Иногда любовь сильнее смерти

На Мандалоре, где в данный момент находился Храм Джедаев, жизнь кипела, юнлинги и падаваны носились по коридорам, сбивая с ног наставников, но те были не лучше, уважаемые магистры и мастера бодрой рысью перемещались по комнатам, периодически сбиваясь в шепчущиеся кучки. Старейший магистр Ордена праздновал своё восемьсот восьмидесятилетие. Он воспитал всех джедаев, что защищали сейчас Галактику от Хаоса и Войны, и каждый хотел, чтобы именно его подарок понравился магистру Йоде сильнее остальных. Только один человек не участвовал в общем весельи, бывший рыцарь-джедай, ныне консультант по техническому оборудованию, Энакин Скайуокер снова чинил свой корабль, стараясь не уничтожить улучшения, которые несколько лет назад внесла туда его падаван. Шпилька умерла три года назад, тогда же он разорвал свою связь с Силой, только бы не чувствовать ту боль, которая осталась в Силе вместо неё. Три года назад Совет узнал, что Канцлер Палпатин был тем Владыкой Ситхом, которого они искали. На арест магистр Винду взял с собой только трёх магистров, но даже двенадцать не справились бы с Ситхом, обладавшим столь ужасающей мощью. Когда он уже был готов предать Совет, Орден, Республику и всех, кому он был дорог, в кабинет Канцлера ворвалась она, та, в присутствии которой у Скайуокера замирало сердце, хотя он и отказывался это признавать. Совсем маленькая, семнадцатилетняя тогрута смогла отвернуть его от тьмы, и, пока он спасал жизнь магистру Винду и всему Сенату, удерживая Силой дюрасталевые крепления всего здания, она вступила в бой с сильнейшим ситхом из существующих. Она, без оружия, смогла преодолеть достижение магистра Винду, что отражал молнии мечом, падаван, даже не рыцарь, принимала молнию за молнией в свои руки, и частично выпускала их в источник. Она смогла тяжёлой алебардой проломить череп Ситху, но он успел отомстить за свою жизнь, воткнув в её сердце один из своих алых мечей. Энакин почувствовал боль, что пронзила Асоку, и не удержал крепления, тысячи тонн металла рухнули на землю, подминая под себя существ, что находились в Сенате. Он видел, как она падает на пол, кроваво-красный от крови, вытекающей из разломленной головы. Он успел поймать тогруту до того, как она сделала последних вдох, Асока улыбнулась бывшему учителю и осталась лежать с открытыми глазами. Все три года ему снились сны, повторяющие те моменты. Как он кричит, как просит пожить ещё чуть-чуть до прихода помощи, зная, что она уже ничего не слышит, как покрывает её лицо поцелуями, старательно обходя губы с выступившей на них кровью, которые снились ему с тех пор, как она ушла из Ордена. Как обещает поцеловать её, только бы она не уходила. Как он молит о еле слышимом вдохе, чтобы знать, что ещё не всё потеряно, но Асоки Тано больше нет в Силе, её нить оборвалась вместе с его надеждой. Он почти не помнил последующие события, кто его вытащил из-под завалов, кто спрашивал его о чём-то неважном, о каких-то ситхах, о каком-то Палпатине. Как можно думать о ситхах, когда её больше нет? Он пришёл в себя в маленьком медпункте на единственной планете, что отказалась присягать Республике или Конфедерации, на Мандалоре. Он почти не помнил, кто помог джедаям основаться в каком-то странном месте под названием Конкордия. Он перестал чувствовать Силу, но перестал чувствовать и боль, возникшую в сердце после того, что случилось с Асокой. Он пытался убить себя любым способом, но каждый раз его вытаскивали. Оби-Ван, Йода, даже Мейс Винду стали относиться к нему с снисхождением, не наказывали за разрезанные руки, за поджог собственной каюты, за простреленный висок, который еле успели