От девятнадцатого ноль третьего две тысячи семнадцатого.
- Ну, с возвращением, - удерживая в руках огромного плюшевого медведя и спускаясь вместе с ним с трапа самолёта, проговорил я, вдыхая свежий воздух. На улице было темно, и моросил мелкий дождь, отчего на моём лице уже через считанные секунды появились маленькие капельки. Москва рыдала, то и дело всхлипывая, медведь продолжал покорно сидеть у меня на руках, а я, в свою очередь, гордо вышагивал по зданию аэропорта.Правило первое. Неумеющие летать - падают. Падают и больно разбиваются об асфальт.
В салоне автомобиля чуть слышно играло какое-то радио, которое водитель предпочел выключить, стоило мне только оказаться на заднем сидении. Мы с медведем расположились вполне удобно. Его наполнение было настолько мягким, что тело само невольно укладывалось на него, с большим удовольствием погружаясь в сон. Ехать пришлось в полной тишине, и именно в тот момент я вспомнил о причине своего визита. Всю дорогу до аэропорта, весь полёт и всю последнюю неделю я пытался не думать об этом, но мысли сводились только к одному. К самому радостному и одновременно неутешительному событию, которое необходимо было завтра пережить и никак иначе. Либо учись летать, либо падай. Третьего, увы, не дано. И вариантов ответа тоже не прилагается. Мол, сам решай, чего тебе в данную секунду хочется. Люди скупали билеты, придумывали, куда заедут перед концертом, чтобы купить цветы, проверяли, правильная ли дата указана на календаре и на билетах. Люди готовились, ждали, собирались, предвкушали, а я плохо спал этой ночью. Кошмары мучали по типу "А вдруг я забуду слова?"… песни, которую пою почти десять лет; "А вдруг я побоюсь выйти на сцену?"… куда выхожу почти двадцать, если округлить. И лучше бы я забыл слова, лучше бы испугался огромного количества людей, лучше бы потерял голос, лучше бы всё, что угодно, только не этот вечер. Я действительно боялся забыть слова, действительно боялся выйти, только не на сцену, а на встречу… и искренне верил, что дар речи сам догадается и пропадет. Погодные условия, нелётная погода, попытки опоздать, надежда не улететь, мысль о том, чтобы выпрыгнуть из самолёта… Я очень ждал нашей встречи. Нельзя так сильно не хотеть увидеть человека, которого вспоминаешь каждый день. Я не хотел. Я не хотел даже думать о том, что она может оказаться в радиусе нескольких метрах от меня. DANGER, ПОЛЯ, HIGH VOLTAGE!!От двадцатого ноль третьего две тысячи семнадцатого.
Правило второе. Верить в чудо после тридцати - бессмысленно. Верить остаётся только в себя.
Твои привычки вызывают у меня привыкание, я говорил? Успокоительные могли бы стать нашей общей фишкой. Нет, прости, не могли бы. Они бы мне не понадобились, будь ты рядом.Правило третье. Нелюбимых - не люби. Без комментариев.
