Холодный рассвет.

Теперь, когда я всматриваюсь в жуткую бездну прошлого, мне кажется, что это был сон. Сон, от которого мне уже не проснуться. Сон, который стал моим кошмаром наяву. Сон, в котором я застрял в объятьях мрака и безысходности. Жизнь оставила на моей душе свой отпечаток. Отпечаток, который с годами превратился в демона, живущего в этом теле вместо меня. Я уже который год пытаюсь его стереть, вырвать из своей души, но увы… не всем дано справиться со своими демонами, и я смирился с этим. Боль утраты и чувство опустошённости медленно разъедают меня изнутри, оставляя лишь объедки прежнего меня. Говорят, время лечит. Поначалу я верил в это, верил и покорно ждал того дня, когда и моя боль будет излечена. Но в один прекрасный день я понял, что моя боль, моя опустошённость, мои демоны — это и есть я. Время вместо того, чтобы лечить, превратило меня в бездушного ублюдка и самое ужасное то, что я уже и не пытаюсь противостоять этому, как и не пытаюсь казаться другим. Я уже давно разучился притворяться и лгать. Иногда я задаюсь вопросом: что изменило меня? Что убило во мне жажду жить? Ты или война? Последствия войны теперь кажутся детским лепетом. Война привела меня к осознанию того, что всё в этом мире куплено и продано, ведь по сути война — это заработок. Многомиллиардные компании создают огромное количество оружия. А ведь это самое оружие нужно ещё продать и использовать, и плевать, что погибнут миллионы солдат: юных парней и мужчин, которые ещё не познали вкус жизни и любви. Война помогла мне познать всю несправедливость и увидеть ужасающие гнойники этого мира. А ты научил меня ценить и любить жизнь, научил верить в лучшее, сострадать и сочувствовать, ты заставил меня испытать всю гамму человеческих эмоций. С тобой я познал все грани счастья. Ты дал мне то, что люди ищут в течение всей жизни, а потом ты ушёл, оставив после себя лишь ненависть и злобу в моём сердце. Местонахождение твоей могилы я узнал ещё два года назад, но посетить её всё так и не решался. Возможно чувство вины заставляло меня держаться в тени. Не стану же я мешать твоей семье считать тебя героем… Или же виной всему была моя трусость? Но теперь я наконец-то нашёл в себе силы прийти. Я тут и мне так много надо тебе рассказать. Наверное, стоит попросить у тебя прощения, хотя я знаю, что не заслужил его и никогда не заслужу. Тебя ведь тут даже нет, твоё тело так и не нашли, закопали пустой гроб. Жалкие лицемеры… Мне хочется рассказать тебе так много, но я не знаю с чего начать. Я не думал, что будет так больно. Хоть ты и не рядом, я уверен — ты меня слышишь. Так что я должен… должен напоследок поговорить с тобой. — Здравствуй, Кай. Наверное, ты ждал, что я приду раньше, но я не смог, прости. Виной всему некоторые обстоятельства… хотя кому я вру. Я никогда не мог тебе врать. Ты знаешь, как сильно я скучаю. Это ужасно… От тоски хочется выть на луну или броситься под случайный поезд. Мне так не хватает тебя, твоих ласк и поцелуев. Твоих слов и клятв о вечной любви... — дождь вперемешку со снегом падали на моё лицо и попадали за ворот рубашки, но я не чувствовал холода. Ноги задрожали, и я упал на колени. — Смотри, я принес тебе белые олеандры, ты любил их, я помню… и меня любил, и весь мир любил, а внутри у тебя сияло солнце. Теперь я понимаю это, а тогда мне казалось, что ты боишься своих и моих чувств, я был так глуп… Но на самом деле ты хотел дать мне шанс на благополучную жизнь. Ты хотел сделать меня счастливым, жертвуя собственным счастьем. Я так виноват перед тобой. Я не имею права просить прощения и даже не стану делать этого… мне никогда не искупить вину, только знай: в тот день я убил не только тебя… В тот день я убил и свою душу. Ты забрал её вместе с собой, и я надеюсь ты бережёшь её для меня. Кай, я люблю тебя и всегда буду любить. Знаешь, у меня есть план. Тебе бы он вряд ли понравился, но жить я так больше не могу. Мои демоны уже устроили бунт — хотят вынести правду на всеобщее обозрение... Я хочу всё рассказать твоей жене и твоим родителям. Не суди меня, прошу тебя! Они должны знать правду, они должны любить и скорбеть по тебе, а не по иллюзии, которую они создали с твоей помощью. Я знаю, ты всегда и для всех хотел лучшего, и не раз жертвовал собой ради других, но сейчас тебя нет… и может это и не даёт мне права так поступать, но я уже на грани, во мне больше не осталось сил чтобы продолжать жить так. Мне пора, но я обещаю, что потом, когда мы опять будем вместе там, на небесах, я расскажу тебе как всё прошло, а потом я буду долго с тобой говорить и попробую объясниться. А пока я не могу сломаться. Мне нужно