обработать. Кто-то понял, что его чувства к Асоке уже вышли из предела Учитель–Ученик, возможно это был магистр, возможно — юнлинг. Ему было без разницы, Энакин хотел только одного, сказать ей о своих чувствах, но единственный путь был закрыт. Спустя какое-то время, может быть это была неделя, может быть месяц, может быть год, он начал видеть её образ в каждом кусте, в каждом из джедаев, даже рядом с собой он видел её, полупрозрачную, но такую похожую на живую. Энакин постоянно разговаривал с Асокой, и иногда ему слышались какие-то ответы, будто её слова просто не долетали до него. Из-за этих разговоров его перевели сначала в библиотеку, потом к самым младшим юнлингам, и наконец, в технический отсек, к кораблям, единственным его друзьям. Он снова говорил с ней, не боясь, что его услышат, ему было абсолютно без разницы, что о нём думали другие, слыша признания в пустоту. — Асока, Асока, пожалуйста, вернись. Я не могу без тебя. Пожалуйста, вернись, я больше никому не дам нападать на тебя, только вернись. Он говорил одно и то же целыми днями, прерываясь только в те моменты, когда она отвечала, он пытался услышать ответ, зря мучая свои уши, слыша лишь неясные бормотания и предлоги. Даже юнлинги уже не смеялись над бывшим героем войны, который, как они думали, сошёл с ума. Лишь магистр Йода, заходя к нему по вечерам, признавал, что Асока могла вернуться в виде призрака и сочувствовал Избранному. Но, выходя из корабля, который ремонтировал Энакин, каждый раз хмурился всё сильнее и сильнее. Сегодня Энакин слышал её чётче, чем обычно, даже разбирал какие-то слова. — Вернусь……………Не молчи……………Помни…………… Впервые за три года он вспомнил добровольно, не во сне, её смерть. Ужас сменился ожиданием, он знал, что она всегда выполняет то, что пообещала, всегда, вне зависимости от тяжести и невыполнимости. Он сидел около очередного корабля и чинил очередную поломку очередного двигателя. Он не помнил, какой это был ремонт по счёту, да, он и не считал. Он, как всегда, вспоминал её, как она ходила, сражалась, разговаривала. Её голос был очень мягким и ласковым. Как же сильно ему хотелось снова услышать хоть одно слово! — Перестань повторять одно и то же, я прекрасно тебя слышу. Энакин оторвался от двигателя, в недрах которого только что ковырялся, и оглянулся. Она сидела рядом с ним. Если бы не стены, которые можно было увидеть через неё, он подумал бы, что действительно сошёл с ума, ей, на вид, было больше семнадцати, она выглядела немного старше, чем в тот момент, когда умерла. Монтралы подросли и заострились, а лекку, уже, свисали до самой груди. Да и одежда была совсем другой. Бледно-голубое, почти белое платье, испачканное в серебристой крови, очень длинное, оно закрывало ноги до самых пяток. На её плечах была лёгкая воздушная накидка, скрывающая большую часть пятен и рану в сердце. — Я люблю тебя, Асока, пожалуйста, не исчезай! Ему было без разницы, видение это, или она настоящая, он не мог сдерживать себя, сдерживать свои чувства. Он протянул руки вперёд, но она прошла сквозь девушку, будто той и не существовало. Асока улыбнулась одними уголками губ. — Я тоже люблю тебя, Энакин. Они сидели друг напротив друга и смотрели в глаза, голубые глаза, напоминающие небо, в которое они не поднимались вот уже три года. Он протянул вперёд руку, не металлическую, живую и остановил недалеко от неё. Она повторила его движение, если бы они находились в одном мире, то уже почувствовали бы тепло друг друга. Это пыточное состояние было панацеей для обоих от тех мук, что приносило непонимание. Они лишь сидели, не чувствуя друг друга, но понимая, что оторваться больше не смогут. Недалеко