Лирийская Зверюга

      Остался один - это первое, что он помнил в своей жизни. Кажется, до этого было что-то, был... или были те, кто держал его за руку, прижимал к груди, укладывал спать, а в какой-то момент этого просто не стало. Холод и темнота ночного леса, полного страшных, непонятных звуков, которые даже у такого как он вызывали приступы паники. Но тогда он не знал даже, кем был.       Ребенок, брошенный родителями среди леса неизвестно где. Холод, под ногами перемешаны снег и грязь. Босой, из одежды какой-то балахон, больше похожий на мешок от картошки.       В памяти не осталось ни лиц, ни голосов, хотя порой он просыпался среди ночи, отчетливо слыша во сне женщину. Слышал, но не мог запомнить ее слов и даже примерного звучания голоса.       От прошлого осталось только имя. Его собственное, чудом сохранившееся в памяти и ничего сейчас не значащее.       Детлафф ван дер Эретайн.       Какое это имело значение, если ты - перепуганный маленький ребенок?       Ноги сами несли его вперед, страх, нечто смотрело в спину. Кажется, он слышал дыхание на затылке и бежал еще быстрее, страшась неизвестности и боясь остановиться и оглянуться назад. Голод гнал его вперед с неистовой силой, вынуждая бросаться на все, что двигалось и было похоже на добычу на то, что казалось съедобным. Еще не понимая, кто он есть, он уже был опаснейшим из хищников этого мира. Олень, удирающий от него со всех ног, не успел скрыться. Его нагнали и вот спустя несколько минут остывающий труп лежал на грязном от крови снегу.       По затихшему, от предсмертного рева животного, лесу разносились отвратительные звуки разрываемой зубами плоти и чавканья от выпиваемой крови. Ничего необычного, это происходит ежедневно, кто-то кого-то убивает и новый рассвет встретить может уже не каждый. Но не каждый день, не каждую ночь, на охоту выходит голодный хищник, из тех, кому противостоять практически невозможно.       Лес замер, затих, не желая принимать существо, которое пришло не из этого мира, но в этом мире жило, хотело жить и собиралось бороться за это право, готовое пройти по чужим головам и жизням, если это потребуется. И одна на его счету уже была, никому не хотелось пополнить этот список собой.       Оленина смогла утолить голод физической оболочки, однако осталось гнетущее чувство, очень похожее на голод, нечто, что не удастся утолить кровью и мясом, нечто, что сейчас недоступно, нечто, что заставило его встать и продолжить двигаться дальше. Страх никуда не ушел, но он больше не дышал ему в затылок, поселился внутри и гнал вперед, словно только это имело значение.       Искал и нашел. Очень скоро. Всего несколько дней пути, он точно шел по следу, которого не увидят другие. Не зная, где будет конечная точка и как долго еще придется провести в дороге, но продолжал бежать, знал, что там будет то, что сейчас нужно, хотя дать определение этому чувству не мог.       - Ты чей, малыш? - на пути встретилась женщина. Высокая. Седовласая. Со старым морщинистым лицом. В ней не чувствовалось внешней угрозы, опасности, но Детлафф ван дер Эретайн знал, что это не так. Он видел в ней то, что не видели обычные люди. Зверя, существо, для этого мира такое же чуждое, как он сам.       - Молчишь? Ты потерялся? - она не решалась подойти ближе, стояла в нескольких метрах, но знала, что не сможет далеко уйти, если этот ребенок того не захочет.       Выглядел мальчишка жалко и вместе с тем пугающе. Маленький, щуплый даже для своего возраста, ему еще предстоит расти, его еще ждет очень долгая жизнь, черноволосый и бледный, на испачканном грязью и старой кровью лице горели светлые голубые глаза, такие прозрачные, что это пугало старую бруксу, вселяло в нее первобытный ужас. Но это нормально, перед лицом этого существа - нормально. Естественно, можно сказать. Будучи младше ее на несколько сот лет, он стоял выше и это нельзя было игнорировать.       