Слепой абьюз.

Стук в дверь разрывает ушные перепонки Луи, а крики: — Луи, блять, открывай, — кричал Зейн. Еще чуть-чуть и он бедет с ноги вышибать этот кусок древесины. Томлинсон вздохнул, так как Гарри уже не было четыре дня, хотя ему как-то все равно на него. Спит, наверное, сейчас с каким-нибудь мужиком, отсасывая одновременно другому. Это же гребанная шлюха, а не парень, как считал Луи. Так что он рад, что теперь нет этой кудрявой обузы на его плечах. Лишь боль в кулаках, когда он наказывал Гарри. Расстаться он захотел, как же. Из этого дома он уйдет с частичкой Томлинсона на его теле. И без разницы, что это синяки. Стайлс заслужил. Как только Томмо открывает дверь, он падает. А падает он из-за руки Малика, которая ударила его по челюсти. — Сука! Ты охуел совсем! — на повышенных тонах начал Зейн. — Это не я только что ударил своего лучшего дру… Еще один удар в живот. Луи почувствовал, что на него что-то капнуло, посмотрев на Малика, Томлинсон заметил, что тот плачет, а на его лице ясно видна ярость, боль и гнев. — Никогда больше не смей называть меня так, ублюдок! — продолжил Зи. — У меня больше нет лучшего друга. Ты лишь тупое безобразие, которое так поступает с Гарри. — Ты не имеешь права лезть в наши отношения! — протестует Луи, вставая. — Или эта шлюха теперь сосет тебе? — гадкая ухмылка появляется на разбитой губе Томмо. Сильная пощечина пролетает по щеке Луи, что он даже отшатывается. — Не смей так называть его! Он из-за тебя в реанимации! — Ч-что? — удивляется Луи. — Что слышал, урод! — Зейн идет в их спальню, собирая вещи Гарри. — Стой, ты серьезно? — забегает в комнату Томлинсон. — Шучу, ага, — сквозь слезы говорит Зи. В последнее время Стайлс и он сдружились, а Найл рассказал все ему. Так что да — пакистанцу не нужен такой друг, как Луи. — Сейчас с ним Хоран, я уже позвонил Лиаму, — сообщает Зейн, застегивая спортивную сумку, разворачиваясь. — Я с тобой, — сказал Луи, собираясь. Но Зейн толкнул его к стене, сквозь зубы проговорив: — Только попробуй приблизится к нему, втроем голову оторвем, ты меня понял?! И не дождавшись ответа, он ушел в больницу к Стайлсу, оставляя растерянного Томлинсона опять одного. В первый раз за последнее время тот подумал о том, какой же он козел, но потом забыл, как только начала саднить щека. «Гарри достоин этого, » — повторял Луи себе. Томлинсон зашел в ванную, смотря в зеркало. Его лицо было помятым, а он до сих пор внушал себе, что Гарри — его ошибка и еще сам прибежит. Маленький засранец. Его ужасные кудри, тупые зеленые глаза, слишком длинные ноги и огромные руки. Все это так ужасно, как бессонные ночи, как падающие звезды, которые разбиваются об землю, создавая хаос из коричневых и сальных волос Томлинсон. Его мозг пьян и перегружен мальчиком, которые сбежал четыре дня назад. Луи все равно. Луи не скучает. Он снимает с себя вещи, не заботясь о том, что раньше это делал Гарри. Томлинсон самостоятельный мужчина и может справится без кудрявого бестия, ведь жил как-то раньше. Томмо думает о том, что он правильно сделал, что избил этого уродца, который испортил ему жизнь. Слишком уж он много хотел. Луи интенсивно игнорирует мысли о том, что любит Гарри. Игнорирует здравый смысл, игнорирует звонок на телефон. Ему все равно, он скала. Но даже горы способны рушится. А случается это из-за шума воды и прозрачных капель, что ударяются об кожу Луи. Тот сам не понимает сразу, что та влага, что течет по щекам — не вода из душа. Это его гребанные слезы. Шум воды должен успокаивать, а не доводить до истерики, что происходит сейчас с Луи. Он ревет и его ноги подкашивается, а острая боль проходит от коленей прямо в его голосовые связки и он вскрикнул. Обычно мы говорим «мамочки, как больно» или просто рефлекторно вырывается «мама». У Томлинсона же в рефлексах прописано имя Гарри. И он кричит, что есть силы, зовя мальчика. Он говорит стенам ванны, что любит все в Стайлсе, но плитка не умеет разговаривать. Перед глазами размыто и все, что он видит, так это свои бедра, по которым стекают капли воды. И все вокруг будто обжигает его, даже вода. Тело слишком уязвимо, как никогда. Слабость чувствуется на уровне эмоций и Луи это не нравится. Сознание застилают до боли любимые кудри и большие, но будто кукольные, руки. Он падает из-за мысли о том, что больше не имеет это при себе. Гарри больше не его мальчик, он сломал его. «Чем сильнее ты делаешь людям добро — тем сильнее они тебя ненавидят» Луи сидит на диване, вспоминая разговоры с Гарри. Его хриплый голос звучит в ушах, будто внутри есть аппарат, который записал все речи Стайлса, которые он