Зеркальце

Удивительно, как легко можно прочесть человеческие эмоции, просто имея в том достаточно опыта. У Магдалены его более чем хватает. Это умение входит в ее рабочие обязанности, прилагается к титулу — не сказанное и не записанное. Не всегда различить искренних людей и тех, кто просто очень хорошо притворяется, но на самом деле большинство вовсе не следит за своими мыслями так, как им это кажется. — О, нет, — говорит девушка, и кажется почти что захваченной врасплох, а затем прижимает к губам изящный кулачок, пытаясь не рассмеяться. И всё равно у неё вырывается лёгкий смешок. — Никто не зовёт меня Хильдегардой. Просто Хильда, этого довольно. Магдалена молчаливо раздумывает над выбором имени, укрывшись за краем чайной чашки, а затем улыбается и отставляет чашку в сторону. Она соглашается уступить. — Хорошо, — говорит она. — Пусть будет просто Хильда. — Так называла меня моя мать, — произносит Хильда. В её голосе недостаёт чувства, подходящего к подобным словам — но, с другой стороны, графиня скончалась уже более десятка лет назад. А девушка никак не может быть старше семнадцати. — И никто больше. Вам не кажется, будто это забавно? Обычно людей зовут сокращенным именем, а не наоборот, — продолжает она. — Откуда мне знать, — смеется Магдалена. — Моё имя не подходит для сокращений. — О, но у вас есть титул. Так гораздо лучше. — Давайте не уделять формальностям столь пристальное внимание, — убеждает она. — На деле они всё равно ничего не стоят. Просто зовите меня Магдаленой. — Нет, я не могу, — отвечает Хильда, смущенно розовея щеками от столь быстрого сокращения дистанции, и Магдалена испытывает искушение ещё чуть-чуть надавить, только чтобы девушка снова сделала такое лицо, изменила бы своей показной зрелости, но в конце концов передумывает — и это решает дело. * Она могла бы с гарантией получить место в университете, где некогда обучалась её мать, и изучать изящные искусства; порою Магдалене хочется напомнить ей об этом, но даже она способна распознать здесь проекцию собственных желаний. Вместо этого Хильда выбирает другую академию, относительно престижную, немного дальше от дома, где больше соучеников мужского пола и предметов для изучения. Что ж... это тоже неплохо. Магдалена счастлива за неё. Хильда едва ли не слишком юна, чтобы держаться так уверенно и с таким удобством в своих повседневных практичных костюмах, не заботясь о том, глазеют ли на неё — с презрением или чем-то иным. — Я слышала о том, что вы сказали тому дворянину на недавнем приёме, — говорит однажды Хильда, не решаясь взглянуть ей в глаза во время этих слов, вместо этого заняв себя разглядыванием книг у Магдалены на полках. Она слишком уж долго раздумывает, прежде чем выбрать одну из них. Ее увлечение искусством так и не вышло за предел довольно поверхностного, но всё-таки это интерес, и Магдалена поощряет его. — Я восхищаюсь этим в вас, баронесса. Вы всегда говорите именно то, что думаете. Такие люди, как вы — редкость по нынешним временам. Магдалена позволяет себе коротко усмехнуться. — В том числе среди твоих соучеников? — Да, именно! — отзывается Хильда; досада в ней превращается в согласие, а затем в удивление: — Как вы догадались? — Просто предположила; вокруг слишком уж много бесхребетных мужчин. Надеюсь, они не повлияют на тебя к худшему. Она делает гримасу. — Надеюсь, что нет. — Никогда, — говорит Магдалена. — У тебя стержень прочнее, чем у всех этих мальчишек, вместе взятых. — Что ж, — находится с ответом Хильда, уже посмеиваясь, — я ведь учусь у лучших, не правда ли? — В точности. * — Это верно, Хильда, что у тебя нет кавалера? Она отвечает шутливо: — Что же, у вас кто-то есть на примете? — Может, и так. Зная тебя, не так-то легко подобрать подходящего кандидата. Тебе ведь не нужен кто-то безмозглый, да? Вот и я так думаю. — Вы ужасно проницательны, баронесса. — Хильда заправляет за ухо выбившуюся прядь волос. — Но я сейчас не слишком заинтересована в сердечных делах. Мы с вами несхожи в этом отношении. — Твое счастье, что твой отец — хороший человек... точнее сказать, менее упрямый, чем некоторые. Что ж, ты всё ещё молода и весьма умна. У тебя предостаточно времени на решение. — Благодарю, — произносит Хильда с облегчением. — Между прочим, я говорила серьзено, — замечает Магдалена, когда Хильда выбирается из машин. Магдалена вежливо отклонила её приглашение отужинать вместе — было бы грубостью пропустить свидание. — В один прекрасный день мне стоит устроить тебе встречу с этим молодым человеком. — Жду с нетерпением, баронесса, — отвечает Хильда. Всё и целиком в ней, кажется, сверкает в предвечернем свете. На какое-то мгновение она выглядит так, словно хотела сказать что-то еще, но затем это выражение рассеивается, как если бы его и не было вовсе, и Хильда улыбается, чтобы это скрыть. Магдалена, подыгрывая, возвращает жест. Это столь же просто, как и всегда. * (Этой встрече не суждено было случиться, в конечном счете — но всё оборачивается так, что этим двоим и не требовалось того, чтобы кто-то вклинивался меж ними. Можно сказать кое-что о людях, бросающих вызов судьбе; и Магдалена может сказать, что она хотя бы пыталась, пусть и не особенно сильно, — поскольку что ей сказать ещё? Хильда — единственная девушка в своем роде. Если она не может быть с ней, она может хотя бы найти утешение в том, что в пару Хильде достался столь выдающийся человек. В конце концов, это лишь справедливо).