Взгляд карих глаз вампирши цепко осмотрел ребенка: рваная хламида, пропитанная водой, вчера шел дождь и ребенок не искал себе укрытия, и испачканная кровью и грязью, как лицо, руки и ноги. И при том ни ран, ни ссадин, ни синяков, которым положено было быть при подобного рода путешествии.       - Ты умеешь говорить? - неожиданный вопрос словно сам сорвался с языка, не успев отпечататься в мыслях, и застал бруксу врасплох. Она не сразу подумала о такой возможности. Ребенок смотрел на нее хмуро, плотно сжимая узкие синеватые губы. Маленькие пальцы сжимали в кулаке ткань его нехитрой одежды.       Она стала первой. Она стала той, с кого началась его стая, первая семья, которую он помнил.       Старая брукса давно покинула крупные города, опасаясь быть пойманной, да и охота шла не важно, старухе сложнее было заманить жертву, нежели более молодой сопернице. Однако не уходила далеко от селений, находя на трактах и в забытых богами деревнях свою долю. Кровь - ей нужна была людская кровь, чтобы жить. Ему - нет, для него кровь нечто иное.       - Чем же тебя кормить? - спросила она у него. Крыши над головой нет, нет и теплого костра, мальчику было все равно, а брукса не любила открытого огня, не нуждалась в тепле.       В ответ он показал на выбравшегося из кустов кролика.       - Мясо, значит? - женщина склонила голову на бок, глядя на мальчишку с удивлением. - Сырое?       - Не важно, - его ответы, как она заметила позже, всегда были такими, лаконичными, если он вообще отвечал. На большую часть вопросов предпочитал отмалчиваться или ограничиваться жестами.       Доброй одежды на нем так и не появилось, холод и грязь не страшили, и с появлением бруксы почти исчезло ощущение пустоты и то, что гнало его вперед. Следом за ней нашлись другие. Носферат, катакан...       Носферат был не молод, к тому же, оказался старым знакомым бруксы. Они быстро сошлись и, как ни странно, не оставили ребенка на произвол судьбы.       - Ты знаешь, кто ты такой? - в один из вечеров прозвучал любопытный вопрос, который мальчика совсем не волновал. Это было последнее, о чем он вообще задумывался.       - Кто? - пугающе светлые глаза с любопытством вперились в носферата. Тот немного растерялся и многозначительно переглянулся с бруксой. Видимо им не приходилось до этого сталкиваться с кем-то подобным Детлаффу, с кем-то настолько юным, с кем-то, кого не нужно учить охотиться, но нужно рассказать самые основы их общества.       И ему рассказали. Постарались объяснить и разложить по полочкам некоторые простые для многих понятия, настолько очевидные, что в некоторых моментах они оба просто терялись, подбирая слова. Но то, что было очевидно для них, вовсе не было таким для Детлаффа. Ребенок не спорил, но впитывал информацию. С тех пор совместное времяпрепровождение было посвящено обучению. Ему рассказывали то, что знали сами, отвечали на редкие вопросы, которые возникали. Немного истории, мифов, классификации, опасностях, грамоте, обучение было хаотичным, отрывочным. Создавалось впечатление, что мальчишка ничем не интересовался сам, но это было не так.       Следующим прибился к ним катакан. Молодая самка, которую удалось спасти от расправы в одной деревне, об участи которой лучше умолчать - так решили те, кто объявился там после вампиров и предпочли обойти побоище стороной, предварительно прочистив желудок в ближайшем стоке. Отдавать неизвестным мужчине и женщине с ребенком "тварь", которая убивала их самих, крестьяне отказались. По хорошему договориться не удалось. Удивительно, что вампиры вообще начали с этого. Нельзя сказать, чтобы они были так уж миролюбивы, но почему-то решили попытаться. Возможно проверяли реакцию своего подопечного. Детлафф тогда не выразил ни протестов, ни своего согласия, хотя определенно оставлять катакана на расправу не собирался.       