Приезжаю за час до начала и узнаю, что тебя понизили до ведущей. Чёрт, как несправедливо. Чёрт, как не смешно, зная, что ты просто не успела восстановить голос после родов. Чёрт, как бездарно я вру, зная о твоей новой "роли" ведущей заранее. Чёртова закономерность, как колесо, только нет. Слишком осторожно передвигаюсь по коридорам, чтобы, не дай Бог, не встретить… и не прекратить своё существование до начала концерта. А повсюду перешёптывания по поводу твоего "возвращения". Тоже мне, новость. Тоже мне, достижение. Репетиция проходит, на удивление, быстро, и нас отпускают на волю. Дышу через раз, озираюсь по сторонам и адски боюсь неожиданно встретить тебя. В Кремле выбьет пробки, если ты окажешься рядом. Тебе оно надо? Срывать концерт, юбилей всё-таки… Кому-то его ещё вести с новым соведущим. Одного Диму на другого и домножаем на… Как хорошо, что мы не математики, Поля, потому можем домножать, на что хотим. Нам простительно, ты ещё таблицу умножения не выучила, чтоб переходить к таким сложностям. Тебе нужен репетитор, потому что ни один учитель не возьмется за такую ученицу. Если что, я только ЗА коллективные занятия. Только тогда без репетитора. Только ты, я и математика. Ничего лишнего. И тогда однозначно будет прогресс, и тогда точно домножим, если всё ещё будем нуждаться в этом домножении. Но, боюсь, твоя дочь быстрее школу закончит, чем у нас дойдут руки до математики. Такова жизнь. И кто-то, кто явно не заботится о моей психике, "поселил" нас в гримёрки по соседству. С замиранием всех частей тела рассматриваю табличку с надписью "Пелагея" и понимаю, что пора покидать эти чудные места и делать это, как можно скорее. И раньше, чем мою голову посещает столь гениальная мысль, я вижу тебя в конце коридора. Тебя в чёрном обтягивающем платье с вырезом на спине. Тебя с твоей стройной фигурой, будто и не рожала. И ты в чёрном, знаешь, почему? Потому что похороны меня и моей нервной системы состоятся именно сегодня. Ты в списке приглашенных. Впрочем, на этом можно закончить со приглашениями. Молча разворачиваюсь в другую сторону, в надежде уйти, сделав вид, что не заметил. Не признал, простите великодушно. - Дим, Дима!… - слышу за своей спиной я, но голос… это не твой голос. Это абсолютно не твой голос. Ставлю на всё. Оборачиваюсь. Самоубийца. Улыбаешься, машешь рукой и приближаешься. Два в упор, один в грудную клетку. - Приве-е-ет! - разводишь руки в стороны - убит. Разряд тока проходит по телу, да и по всему Кремлю, когда мои руки оказываются на твоей талии, а твоя голова касается моего плеча. Отстраняешься и даёшь возможность рассмотреть тебя получше. И на руке кольцо. Ещё один выстрел. Пустая трата патронов. Кольцо, подаренное мною, на среднем пальце правой руки. Это финиш, дорогая Пелагея. Замечаешь мой неотрывный взгляд и накрываешь руку другой рукой. Не показалось. - Я пойду, Дим, увидимся ещё, - смущенно говоришь ты, а мне остаётся только молча кивнуть и согласиться. Как будто кто-то спрашивал, хочу я этого или нет. Свои полтора часа до выступления я провожу в каком-то местном кафе, пытаясь сопоставить все имеющиеся факты. Два кольца на одной руке от двух разных людей. Ну, ты мазохистка что-ли? Найди мне тысячу и одно оправдание тому, что ты надела это кольцо именно сегодня. Оно идеально подходило к этому платью? В спешке перепутала и взяла не то? Целенаправленно так сделала? Хотела что-то этим сказать? Что? Я устал тебя оправдывать, дальше твоя очередь. Дальше без меня. Нервно вздрагивая, девочки с ужасом смотрят то на меня, то на сцену, куда нам предстоит идти буквально через несколько секунд. Всё-таки Кремль, всё-таки не сцена "Голоса", всё-таки есть разница. И пока обеих колотит от предстоящего выступления, я краем глаза замечаю стоящую в нескольких метрах тебя. В двух, если быть точнее. Смотришь на меня, но подходить ближе не решаешься. Азиза что-то говорит, на что ты машинально киваешь, явно не вслушиваясь. Мимо проходит Нагиев, вот-вот собираясь объявить нас, а