Не жди от него слишком многого

Он пытается не шуметь, но, несмотря на все навыки и вроде как сверхчеловеческую ловкость, всё равно врезается в низкий стол и, скривившись, старается шипеть потише. Не то чтобы Алек особо верил, что всё ещё остался незамеченным, но… Качает головой, облизывает губы и, вытянув вперёд правую руку, двигается в сторону спальни и надеется на то, что по пути не кокнет какую-нибудь особо хрупкую и дорогую сердцу мага вазу. Надеется и одновременно с этим, нервничая, иррационально злится. Магнус же прекрасно знает, что он здесь, в самом деле, мог бы и не играть в эти прятки, а зажечь свет. Ночник, прикроватную лампу, мерцающий голубоватый огонёк на ладони – что угодно. Алек мог бы окликнуть его и попросить сделать это. Но Алек упрямый. Сжимает длинный вычурный ключ, благодаря которому и попал в обиталище мага, и делает ещё пару шагов вперёд. Радуется, что вписался в комод плечом, а не, как могла бы низкорослая Фрей, лбом. И при чём тут вообще Фрей? Только её Алеку сейчас не хватало. Чем демоны не шутят, принесёт ещё. Добирается до распахнутых дверей спальни, оглаживает гладкий, наверняка дубовый, наличник ладонью и слышит негромкий смешок. О, ну отлично. – И давно ты слушаешь? – спрашивает с обречённостью в голосе, но замирает весь, готовый двигаться на звук. – С того самого момента, как в замке повернулся ключ, дорогой, – заверяет его мягкий вкрадчивый голос откуда-то справа, и Александр, выдохнув, двигается в его сторону. Нащупывает спинку изножья кровати и осторожно огибает её слева. Чёрт знает, обо что ещё можно споткнуться в доме мага, который, заскучав, может поменять интерьер всего лишь одним щелчком пальцев. Ну, или двумя, Лайтвуд не вдавался. Останавливается примерно около середины кровати. Смотрит туда, где предположительно должна быть голова мага, и осуждающе складывает руки на груди. Излюбленный защитный жест. – Мог бы включить что-нибудь, раз слышал, – бурчит и заранее знает, что скажет маг. – К сожалению, ко всем моим многочисленным талантам телепатия не относится, Александр. Ты мог бы попросить, ну или, скажем, подать голос, а не пинать тот несчастный стол. Ты вообще представляешь, кому он принадлежал? Алек закатывает глаза и вздыхает. – Магнус, пожалуйста, я… – осекается на середине фразы, потому что маг, не вступая в дальнейшие пререкания, высекает искру щелчком пальцев, и громоздкая – Алек вообще не был уверен раньше, что она работает, – масляная лампа начинает медленно разгораться. Огонёк настолько слабый, что хватает только на то, чтобы осветить часть кровати и растянувшегося на животе Магнуса, который, оперевшись щекой на правую руку, разглядывает своего позднего гостя. Алек улыбается против воли, устало проводит ладонью по взъерошенным ветром и случайными, такими как это, прикосновениями волосам. Магнус как минимум по пояс раздет, дальше мешает разглядеть сползшее со смуглых плеч одеяло. С абсолютно чистой кожей, лишённой всякой косметики, без ставших привычными кулонов и массивных колец. С секунду раздумывает, решает "не накручивать" и присаживается на край атласной постели мага. Несмело протягивает ладонь, чтобы коснуться его предплечья. Тут же ощущает, как оно выскальзывает из-под его ладони, и стискивает уже ловкие пальцы. Слабо улыбается. – Привет. – Привет… – Магнус проницательно щурится и пытливо заглядывает в лицо охотника. Должно быть, как раз ему установившаяся темень, разбавленная светом вот-вот затухнущей чадящей лампы, совершенно не мешает. Алек никогда не вдавался в такие подробности. – Итак, ты пришёл потому, что что-то случилось и Институту требуется вмешательство мага, или потому, что просто соскучился? Тонкая бровь игриво приподнимается, и Алек улыбается в воротник. Магнус и сам прекрасно всё знает, он просто хочет, чтобы Алек произнёс это вслух. Что же, маленькая откровенность это теперь то, на что способен нефилим. – Я соскучился. А учитывая то, что творится в Институте, вырваться смог только ночью. Ну, знаешь, хотел просто, – тут Александр сбивается и немного нервно жестикулирует, вскинув свободную от пальцев мага руку, – увидеть тебя. Убедиться, что ты в порядке, и всё такое. – А