держаться, нужно... Прощай, мой милый Кай. Моя любовь с тобой навечно. Слёзы наполнили глаза, руки сжались так, что цветы помялись. Наверное, надо их выбросить и вернуться в отель, уже светает… Ты любил рассвет. Как-то ты сказал: «Запомни, Себастьян, каждый рассвет — это возможность изменить что-то в лучшую сторону, дать шанс самому себе и остальному миру. Никогда не сдавайся. Пока в твоих глазах сияет свет, ты можешь всё». Только вот моё сияние давно угасло, там теперь кромешная тьма. Я не мог пошевелиться, и просидел у могилы всю ночь, не осознавая где я и что делаю, как будто был под гипнозом. Но первые лучи солнце вернули меня из небытия, и я почувствовал, что замерз до мозга костей. Наконец, когда уже рассвело, я смог осмотреться: тут грязно и сыро. Неужели никто не посещает тебя? А как же твоя семья? Или они решили забыть тебя и вычеркнуть своей жизни? Что ж, тогда я напомню им о тебе. Я никогда не любил эту страну. Ты каждый раз возвращался сюда, сбегая то от моей, то от своей сущности. Ты говорил, что любить мужчину — это грех. Но ты всё же любил грешить со мной. А наш грех был святым и чистым, только вот небеса нас не благословили. Эти улицы вызывают во мне противоречивые чувства: с одной стороны, они тебя вырастили, сделали таким, каким ты был — таким родным и любимым. А с другой стороны каждый раз принимали в свои объятия, когда ты в очередной раз сбегал от меня. Но здесь красиво, как-то тихо и уютно. Тебе всегда нравилась тишина и гармония. Это я тоже помню... Я замерз, проголодался и не спал уже который день. Вообще я уже привык к этому, но сегодня чувствую себя ужасно. Мне недолго осталось, я это уже отчетливо чувствую, но я не думал, что будет так трудно прийти сюда. На душе скребут кошки, боль разъедает каждую клеточку моего бренного тела. Каждый вдох даётся мне все труднее и труднее, сигаретный дым как будто обжигает лёгкие, но мне это нравится. Эта физическая боль хоть немного притупляет ту, что в сердце. Надо выпить и постараться успокоиться. Осталось немного. На улице как-то не по погоде холодно. На улицах ни души, парки и лавки пусты и безлюдны. Такое ощущение, что весь город скорбит вместе со мной. Пропитывается моей болью, постепенно опустошая меня. Отель встретил меня бездушным приветствием. Старики пьют пиво, обсуждая новости, бармен и консьерж мило о чём-то беседуют. Всё как обычно. Как будто не было никакой войны, и это не их сыновья погибли в той страшной мясорубке. Как же легко люди научились жить дальше, мне бы хотелось, чтобы они и меня научили. Поднимаюсь в свой номер. Здесь грязно и темно. Не включая свет, я вынимаю из кармана пиджака письмо, предназначенное твоей жене. Не знаю зачем я его написал, надеюсь мне хватит смелости сказать всё смотря ей прямо в глаза. Я надеюсь… прошу дай мне силы для этого… Ты мне так нужен. Твой дом стоит на берегу озера, отсюда открывается потрясающий вид. Я помню как ты любил часами рассказывать об этом месте и о своём детстве, в те минуты было просто наслаждением смотреть на тебя, на твои глаза, которые сияли как весеннее небо... на твои губы, которые так часто шептали мне слова любви. Боже... как же сильно я скучаю, от воспоминаний в груди сжимается, а в горле встаёт ком. Я хочу к тебе, но я боюсь. Боюсь твоего приговора. Обхожу дом, хочу запомнить каждый миллиметр этого участка: двор — воплощение душевного спокойствия, тишины, блаженства, за пределами которого — обыденная, скучная и серая жизнь, основанная на лжи и похоти. Сам дом не высокий, потухший и… нежилой? Нет, что-то не так, дом точно нежилой — стены полуразрушены, трещины поднимаются до крыши, окна разбиты, ограда разрушена. О боже нет… НЕТ! НЕТ! НЕТ! Такого не может быть! Я не мог опоздать!? Ноги не держат, они как будто стали ватными. Я падаю вниз. Боль от падения пронзает всё тело. Мир покрылся ещё одним слоем непроглядной пелены, ещё один рассвет я упустил зря. Неужели я не справился?! Неужели я упустил свой единственный шанс?! За спиной слышатся шаги. Надеюсь я ошибся. Пытаюсь встать, но не получается, боль не дает даже дышать свободно. На моё плечо ложится чья-то морщинистая рука. Я поворачиваю голову и встречаюсь взглядом со стариком. В его глазах я вижу сочувствие. — Война, да? Она оставила свой след на сердцах многих людей. Вот и мой сын тоже погиб на войне, — старик помогает мне встать на ноги. Кто он, может он что-то знает? — Да, война тоже оставила свои следы... но меня беспокоит другое... — старик непонимающим взглядом смотрит на меня, — скажите, вы не знаете куда переехала семья Штайнов? — Ах да, Штайны… Хорошие были люди. Они переехали… кажется, в