Я буду вечно любить тебя

Где-то глубоко на подсознательном уровне я понимаю, что люблю его. Но это совершенно неправильно, мой разум не признаёт такую любовь. Да, собственно, и не только мой разум. Будто бы общественность меня поймет, ха! Очень смешно, вот правда. Да и Роджер навряд ли. Чёртов мир! Неужели я всю жизнь буду вынужден прятаться и скрывать ото всех свои чувства? Всю жизнь бояться признаться даже самому дорогому, что у меня есть, моему вечному вдохновению, этому голубоглазому чуду. Нет, я не могу так. Это ужасно. Гораздо ужаснее, чем моя "неправильная" любовь. Вокруг и так лишь обман, а этого не должно быть. Люди не должны жить в вечном страхе перед собой, перед своими мыслями. А мне страшно. Что, если кто-нибудь узнает? В Америке убивают людей, хоть сколько-нибудь нетрадиционной ориентации. Я уверен, что и в Англии тоже. Но всем плевать. Все предпочитают просто закрыть глаза, заткнуть уши и отойти в сторонку. Спешат нас похоронить. Нас - это таких же как я, любящих своего лучшего друга, старого школьного приятеля или случайно увиденного в метро красивого кареглазого парня. Нас - это десять процентов людей. Десять процентов, представить только. Если сравнить, то, например, рыжих всего два процента, зеленоглазых тоже два. Тут скажем спасибо Святой инквизиции. Левшей десять процентов. Но почему тогда сейчас, в современном обществе люди другой ориентации считаются сумасшедшими? Это ведь тоже самое, как сказать, что вот, он рыжеволосый, да еще и левша, на костер! Недалеко мы ушли от Средневековья, однако. И всё-таки я люблю его. Очаровательная улыбка снится мне каждую ночь. Большие васильковые глаза, длинные ресницы, пухлые губы… Чёрт, я определённо на него запал! Нет, нет, нет! Невольно вспоминается Богемная Рапсодия с её этим No, no, no. Oh Mama Mia, Mama Mia! Никто меня не спасёт. Невыносимо грустно, так, что до боли скручивает живот. Роджер выпил бы бутылку водки. Но в моём случае это жестоко. Головная боль обеспечена на неделю. А Родж ничего, держится. Глупо заглушать боль алкоголем, хоть и действенно. Хорошо, что люди не могут читать мысли. Если бы кто-нибудь заглянул в мой разум, он тот час же сошёл бы с ума. Многие говорят, что я мыслю философски. Отчасти это так. Но мой главный секрет - я смотрю на вещи широко открытыми глазами, в то время как многие другие предпочитают немного розовой пыли для декора. Как человек может лгать себе? Как может прекратить борьбу с ложью, а порой и с сами собой. Хотя это неудивительно. Начиная с 60-ых, многие умирают от передоза. Это их LSD… Даже когда всё очень плохо, как можно сдаться? В который раз клянусь себе, что наркотики никогда не появятся в моей жизни. Когда я представляю себе, что ели бы всё это было сном? Вся моя жизнь неправда. Не существует никого, кто мне так дорог. Нет Роджера. Просто нет. Это ужасно. Я хочу быть уверенным в завтрашнем дне. Жить, осознавая, что, Брайан, ты не спишь, всё это на самом деле, это не вымысел. Когда-то я поддался влиянию души. Тогда в моей жизни появилась музыка. Гитара, порой кажется, что большего мне не надо. И это правда. Почти правда… Музыка мой единственный наркотик, когда-нибудь она убьёт меня… Если бы Фредди меня сейчас увидел, он сказал бы: "Дорогуша, депрессия?" Роджер предложил бы по рюмочке. Я бы, как обычно, отказался. А Джон… Чтобы сделал Джон? Более загадочного человека я в жизни не встречал. Ну вот, думаю вроде о Джоне, но стоит закрыть глаза и мне улыбается Роджер. Его лицо преследует меня! Да это же паранойя, Брай! Хочу увидеть его прямо сейчас. Представляю, как я ворвусь к нему в дом. Оттолкнуть служанку не удастся. В последнее время Родж предпочитает быть один. Но я, нарушив его одиночество, распахну дверь, увижу, как блондин вздрогнет. Любой испугается, когда к нему посреди ночи врывается высокий мужчина с растрёпанной шевелюрой. Я подойду к Роджеру, возможно, он что-нибудь скажет. Схвачу его за волосы цвета пшеницы. Потом прижму барабанщика к холодной стене, буду целовать удивлённое лицо, шею. Интересно, Роджер будет вырываться? Мои губы расплылись в улыбке. План чудесен, но есть одно но… Блондин меня сильнее. Но вдруг... Вдруг он сейчас стоит у окна и думает, как бы было сейчас хорошо поговорить с Брайаном, обнять его. Может мне стоит попробовать? Времени на раздумья нет. Или сейчас, или никогда! Надо одеться. Быстро накидываю клетчатую рубашку. Это подарок Роджера на прошлое Рождество. Надеваю широкие чёрные брюки. Не смотрю на то, что они мятые. Всё-таки на дворе ночь. Выбегаю из дома. Буквально запрыгиваю в машину. С умилением вспоминаю, как Родж называет её малютка. У барабанщика вообще какая-то странная любовь к машинам. У него их несколько. Каждая