потом сразу же вернуться назад? – нахмурившись, подсказывает Магнус, и Алек, поджав губы, кивает. – А потом сразу же вернуться. Мама в Институте, важное совещание назначено на утро. Мне вроде как нужно поспать, прежде чем сунуться в дыру, кишащую невесть чем, в которую нас отправят. – И вместо того, чтобы вырубиться, ты сбежал, только чтобы посмотреть, в порядке ли я? Я, конечно, страшно тронут, но, Александр, есть же телефоны, ты не должен был… – Нет, должен был. – Алек, в конце концов, тоже упрямый. – Хотя бы потому, что ты, должно быть, забыл, где бросил свой. Магнус не сразу понимает, а когда понимает, с тихим "оу" лезет под одну из многочисленных подушек, ничего не находит, забирается под вторую, третью… – Да забей, – у Алека выходит немного раздражённо, он не понимает, зачем Магнус тратит время на поиски, когда может просто щёлкнуть пальцами и извлечь искомое прямо из воздуха. Нефилим даже дёргает плечом и, поморщившись, проводит по нему ладонью другой руки. Легонько растирает, пускай это и бесполезно через плотную куртку. – Ты в порядке? – голос мага звучит обеспокоенно, и Алек тут же перестаёт злиться. Кивает. – Да. Демоны редко бывают нежными. Ну, по крайней мере, тот, что пытался выломать мне руку, точно не был. – Давай я… Алек отрицательно качает головой и, сжав пальцы Магнуса, разжимает ладонь. – Не стоит. Мне уже пора идти. Дела института, мама и всё такое… Маг только кивает и, откатившись от края кровати, замирает посередине, раскинув руки. Алек не может на него не смотреть. Физически не может. И это чертовски нечестно. Он заставляет себя отвернуться и глянуть на покрытую копотью масляную лампу. Мутную и, кажется – впотьмах без руны и не разберешь, – покрытую трещинами. Где Магнус вообще её взял? И почему нельзя было включить торшер? Их как минимум два в этой комнате, Алек помнит. Ох уж эта страсть мага к театральным жестам. О, и, кстати, о ново-старых вещах… – Твои шторы просто отстой. Магнус смеется. Алеку безумно нравится этот звук. Алеку вообще всё нравится в Магнусе. Потому что Магнус, как он когда-то сказал Лидии, абсолютно волшебный. Потому что Алек до сих пор иногда не верит, что ему мог достаться кто-то подобный. Невероятный. – Ладно… – Алек неопределённо машет рукой в сторону. – Мне пора идти. Наверное, уже как час или около того, на самом деле. – Ты пришёл пятнадцать минут назад, – голос мага немного меняется, Алек уже знает эту интонацию. Вкрадчивую, всё ещё завлекающе бархатную, но с нотками проскальзывающего недовольства. Магнус не хочет отпускать его. – Ничего страшного не случится, если эту ночь ты проведёшь не в своей постели. Судорога по позвоночнику проходит. Хотелось бы думать, что приятная, но нервного напряжения больше. – Слушай, я рад бы остаться, но мне действительно нужно поспать немного перед… Магнус фыркает так громко, что Алеку даже не приходится оборачиваться, чтобы представить, как маг закатывает глаза. Уверен, и без макияжа у него выходит чертовски выразительно. – Приглашение провести ночь вместе не всегда подразумевает секс, Александр. – Алек чувствует себя дебилом, и, кажется, это ощущение будет преследовать его до самого утра. В лучшем случае. Он молчит, а Магнус, смягчившись, продолжает: – Торжественно обещаю, что мои руки не опустятся ниже твоего пояса. Алек оборачивается через плечо и с сомнением приподнимает бровь. Можно подумать, он переживает насчёт этого. Маг невинно разводит руками в стороны. – Обниматься-то можно. Серьёзно, Алек, прекращай. Раздевайся, а утром прямо из этой комнаты отправишься к Мариз. Я телепортирую тебя к дверям главной залы, а сейчас ложись и спи. Нефилим колеблется. Не потому что не хочет, разумеется, хочет, ещё как, но ему действительно нужно быть в форме, а обещанию Магнуса он не очень-то верит. Конкретно этому обещанию, как, впрочем, и себе. Своим пускай и подрагивающим рукам и сухим, потрескавшимся оттого, что слишком часто пробегается по ним языком, губам. Эти отношения нечто совершенно новое для него. Пусть всё ещё настороженное, неловкое, но только его. И ему постоянно мало. Минут вместе. Поцелуев. Магнуса. Поэтому Алек пришёл. Поэтому он останется. Стягивает