Первое из тысячи

В этот раз Майкрофт целуется без нежности и даже зло. Она слышала, что мужчины иногда сбрасывают напряжение через секс, но сама с таким не сталкивалась, и она отстраняет его, чтобы решить, может ли она так поступить с собой. — Я никогда не смотрел на мужчин, — сердито говорит он. И Алисия вдруг понимает, что дело не в напряжении. Он хочет её, но он не может себе позволить, чтобы она защищала его, ему нужно защищать её, командовать – ну, по крайней мере, делать вид. И это – то, что как раз ей нравится, то, что она может ему дать. Он-то все равно самый главный для неё. А ему именно это и нужно сейчас. Во всём. И от этой мысли сразу становится легко. И поцелуи вдруг тоже выходят похожими на поцелуи. В спальне он почти сразу переходит к главному. Алисия не возражает – она слишком долго ждала. А еще старается затолкать подальше нотку ревности – потому что отсутствием опыта Майкрофт явно не страдает. Но об этом она будет думать потом. А ещё – о всех тех вещах, которые она захочет попробовать с ним. Ей немного жаль, что единственный свет в спальне – от тусклого фонаря во дворе. Майкрофт входит резко, одним толчком, и это больно. Алисия сжимает зубы, не пытаясь его останавливать, но он угадывает и замирает: — Я не?.. — Все в порядке. Продолжай. Просто столкновение с выдающимися размерами. Она изо всех сил сжимает его, чтобы стереть довольную улыбку, появившуюся на его лице. Все-таки чёртов Джеймс Бонд. Он стонет, запрокидывая голову назад. Статуя распадается на тысячи осколков, чтобы другая, живая, могла собраться вновь. А Майкрофт продолжает. — Он так делал? – обнимая, прижимая к себе, стискивая, толкается яростно и так же яростно шепчет в самое ухо. – Он делал так? Алисия, смотри на меня! Не смей думать о нем! Сейчас – не смей. Сейчас – она бы точно не смогла. Вцепившись друг в друга, они обваливаются в звенящую, оглушающую темноту. И, кажется, падали целую вечность и наконец – дно, на которое можно встать. *** Алисия ещё несколько мгновений пытается удержать его на себе. Они мокрые, липкие, Майкрофт ужасно тяжёл, а ещё у него очень костлявые коленки, но всё-таки это он… Он скатывается и ложится рядом, вытягиваясь на сбитых простынях всем своим гибким телом, похожий на сытого кота. Она переплетает их пальцы и не может удержаться, чтобы не сжать. — Ну что? – спрашивает Майкрофт, и в его тоне то самое самодовольство, с которым он говорит: «Я разговаривал с премьером», как будто по сравнению с ним какое-то значение имеет премьер. – На этот раз я извинился достаточно интенсивно? — Боюсь, дорогой, — как бы невзначай замечает Алисия, даже не пытаясь скрыть своё, — тебе придётся извиняться ещё много-много раз.