Кричат, кричат вороны

As head surgeon, I support the soldiers of the Alfar armies as best I can. Как главный хирург, я делаю для армии Альфар все, что могу.

У Мэл Сеншира крепкие стены и сильные защитники. Лучшие воины. У них нет надежды, нет веры; даже ярости в них не осталось, той горячей, жгучей ненависти, что способна смести легионы врагов. У них есть только крепкие стены и глухая усталость, бесконечное отчаяние затянувшейся осады и приказ стоять, мертвой хваткой вцепившись в единственный неприступный армиям Гэдфлоу клочок земли Клюрикона. И они стоят, умирая сотнями; не возвращаясь, как туата, тысячами; стоят, потому что знают: крепость неприступна, пока ее есть, кому защищать. Но что будет, когда последний защитник падет не от меча или стрелы, а из-за того, что лекарю не хватило умения поставить его на ноги? Что будет, когда закончатся зелья, а корабль с припасами не придет? Что будет, если извращенная магия призмера станет настолько сильна, что простая магия уже не сможет вылечить ран? Даже теперь солдаты, которые могли бы еще пойти в бой, гибнут в лазаретах, потому что лекари не в силах им помочь. И кричат, кричат вороны над сотнями свежих могил вдоль крепостных стен. Магия — не единственный способ возвращать в строй раненых. Все искусство лекарей основано на знании трав, но чего стоят эти знания без понимания принципов работы тела? Как запечатать кровь, если не знать, почему она струится по венам? Как заставить сердце не переставать биться, если не знать, почему оно бьется? Ни один лекарь не задаст себе эти вопросы. Потому что все эти «лекари» — трусы. Они боятся признать, что магия не всесильна, боятся того, что нужно сделать, чтобы найти ответы. Они со спокойной душой будут смешивать яды и лекарства, стирать бинты и составлять все новые и новые заклинания, отказываясь признать очевидное: эти заклинания при всем их разнообразии — не больше, чем блуждания по кругу, повторяющие друг друга. Поэтому Кориалия приехала в Клюрикон. Она знала: в тишине и тепле, за толстыми стенами Школы Чар, настоящее знание не обрести. Чтобы продвинуться вперед, нужна смелость взяться за скальпель. Нужен холодный разум, лишенный предрассудков, и твердая рука, умение быть жестоким во благо. Чтобы спасать жизни одних, нужно отнять жизни других. К ней попадали все, и люди, и альфар. Безнадежные, которых уже невозможно было спасти известными методами. Иногда она ставила их на ноги. Но чаще, намного чаще, она забирала их с собой, в подвал Разрушенной Башни, где на пропитанных кровью столах были разбросаны заспиртованные сердца со вскрытыми клапанами, разрезанные вдоль или поперек; где в ящиках были сложены еще свежие, аккуратно свернутые в катушки осклизлые кишки, отсортированные по толщине и длине; где на полках шкафов лежали магией сохраняемые нетронутыми разрезы черепов и расправленные легкие. За годы войны Кориалия успела хорошо изучить все, что касалось расположения органов. Трупов было предостаточно. Что ее действительно интересовало теперь, так это работа этих органов. И для того, чтобы понять, как сердце гонит кровь по телу или для чего нужны желто-бурые комочки под легкими, Кориалии нужны были еще живые образцы. Они плакали и стонали. Они пытались сопротивляться. Но добивались только мелких неудобств для нее, решаемых одним заклинанием. Кориалия умела отрешаться. Когда скальпель вспарывал кожу, обнажая сокращающиеся в судороге мышцы, она забывала обо всем вокруг, лихорадочно записывая все, что видит, пытаясь делать зарисовки по памяти или с натуры. Аккуратно вырезая ребра и сцеживая мешающую слизь, она следила, как замирает бившееся было сердце, куда именно течет кровь по открытым венам. Разрезая горло то вдоль, то поперек, Кориалия вливала воду в глотку образцу, наблюдая, по какому из «желобов» она стекала, не попадая в легкие. Снимая кожу и мышцы со спины, дробя позвоночник и убирая мешающие обзору кости, Кориалия судорожно сжимала перо, пытаясь запечатлеть изнутри краткий миг, пока тело еще живет. Она мало спала и почти не ела, отдавая все силы работе. Она научилась с первого взгляда определять, какой орган требует повышенного внимания. Она смогла выделить несколько групп крови у людей и альфар, поняла, как их можно и как нельзя совмещать, и научилась полностью заменять ее в теле, давая больному шанс выжить без магии. У людей она нашла «лишний» орган, вызывающий жуткие боли. Она увидела, что многие, очень многие болезни, мучившие промокших и застуженных в болотах Клюрикона солдат, можно вылечить, имея только скальпель. Но впереди у Кориалии было еще очень много работы. Вокруг Мэл Сеншира множество могил. Чьи-то жизни забрали туата. Чьи-то — болезни и раны. А кто-то умер, чтобы через день, месяц, год Кориалия, прозванная Губительницей, смогла спасти еще одного безнадежного, от которого отказались лекари. А пока... кричат, кричат вороны над сотнями свежих могил вдоль крепостных стен.