Каблуки

      Быстрым шагом Баль обычно ходил тихо и неслышно, но когда расхаживал по кабинету, то даже с закрытыми глазами можно было определить, где советник находится. Напу это очень нравилось — звук стучащих каблуков успокаивал, заставлял думать о чем-то приятном. Например, о женщинах. Да, император любил тайком наблюдать, как ходят придворные дамы — чуть покачиваясь, словно у них внутри есть какой-то особенный центр тяжести. Мужчины так не ходят, а если и ходят, то получается у них это на редкость комично и подражательно. Ну, по крайней мере, хороших примеров такой походки Нап еще не встречал.       Другое дело походка Баля. Нет, бедрами он не покачивал, а все ж таки было в нем что-то такое притягательное и завораживающее, что цепляло глаз. Но император ему старался об этом не говорить, а то фырканья и ворчания хватило бы на весь вечер. Нет-нет-нет! Комплименты он делал! Но в основном тогда, когда видел, что советник вот-вот впадет в меланхолию, которую называл одним из своих любимых слов «депрессия». Депрессией Баль не страдал — Наполеон лично интересовался этим у придворного медика, — но приукрашивать свою хандру любил.       По всей видимости, весна пробудила в Его Светлости жизненные силы. Во-первых, он заявился на Совет в светло-сером приталенном кителе с голубым шелковым платком на шее (у императора и половины министров чуть челюсти не упали), а во-вторых, каблуки на его туфлях были на пару сантиметров больше, чем тот обычно заказывал. Но заметно это второе было одному только Напу, так как в один момент любимый советник стал вдруг выше самым обидным образом.       –Как я погляжу, весна на всех действует положительно. Так, господин советник? — император широко улыбнулся, окидывая его наряд. Баль занял свое место за столом, ловя любопытные взгляды министров.       –Именно так, Ваше Величество, — он быстрым движением раскрыл папку, извлекая нужные бумаги.       –Надеюсь, что отчет, который вы составили, такой же безукоризненный, как ваш платок, — Нап усмехнулся, подначивая. Совет собирался вчера днем, а утром и ночью император своего любовника от себя не отпускал. Отчет был достаточно большим, а Баль обычно работал не отрываясь. Тогда когда же он успел пригласить портного?       –Благодарю вас. Позвольте, я ознакомлю уважаемый Совет с проделанной мною работой, и тогда вы сможете судить, насколько я подготовлен. Уверен, что он…       Советник продолжал говорить, а император кивал, почти не слушая. Он думал о каблуках и о том, что если уж Баль осмелился влезть в туфли повыше, то, быть может, удастся его уломать обуть что-нибудь более… более женственное и даже, возможно, эротичное. Высокий любовник-мужчина слегка раздражал самолюбие Напа… Но вот высокая любовница — это же совершенно другое дело!       Мужчина внимательно разглядывал своего Баля в новом облачении. Да, тому определенно шел светло-серый цвет, будто бы делая его моложе, мягче в чертах и… женственнее. Нап улыбнулся своим мыслям, вдруг замечтавшись. Ведь было бы так здорово, живи они вдвоем где-нибудь в пригородном замке. Из слуг только кухарка, горничная и конюх. Можно было бы гулять, плавать в пруду, вставать, когда захочется, ездить на лошадях, читать пьесы по ролям и просто наслаждаться друг другом… во всех смыслах. Представив то, какое бы ждало их наслаждение где-нибудь в лесу или в поле, Нап аж завелся, покусывая губу…       Сначала Баль даже ничего не заметил. Его выступление длилось минут двадцать. Он выслушивал вопросы министров, отвечал на них, делал себе пометки, как вдруг понял, что император прослушал всё!       Советник выждал паузу. Глубоко вздохнул.       –Ваше Величество, — он постарался сделать так, чтобы поймать взгляд Напа, — Совет желает, чтобы вы вынесли окончательный вердикт.       Наполеон пришел в себя и буквально покрылся испариной. Опять? Опять он задумался?! Уволить бы к чертям этого Бальзака, чтобы не отвлекал его от важных дел! Вот сам виноват — вырядился!       Советник помедлил.       –Полагаю, мне следует подытожить все вышесказанное. Итак, Совет пришел к выводу о том, что реставрация пятисотлетнего храма в N-ском городе оправдывает средства, ибо множество прихожан…       Боже Трехликий! Спасибо за это «подытоживание»!       –…мы взвесили все за и против и, таким образом, ваше слово решающее.