он и первым пошёл в дом. Юри мгновенно перестал улыбаться и схватился за зарумянившиеся щеки. Он сказал это Виктору вслух… Постояв так немного, Юри все же проследовал в дом. Виктор уже ушёл в сторону онсена, так что он решил последовать его примеру. Разувшись, он случайно бросил взгляд на столик и увидел рекламку, о которой говорил с матерью ещё пару недель назад. Виктору бы пошла праздничная юката. И веер. Юри мог бы выбрать ему красивый традиционный веер. Надо будет обдумать это хорошенько. *** Виктор, как всегда, проснулся раньше и тихо ушёл, оставив вместо себя у Юри под боком Маккачина. Сам Юри проснулся только с будильником и, не особо соображая, обнял Маккачина покрепче. — Виктор… В ответ ему облизали лицо, и Юри рассмеялся. — А, это ты, Маккачин…, а я уж подумал откуда столько шерсти, — он чмокнул пса в макушку и отпустил. — Я счастлив, — сказал он и встал открыть окна для проветривания. — Давай-ка слезай с постели. Юри огляделся и обнаружил свою одежду, аккуратно сложенную на античном бюсте. Как там Виктор его называл? Пытаясь вспомнить, Юри начал одеваться. — Василий. Тебя звали Василий, — покивал он и погладил бюст по голове. Для Юри всё ещё было неясно происхождение этого артефакта в комнате Виктора, но он не решался уточнять. Вообще, у него были кое-какие вопросы по предметам интерьера, но он предпочитал додумывать их предназначение сам. У входа в комнату лежала стопка свежего постельного белья. Юри глянул на часы и решил, что у него есть ещё двадцать минут до выхода. Виктор никогда ни на что не ругался, разве что строго выговаривал за постоянно повторяющиеся ошибки. Про опоздания он сказал только однажды, что эти три месяца — время Юри, и только он решает, как им распоряжаться. Юри, конечно, намёк понял и теперь старался просыпаться по будильнику, а не лежать лишние десять минут. Виктор никогда не будил его с утра и уходил первым, и Юри понимал, что иначе они бы просто провалялись весь день. Иногда он мечтал об этом, но не решался предложить Виктору. Он всё ещё ничего не рассказал ему про фестиваль фейерверков и думал о том, как найти подходящий момент. — Маккачин… Я так люблю твоего хозяина, — Юри улыбнулся и забрал белье в комнату. *** Фонари стояли далеко друг от друга, так что большую часть времени они шли в потёмках. Река под мостом тихо шелестела, а фонарик велосипеда, который вёз Виктор, дребезжал, но толком не светил. Был самый разгар июля, и стояла такая жара и влажность, что Виктору просто становилось плохо, если он пытался выйти из дома после восьми-девяти утра. Из-за этого они и предпочитали возвращаться, когда стемнеет. Жара не спадала, конечно, но солнце хотя бы не било по глазам. — Прокатимся? Виктор остановился ровно на середине моста, откуда начинался спуск. Юри с сомнением посмотрел вдаль. — Вообще-то вдвоём нельзя на велосипеде ездить, Виктор… — Я за все время ни разу не видел полицейского. Кто нас остановит? Они вообще есть в вашем городе? — Вообще есть, — обиделся Юри. Виктор хитро улыбнулся ему. — Ты же сам мне вчера рассказывал о том, как романтично катать любимого человека на велике? — А ты сам сказал, что сидящему сзади должно быть жутко неудобно? Виктор надулся. Ему очень хотелось попробовать. Юри вздохнул и забрал у него велосипед. — Садись назад и не дуйся. — Юри! Виктор сграбастал его в объятия и чуть не уронил вместе с велосипедом. — Давай-давай, отлипай и садись. Виктор послушно пристроился сзади и обнял Юри за талию. Тот покраснел и смущенно улыбнулся, радуясь, что Виктор не может видеть его лица. Он оттолкнулся от земли, и они, быстро набирая скорость, понеслись вниз с