куртку чуть медленнее, чем обычно, потому что плечо его всё же беспокоит немного, замирает на доли секунды, оборачиваясь, подыскивая, куда бы пристроить свою одежду, и Магнус, ловко пропустив по фалангам пальцев голубоватую холодную искру, подвигает к нему стул. Алек чувствует, как спинка легонько толкает его в бок. – Спасибо, – бормочет в темноту, потому что лампа окончательно гаснет, и раздевается полностью он уже в кромешной темноте. Нефилим не уверен, в чём именно дело: в том, что остатки масла окончательно выгорели, или в том, что маг сделал это специально, чтобы не смущать его, Александра. Какая же глупость… Была бы, если бы несмотря на то, что у них уже было, Алек всё ещё зажат. Пряжка на свободных штанах поддаётся с негромким лязгом, лицу жарко становится, когда, разувшись и неловко прыгая на обеих ногах по очереди, стащил носки и избавился от брюк. На спинку стула их, поверх куртки. Не знает, куда деть руки, и поэтому неуклюже помахивает ими вдоль тела. Всего шаг – и упрётся в кровать. Шаг, который вроде бы как совершенно не сложно сделать. – Алек, под "остаться" я имел в виду эту кровать, а не эту комнату. На ковре тебе будет неудобно, я уверен. Алек фыркает и, понимая, насколько это действительно тупо с его стороны, вытягивает руку и подходит ближе. Забирается на кровать и к своему удивлению обнаруживает её пустой. Холодной. "Свою" половину. Добирается до подушек, откидывается на них, шипит, понимая, что не рассчитал с чёртовым, порядком задолбавшим его плечом, и забирается под одеяло. Плотное, скользкое, шёлковое. Отдельное. Алек закатывает глаза, оценив эту насмешку над своей стеснительностью, перекатывается набок и, протянув руку, натыкается на чужое гладкое предплечье. Пробегается по нему пальцами, сжимает и тащит на себя. Магнуса не приходится уговаривать долго. Магнуса вообще не приходится уговаривать. Секунда – и они уже лицом друг к другу. Секунда, и Алек улыбается в чужие губы, наконец расслабляясь и чувствуя себя почти совершенно счастливым. Поцелуй ленивый, медлительный, абсолютно точно без языка. Нефилим просто наслаждается губами мага, его теплом и близостью. Широкой ладонью, улёгшейся на его шею, пульсацией в грудной клетке напротив. Алек, как пятнадцатилетняя девчонка, тает. У него мучительно ноет что-то под солнечным сплетением и пульсацией растекается по рёбрам. По каждому. Всё это заканчивается слишком быстро. Магнус отстраняется, касается носом скулы Алека, но руки так и не убирает. Алек тянется за ним следом. Теперь ногами соприкасаются тоже. Пижамные штаны мага такие же гладкие, как и постель. Нефилиму не нравится, его лодыжка попросту соскальзывает назад на простыни. Тогда он легко переносит весь свой вес на руки и нависает над Магнусом. Едва различает черты его лица в темноте, дыхание скулами чувствует. Склоняется ниже и нарывается на предупреждающе сжавшие его плечи ладони, лишённые колец. Магнус не позволяет ему продолжить. Магнус, должно быть, смеётся над ним. Алек хмурится и невольно выгибает шею, когда маг, посмеиваясь, проводит по ней носом. Щекотно и волнующе. Близко. – Разве тебе не нужно поспать немного? – вибрацией по коже, кажется, скорее даже по нервным окончаниям под ней. Вибрацией, заставляющей мелко задрожать и навалиться на мага чуть больше, чем Алек планировал. Покачнувшись, вжать в матрац своим весом и тут же, одумавшись, приподняться снова. – Но обниматься-то можно, – чуть задыхаясь, возвращает реплику мага нефилим, и Магнус смеётся уже в голос. Тут же обхватывает за плечи, правую ногу забрасывает на талию, и они целуются уже по-настоящему. Пускай всё так же медленно, лениво и, кажется, сонно. Алеку плевать, сколько сейчас времени, Алеку кажется, что он мог бы провести вот так вечность. Близко, насколько это возможно, и жарко настолько, что последние капли смущения испаряются. Пальцы Магнуса ласкают его спину, пробегаются по лопаткам, немного щекотно оглаживают бока и возвращаются наверх к шее. Неожиданно сильно стискивают смуглое плечо, и Алек вздрагивает. Дёргается против воли, уходя даже не из-под ладони мага, а от тупой тянущей боли, только что лизнувшей его мышцу. – Ты не в порядке, Александр. Магнус