Сборник фетишиста

      Шерил сразу не понравилась Веронике: слишком яркие губы, слишком ухоженные волосы, слишком вызывающе короткий топ. Все просто слишком.              «С ней будут проблемы» — думается Веронике, когда Блоссом беспардонно усаживается напротив, отодвигая смущенную происходящим Бетти. Шерил именно такая, какой Вероника представляла ее по разговорам: она неотрывно смотрит в глаза, ясно осознавая конкуренцию, кокетливо покусывает губы, дружелюбно улыбается, а затем протягивает: «Я надеюсь, что ты придешь на вечеринку, Вероника» — таким тоном, будто у Вероники в принципе нет выбора.              Встречаясь с парнями, брюнетка всегда старалась понять, чего же ей не хватало. Они были умны, богаты и порядочны с ней, но она готова была поклясться, что никогда в жизни не ощущала этой ожидаемой дрожи в коленях. У Вероники никогда не захватывало дух от поцелуев с ними, сердце никогда не вырывалось из груди, и она продолжала уверять себя в том, что просто не встретила того подходящего.              Лодж знала о том, что ей нравится опасность.              Опасность — щекотала ее нервы, раздувала ноздри и заставляла мурашки бежать вдоль поясницы. Возможно, было что-то в том, как смотрел на нее Арчи — и опасностью было то, что Бетти — ее нежно любимая Бетти — была тотально влюблена в него. Но даже тогда, когда столкнувшись в коридоре на школьном бале он попытался поцеловать ее, у Лодж ничего не ёкнуло. Не замерло, не надломилось — даже, черт подери, колени не задрожали. Она смотрела на него с широко раскрытыми глазами, словно принимала за идиота.              Возможно, Вероника была недалека от истины.              — Прости, я просто… — забормотал парень, неловко делая шаг назад. — Я просто подумал, что ты была бы не против?       — С чего бы мне быть за?              Действительно, с чего бы?       Даже пятиминутный перепихон в душной гардеробной не гарантирует того, что Веронике хотелось бы целоваться. То ли дело Шерил — Вероника вспоминает о ней практически сразу, их долгие переглядки во время бала, то, как рыжеволосая кривит рот в хитрой улыбке. И вот тогда Лодж хочется вцепиться в ее пухлые губы поцелуем — Шерил сама провоцирует на это, и будь в этом коридоре она, а не Арчи, возможно, все сложилось бы иначе.              — Чувствуешь, начинается веселье? — хохочет проходящая мимо Блоссом, чуть задевая брюнетку плечом, отчего та делает этот резкий рывок, хватая ту за локоть.       — Помни, мы играем с тобой за одну команду, — так же бесстыдно шепчет Вероника, наклонившись к чужому уху.       Она знает таких как Шерил — и такие ей не нравятся. Они словно зеркальное отражение брюнетки: дерзкие, наглые, самоуверенные, и будь Вероника — предположим — Бетти, она бы провалилась под землю только от одного взгляда кареглазой. Блоссом смотрит на нее так внимательно, словно изучая, а затем, похотливо приподнимая уголок губы, бархатный шепотом укутывает Веронику в какое-то сумасшествие.       — Очевидно, — ухмыляется та, делая короткий шаг вперед, отчего их лица находятся непозволительно близко. — Я же не слепая, вижу, как ты на меня смотришь…       И Веронику вдруг обдает жаром — и колени вдруг подкашиваются — она совсем не это имела ввиду, и она бы пояснила это Шерил, если бы та тут же не отступила назад, победно улыбаясь и исчезая в толпе. Конечно же, с ней будут проблемы.              В доме Блоссомов прохладно, хотя от самой рыжеволосой будто бы тянутся языки пламени — Веронике думается, что она обожжется. Она не до конца понимает, почему приходит на эту вечеринку, даже тянет с собой бедняжку Бетти, которую явно не прельщают все эти бестолковые игрища. Вероника почти не отрывает взгляда от Шерил — и та не отрываясь смотрит в ответ.              Веронике хочется, чтобы та оступилась первой.       Но проигрывает Лодж.              Где-то в глубине грудной клетки что-то разгорается и вибрирует, когда горлышко бутылочки указывает на нее, а рыжая довольно скалится. Вероника практически уверена, что она смухлевала, хотя казалось бы, как можно подстроить что-то в игре в бутылочку? Но ненависть рвется наружу, а щеки вспыхивают багровым цветом от раздражения.       — Ты мухлюешь.       — Неужели? — смеется Шерил с таким подтекстом, как смотрела Вероника на Арчи в том коридоре, выдавая за идиота. — Кто-нибудь еще заметил, что я сделала что-то не так?       Ребята, сидящие вокруг, гудят, принимая сторону хозяйки дома. Ну, конечно. Это до смешного очевидно, даже если бы Шерил действительно хотела обдурить кого-то, все бы просто сделали вид, что не заметили этого. Та вновь усмехается, с вызовом смотря на брюнетку и — черт ее дери — едва заметно прикусывает нижнюю губу.              Веронику шумно втягивает воздух носом.              «Мы играем с тобой за одну команду» — «Я вижу, как ты на меня смотришь».       Черт. Черт. Твою мать.              