моста. Виктор громко смеялся и крепко жался к Юри, а тот глупо улыбался, щурясь от встречного ветра. Велик стал замедляться, потому что они съехали с моста и теперь катились по ровной поверхности, так что Юри налёг на педали. — Это так круто! — воскликнул Виктор. — Тише, люди спят! — Крикнул Юри в ответ. — Что? — не расслышал Виктор. Вместо ответа Юри резко начал тормозить. Виктор выглянул у него из-за плеча и ойкнул. Они ехали прямо на полицейского, сидевшего на велосипеде и явно ждавшего хоть какого-нибудь улова. — Здравствуйте, Куникида-сан, — неловко пролепетал Юри на японском, остановившись прямо перед ним. Эйфория закончилась в один момент. Громкие крики в ночное время, катание на велосипеде вдвоём… Его точно ждёт строгий выговор, а Куникида позвонит матери и расскажет, чем её сын в свободное от тренировок время занимается. Даже будучи вот уже три года как совершеннолетним, Юри очень боялся, что мама узнает что-нибудь этакое о своём сыне. — Нарушаем? — строго спросил полицейский, доставая бланк для штрафа. — Мы больше не будем, — медленно и с сильным акцентом ответил Виктор, выглядывая у Юри из-за плеча и делая абсолютно несчастное лицо. Юри знал Куникиду с детства, потому что его семья была постоянными посетителями в онсене Кацуки, и глава семьи казался ему строгим, но добрым человеком. Но не на работе же, наверное… Куникида же тем временем вздохнул и протянул Виктору бланк для штрафов и ручку. — Вы очень нравитесь моей дочке, — медленно и с расстановкой сказал он, наблюдая за тем, понимает ли его Виктор. — Можно автограф? — Yes! — Воскликнул тот и принялся старательно расписываться поперёк бланка. Юри выдохнул, надеясь, что инцидент исчерпан. — Спасибо большое, — мужчина расцвёл в улыбке и бережно спрятал бумажку с автографом. — Но домой, молодые люди, — тут же посуровел он. — Идёте пешком и никак иначе! «Только маме не рассказывайте», мысленно взмолился Юри и слез с велосипеда. Дальнейшая дорога прошла в неловком молчании. Юри было стыдно из-за того, что его поймали за такой глупостью, а Виктор, похоже, не очень переживал, но и разговаривать ему не хотелось. — Давай посидим на берегу? — Предложил Юри, когда они проходили мимо спуска на пляж. — Давай, — легко согласился Виктор. — И хватит краснеть. — Я не краснею, — надулся Юри, поставив велосипед на небольшую парковку. — Я вижу, — ответил тот, снимая обувь. — Ничего ты не видишь, тут темно и ты спиной стоишь, — продолжил бурчать Юри, но больше по инерции, чем потому, что ему хотелось. Виктор тем временем спустился на песок и кинул кроссовки у самой кромки воды. — Я поражаюсь, насколько здесь жарко, — сказал он. — Стемнело в полседьмого, а до сих пор душно. — Вообще-то купаться после закрытия пляжа тоже запрещено… — Не будь таким занудным, — ответил Виктор. — Да нас только что отловил полицей… Эй! — Крикнул Юри, когда в него прилетела футболка. Виктор уже плескался на мелководье в чем мать родила. — Если Куникида-сан придет и увидит тебя, я скажу, что я с тобой не знаком! — Крикнул он и плюхнулся на песок. Ответом ему был задорный смех. *** Юри поставил камеру на бортик и проверил, снимает ли она. Сегодня он пришёл пораньше, и Юко ещё не было, чтобы помочь ему со съемкой. Виктор болел уже пятый день, и легче ему стало только вчера. Юри клял себя за то, что был недостаточно внимательным к его состоянию, и чувствовал себя очень виноватым. Разгар лета в Хасецу давался Виктору тяжело — хоть он и был горячим парнем, но при этом оставался северным человеком. Как только закончился сезон дождей и наступил июль, на небе исчез даже намёк на облака. Солнце палило с шести утра, и даже