saranghaeyo

If I were a flying snowflake floating in the air, tiny like a speck of dust, I could reach you faster.

      День у Донхёка не задался с самого утра. Впрочем, его дни уже давно перестали задаваться, так что он не был особо удивлен. С тех самых пор, как Марк начал участвовать в «High School Rappers», всё пошло наперекосяк. Раньше они с Марком были не разлей вода, и не было, пожалуй, никого, кто понимал бы друг друга лучше, чем эти двое. Но теперь Донхёк чувствовал, что всё изменилось. Он всегда боялся потерять Марка, но ещё больше боялся потерять его вот так — оставаясь рядом, но постепенно стираясь, как кто-то значимый, и превращаясь просто в блеклую часть повседневности. Донхёку казалось, что если он будет для Марка веселым, задорным донсеном, с которым никогда не скучно, он всегда будет для него чем-то заметным, ярким, он всегда будет иметь цвет. Хэчан из кожи вон лез, чтобы запомниться. Он смеялся, шутил, подкалывал и самого Минхёна, и всех вокруг, рискуя собственной задницей, только чтобы Марк улыбнулся, только чтобы Марк заметил его и выделил среди других. Пожалуйста, заметь меня. Пожалуйста, запомни меня любым. И вроде бы, Марк заметил. Во всяком случае, на какое-то, и довольно долгое время, Донхёк превратился для него в центр вселенной. Они стали самыми близкими друзьями во всей их огромной группе, и были настолько шумными и веселыми, что раздражали буквально каждого. Кроме того, они не расставались ни на секунду и, в конце концов, получили общую комнату — чтобы больше не мешать никому, постоянно зависая в чужих. В эти времена Хёк был вне себя от счастья. Он и представить не мог, что они смогут настолько сблизиться.       Но, к сожалению, время текло неумолимо. Донхёк уверен, всё начало ломаться, когда Марк отправился на шоу рэперов. Благодаря своей потрясающей личности, он быстро обзавелся там друзьями, с которыми его сближал ещё больше общий интерес к рэпу, и стал проводить с ними куда больше времени, чем с Хёком, даже за рамками записи программы. Юнхо, Хонвон… Хэчану кажется, это самые отвратительные имена, которые он когда-либо слышал. И его тошнит. Он переживает так сильно, что его тошнит на самом деле, буквально, а не просто от раздражения. Он проводит по полчаса в ванной комнате, но не говорит ничего, терпеливо снося подколы других ребят по поводу того, что ему лучше мыться последним. А затем так же терпеливо вежливо кланяется и Юнхо, и Хонвону, когда Марк приводит их в общую гримёрку перед выступлением. И желает им всем удачи. Ему правда хочется, чтобы Марк победил. Но ещё больше ему хочется оказаться с ним где-нибудь далеко-далеко отсюда, и чтобы всё было как прежде.

Здесь всё ещё зима, зима даже в августе. Моё сердце мчится сквозь время, Сквозь снега, оставшись в одиночестве. Хочу взять тебя за руку на другой стороне земли И чтоб эта зима закончилась.

      Легче становится, когда они всей группой едут к Марку на запись. В тот день Донхёк, кажется, снова счастлив как раньше, потому что Марк на сцене приводит его в восторг. А после выступления Минхён обнимает его, и говорит тихо «Спасибо, что приехал поддержать меня, это было так важно», и на какое-то время во вселенной снова перестает существовать что-либо, кроме них двоих. Хёк думает, что теперь всё снова встанет на свои места.       Но он ошибается. Чем дальше — тем больше времени Марк начинает проводить либо с другими мемберами, либо вообще сам с собой. Хэчан не знает, что хуже — когда Минхён просит его поиграть с другими ребятами, потому что хочет побыть один, или когда пропадает где-нибудь вместе с Джено, с которым они невероятно теперь сблизились. И в том и в другом случае Хёк лучезарно улыбается, согласно кивая, и уходит в уже полюбившуюся ему подсобку, незаметно расположившуюся рядом с комнатой для практики. «Ты не один, и хоть мы сейчас не вместе, ты всегда в моем сердце*» — поёт ему в наушниках Майкл Джексон, но верится почему-то с трудом.

Тоскую по тебе. Сколько должно выпасть снега, чтобы наконец наступила весна, Друг?

