Дома

Каждый раз, возвращаясь из Хогвартса на летние каникулы, Барти чувствует себя совсем не тем человеком, что в школе. В Хогвартсе он привык быть лучшим студентом своего курса, на него смотрят с уважением и восторгом, его признают, хвалят... Дома же все его успехи воспринимаются как должное и никого не впечатляют. Конечно, мама была рада, и в каждый его приезд хлопотала вокруг него, обнимала и целовала в щеки. Вот только Барти нужно совсем не это. Сегодня, отец снова не смог забрать его с вокзала сам. Еще бы — разгар рабочего дня. Знакомая машина поджидает Барти на выходе из вокзала, сверкая ярко начищенными металлическими деталями, названия которых Барти так и не узнал. Он успел понять только то, что у машины есть багажник, в который благодаря заклинанию расширения пространства свободно помещаются все его вещи и клетка с совой в придачу, есть два коротких ряда сидений, есть руль и несколько педалей, которые делают автомобиль невидимым для магглов и превращают его в портключ. И честно говоря, Барти это мало волновало — изобретения магглов никогда не вызывали у него интереса. — Как прошел учебный год? — вежливо спрашивает у Барти личный помощник отца. Барти не помнит его имени, да и сам отец, кажется, тоже. — Нормально, — отвечает Барти и откидывается на сиденье, прикрывает глаза, всем своим видом показывая, что не намерен разговаривать. Дела у него много лучше, чем «нормально» — целых двенадцать СОВ, — но он не собирается хвастаться этим перед каким-то мелким служащим. Дома ждут мама и Винки. Мама выскакивает навстречу и начинает суетиться, хватаясь то за ручку тяжеленного чемодана с вещами, то за клетку с совой. Барти решительно отбирает и первое, и второе, применяя заклинание левитации, и, пока маме не пришла в голову еще какая-нибудь замечательная идея, обнимает ее. Они уходят по широкой, усыпанной камнем дорожке ко входу в дом, а впереди них летят вещи. Винки стоит в дверях и щурится от яркого солнечного света — она привыкла к полутемным комнатам и коридорам, а дом покидает пару раз за год, когда провожает Барти в Хогвартс и встречает летом. Честно говоря, Барти бесит эта счастливая улыбка блаженной идиотки, которой ее маленькая жизнь домового эльфа кажется сказочной. — Сегодня у нас — торжественный ужин в твою честь! — говорит мама приподнято, когда они оказываются под сводами родного поместья. — Мы получили письмо от профессора Слагхорна, почему ты сам не написал, что получил 12 СОВ? Это же потрясающе, невероятно, мы очень гордимся тобой!.. Мама щебечет еще что-то, говорит о каких-то планах на лето, которые они должны обязательно осуществить, но Барти не вслушивается в подробности. Конечно, может быть, она и гордится, а вот отец, Барти практически уверен, даже внимания не обратил. Наверное, ему стоило бы завалить все экзамены, чтобы тот удостоил его вниманием. Правда, и в этом случае Барти не понравился бы результат. — Я отдохну немного, ты не против? — говорит он, перебивая маму на полуслове. — Конечно, дорогой, как я сразу не догадалась, — она послушно прерывается и улыбается ему. — Прости, я так давно тебя не видела... — О, мама... — Барти стонет, но он вынужден еще раз заключить ее в объятия и звонко чмокнуть в щеку. От мамы слабо пахнет цветами и медом, это ее любимые духи, и Барти, естественно, ей не скажет, что его тошнит от их приторности. — Я прикажу Винки, чтобы она принесла обед в твою комнату. — Хорошо. А папа вернется сегодня? Он вообще в курсе, что я приехал? — спрашивает Барти. — Конечно, что за глупости? — мама хмурится. — Он же прислал машину. Он будет, может быть, немного задержится, ты же его знаешь... Барти знает его настолько хорошо, что не сомневается: тот мог забыть обо всем на свете, кроме своей работы. Особенно сейчас, когда Пожиратели практически каждый день устраивают атаки на мирных волшебников и магглов. Кажется, отец уверен, что он один может им противостоять. С этой мыслью Барти поднимается к себе и сходу заваливается на кровать. Теперь, когда мама перестала его отвлекать, самое время предаться мрачным мыслям и обдумыванию невеселых планов на