Мой Маугли

- Мой странный мальчик, мой дикий Маугли… - вырвалось у Владислава, когда он увидел, как Вадим спускается к нему со сцены после концерта. Пускай, они и были ровесниками, но Самойлов, взмокший после концерта, с гривой буйных кудрей и бесовской чертовщинкой в глазах вызывал только такие ассоциации. «О да, мы с тобой одной крови», - подумал он. Вслух же сказал: - Добрый вечер, Вадим, меня зовут Владислав Сурков, и я вам звонил.

***

- Слава! Какими судьбами? – Вадим удивленно поднялся с места навстречу гостю. - Даже в моей глуши, - развел руками Сурков, заходя в гримерку и закрывая за собой дверь. Они тепло обнялись. Концертный люд разбежался кто куда, а ребята из группы, скооперировавшись с подаренным тортом, отмечали окончание концерта в соседней комнате, так что друзья могли поговорить без лишних ушей. - Ну как ты, как… дела? – запнулся Владислав, но оба поняли, что он имел в виду очередную серию братского суда. Вадим вздохнул и откинулся на спинку стула. - Через несколько дней апелляция. Паша говорит, что все в порядке, но я что-то… - Только скажи, найдем другого адвоката, - прервал его Сурков. - Да нет, Паша меня полностью устраивает. Он знает свое дело и вообще хороший парень. Просто задолбался, Слав, живу от суда до суда, какое уж тут творчество. Владислав прошелся по комнате, остановился около окна и взглянул на ненастную сырую улицу. - Ты прекрасно знаешь, что он не выиграет, - уверенно сказал он. – По сути, тебе даже не стоит об этом думать, адвокат обо всем позаботится. Я слышал, ты записываешь старый материал? - А потому что нового ничего не придумывается! – с неожиданной злостью ответил Вадим. – Чччерт! Анонсировал альбом осенью, но уже сам не верю, что смогу. В голове, блядь, только торжественный сквозняк! – он устало оперся локтями о колени, опуская голову и закрывая глаза, так что Владислав получил возможность незаметно рассмотреть друга получше. Седина щедро разбавляла коротко стриженые волосы, морщины на лбу стали глубже, а уголки губ опустились вниз, придавая лицу страдальческое выражение. Никто в здравом уме сейчас не назвал бы Самойлова ни мальчиком, ни уж, тем более, диким Маугли. «Кроме меня», - Владислав не сдержался и усмехнулся своим мыслям. Вскинув голову, Вадим недоуменно воззрился на него. - Ты чего? - Да вот подумал, может тоже пора на тебя в суд подать за свои песни, пока дорожка проторена. У меня, знаешь ли, три рта кормить надо, будет хорошим подспорьем. Самойлов смотрел с интересом и краешек губ уже предательски полз вверх, но нечто мученическое все еще отражалось на его лице, поэтому Слава поднажал. - А что, я и сам могу петь Полуострова, оформлю Ядова на полставки антрепренером и поеду с гастролями. Единоросы у нас в каждом городе сидят, так что проблем с организацией не будет. Костюм опять же есть новый, выездной. Гитару ты одолжишь по старой дружбе, - Владислав удовлетворенно покачался на пятках. – Как тебе мой план? Запрокинув голову, Вадим, не скрываясь, хохотал, очевидно, представляя Суркова в офисном костюме со стратокастером наперевес перед ошарашенной публикой, согнанной на принудительный концерт. Отсмеявшись, он тряхнул головой и лукаво взглянул на довольного друга: - Смотри, Слав, осторожнее, говорят, суды со мной затягивают. Ничего становится не нужно – ни работа, ни семья, ни хобби – только суды, последующие апелляции и новые суды. «Ох, что же ты творишь!» - думал Владислав, жадно разглядывая повеселевшего Вадима, в котором сквозь прожитые годы проступили именно те черты, за которые… Так, стоп! Он привычно оборвал понесшиеся галопом мысли. Что есть – то есть. - Ладно, - Самойлов хлопнул ладонями по коленям и поднялся. – Пойдем к ребятам, может, успеем еще урвать по кусочку от сегодняшних щедрот. - Ты уверен, что это будет нормально? - Перестань, ты политик или скромная горянка? – Вадим подтолкнул его к двери, забирая сумку и выключая свет. – Пора тебе узнать, что весь шоубиз держится на пьянках после выступлений. Ну, и на фанатских тортиках, конечно. Сурков усмехнулся. Мало кому он позволял с собой такие шутки. Вадиму можно было все. «Это будет славная охота! Мы победим и бандерлогов и шакалов, мой Маугли, а теперь…» - Пошли есть торт, пока твои музыканты все не сожрали, - закончил он вслух.