      Чем больше Хёк пытается намекать Минхёну о своих чувствах, тем, кажется, дальше становится Марк, то ли делая вид, то ли действительно не понимая, что всё это не просто дурацкие шуточки. Пожалуйста, отнесись ко мне серьезно. Мои чувства — не шутка. Я сам — не шутка. Вот уж чего он точно никогда не хотел, забавляясь и веселясь вместе с Марком, так это того, что его перестанут воспринимать всерьез. А может, не воспринимали никогда? Донхёк, конечно, изо всех сил старается ничем не выдавать своих переживаний, но сдерживать обиду становится труднее с каждым днём. Иногда ему кажется, что ещё чуть-чуть, и он не выдержит совсем, и скажет всё прямо, до последнего словечка, чтобы до этой белобрысой тупой башки дошло наконец, потому что ну невозможно уже. Но Донхёк молчит. Шутит и молчит. Повторяет слово в слово все фразы и тексты Марка, а о своих чувствах молчит. Показывает Марку сердечки, берет его за руку, называет любимым хёном. Но молчит. Молчит, потому что не знает, как сказать правду, и боится, что если призрачный шанс на взаимность когда-то и существовал, то теперь он точно безвозвратно упущен.       Вот и сегодняшний день был ничем не лучше остальных. Громкий смех Ченлэ, когда после съемки на групповое фото Марк принялся играть его ногой, резал Донхёка больнее ножа. Его опять замутило, и, кажется, на какое-то время он не успел взять себя в руки и скрыть растерянность на лице при взгляде на этих двоих, но на его счастье, этого никто не замечает. Марк Ли, пожалуйста, обрати на меня внимание. Донхёк вываливается из комнаты вместе с остальной смеющейся толпой, но веселиться настроения нет совсем. Минхён снова перешучивается с Джено и младшими, даже не смотря в его сторону. И Донхёк скучает. Он так невыносимо скучает по времени, когда Марк не замечал никого, кроме него, когда делился с ним буквально всеми, даже самыми идиотскими мыслями, которые приходили в голову, и они вместе смеялись над ними, думая, что никогда не смогли бы доверять так сильно кому-то ещё. Хэчану очень хочется прикоснуться к Марку, но он наоборот, отходит подальше, стараясь не светить перед камерами своим расстроенным лицом.

Если бы я был снежинкой, кружащей в воздухе, Меньше частички пыли, то, падая, Смог бы коснуться тебя Немного быстрее.

      Но Марк Ли, похоже, просто создан для того, чтобы ломать Донхёка. Именно сейчас он, совсем некстати, вспоминает о его существовании и направляется к нему, увлекая за собой объективы камер. Минхён дружески кладет руку на плечо Хёка, и говорит что-то, но что именно, Хэчан не слышит за стуком собственного сердца. От этого теплого, родного жеста, по которому он так скучал, Донхёк будто выныривает со дна собственных мыслей, в которых он задыхался, и получает глоток свежего воздуха. И этот «кислород» так сильно бьет ему в голову, что он вообще забывает о существовании внешнего мира, и, когда Минхён поворачивается к нему, ожидая реакции на свои слова, вместо этого говорит давно накипевшее: — Я люблю тебя. От неожиданно вырвавшегося признания и пришедшего с ним на доли секунды облегчения сердце трепещет, и оно готово выпрыгнуть из груди, когда лицо Марка озаряет улыбка. Но в следующее же мгновение ухает вниз, сбивая дыхание своим падением, потому что Минхён только смеется, отворачиваясь к камерам, и отшучиваясь: — Нет, ну он реально дьявол. Донхёк действительно благодарен громко хохочущему сзади Джено, чей смех застревает в его ушах, заглушая звук, похожий на то, как лопается струна в гитаре. Марк как-то говорил, что такой звук слышат люди, когда разбивается сердце. И сейчас, пожалуй, только смех Джено и помогает Хёку сохранить на лице обаятельную светящуюся улыбку, в то время как последняя надежда ускользает из его души так же, как рука Марка из его собственной. Донхёк машинально пытается удержать её, хватаясь за минхёново запястье, но тут же отпускает, не желая создавать неловких ситуаций.

Снежинки падают и постепенно опускаются вдали. Я скучаю по тебе и хочу увидеть. Как долго ещё мне ждать? Сколько ночей я должен не спать, Чтобы увидеть тебя?