Она демонстративно встает с дивана, физически ощущая, как Бетти смотрит на нее с такой тревогой и заботой, словно Шерил действительно собирается съесть ее в том шкафу. Под всеобщее улюлюкание, Вероника открывает дверцы шкафа, делая шаг вперед, пока сзади не раздается это раздражающее:              — Последнее слово?       — Да ебать тебя… — выпаливает Лодж с такой интонацией, словно вот-вот приложит эту девчонку головой о что-нибудь тяжелое.       Но Шерил будто бы не удивляется этой фразе — она прикрывает дверь шкафа и кокетливо вздергивает бровь.       — Если ты хочешь.              Шерил словно играется с ней, и Веронике, честно говоря, все равно. Она, тяжело дыша, делает резкий шажок вперед, грубо разворачивая Блоссом к себе спиной и впечатывая ее в противоположную стену, так что руки рыжеволосой едва успевают упереться в старое дерево. Она и сама ощущает, как призывно разливается тепло в ее животе, когда Лодж держит ее так грубо, обдавая затылок горячим, сбитым дыханием.              — Ты так хотела? — рычит от злости Вероника, одной рукой хватаясь за пышные волосы, а другой вцепляется в бедро.              Шерил под ней не шевелится — и будто бы даже не дышит — она покорно принимает то, что делает с ней брюнетка, и, пожалуй, Веронику раздражает это еще больше. Она делает это нарочно. Нарочно трется ягодицами о низ живота девушки, а затем вызывающе признается.              — Думаешь, я представляла тебя нежной?       — Заткнись, Шерил!       Вероника сама теряется, когда чисто инстинктивно замахивается рукой и с силой бьет ту по ягодице, наполняя маленькое помещение звонким шлепком и протяжным стоном рыжеволосой. Шерил чуть оборачивается, и Вероника — почти в кромешной темноте — улавливает, как лицо той становится красным, а губы чуть приоткрываются.              Они словно оказываются в тупике.       Шерил на удивление замолкает, а рука Вероники так и продолжает лежать на бедре девушки, не смея пошевелиться. Снаружи слышится всеобщее веселье и довольно громкая музыка, снаружи все кажется таким живым, в то время, как в душном маленьком шкафу — время будто бы застыло.              Блоссом приходит в движение первой: она опускает голову на собственные руки, смотря куда-то в пол, и вновь поддаается бедрами назад, желая контакта. Вероника проклинает себя за бешено колотящееся сердце, и за дрожащие колени, и за то, как омерзительно сухо становится в ее рту, когда Шерил беззвучно умоляет ее продолжить.              Вероника шлепает ее снова, чувствуя, как девушка буквально вдавливается в стену, выгибаясь в спине.       — Еще, — едва слышно шепчет та.       — Блядь, Шерил! — брюнетка делает это еще раз, попадая по другой ягодице, а затем чуть поглаживая и успокаивая.       Будто бы ей есть какое-то до этого дело.              Она раздраженно сопит, комкая короткое красное платье на бедрах королевы этого вечера, нервно задирая его выше и оголяя стройные ноги. Ей хочется расцарапать собственную грудную клетку от переизбытка чувств, когда оглядывая нижнее белье Шерил, Вероника замечает тонкий блестящий след, тянущийся сверху вниз.              «Блядь, Шерил!» — вновь про себя повторяет Лодж, надкусывая кончик языка, чтобы не застонать от нарастающего тепла внизу живота.              Веронике ничего не стоит — стянуть трусики с рыжей и, прижавшись к ней сзади, завести руку вперед, пытаясь пробраться рукой к животу. Шерил не сентиментальничает — обхватывает запястье и настойчиво тянет вниз, желая, чтобы девчонка касалась ее именно там — и когда пальцы Лодж нервно скользят по лобку, дотрагиваются до клитора и тонут ниже — Шерил закусывает костяшки своих пальцев.              Все получается как-то сумбурно. Чертовски неправильно — да и могло бы быть по-другому? Вероника тонет в горячей и липкой Блоссом, вгоняя ее пальцы так глубоко, как только может — она и правда старается, словно ожидая получить за это трофей. Ее зубы кусают нежную кожу сзади шеи, ей самой хочется съесть Шерил, выбить — или вытрахать — из нее все то, что приносит Веронике проблемы.              Шерил дрожит как ненормальная, резво дергает бедрами и течет как последняя потаскуха — хотя брюнетка уверена, что Блоссом не дает кому попало. Выходит, Вероника — ни кто попало? Это злит ее, пожалуй, сильнее остального, и она возвращается пальцами к клитору, делая несколько резких движений, пока Шерил — чуть ли не ломаясь в пояснице — льнет к ней ближе, и практически падает на дрожащих ногах, пока Лодж помогает ей устоять.              — Так, давно мы в одной команде? — вымучено интересуется Шерил, когда самодовольно улыбается своей победе.       Протолкнуть влажные пальцы в рот Вероники — дорогого стоит.       Осталось полторы минуты до выхода из шкафа. Они управились довольно быстро.       — Я не лесбиянка, — хладнокровно отвечает Вероника, стараясь не реагировать на мускусный привкус на ее языке, который раздражает все рецепторы и хочется попробовать больше.       — Конечно, нет, дорогая, — пожимает плечами Блоссом, словно это самая очевидная вещь на свете. — Для них - точно нет, но у тебя есть еще целая минута, чтобы подумать над твоим признанием, когда мы выйдем из шкафа.