Несколько миль на запад

      Дешёвый придорожный ресторан с ядовито-жёлтой вывеской, сияющей не ярче окон этого заведения, никогда не пользовался особой популярность, не мог похвастаться элегантным интерьером и изысканным меню и был вынужден работать круглосуточно. Такой бизнес с трудом оправдывал вложения и был скорее убыточным, вынужденный соперничать с закусочной старого отеля, что находился неподалёку.       И нередко Марк, один из официантов, всерьёз задумывался об увольнении, его останавливало лишь то, что владельцем этого места был его родной дядя, обещавший юноше скорый карьерный рост, однако, сколько брюнет не носился между столиками, сколько не бегал в отель с рекламными листовками, его положение оставалось неизменным, росло лишь желание убраться отсюда куда подальше, запрыгнуть в одну из проезжающих мимо машин и никогда больше не носить накрахмаленных рубашек. Эта мысль проникала в его голову всё глубже с каждым вечером понедельника, когда последние посетители, оставив скудную оплату, разбредались, на кухне прекращали готовку, его напарник оставлял поднос на барной стойке и шёл в подсобку дабы вздремнуть, а он сам устраивался за одним из столиков с листком бумаги и аккуратно выводил вверху «Заявление»…       …Сегодня был понедельник. Дождливый осенний вечер первого понедельника сентября, мало чем отличавшийся от остальных. Шон, второй официант, привычно оставляет круглый коричневый поднос на стойке, за которой давно нет ни бармена, ни содержимого бара, просит Марка разбудить его через пару часов и скрывается за скрипучей дверью подсобки, а Марк занимает место за столиком у окна, самым освещённым из всех, зажимает в пальцах шариковую ручку, наклоняясь над бумагой, и совершенно неожиданно слышит за своей спиной звон колокольчика на двери, оповещающий о новых посетителях.       – Вы работаете? – спрашивает взволнованный женский голос. Марк резво вскакивает на ноги, оставляя листок и ручку на столике, и несколько растеряно смотрит в сторону кухни, где недавно погас свет.       – Да… Да, конечно. Мы работаем круглосуточно, – отзывается официант, находясь в некотором замешательстве. – Прошу Вас, – он торопливо помогает девушке снять промокшее пальто и приглашает её за один из столиков, вежливо отодвигая стул. А темноволосая мисс, присаживаясь за предложенный столик, оставляет на столике тонкие серые перчатки, но не спешит знакомиться с меню, хоть и держит его в руках, взгляд её обращён куда-то за окно, где мигает фарами чей-то автомобиль.       – Я буду не одна. Ужин на две персоны. Мы возьмём… Эм… Два зелёных чая и… – украдкой взглянув на страницы меню, девушка называет ещё что-то, то что, по её мнению, придётся по вкусу её спутнику, для себя заказывает десерт и просит капнуть успокоительного в одну из чашек, она уже тянется к кармашку жакета, как вдруг неожиданно меняет своё решение. – Нет, подождите. Не нужного этого всего. Принесите чёрный кофе.       – Один? – уточняет официант, после чего отправляется на кухню. Признаться, его не особо интересовали посетители, Марк никогда не грезил об этой работе и куда чаще пропадал на кухне, наблюдая за несколькими поварами, что работали в их ресторане, ведь именно о профессии повара он мечтал со школьных лет и этого повышения желал больше всего на свете. Но кулинаров его дядя нанял других, невзирая на диплом старшего племянника, и всё, что ему разрешалось делать на кухне, это пользоваться кофе-машиной, потому юноша даже несколько обрадовался заказам поздней гостью, надеясь приготовить что-нибудь своими руками, однако снова ему придётся иметь дело с кофе-машиной. Как раз такие странные перемены и привлекли его внимание к этой элегантно одетой особе, и, подавая кофе в классической, как и причёска брюнетки, маленькой фарфоровой чашке, юноша стремился сфокусировать взгляд на происходящем за окном, на той тёмной, явно дорогой машине и в особенности на водителе, что расхаживал рядом, но не видел ничего кроме расплывающихся силуэтов, которые прокомментировала сама гостья.       – Он не зайдёт. Пытается дозвониться до заправки. Нам далеко ехать, а бак почти пустой… Ничего интересного, – последнее она произносит с долей иронии и улыбкой, обращённой в сторону тёмного окна. После её ответа Марку стало неловко из-за собственного любопытства... А девушка, до этого несколько встревоженная и уставшая, как ему показалась, заметно повеселела, и следующая её сдержанная улыбка была адресована именно ему, потупившему взгляд Марку Бри, как и предложение присесть. Они просидели за одним столиком без малого полчаса, за это время кофе успел остыть, за окном, у ресторана, загорелся уличный фонарь, в чьём холодном свете мужской силуэт с мобильным у левого уха приобрёл более чёткие очертания, и Марк, временами отвлекаясь от собственных рассказов, неизменно поглядывал на него, как и молчаливая незнакомка.       – Ближайшая заправка в нескольких милях на запад.       – Мы едем на запад. Эта невзначай брошенная фраза стала тем единственным, что Марк узнал о загадочной собеседнице, в то время как сам рассказал ей всё. Он поведал ей и о семье, и о работе, и о своём страстном желании вырваться из цепких лап рутины и ворваться в совершенно новый, пока незнакомый ему мир. А потом он сказал ей, что тоже хотел бы побывать на западе. Спросил, в какой город они держат свой путь и как давно проводят дни в машине, однако незнакомка не спешила отвечать, она по-прежнему смотрела за окно, смотрела так внимательно и сосредоточенно, словно и вправду способна разглядеть что-то в этой темноте, а когда всё же собралась с мыслями и взглянула на заинтересованного юношу, ответ её не удовлетворил и львиной доли его интереса.       – Я не за рулём и давно не смотрела на календарь. Едва ли можно придумать ответ более уклончивый, чем это отстранённое «Я не за рулём… Не смотрела на календарь…», послужившее упрёком его любопытству, и Марк больше не спрашивал.       Почему-то неожиданно повисшая тишина нисколько не угнетала ни сдержанную брюнетку, ни самого Марка, любителя долгих разговоров ни о чём, скорее наоборот, они молча смотрели друг на друга, на этот раз ни отводя взгляд, и каждый в тайне надеялся произвести хорошее впечатление. Марк всячески старался прикрыть желтоватое пятнышко соуса на рубашке, а кареглазая незнакомка то и дело поправляла причёску, пытаясь совладать с непослушными, всё ещё немного влажными прядями, некогда завитыми в аккуратные локоны, а теперь норовившими рассыпаться по плечам лёгкими волнами.       – Я не представилась… – взволнованно произнесла девушка, заправляя очередную прядь волос за ухо. Отчего-то она вспомнила об этом только сейчас и делает глубокий вдох, прежде чем произнести своё имя, которое Марку хочется услышать больше всего на свете, но, к сожалению, не суждено.       – Я закончил, – колокольчик на двери противно позвякивает, чуть приглушая голос заглянувшего мужчины. Он весь промок под недавним дождём, и с его серого плаща стекали крупные капли воды. Капало и с его волос. Даже с кончика носа… Но он, казалось, не обращает на это никакого внимания, его взгляд сосредоточен на девушке, что спешит обернуться и ответить «Я сейчас».       После он уходит, а брюнетка торопливо поднимается, забирая со стола перчатки и сумочку, идёт к вешалке, старается как можно быстрее застегнуть обсохшее пальто и вздрагивает от неожиданности, когда снова слышит несколько раздосадованный голос Марка, который осмеливается снова задать неуместный вопрос и надеется хотя бы не нарваться на грубость.       – Это Ваш муж?       Конечно, Марк не мог не заметить обручального кольца на пальце мужчины. Оно поблёскивало в тусклом свете торшеров и переливалось от влажных капель… Не мог он не заметить и того, что на руках незнакомки не было ни одного кольца, ни даже следа от его ношения… Потому последовавшее в ответ «Да» можно было считать ложью.       Но на этом их разговор не закончился, как можно было бы ожидать, вовсе нет. Девушка достала из сумочки измятую купюру как плату за несостоявшийся ужин и, взяв с ближайшего стола ручку, оставленную там Марком, написала на самом её крае несколько цифр.       – «Номер телефона» – решил Марк, принимая деньги, и не ошибся. – «Номер, но не имя…»       – Я по-прежнему не знаю, как Вас зовут.       В ответ брюнетка улыбнулась, глядя куда-то в сторону, за его левое плечо, и негромко проговорила: – Вы знаете, – после она скрылась за дверью, растворяясь под каплями дождя, а Марк всё стоял там, напротив бара, сжимая в пальцах измятую купюру с номером телефона девушки, которая в этот самый момент навсегда исчезала из его жизни, отправляясь на запад под гул мотора и мерцание фар, девушки, чьего имени он так и не узнал, в то время как она за этот вечер узнала о нём слишком многое, нисколько не важное и совершенно ненужное, но многое.       – «Разве она представлялась? Когда?» – Марк с недоумением смотрел за окно, где не осталось ничего кроме старого фонаря, смотрел так, словно искал подсказку там, но её не было, не было ни в следах останавливавшейся машины, ни в нетронутой чашке чёрного кофе, ни в денежной купюре, ни в номере на ней, ни единого намёка в терпком запахе женских духов и том бессмысленном разговоре. Но если бы он только обернулся… Обернулся через левое плечо и взглянул на стену противоположную бару, то узнал бы о ночной гостье куда больше, чем она сама пожелала рассказать. Однако он не обернулся и не воспользовался телефоном, купюра была отправлена в карман рубашки, сам официант ушёл на кухню, а старая афиша, на которую он не взглянул, буквально на следующий день была сорвана вместе с обоями.       С первого вторника сентября у ресторана началась новая жизнь, а Марк научился ценить старую, осознав, что путешествия не делают людей счастливее, и когда всё-таки наткнулся на имя Джулия Деннис в старой газетной вырезке о театре, то, глядя на фотографию, никак не мог вспомнить, кому оно принадлежит, что уж говорить о режиссёре Питере Джоусоне, чьё фото даже не приложили, но зато не забыли упомянуть о его разводе с женой, до которого Марку не было никакого дела, как и до всей светской хроники… Главное не дать стейку пригореть и вовремя подать блюдо, ведь посетителей полный зал.