      Их общая с Марком комната давно стала для Донхёка проклятием. Раньше он любил её, потому что они почти всегда находились там вместе, громко дурачась и мешая остальным даже за закрытой дверью. Но теперь Хёк всё чаще проводил в ней время в одиночестве, не засыпая допоздна в ожидании возвращения Марка то со съемок, то со встреч с друзьями, то из студии. Однако всегда, когда Минхён тихо открывал дверь, проскальзывая внутрь, Хэчан делал вид, что давно уже крепко спит, и вылезал из-под одеяла только тогда, когда слышал тихое размеренное сопение старшего. Донхёку нравилось смотреть на спящего Марка и иногда, очень аккуратно, чтобы не разбудить, касаться кончиками пальцев его лица. Но ему не нравилось оставаться одному в комнате, которая была так полна их общими воспоминаниями. Тем не менее, сейчас он с удовольствием лучше оказался бы там, чем в такой ситуации. Взволнованный тем, не оттолкнул ли он старшего окончательно своим признанием, Хёк уже не может сфокусировать свои мысли на съемках. И хотя камеры мельтешат прямо перед ними, пока они идут по коридору к лифту, Хэчан совсем не замечает их. Растерянный и погруженный в свои мысли, он ведет пальцами по стене, ощущая шершавую поверхность, и это успокаивает. Голос Марка раздается сзади, и на секунду Хёк надеется, что тот обращается к нему, но обернувшись, видит, что Минхён на него даже не смотрит. Устремив взгляд куда-то наверх, Марк повторяет строчки своей партии, и Донхёку ничего не остается, как продолжать идти вперёд, тихонько подпевая.

Ты изменился Или изменился я? Я ненавижу даже этот момент, который ускользает. Я думаю, мы оба изменились, Поэтому всё так.

      Толпа ребят вваливается в итак уже отчасти заполненный лифт, и Донхёк предпринимает попытку отпустить ситуацию, улыбаясь на камеру, но когда он снова привычно косится в сторону Марка, ему кажется, что всё это — какая-то злая шутка. Конечно, фансервис в их группе далеко не последнее дело, но такого Хёк раньше не видел. Джено прижимается к Марку всем телом, запирая лидера в самом углу лифта, и на какое-то мгновение Хэчан намеревается кинуться к ним, чтобы немедленно прекратить это. Но лицо Минхёна, хоть и растерянное, совсем не выражает неудовольствия, потому Донхёк останавливается, занимая место рядом с Джисоном и делая вид, что сюда он и направлялся. Глаза ощутимо щиплет, и чтобы не выдать себя, Хёк поёт первое, что приходит в голову. И этим первым почему-то оказывается не так давно услышанная им песня о потерянном друге. Забавно, что когда он слушал её первый раз, ему совсем не пришло в голову, что это похоже на них с Марком, однако сейчас он думает, что текст точен до боли.

Я так скучаю по тебе. Замечаю, что скучаю ещё больше, когда говорю это. Это время слишком жестоко — я ненавижу нас. Теперь даже взглянуть друг другу в глаза для нас мучительно.

      Так как Хэчан вокалист в группе, ребята привыкли к тому, что он может начать разминать голос в любую секунду, поэтому на его песню никто не обращает внимания. Минхён, кажется, тоже ничего не замечает. Но когда вся орава вываливается из лифта на нужном этаже, старший медлит, пропуская остальных вперед, и оказываясь позади рядом с Донхёком. Но даже близость друга уже не радует Хёка, поэтому он просто утыкается взглядом в пол, всем своим существованием показывая, что не намерен его замечать. Марк,видимо, чувствует напряжение, и тоже идёт рядом молча, не решаясь взглянуть на донсена.

Честно, я очень скучаю. Но я лучше забуду тебя, Потому что это не так больно, как ненавидеть. Я хочу развеять тебя, холодного, как белый дым. И в конце стереть из памяти, Но на самом деле я всё ещё не готов тебя отпустить.

      Глаза Донхёка наконец перестает предательски щипать, и он поднимает голову, победно улыбаясь. Возможно, Марк больше не любит его, но переживать об этом нет смысла, если не можешь ничего изменить. Хёк хотел бы забыть о Минхёне и никогда его больше не видеть, но они объединены даже не в одном, а в целых двух юнитах, и живут в одной комнате, так что придётся научиться жить с ним так, будто его не существует. «Там, где был Марк, теперь слепое пятно» — клятвенно обещает Донхёк, подсаживая Ченлэ к себе на спину и весело улыбаясь камерам.       Но вечером, снова вернувшись в пустую комнату, он всё же ломается окончательно. Не выдержав напряжения, Хэчан садится на пол посреди комнаты, даже не зажигая света, и нажимает плэй на ещё почему-то не разрядившемся плеере. Как-то кстати (а может, так всегда происходит, когда разбивается сердце) включается любимая песня, и на словах «Will you long for me as much as I long for you? **» Донхёк, наконец, позволяет себе разрыдаться в полную силу. Ему противно от самого себя и от того, что он сидит тут, заливаясь слезами как девчонка, но обиды накопилось так много, что сдерживать её внутри уже невозможно. Хёк, даже не стараясь не фальшивить, больше хрипит, чем поёт: — The person that I loved crazily, hello hello… Но тут же вздрагивает и подскакивает на месте от внезапно раздавшегося за спиной голоса: — Ого… Я не думал, что и у тебя бывают настолько плохие дни… Может, всё же лучше Ченлэ быть главным вокалистом? Пока Марк включает свет, Донхёк пытается привести себя в порядок, но, конечно, нескольких секунд для этого явно не хватает.