я, кажется, уже забываю, как дышать и шевелиться. Ощущение, что всё тело онемело в одночасье. И всё давно решено, но ты, чёрт возьми, стоишь в двух метрах. Замужняя девушка, счастливая мать и это долбанное кольцо на среднем пальце. Готов поверить, что это уже проблемы со зрением, что на самом деле это не оно, что у меня галлюцинации от наркотического вещества, названного твоим именем. Готов верить каждому твоему слову, только скажи… - Дим, пошли… - подталкивая меня к сцене, говорит Оля, и вся атмосфера, весь налаженный контакт, он испаряется, превращаясь в обычное "ничего". У кислорода, превращающегося с выдохом в углекислый газ, и то шансов больше, чем у меня. Всё давно решено, возможности что-то исправить или переписать не будет. Её нам никто не даст, даже в качестве подарка на юбилей шоу, к которому мы приложили руки и оставили свои отпечатки. Это слишком дорогой подарок, не имеющий цены. Боюсь, его мы не заслужили ни хорошим поведением, ни какими-то своими личными достижениями. А песня, если верить её словам, утверждает, что всё ещё возможно. И мне с большим трудом в это верится, но что ещё остаётся делать? Песня заканчивается слишком быстро, а я даже не успеваю этого понять. И через какое-то мгновенье мы вновь оказываемся в нескольких метрах друг от друга. Нагиев начинает что-то говорить про смену моего имиджа, девочки приглушенно хихикают где-то рядом, и только ты молчишь, глядя то на меня, то куда-то в сторону. Лучезарно улыбаешься уже который час подряд. Кажется, сегодня улыбка не планирует сходить с твоего лица. И ты чувствуешь себя комфортно, находясь среди давно знакомых тебе людей, а не там, где скользко, шумно и холодно. Ты находишься среди тех, кого мы привыкли называть семьёй. Называли, пока семья не начала рушиться. Ты ушла из неё первая, но чтобы не перекладывать всю вину на тебя, сначала мы ушли вместе. "Ребята, у Вас дембель!". Ребята, у нас провал. Ну, это ведь был "небольшой перерыв", да, Поль? Это ведь "Зато нас ждет третий детский"? Это же было то самое: "Главное, что мы есть друг у друга"? Я ничего не путаю? Ведь так? Уйдя однажды, мы уже не смогли вернуться в прежнем составе. Мы уже сошли с пути. Мы уже распались. И попытки соединить нас снова - тщетны и бесполезны.Правило четвёртое. Если всё рушится, значит, как раньше уже точно не будет. Никогда.
- Теперь у тебя всё вот попрёт… - Можно я п-поцелую вот эту вот эту… невероятную женщину? - аж начиная заикаться от волнения, спрашиваю я. Спрашиваю разрешения, скорее, у твоего мужа, нежели у всех присутствующих. Спрашиваю, надеясь не получить отказа. И ты всё с той же искренней улыбкой делаешь несколько шагов, подаваясь вперёд, сохраняя дистанцию и оказываясь в моих объятьях. И я тебя обнимаю, прижимаясь щекой к твоей щеке и так и не решаясь поцеловать даже в щёку. Максимум объятья. И ты стараешься держать этот "барьер недоступности", не подходя слишком близко, не позволяя обнимать себя слишком откровенно и не давая никаких поводов для ревности со стороны своего супруга. Обнимать тебя под прицелами телекамер, под внимательно-пытливыми взглядами зрителей, под тысячами глаз равносильно двадцати ножевым ранениям, нанесенным в область грудной клетки. Обнимать тебя, никому и никогда не признаваясь в своих чувствах. Чувствовать, как предательски колит сердце, как внутри всё бурлит и извергается от одной лишь мысли о том, что ты почти год была где-то не со мной. Почти год просыпалась в объятьях другого человека, успела выйти замуж и родить от него ребёнка. И ни весточки, ни единого сообщения, ни приглашения на празднование таких значимых событий. А мы друзья, если ты помнишь. Ты просила ими остаться, не я. И что теперь? Вот так вот? Докатились до того, что я прошу поцеловать невероятную тебя на сцене Кремля перед несколькими тысячами людей? Да это же смешно, но мне по-прежнему не особо. Всё давно решено, дорогая Пелагея, у меня на руках билет обратно, туда, куда получилось сбежать. У тебя, дорогая Пелагея, тихий