ночь не приносила прохлады. Пение цикад отдавалось в голове Юри раздражительностью, потому что ассоциировалось исключительно с невыносимой погодой. Они спасались на катке в дневное время, но поселиться там было невозможно, а выход на улицу грозил Виктору тепловым ударом и кожными ожогами. Конечно, он храбрился и не показывал вида, бежал с Маккачином купаться в океан, включал кондиционеры и пробовал все возможные способы спасения от жары, которые предлагали японские магазины. Вот только его тело не могло справиться с такой резкой переменой климата. Закончилось всё простудой с высокой температурой, что было настоящим адом в этой жаре. Смотреть на болеющего Виктора было невыносимо, так что Юри предпочитал тренироваться на катке и корить себя за невнимательность. Заботливая мама вызвала знакомого врача и принесла Виктору пачку носовых платков и масок, но Юри видел, что ему неудобно так сидеть. — Прости, в нашей культуре есть свои неудобства… — бормотал он, поправляя капельницу. — У меня культурный шок, — слабо посмеялся Виктор. — Я думал, это шутки про капельницы. Юри увидел, что у него на носу и щеках проступил пот из-за маски, и, обтерев ему лицо платком, снял ее. — А вдруг ты заразишься? — Виктор натянул свободной рукой одеяло до носа. — Тебе тяжело ведь в ней лежать, не надо себя мучить лишний раз. Виктор сделал бровки домиком, отчего стал выглядеть ещё несчастнее и милее. — Отдыхай, пожалуйста, тебе скоро полегчает, — Юри аккуратно поправил ему одеяло. — Маккачин, иди полежи рядом, — он подсунул пуделя под свободную руку Виктору. — Никаких нагрузок, пока не почувствуешь себя хорошо. Я возьму камеру и попрошу Юко поснимать меня, а вечером разберём тренировку, хорошо? И так прошло четыре дня, Юри тренировался, а вечером сидел у Виктора на постели и слушал его советы и наставления. Спать в это время он уходил к себе под тяжкие вздохи и умоляющие глаза Виктора. Но заболеть самому себе он позволить не мог, так что мужественно игнорировал его выходки. Вчера Виктор чувствовал себя совсем хорошо, но Юри вместе с мамой настояли на том, что надо ещё денёк полежать. Сегодня же он хотел закончить пораньше и сделать Виктору сюрприз. — Ой, Юри! — он обернулся и увидел у бортика удивленную Юко. — А когда ты пришёл? Он подъехал к ней и улыбнулся. — Я уже час где-то тренируюсь… Прости, я просто не хотел, чтоб ты из-за меня приходила раньше. Юко благодарно улыбнулась ему. — Как там Виктор? — С утра держал меня за ногу и требовал взять его с собой, — неловко улыбнулся Юри. — Еле отговорили. — Ты ведь помнишь, что сегодня фейерверки? Как думаешь, вы сможете пойти? Мы с дочками там будем, — она вопросительно посмотрела на него. Юри помнил про фейерверки. Это была ещё одна причина, по которой он заставлял Виктора тщательно исполнять рекомендации врача и лежать в постели положенное время. — Да, я думаю, ему понравится праздник, он же фанат всего японского, — Юри улыбнулся в ответ. — Тем более, там будет много лотков с вкусностями, ему наверняка понравится… Юко покивала и взяла камеру в руки: — Вперёд, я засниму тебя с лучших ракурсов. К обеду Юри окончательно освободился, но домой не спешил. Он всё ещё ужасно смущался из-за того, что собирался подарить Виктору юкату, но отступать было уже поздно. Он пересчитал наличные деньги и отправился на одну из торговых улочек, куда раньше ходил с матерью за покупками. По пути он заметил, что хозяева уже ставят временные лотки и развешивают украшения. Летом в Хасецу было несколько фестивалей фейерверков, но самый первый, открывающий, всегда был самым грандиозным. Виктору должно понравиться. — Добро