будущее. Например, он мог бы стать одним из помощников отца в Министерстве. Может быть, его имя отец даже будет помнить. Хотя и в этом Барти не уверен — возможно, его по привычке будут называть именем предыдущего помощника. С тихим хлопком в его комнате появляется Винки с подносом. Барти смотрит на клюквенный морс и огромный кусок рыбного пирога, которые он любил. Раньше. Он и не думал, что сейчас смотреть на них не захочет. — Унеси, — говорит он. — Я не голоден. Только если мама будет спрашивать, скажи, что я все съел. Винки смотрит на него непонимающе огромными влажными глазами. — Но хозяин... — она пытается что-то сказать, но это плохая идея. Барти ударяет по подносу ногой, и тот валится из рук Винки. Клюквенный сок растекается по ковру кроваво-красной лужей. — Какая же ты криворукая, — говорит он ядовито и чувствует при этом странное удовольствие. — Убери все сейчас же, пока я принимаю душ. Когда Барти возвращается в комнату, там снова чисто, но он морщит нос, потому что в воздухе до сих пор пахнет едой. Настроение, и без того плохое, портится еще сильнее. Он каждый год жалеет, что в Хогвартсе нельзя остаться на все лето. Когда отец все-таки возвращается домой, небо усыпано звездами, а стрелки часов перевалили за полночь. — Бартемиус-младший, я рад, что ты дома, — говорит он, когда видит Барти, спускающегося по лестнице, и его интонацией можно охлаждать жаркий летний воздух в помещении. В раскрытые окна льется стрекот кузнечиков и пение соловья, и зачарованные свечи освещают большой стол в столовой, который накрывается только в редких случаях. — Я тоже рад, — заученно говорит Барти. — Как прошел твой день? Это удобный вопрос, потому что о работе отец может говорить практически бесконечно, что и делает. Правда, раньше Барти легче переносил эти разговоры, просто пропуская их мимо ушей, но сегодня все шло не так, и рассуждения о политике, критической ситуации, Том-Кого-Нельзя-Называть и насквозь продажном Министерстве магии вызывают тошноту и головную боль одновременно. — А как твои дела? — спустя почти час отец вспоминает, у Барти тоже могут быть какие-то дела. — Хорошо. Я сдал двенадцать СОВ, но мама говорила, что ты уже в курсе. — Да, конечно, в курсе, — отец кивает. — А еще что-нибудь? — Еще что-нибудь? — кажется, это и есть последняя капля. — Нет, извини, только это. Если тебе недостаточно, то мне нечего добавить. Отец поднимает на него глаза, вокруг которых огромные темные круги, и смотрит пристально. — Жаль, — говорит он. — Я думал, ты захочешь мне помочь и сообщишь о тех своих однокурсниках, которые ведут себя подозрительно. Ходят слухи, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вербует своих приспешников сразу же после выпуска с твоего факультета. Сейчас это было бы куда важнее, чем твои СОВы. — Мне нечем тебя порадовать, — цедит Барти сквозь зубы. Просто поразительно, как он еще не взорвался и не взорвал весь этот дом вместе с собой к чертям. — Если ты позволишь, я пойду к себе. Устал, да и спать хочется, все-таки ночь на дворе. Отец продолжает смотреть на него внимательно, будто пытается что-то понять. Мама прижимает руки к груди и полными слез глазами смотрится то на него, то на отца, но сказать, конечно же, ничего не решается. Винки, которая несет трехэтажный торт, украшенный белоснежными сливками, неуверенно останавливается возле стены, стараясь слиться с ней. Все как обычно. — Самовлюбленный мальчишка. Если бы ты только знал о всех ужасах, которые творятся вне стен твоей дорогой школы, ты не был бы так небрежен. Иди, — отвечает отец и, когда Барти все-таки собирается с силами, поднимается на ноги и уходит, говорит ему в спину: — Кажется, здесь кто-то слишком гордится собой и забывает правила приличия. Мама так старалась для тебя, готовя этот ужин. Барти узнает этот голос — отец говорит с такой интонацией тогда, когда за словами должно последовать наказание. Спина покрывается холодным потом, а колени становятся ватными. Несмотря на это, Барти заставляет себя не остановиться, уйти из столовой, подняться по лестнице, но на этот раз путь кажется ему слишком длинным.