когда-либо говорил. А главное в этом всем, что квартира пуста, телевизор не работает, а тишина забралась во все потайные углы их его квартиры. Жаль, что она упустила голову Томлинсона. Парень думал всегда, что эта фраза относится только к нему, ведь он только отдавал, а Гарри ничего не делал, но после того, как увидел полицию, которая косо смотрела на него, а так же сообщение от Джеммы: « Тебя ищут, мы не оставим это просто так, мудак» Он понял, что он все испортил своей самовлюбленностью. Луи не понимал в какой момент он стал меняться в плохую сторону. Ведь… Гарри такой чудесный, красивый, добрый, а Томлинсон так с ним обращался. Томмо не достоин любви и он понимал, что столько раз, сколько его прощал Стайлс — это больше, чем лимит прощения. Не важно за что: за то, что съел последний кусок пирога или за синяки и испорченную жизнь. Гарри умный и никогда больше не примет мальчика с голубыми, в прошлом, глазами обратно, потому что именно это море потопило зеленые острова, да так, что вся Вселенная внутри Стайлса погибла, захлебываясь то ли в слезах, то ли в океанах с акулами. Так что Луи встает и идет в полицию, сдаваясь с поличным. Он надеется, что Гарри простит его, пока сам Томлинсон будет сидеть за решеткой. ~ Гарри открыл глаза. Перед ним потолок его комнаты, а сам он вернулся в Холмс-Чапел. Стайлс до сих пор не привыкнет видеть свои старые игрушки перед собой, но он понимает, что ни за что не вернулся бы в квартиру с Томлинсоном. Мысли о нем, даже когда тот не рядом, а сам Гарри не знает что с ним стало — ежедневный попутчик мозга кудрявого. Как он? Где он? Ему хорошо или он скучает по Гарри? Гарри скучает, но не по Луи. А по хорошим моментам с Луи. По старому Луи. С яркой улыбкой, которая делала каждый день лучше. По рукам, что были как миллион одеял зимой, а так же теплое дыхание и шепот на ушко. Нежные движения везде и всегда: утром, днем, ночью, в постели, на улице, за столом. От воспоминаний дышать тяжело и Гарри делает глубокий вздох. Теперь у него новая жизнь, хотя он до сих пор боится громких звуков, волос, как у Луи, голоса, как у Луи. Он боится всего, что напоминает ему о Томлинсоне. Мягкий стук в дверь, а в следующую секунду показывается лицо Найла, который теперь живет в доме Стайлсов, дабы присматривать за лучшим другом. — Хэй, чувак, тебе письмо, — объявляет он, заходя. — Но я отдам тебе его только при одном условии. — И тебе доброе утро, — зевая, ответил Гарри. — И при каком же? — Ты в порядке? — осторожно спрашивает ирландец. Стайлс привык к этому вопросу, ведь теперь все его спрашивают об этом. Он так благодарен своему окружению за это. Гарри не чувствует себя одиноким из-за этого. — Да, сейчас только утро, Ни, — усмехаясь, проговорил кудрявый, потянув руки за письмом. — Ну же, отдай мне его. Найл вздохнул, вручая письмо Гарри, который в нетерпение развернул его, смотря на отправителя. « Тюрьма строгого режима №13. Донкастер. 19.09.17» — Меня призывают в…тюрьму? — смотря на Хорана, спросил Гарри. — Нет, Хазз, боже, — хохоча, ответил Найл. — Такое вообще бывает? — Не знаю, — вздох. — Сейчас узнаем. « Привет, Гарри. Я знаю, что я последний человек, которого ты хочешь услышать, но пожалуйста, пусть это будет последним нашим с тобой моментом. Я хочу извиниться за свое поведение и за себя вообще. Я никогда не был достоин такого человека, как ты и я очень рад, что ты обратился в полицию. Ты всегда был храбрым и сильным, в отличие от меня. Я сдался с поличным, как только узнал, что меня ищут. Не переживай за меня, я теперь переживаю все свое наказания за ошибки перед тобой. Не задавайся вопросом какие именно, просто скажу, что теперь на мне живого места не останется, когда я выйду. Так как твой психиатр отказал в присутствие тебя, то она сама там была, как ответственное лицо за твое психологическое здоровье. Все события она огласила суду с соглашения твоих родителей. Я не знаю, сказали тебе или нет, но теперь я буду тут восемь лет и скорее всего умру от рака быстрее, чем выйду. Так что хотел сказать в последний раз я люблю тебя очень сильно и сожалею обо всем. Не надеюсь на свидание с тобой. Прощай, любовь моя. Лу» Все письмо было в слезах, как и оплаканное прошлое. Все тело зудело, а старые раны будто закровоточили с новой силой. — Я до сих пор скучаю по нему, — всхлипывая в плечо Найла, признался Гарри, цепляясь за него. — Посмотришь когда можно встретится с ним? Джоллин говорила, что тебе можно с ним встретиться, но только в ее присутствие и охраны, — спросил Хоран. — А еще, что это может помочь тебе. Гарри кивнул. Может это еще не конец их истории?