час, чёрно-белые карточки и пелёнки, хотя ты ведь не пеленаешь… От улыбки сводит скулы, внутри что-то нещадно болит, а рот хочется зажать руками, чтобы не взвыть прям на этой сцене. Вечер пережит, любимый проект поздравлен, песенка спета, как сказал однажды Лепс. Её ты тоже не видела почти год, если не больше. И ты поняла, кого-я-имел-ввиду. За кулисами всё так же шумно, суетливо и многолюдно. Окончания вечера разрешили не дожидаться, спешу в консерваторию. Тот самый мальчик из интеллигентной семьи. Это тебе не шайбу по льду гонять. Прощение буду вымаливать до конца жизни за каждый брошенный в твою сторону "камень". Прощаюсь, улыбаюсь, спешу, почти опаздываю, фотографируюсь и убегаю. На середине пути вынужденно разворачиваюсь и решаю вернуться, потому что другой такой возможности уже не будет. Потом, когда-нибудь, сидя у окна в своей тёплой, по сравнению с Москвой, Исландии, я пожалею об этом поступке, но сейчас рискну. Сейчас или в самом деле никогда. Лет через пять, когда твоя дочка подрастёт, мы, может быть, снова пересечёмся, а до этого времени нужно чем-то себя занять. Например, разгадками того, прочла ты то, что я передал, или смяла и выкинула в мусорное ведро через несколько секунд после торжественного вручения. - Ой, Дима, ты не ушёл ещё? - странно улыбнувшись мне, уточняет Азиза. - Попрощаться забыл, - натянуто улыбаясь в ответ, бормочу я, глазами отыскивая тебя. Стремительно сокращая между нами расстояние, я попутно достаю из внутреннего кармана пиджака лист, аккуратно свёрнутый и положенный туда на всякий случай ещё днём. - Можно тебя? - почти в другую сторону говорю я, ощущая себя безумно некомфортно. Оставляешь свою "компанию" в виде участниц прошлых сезонов и отходишь в сторону следом за мной, разумеется, продолжая улыбаться. - Это что? - заинтересованно спрашиваешь ты, рассматривая листочек в моих руках. - Прочитай, как будет время, ладно? - пытаясь дышать ровно, не думать о консерватории и совладать с собой, говорю я и вкладываю его в твою руку. В правую, мать твою, руку с подаренным мною кольцом. Той, упомянутой чуть выше женщине, тоже пламенный привет. - А что там? - с энтузиазмом разворачивая листок, расспрашиваешь ты. - Когда будешь одна… - добавляю я, давая понять, что точно не сейчас нужно читать то, что там написано, и невольно накрываю твою руку своей, чтобы предотвратить это моральное убийство меня какой раз за день. Энный раз за год. - Хорошо, - ещё компактнее свернув его, киваешь ты, сжимая в руке. - Я пойду тогда, спешу же… Удачи тебе, Поль! Будь счастлива, - улыбаюсь самой широкой улыбкой на свете и желаю от чистого сердца, честное слово - Спасибо, Дим, береги себя, - тихо говоришь ты, третий раз за день подаваясь вперёд и обнимая меня за шею. Бог троицу любит, а нас он явно недолюбливает. А в том "таинственном послании", дорогая Пелагея, весь этот год, что мы не виделись, описан буквально в трёх словах. В трёх словах. Всё у всех непременно будет хорошо, потому что по-другому и быть не может. Всё давно решено, и это, увы, неоспоримый факт. Ты - мама, жена и дочь. Это твои главные роли на данный момент, все остальные - эпизодические. Всё давно решено, и скоро на всех радиостанциях заиграет твой подарок на все прошедшие и грядущие праздники. Твой подарок - моё спасенье. Временное облегчение, ведь с этого наркотика не соскакивают, помнишь же? Я подсел на него. Самый сильный из всех, что встречались в жизни ДО. В скором времени надеюсь что-то с этим сделать, вряд ли, конечно, получится, но попытаться стоит. В общем, планы на будущее большие.Правило пятое. Отпускающих - отпускай. Беги, плыви, ползи, едь, лети в ту же Исландию, например.
И всё давно решено, дорогая Пелагея, а нам сегодня включили свет и тепло… Электростанция заработала, правда, всего на несколько минут, но сам факт радует.
От двадцатого ноль третьего две тысячи семнадцатого. Друг - Настоящий - Твой!! Danger! High voltage!
P.s. кольцо не требует оправданий.
Чёрная карточка. Точка.