Теперь уже удалось подобрать описание тем ощущениям, которые у него вызывали эти существа. Чувство стаи. Они - свои. Куда бы они не шли, маленький высший вампир чувствовал их, направление, устремления и даже мысли. Прошло еще немного времени и для него открылась другая истина - он может ими управлять. Отдавать приказы, которым будут следовать. Катакан ни разу не выразила сомнений, носферат и брукса точно задумывались над тем, что им было указано, но все равно подчинялись, особенно, если приказ приходилось повторять дважды - большего не требовалось.       Так прошло несколько лет, ребенок подрос, стая вокруг него сбилась и стала больше еще на нескольких особей. Находить им пропитание не составляло проблем, на пути всегда попадались люди, одинокие, или не очень, путники, поселившиеся в лесах разбойники и бродяги. С его пропитанием тоже не возникало проблем. Ребенок не возражал против мяса, которое часто сам себе и добывал.       Он рос, все так же оставаясь молчаливым, отстраненным. И все еще казалось, что его ничто не интересует.       И все еще это было не так.       В возрасте примерно девяти-десяти лет, сложно сказать точнее, точной даты рождения его так и не удалось выяснить или найти следы родителей, оставивших своего ребенка, Детлафф едва ли не впервые остался один. Стая ушла на охоту. Он им это часто позволял. На самом деле, позволял он им многое. Очень многое, часто даже не интересуясь, чем именно они заняты и каковы последствия. Если бы интересовался, то узнал, что вслед за ними тянется кровавая полоса из опустошенных селений, что женщина, которая взяла его под опеку, в некоторых регионах была ославлена чудовищем, с громким именем. И сейчас, столкнувшись со старым знакомым, имея под рукой высшего вампира, вернулась к былым делишкам, проворачивая свою дикую охоту не слишком чисто, но так, чтобы оставался виден характерный почерк, за который ей даже имя дали. Точно стая отбила в ней чувство самосохранения, позволяя больше, чем может позволить себе одиночка ее лет.       Предоставленный сам себе, Детлафф выбрался на дорогу возле небольшой деревеньки. Сюда еще не дотянулись лапы и клыки вампиров. Сюда еще не дошли слухи о страшных происшествиях в других деревнях. Здесь текла размеренная жизнь, на дороге бегали дети, играли, кричали, смеялись. Это привлекло внимание маленького вампира. Заставило подойти ближе. И его заметили. Странного грязного мальчишку с отросшими не слишком чистыми волосами, с голодными любопытным взглядом, открытым, но немного хмурым, лицом, точно он пытался разгадать увиденное.       Разумеется первое, что случилось - его задразнили. Над ним смеялись, тыкали пальцем, кричали, но Детлафф еще не понимал этого, однако уловил направленный на него негатив. Бледные щеки и лоб вспыхнули красным, зачесались десны, дети не видели, что ребенок перед ними был на грани того, чтобы обратиться чудовищем. И не увидели. Главного заводилу этих насмешек ударил по голове мальчонка, по виду чуть старше или одного возраста с ним самим.       - Эй! - он подошел ближе, с интересом осматривая бродяжку, - не хочешь с нами? - в светлых глазах видимо отразилось недоумение. - Играть, ты не хочешь с нами поиграть?       Ребенок не спросил, чей он будет и откуда. Тонкие губы поджались, Детлафф перевел взгляд с мальчика на компанию, замершую у того за спиной, ожидающую решения, снова посмотрел на него.       - Как? - с ним не играли. Не было ни игры в прятки, ни догонялок, ни игры в слова, мяч или "ножик", не было простой беготни за девчонками, которых иногда так интересно дразнить, подкинув жабу в суп или кузнечика за ворот.       - Пойдем! - парень, без страха, схватил Детлаффа за руку и отвел к своим, знакомя с каждым. Кто-то протянул ему спелое яблоко и подмигнул, последовало предложение накопать червей и подбросить их девчонкам в корзины, дружный смех, отсутствие которого и понимания ситуации вампир скрыл за поеданием спелого плода. Оказалось неожиданно вкусно. Ему раньше не приходило в голову, что можно есть что-то еще. Его стая не предлагала, ведь сами они этой едой не питались, а чтобы угодить мальчишке приняли за аксиому в его рационе сырое мясо.       И тот день прошел интересно, ярко, как никакие другие. Звонкий смех и ругань девчонок за спиной, которым за шиворот засунули кто жабу, кто кузнечика, кто паука в волосы кинул. Оказалось неожиданно весело убегать от разгневанных малявок, дергать за косички, играть в прятки, когда все помирились, есть с ними то, что ели они: простой хлеб и лепешки, с маслом или сыром. С незнакомым мальчиком делились, приняв его за своего.       В дом его пригласить не смогли. Детлафф ушел раньше, чем это потребовалось. Понял, что стая возвращается, а значит и ему пора было идти. Но он сказал, что завтра вернется поиграть снова.       Ложась спать в окружении своих, вампир улыбался, вспоминая прошедший день, представляя, как уже завтра повторит все это или научится новым играм. Но этого завтра не наступило.       - Ты куда? - сонный, он слышал, как поднялась с лежанки брукса. Женщина за последние месяцы изменилась, в ее движениях появилось нечто новое, она стала больше похожа на хищника и, кажется, ее жажда крови стала больше, чем у других.       - На охоту, спи, малыш, - она мимоходом погладила его по волосам, успокаивая. В голову вампира и не пришло, что новым полем для охоты станет та самая деревня, в которой он побывал. Стая ничего об этом не знала. Детлафф понимал, что они с людьми дружить не смогут, даже пообщаться не получится, слишком отличались от них. Да и вампирам нужно совсем другое. Никто из них не рассматривал людей с другой стороны, не только с точки зрения пропитания. Сам Детлафф до этого дня тоже.       С наступлением утра выяснилось, что брукса все еще не вернулась. Приказав остальным оставаться на месте, он отправился к деревне, еще не зная точно, что будет, но подозрения закрались в мысли, едва он вышел на ее след.       Деревня эта отличалась от остальных размерами. Да и была уже ближе к крупному селению, можно было выделить центр, обнесенный частоколом, местами строилась каменная стена, и расположены новые дома, где часто-часто и близко друг к другу, где дальше, с местом для работ и грядок. Сегодня его встретили не крики детей, которые в прошлый раз Детлафф слышал издали. На улицах и между домами было много людей, стоял невероятный галдеж, разобраться в котором не удавалось. Чувствуя тревогу, разлитую в воздухе, он пытался протолкаться сквозь народ к центру, одновременно с тем слыша обрывки разговоров.       В город прибыл кто-то с новостями, собранными с округи. Детлафф услышал о нескольких разоренных деревнях, о десятках, сотнях жертв, опустошенных домах, убитых путниках, торговцах, рыцарях. Регион точно захлестнуло кровью за последние несколько лет, и вот охотник, кровожадная тварь, добралась и до них.       Этой ночью были убиты несколько человек в домах на окраине. На крики убитых выбежали соседи, не забыв прихватить кто вилы, кто топор, с факелами. Это спугнуло кровопийцу, но все же избежать жертв не удалось. Два дома, две семьи, все до последнего убиты. Пол, стены и потолок забрызганы кровью, тела жертв были разодраны на части и от их домов тянулся характерный след. В свете факелов крестьянам удалось рассмотреть облитое кровью существо, похожее на человека, но то был не человек, существо с отвратительным лицом, здоровыми когтями и странного цвета кожей. И длинные белесые волосы, перемазанные кровью жертв.       