от ангара раздался взрыв, оторвавший двух влюблённых от сладостного безумия. Взрывная волна отшвырнула Энакина к стене, но в последний момент, рефлекторный движением, он попытался уцепиться за Силу, и она отозвалась. Он оттолкнулся руками от железной пластины, что могла легко пробить ему голову, и приземлился на ноги, совсем как во время Войн Клонов. Он помчался туда, откуда пришла взрывная волна, к большому залу, где вот-вот должно было начаться празднование Дня Рождения магистра Йоды. Около открытой веранды стояло несколько кораблей Республики, более тысячи клонов наступали на ничего не подозревавших джедаев. Сейчас им был нужен не мастер, изучивший все стили боя на световых мечах, не переговорщик, который может договориться даже с Хаттом, а Избранный — тот, кто вдохновляет других на свершения, тот, кто ведёт за собой, первым бросаясь в атаку. — Энакин… Асока всегда произносилась его имя по-своему, в её голосе была интонация какой-то отрешённости, но при этом желания помочь. Она протянула руку с мечом, его мечом, что пропал при взрыве в Сенате. Он дотронулся до меча, холодный металл непривычно лёг в руку. За три года он отвык пользоваться оружием, но мастер Джем Со всегда будет мастером, несмотря на то, сколько он не брал в руки меч. Он попытался коснуться её руки, но она так и оставалась бесплотной тенью. Синее лезвие пронзило воздух с тихим жужжанием. Энакин Скайуокер снова в строю. Он бросился вперёд, отражая десятки выстрелов, он бежал, не разбирая дороги, но видел, что она летит рядом, пусть невидимая для всех, она существует для него. Увидев героя без страха и упрека, бросившегося в бой и защитившего нескольких рыцарей от смерти, джедаи начали двигаться вперёд. За Генералом. Энакин подбежал к одному из кораблей, все клоны были уже мертвы из-за его атаки, но пилот уже начал отправку сообщения правительству Республики о местонахождении Ордена Джедаев. Лучший пилот Галактики знал, что прервать отправку можно, лишь уничтожив корабль, также он знал, что цепная реакция от взрыва заставит все близстоящие корабли последовать за первым. Он подошёл к баку с горючим и воткнут туда меч. Энакин почувствовал чью-то, очень знакомую, руку в своей, он выронил меч и обхватил её двумя руками, будто боясь, что она снова исчезнет. Асока обняла его за шею, и чуть притянув к себе, дотронулась до его губ своими. Они слились не только в поцелуе, таком желанном для обоих, но недоступном, но и объединились духовно, чувствуя каждую мысль самого родного существа. Раздался оглушающий взрыв и корабли Республики охватило пламя. Клоны, не успевающие выбраться из пожара, сгорали заживо в адском пламени. Джедаи еле успели отбежать на такое расстояние, чтобы взрыв не нанёс им тяжёлых увечий. Спустя несколько минут магистр Оби-Ван Кеноби первым подбежал к эпицентру взрыва. Рядом с остатками звездолёта Энакин, вновь смотря на мир чистыми глазами, обнимал живую и невредимую Асоку и, кажется, говорил что-то рядом с её лицом. Подойдя поближе, магистр-джедай покраснел до ушей и отогнал от влюблённых, спасших ещё раз всех джедаев, любопытных юнлингов, уже прорвавшихся к месту взрыва. Как неизвестно, кто рассказал всему Ордену, что мастер Скайуокер целовался на поле боя с Асокой Тано, так и неизвестно, что произвело большее впечатление, воскрешение мёртвой Асоки и возвращение рассудка Энакину или их поцелуй. К счастью, магистр Йода оказался менее впечатлительным, чем магистр Кеноби и уговорил одуревших от собственного счастья влюблённых пожениться этим же вечером, хорошо, что Асока материализовалась прямо в свадебном платье. Через ещё три года в семье Скайуокеров было уже двое детей.