имеет своё собственное имя. Это мило. Включаю радио. Новости. Естественно, всё хорошо. Правильно, зачем говорить людям правду? Сухой голос корреспондента сменяется красивым голосом… Фредди? Со всеми проблемами я и забыл, что мы, наконец-то, популярны. Это Богемная Рапсодия. На такой скорости я ещё никогда не ехал. И как случается во многих фильмах, когда герою надо срочно куда-то доехать, например у троюродной сестры маминой подруги погибла золотая рыбка или жена потеряла шпильку для волос, этот самый злосчастный герой встречает на своём пути сотрудников полиции, которым очень не нравится, когда ты едешь на скорости over 100500 километров в час. Тоже самое произошло и со мной. Мало проблем, теперь надо думать, как отвязаться от полицейских. Завтра это будет сенсацией. Ну а как же, знаменитого Брайана Мэя лишили прав. Пресс-конференции обеспечены на несколько месяцев. Ненавижу журналистов. Резко торможу. Как я ещё носом в стекло не впечатался? К машине подбегает смешной человек. Что-то говорит, но я его не слушаю. Мои мысли где-то далеко. "Включаюсь" только когда полицейский орёт мне на ухо: "Ваши права, мистер". Права, права, куда я их дел? Судорожно копаюсь в карманах рубашки. Нащупал что-то твёрдое. Чёрт, это билеты в кино. Помню Роджер тогда пригласил нас всех. Не то, не то. Особенно раздражает голос сотрудника полиции "Мистер, ну что, нет прав? Дорогуша,…" И тут меня как током ударило. Я воскликнул: "Только Фредди имеет право говорить это слово!" Ну всё сейчас полицейский решит, что я пьян. Что делать? Естественно, я не заметил, как этот человек всматривается в моё лицо. "А, Вы должно быть мистер Мэй?" И не дожидаясь ответа продолжил: "Простите, сразу не узнал, я Ваш поклонник. Фотографию не подпишите? Для дочки…" Я оказался в небольшом замешательстве. " Что? Да, да, конечно. И не только фотографию, всё, что хотите подпишу". " Спасибо. Ну всё можете ехать. Только прошу Вас, не нарушайте". Я и не думал, что удастся так легко отделаться. Надеюсь, Роджер ещё не спит. Еду, уже не нарушая. А вот и дом блондина. Ура. Припарковываю машину. Выпрыгиваю из неё. Сломя голову вбегаю в дом. Вспомнилась та сумасшедшая тусовка в доме у барабанщика. Родж тогда сказал: "Дорогуши, в любое время я жду вас. Чёрный вход, рядом замаскирована дверь, приходите". Естественно блондин был тогда пьян, возможно сейчас он сожалеет, что рассказал этот секрет. Нет времени на размышления. Нужно было выпить рюмку для храбрости. А вот и дверь в спальню. Мне страшно. Роджер сильный. Чёрт, я веду себя как двоечник, которому надо на приём к директору. Стараюсь тихо войти внутрь, но дверь, как по канону, скрипит. Конечно барабанщик обернулся. Остановил на мне свой удивлённый взгляд. - Черт тебя подери, Мэй! Что ты здесь делаешь!? - Роджер мигом вскочил, будто пантера, заметившая добычу. и остановил на мне свой расфокусированный после сна взгляд. Голос еще более хриплый, чем обычно. Обожаю. Это так возбуждает, что порой хочется прижать его к холодной стене прямо в студии. Наверное, не мне одному. Да, Родж, я заметил, как ты в последнее время чересчур часто нежно чирикаешь с Фредди. - Я…А…Что я делаю? Я хоч-чу сказать, что люблю те-бя…Вот, - чёрт, кажется теперь я реально влип. - Что? Кудрявый…Я…Я тоже, но… Ты же знаешь, это неправильно. Нас никто не поймёт… - после этих слов блондина, кто-то будто бы налил мне эликсира храбрости. - Расслабься, дорогой. Я подхожу вплотную к Роджеру. Хватаю его за соломенные волосы. Касаюсь губами щеки, а потом целую, воздуха по закону жанра катастрофически не хватает. Прижимаю блондина к стене. Он быстро расстегивает мою рубашку. Спустя пару минут мы полностью освободились от одежды. Последующие сцены невозможно описать.. Толчки, стоны, крики боли... Всё как во сне, в самом прекрасном сне на свете… Мы на пике. Ещё стон и…Это невероятное наслаждение. Замечательный хриплый голос барабанщика: -Кудрявый, мне никогда не было так хорошо. А я то думал, что ты девственник… Я почти не слушаю, просто улавливаю приятные вибрации любимого голоса и утопаю в этих бездонных глазах. В ярком свете лампы они кажутся еще светлее, будто небо, подернутое густым молочным туманом, а ресницы абсолютно белые и придают лицу Роджера некую кукольность. С медленно, как желе, тянущимися мгновениями приходит осознание того, что все, мне не выбраться, теперь точно никуда не деться. Я попал, окончательно увяз, по самый пояс. Но знаете, не хочется выбираться. Не хочется барахтаться и кричать о помощи, тратя последние секунды, ведь здесь, совсем рядом со мной мой ангел. И в которой раз я целую нежную фарфоровую кожу, провожу рукой по шелковистым волосам и, наконец, клянусь себе, что буду любить его вечно.