Последствия взрыва

…Хакс хмурится. Вчерашняя лихорадка всё ещё клокочет внутри; но поверхность сознания уже давно схватилась ледяной коркой. Бессильная ярость превратилась в холодную запоздалую ненависть. Над столом медленно проплывают вереницы голограмм: аналитики подготовили предварительные подсчёты потерь после взрыва базы. Особенно нелепо — даже издевательски — выглядит их сопоставление с уроном, нанесённым при атаке Первого Ордена на Хосниан. Генерал лишь презрительно хмурится, глядя на столбики гистограмм. Отныне, после провала, для него нет ни своих, ни чужих: Хакс ненавидит всех. Комлинк то и дело робко попискивает. Наверняка подчинённым требуются ободрение и поддержка, а в первую очередь — ценные указания. После катастрофы все раздавлены, потеряны; никто толком не представляет себе, что нужно делать… Но здесь, в тишине кабинета, это абсолютно неважно — ведь генерал Хакс ненавидит всех. Хакс ненавидит магистра, который всё испортил своим нытьём и манией величия. Хакс ненавидит начальство, которое позволило Рену распоясаться и смотрело на его выходки сквозь пальцы. Хакс ненавидит тех идиотов, которые решили вновь воспользоваться чертежами базы из старого имперского архива, хотя об уязвимом месте в проекте уже давно знала вся галактика. Хакс всей душой ненавидит капитана — слабачку, предательницу… — и самого себя. За то, что воспоминание о ней по-прежнему заставляет сердце биться чаще. За то, что он позволил себе допустить столь грандиозный провал на базе. За то, что он больше не видит смысла в дальнейшей жизни. За то, что он проиграл. Тоска и ненависть так глубоки, что никакого наказания уже не надо. Наверняка Верховный Лидер понимает и чувствует это, раз до сих пор не вызвал на допрос, предоставив генералу в горьком одиночестве встретиться с последствиями взрыва… Это — самая страшная пытка из всех возможных. Разделить свою боль не с кем; рядом нет даже тюремщика или палача. Потому-то Хакс и ненавидит всех. И ненависть эта тем сильнее, чем глуше его одиночество.

***

…В кабинет беззвучно входит пушистая кошка — рыжая, под стать хозяину. Она прекрасно чувствует, что сейчас к нему лучше не приближаться, и устраивается поодаль, не переставая внимательно наблюдать за генералом. В конце концов, она пару раз дружелюбно щурится и прикрывает глаза. Хакс, несмотря на всю безнадёжность положения, невольно усмехается. Миллисент. Единственное живое существо, которое оказалось способным вызвать у него эмоции, хотя бы немного отличные от тягучей, неотвязной ненависти… Что ж, недурно для маленькой хвостатой твари. Он устало опускается в кресло и выдыхает. Терять уже нечего; глупо сейчас ждать подарков от жизни. Но, пока по кораблю Хакса рыскает его изящный рыжий двойник, — в ней, по крайней мере, всё ещё есть смысл. Даже если это — лишь слабость и минутная иллюзия.