Берлин. После войны они… — старик запнулся, а потом с невероятной грустью в голосе продолжил, — они потеряли единственного сына на войне. У меня-то двое сыновей живы, а у них никого не осталось, кроме невесты их сына. Они даже не успели обвенчаться. Бедная девочка, — мы прошли через двор и вышли на берег реки. — Ждали бедного мальчика целых два года, думали раз уж тело не нашли, то он может быть и вернется… А вы зачем спрашиваете? — Я был другом Кая. — Да? — старик удивился и начал пристально меня разглядывать. — Ты непохож на немца. — Я не немец, я русский. Мы ещё до войны дружили. А потом нас призвали, и он ушёл защищать свою страну, а я свою. Старик о чём-то задумался. — А вы не знаете куда именно в Берлине они переехали? Старик удивлённо и даже немного испуганно посмотрел на меня, а потом спросил: — Кто куда переехал? — Как кто, Штайны, мы же о них говорим. — Да? А я и не помню. А вы, простите, собственно, кто? Ладно, с ним всё понятно. Время не щадит никого. Главное я узнал где они сейчас живут. Надеюсь старик ещё не совсем потерял рассудок и сказал правду. Но проблема в том, что в таком состоянии я вряд ли доберусь до Берлина. Что мне делать? А если узнать адрес и отправить письмо? А если не дойдёт? — Дед, вот ты где, а я везде тебя ищу, — послышался голос позади. Я повернулся и увидел блондина с кудрявыми волосами. На вид ему было лет двадцать. Заметив меня, он улыбнулся. — Здравствуйте, вы заблудились? — А, Люка, хорошо, что ты пришел, — обрадовался старик. — Здравствуйте. Нет, я ищу жильцов этого дома. Ваш дед сказал, они переехали в Берлин. Это так? — юноша приподнял брови, наверное, удивился откуда дед помнит такое. — Да, кажется в Берлин. Точно не помню, но если вам это очень надо, то можете поспрашивать соседей. Штайны были хорошо известны в деревне, кто-то может знать точный адрес, — он посмотрел на меня сочувствующим взглядом. — С вами всё в порядке, вы неважно выглядите? — Люка пристально посмотрел на мои губы, видимо на них остались следы откашлянной мною крови, потом он резко обернулся в сторону деда и взял его под локоть. — Да, спасибо, — у меня разболелась голова. Неудивительно — в ней кружилось столько мыслей. Увидев моё замешательство, Люка предложил: — Давайте пойдем в дом, я вас чаем угощу. Вы, наверное, устали. Да и темнеет уже. Кстати, где вы остановились? — В городе, в отеле. — Ну вот, город далеко. Да и вы неважно себя чувствуете, я же вижу. Останьтесь сегодня у нас на ночь, а завтра я помогу вам с поисками. Я не знал, что и сказать, не ожидал такой доброты, но вариантов было мало. Да и что, собственно, мне терять, чувство стыда я давно потерял. — Да, было бы неплохо, надеюсь ваша семья не будет против? — Что вы, нет. В доме кроме нас двоих нет никого, бабушка умерла лет пять назад. Я время от времени навещаю дедушку, так что я буду вам благодарен, если составите мне компанию, — он посмотрел на меня таким умоляющим взглядом, что я растерялся и не нашёл, что сказать. — Кстати, я Люка, — он протянул мне руку. — Себастьян, — я пожал руку, у него была слабая хватка, а руки были похожи на руки пианиста, я невольно засмотрелся. — Ладно, но вы обещали помочь мне с поисками, — нагло заявил я. — Договорились, и давайте перейдем на «ты», — засмеялся Люка. Их дом оказался гораздо меньше, чем я думал. Снаружи он был грязно-жёлтого цвета, с маленьким трещинами, но внутри было довольно уютно. Мы поужинали. За ужином Люка болтал без умолку о своей учёбе, о городах, где он побывал, о музыке и литературе, я чуть чувств не лишился от его голоса, таким звонким и весёлым он был. Дед после ужина ушёл спать, мы ещё час говорили, а точнее говорил Люка, а потом он предложил мне осмотреть дом, пока он будет застилать постель для меня. Я согласился, хотя тут нечего было особо осматривать, но в одной из комнат моё внимание привлекли печатная машинка, море бумаг, и книги. — Ты писатель? — спросил я у Люки. — Ах да, ты об этом, — он выглянул из-за приоткрытой двери, — пытаюсь писать, но увы, муза меня покинула, — он вздохнул и грустно посмотрел на печатную машину. И тут у меня зародилась идея. — Давай я тебе расскажу одну историю, а точнее мою историю, может она вернёт твою музу, — Люка попрыгал на месте, ему явно понравилась идея, — но ты должен кое-что для меня сделать, — он посмотрел на меня заинтересованно, но в то же время разочарованно. — Ты должен найти и передать это письмо жене Кая Штайна, — я протянул ему письмо. Он засомневался, но письмо взял. — Хорошо, ну в таком случае я за виски. Я собираюсь первый и последний раз в жизни поведать свою историю. Надеюсь я успею закончить свой рассказ.