Услышав это, Детлафф выбрался из толпы и бросился туда, где только вчера играл с детьми. Сегодня здесь было пусто, из ближайших домов доносились звуки плача и причитаний. Здесь, в отличие от собрания на площади, царила скорбь. Мужчины с хмурыми лицами выносили из дома пострадавших. Вот женщина в сером платье, мужчина в одних только штанах, ребенок, вернее, то, что от них осталось... мир в одночасье рухнул, когда он увидел лицо этого мальчика. Тот самый, который помог ему, позвал играть и зазывал приходить к ним еще.       Он уже точно знал, чьих это рук дело. Судорожно вздохнув, едва сдерживая крик, рвавшийся из груди, Детлафф бросился прочь из деревни. Брукса не вернулась к их стоянке. Она не собиралась этого делать. И почему-то он был уверен, что та знала о том, как он провел день. Вспомнилось ее задумчиво-веселое лицо накануне вечером, взгляд ее глаз, когда смотрела в его сторону. Казалось ее веселила одна только ей известная шутка.       След вампирши вел в поле. Далеко она не ушла. Сытая, можно сказать, пресыщенная вседозволенностью, своим поступком, морем крови, она залегла в полях, выжидая, когда к ней явятся охотники. Не смотря на возраст, брукса была все также сильна и опасна.       Однако, охотники не потребовались. Всего только один.       На его зов она вышла сразу. Не таясь уже, не скрывая на лице странную улыбку, скорее, наглую ухмылку. Кажется, прозвучали в ее словах: "это было бы подарком тебе! Нам не место среди людей, тебе тоже, ты как мы!". Не ошибся, она действительно видела, наблюдала за тем, как ее подопечный, как названный вожак их стаи, к которому вампиры тянулись сами, играл с человеческими детьми прошлым днем.       Эти ее слова уже не имели значения. Он слышал только смех, который стал ответом на брошенные обвинения в убийстве его "друзей". Ее лицо не было лицом той, кого он знал, хотя вторую форму видел и не раз. Сейчас она сама казалась ему монстром, чудовищем. Поняв, что Детлафф воспринял произошедшее как оскорбление, брукса осеклась, но все равно продолжала смеяться. Громко, визгливо, истерично, почти уверенная в том, что одержит верх над ребенком высшего вампира. Кровь ударила ей в голову, она забыла о том, кем он был.       Ненависти, охватившая его, придала голосу железной уверенности. Его приказов не смели ослушаться, а если подвергали сомнению, то он повторял. В этот раз повторять не пришлось. Брукса хлопнулась на колени точно подкошенная.       Приказ был однозначным, встать на колени и принять смерть, которую та заслужила, когда решила, что может принимать решения за него.       Ему было лет девять или десять, не больше. Он был тем, кто убил так называемую "Лирийскую Зверюгу". Казнил ее, собственноручно. Поступок нехарактерный для ребенка, тем более его возраста. Однако для существа, которым он был, все казалось вполне закономерным.       Уже после он узнал, кем она оказалась, какой след оставила за собой еще до встречи с ним, что стало причиной ее ухода от людей. Кто-то сел ей на хвост, крепко прижал и она едва успела вырваться из тисков. И несколько лет сидела тихо, но вскоре жажда крови вновь вернулась, она принялась за старое, зная, что сейчас никакие тиски ей не страшны.       Она ошибалась. Ее голову и выпачканный кровью кинжал Детлафф бросил подле бродяги, заснувшего на краю поля в кустах. Как брукса его пропустила и не разодрала на части..? Этого было достаточно, чтобы мужика сочли убийцей твари, а кинжал особенным - ведь именно с его помощью была отсечена голова Зверюги, как иначе?       Бродячего ребенка в этой деревне больше не видели, а безудержная резня по деревням прекратилась. За своей стаей Детлафф теперь следил, поняв, что их нужно держать в узде, что это его долг, как одна из сторон заботы о самой стае, которая не должна угодить в неприятности всего-лишь из-за одного ее члена.