пожаловать! — Он зашёл в лавочку, где продавали кимоно, и увидел старушку-хозяйку, которая сотрудничала с их гостиницей и поставляла новые юкаты для гостей. — Ох, Юри! Я так рада тебя видеть! Какими судьбами? Мама отправила? Неужели так быстро все юкаты разобрали?! — Здравствуйте, — смущенно пробормотал Юри. — Нет-нет, я хотел бы сделать подарок, так что пришёл к вам. Сегодня фестиваль, и я хотел бы показать его Виктору. — Тебе нужна юката для него? — догадалась хозяйка. Юри кивнул, чуть краснея. — Сейчас покажу самые красивые, какие есть. А ты сам? — Что я? — В чем пойдёшь? Только не говори, что в обычной одежде. — А… ну… — вообще-то Юри так много думал о юкате для Виктора, что совершенно забыл о себе. — Вы, молодежь, совсем свои корни потеряли! — Ворчала старушка, выкладывая традиционные летние варианты для мужчин. — Ты поведёшь такого красивого мужчину на праздник, а сам пойдёшь в каких-нибудь застиранных футболке и шортах? — Вовсе нет… — Залепетал Юри. — Мне есть, что надеть. У него была юката, купленная ещё в старших классах школы. Вырасти он из неё не вырос, но надевал за всю жизнь раза три от силы. Тем не менее он сосредоточился на выборе варианта для Виктора, решив разобраться со своим гардеробом дома. — Он умеет носить гета? — поинтересовалась хозяйка, вытащив несколько размеров обуви и разложив их перед Юри. — Не знаю, дома он ходит босиком или в носках, — отозвался тот, трогая грубую ткань шлепка. Ступни Виктора, как и его собственные, были в синяках от постоянных прокатов, так что он решил не мучить его сегодня. Если они хотят погулять, то лучше пусть обувь будет не совсем традиционной, но удобной. — Но я, пожалуй, воздержусь от обуви. Он снова вернулся к предложенным юкатам, задумчиво разглядывая каждую. Виктор был из тех, кому шло абсолютно всё, но эта юката должна была стать подарком от Юри, так что он очень хотел, чтобы Виктору она понравилась. Он сразу же забраковал светлые варианты, потому что Виктор со своей белой кожей потерялся бы в них, и сосредоточился на темных. Сам он не обращал внимания на собственную одежду, если это были не костюмы для выступлений, хотя и в этом случае он предпочитал полагаться на вкус окружающих. Но сегодня другой случай — он собирался сделать подарок своему дорогому человеку. «Я очень надеюсь, что ему понравится». Чем дольше Юри находился в магазине, тем большую неуверенность по поводу своей затеи он чувствовал. Он остановил взгляд на черной юкате с тоненькими золотыми вертикальными полосами. Затем на темно-синей однотонной. — Смотри, вот к этой юкате подойдут такие пояса, — хозяйка разложила поверх ткани светлые пояса. — А к этой однотонной — с узорами. Юри неуверенно взял белый пояс со сложным рисунком из темно-синих ромбов и линий и приложил его к однотонной юкате. — Я возьму это, — решился он и протянул хозяйке выбранный набор. Та с одобрением кивнула и ушла доставать ему нераспечатанную юкату. У Юри немного подрагивали руки, когда он думал о том, как Виктор отреагирует на его подарок. Расплатившись, он перешел через дорогу и зашел в магазин вееров. *** Дома его ждал Виктор, сидевший прямо на ресепшене. — Ирассяймасе! — Выкрикнул он со своим смешным акцентом. — Я дома, поэтому окаэри, — хмыкнул Юри. — Ты чего тут сидишь? Совсем выздоровел? Он поставил пакет на пол и подошел к Виктору. — Да, температуры нет, только легкая слабость, — ответил он. — Ты чего там купил? — Пойдем в комнату? — Предложил вместо ответа Юри. Виктор послушно вышел из-за стойки и проследовал за ним. — Ты себя точно хорошо чувствуешь? — Ну да, а что? — Виктор сел на кровать и улыбнулся ему. — Я хочу вечером