Да, я тебя ненавижу. Хоть ты и оставил меня, Однако я не переставал думать о тебе ни на день.

— Что с тобой… — оторопело спрашивает старший, когда целиковая картина, наконец, открывается ему, — Хёкки, ты плачешь? Что-то произошло? Минхён кидается к Донхёку, но тот отскакивает, почти что зарычав, как раненый зверь, выкрикивая, наконец, всё прямо в лицо: — Это всё из-за тебя, ясно? Я тебя ненавижу, н-е-н-а-в-и-ж-у, оставь меня в покое, уйди, убирайся, я не хочу тебя больше видеть! Марк стоит посреди комнаты, растеряно озираясь, молчит какое-то время и лицо его становится ещё бледнее обычного, если это вообще возможно. — Я натворил что-то? Сделал что-то не так? — голос старшего хрипит и ломается, но Донхёк всё равно слышит каждое слово. — Нет, ты ничего не сделал, — отвечает он тихо, успокаиваясь и садясь на свою кровать. — Забудь, я очень устал и хочу спать. Либо выключай свет и ложись, либо выметайся и не мешай. Но Марк не делает ни того, ни другого. Он подходит не говоря ни слова, и забирается на кровать Хёка так, чтобы сесть прямо за ним, а потом обнимает того со спины, притягивая и крепко сцепляя руки в замок.

Ты всё это знаешь. Ты — мой лучший друг. Утро наступит снова, Какой бы ни была темнота и время года. Они не вечны.

— Я знаю, из-за чего ты переживаешь, — Минхён не говорит, а шепчет, и его дыхание приятно щекочет донхёкову шею. — Тебе кажется, что я забыл о тебе из-за того, что меньше времени провожу с тобой, да? Прости, просто я думал… Я боялся, что всё испорчу, если не остановлюсь. У меня такой мусор в голове последнее время и я никак не могу привести свои мысли в порядок. В них сплошняком только ты, ты, ты, настолько, что даже снишься мне, и я надеялся, что смогу прекратить это как-то, если отдалюсь хоть немного. Но, как видишь, ничего не получается, и я только хуже всё сделал. Донхёк ничего не отвечает. Он не чувствует, как катятся слёзы, но трогает свою щеку и видит оставшуюся на пальцах влагу. Марк сжимает крепко, но не давит, однако вдохнуть всё равно тяжело. — Прости, что заставил тебя пройти через это… — продолжает Минхён, всё так же говоря еле слышно. — Я думал, так для нас обоих, и для тебя самого будет лучше. Я думал, что напугаю тебя, если продолжу сближаться. Я не хотел потерять тебя из-за этого. Но… Кажется… — Я скучаю по тебе, — выдохнув, перебивает Донхёк. — Я скучал по тебе всё это время.

Я думаю, что цветы вишнёвого дерева зацветут И зима закончится. Я скучаю по тебе. Я скучаю по тебе. Если ты немного подождёшь, Не поспишь несколько ночей, Я встречусь с тобой. Я зайду к тебе.

Дыхание, наконец, приходит в норму. Буря в глубине Донхёка улеглась и по телу расползается невероятная теплая легкость, которая бывает тогда, когда долгие переживания разрешаются благополучно. Марк бурчит что-то ему в затылок, но Хёк останавливает его. — Подожди, — говорит он, переворачиваясь так, чтобы видеть Минхёна лицом к лицу. — Подожди, я хочу видеть тебя, когда ты говоришь это. Марк улыбается неловко и опускает глаза, смущаясь так, как умеет только он, становясь невероятно милым и трогательным в этот момент. Он позволяет Донхёку устроиться на своих коленях прежде, чем приближается к его лицу своим, и говорит немного топорно, но точно-точно искренне: — Я тоже люблю тебя, Донхёк. Губы Марка солёные на вкус, но Хёку кажется, что это его вина.

В конце этой зимы, Прежде чем придут весенние дни, Прежде чем распустятся цветы: Останься со мной ненадолго. Останься.