сходить с тобой на фестиваль фейерверков. — Фестиваль фейерверков?! — У Виктора моментально загорелись глаза. Юри улыбнулся. — Да. Ты пойдешь со мной? — Спрашиваешь! Конечно, пойду! — Тогда у меня для тебя есть подарок, — Юри взялся за пакет, и его руки предательски задрожали, когда он протянул его Виктору. Тот ласково улыбнулся Юри и встал, чтобы принять подарок. — Спасибо. Юри неловко улыбнулся и почувствовал, как у него дергается глаз. От Виктора это не укрылось, и он, поставив пакет на кровать, взял его за руки. — Чего ты? — Я?.. Все хорошо! — Но Виктор смотрел на него прямо и с мягкой, требовательной улыбкой. — Просто я… Я очень боюсь… Боюсь, что ты… Что ты будешь смеяться надо мной, — выдавил он из себя. — Смеяться? — Удивленно посмотрел на него Виктор. — Я? С чего ты взял? — Ну… Не знаю? — Юри нервно засмеялся. — Я… Я просто… Я целый месяц думал о том, что хочу сходить с тобой на фестиваль… И… Ну, понимаешь… — Юри начал говорить и не мог остановиться. — Я выбрал тебе подарок, и теперь… Вдруг ты подумаешь, что я странный? Вдруг он тебе не понравится? Я очень-очень сильно боюсь этого, — совсем тихо закончил он и зажмурился. Виктор все это время гладил большими пальцами его ладони, но после того, как Юри договорил, отпустил его руки, и от этого стало еще страшнее. Зашуршал бумажный пакет, и Юри уже готов был вылететь из комнаты, чтобы не чувствовать еще большего стыда, когда Виктор восхищенно ахнул. — Юри! Он неуверенно открыл сначала один глаз, потом второй. Виктор держал в руках распакованную юкату и любовался ею. — Юката? Это юката для фестиваля? Для меня? — Он обернулся к Юри, улыбаясь с совершенно детским восторгом. Тот смог только кивнуть. — Просто ты обычно носишь джимбей, их тоже можно надевать на праздники, но мне показалось, что юката очень пойдет тебе… — Снова начал оправдываться он. — Веер! — Воскликнул Виктор, нашарив еще один подарок и аккуратно раскрыв его. — Ой! Это карпы, да? Карпы в пруду? Как красиво… Юри и сам гордился своим выбором — веер был из дорогих бумаги и дерева, черный с синими окружностями, которые представляли с собой круги на воде, в которой плавали красный, белый и золотой карпы. Виктор поражённо разглядывал подарок. — Юри… я хочу это все надеть, — счастливо рассмеялся он. — Я помогу тебе… — у него отлегло от сердца. Виктор так искренне улыбался и хватался то за юкату, то за веер, что Юри стало стыдно за то, что он боялся его реакции. Они стояли у зеркала, и Юри поправлял полы юкаты и пояс, чтобы все смотрелось аккуратно, а Виктор смотрел на него через зеркало. — Юри? — М? — С чего ты решил, что я буду смеяться над тобой? Юри помолчал, поддергивая ткань под поясом. — Просто это всё так завертелось… Ты приехал, ворвался в мою тихую размеренную жизнь, как ураган… — Он помолчал. — Мы давно уже стали друг другу больше, чем друзьями, хотя прошло так мало времени… Я действительно, — он тоже взглянул в зеркало и поймал взгляд Виктора. — Иногда начинаю бояться, что я неправильно тебя понимаю, или что это всё сон, или еще что. Так не бывает, знаешь ли. Ну, или бывает, но в сказках. Или у других. Не у меня. — Я счастлив рядом с тобой, — просто ответил ему Виктор. — А то, что всё происходит слишком быстро… — Он весело улыбнулся. — У нас с тобой впереди ещё половина лета, и осень, и зима, и вся жизнь, правда? Юри неловко засмеялся, пряча глаза. — Ну, это ты загнул, давай сначала до Гран-при доживём. Ему стало очень спокойно и хорошо. Он больше не смотрел на Виктора через зеркало, а продолжал возиться и поправлять его юкату. У них действительно было по меньшей мере ещё всё лето. Лето для них двоих.