не спрашивает, Магнус утверждает и тут же перекатывает их обоих набок, а после и вовсе укладывает Алека на спину, усаживаясь на его бёдра. Замысловатое движение пальцев – и на этот раз маг уже не играет со старой лампой, а использует ту, что даёт достаточно света. Алек кривится и прикрывает глаза ладонью. Ему слишком жаль тратить время на этот бесполезный осмотр. Подумаешь, потягивает немного. Можно подумать, никогда не было хуже. Можно подумать, его это настолько сильно беспокоит. Магнус хмурит брови, раскрытой ладонью ведёт над грудью Алека, и тот чувствует, как покалывает кожу. Совсем слегка. Приятно. Холодит самую малость. Маг цокает языком и, перебравшись с ног нефилима на одно из скомканных одеял, жестом велит ему перекатиться на живот. Алек вопросительно приподнимает брови и собирается активно протестовать, когда в ладони Магнуса появляется подозрительного вида флакон, наполненный янтарно-жёлтой, почти светящейся жидкостью. – Эй, – Алек приподнимается на локтях и вытягивает перед собой руку, отталкивая подозрительный сосуд. – Это же не желчь оборотней? Какая-то другая гадость? Лицо мага искажается от отвращения. – Ты действительно думаешь, что я стал бы обмазывать того, с кем собираюсь делить кровать, желчью? – последнее слово он буквально выплёвывает, кривя рот. – Нет, серьёзно? Кто-то, обмазанный этим, в моей постели?! Да ты не в себе, Александр. Это цветочное масло фейри, глупый нефилим. Алек посмеивается, наслаждаясь реакцией мага. Что ни говори, а Магнус был больше чем кто-либо склонен к драматичным речам и жестам. Но, к счастью, чаще он лишь разыгрывал королеву драмы, чем действительно обижался. – А теперь давай, переворачивайся и дай мне позаботиться о тебе. Алеку не остаётся ничего, кроме как подчиниться, и, подтянув одну из подушек ближе к груди, обнять её. Магнус тут же перебирается назад на его ноги, сжимает коленями бёдра и выдёргивает плотно сидящую в узком горлышке флакона пробку. Нефилим принюхивается и действительно может уловить тонкий аромат лесных цветов. Ненавязчивый и настолько лёгкий, что стоит повести носом по подушке, тут же исчезает, перебитый запахом кондиционера и шампуня для волос, который использует маг. – Что ты собираешься делать? – Алек спрашивает скорее для того, чтобы заполнить возникшую паузу. Ему немного неуютно. Холодная тягучая субстанция касается его кожи в то же мгновение. Медленно сочится на плечо, стекает на лопатку, а после и по позвонкам. – А на что это похоже? – Магнус ворчит, и его голос совершенно очарователен. – Конечно же я собираюсь натереть тебя этим славным маслом, а после поджарить как следует. Не вертись! Алек смеётся, но подушка отлично глушит этот звук, если уткнуться в неё лицом. Прикосновения к коже осторожные, словно на пробу, пока всё ещё прохладные и расслабляющие. Нефилим чувствует, как тяжелеют веки, понимает, что если Магнус продолжит в том же духе уже двумя ладонями, он растечётся лужей по простыням и уснёт. – Почему нельзя было использовать магию? – Потому что, возможно, мне нравится тебя трогать? Алек этого ожидал. Был уверен примерно на девяносто пять процентов. – Только "возможно"? – спрашивает и к своему великому удовольствию умудряется даже не покраснеть. Мягкие, разминающие мышцы прикосновения делают его действительно смахивающим на растаявший кусок масла. – Ты пытаешься флиртовать со мной? – изображая удивление в голосе, спрашивает маг, и Алеку кажется, что его дразнят. Нет, не кажется – он уверен. – Так плохо выходит? Чуть привстаёт, оборачивается через плечо, чтобы глянуть на мага, и тут же получает лёгкий шлепок ладонью по напрягшемуся плечу. – Лежи. – Алек подчиняется и закрывает глаза, позволяя себе провалиться в сладкое, пахнущее какими-то неведомыми травами и цветами, лёгкое ничего. – Ты должен расслабиться. – Но я усну, – Нефилим протестует вяло, едва размыкая губы, и Магнус улыбается. Становится почти так же темно, как и когда Алек только пришёл. – Ты уже спишь. Алек отрицательно мотает головой, щекой елозя по гладкой подушке. – Не… правда… Магнус оставляет это безответным. Только продолжает массировать широкую спину, то и дело прерываясь, чтобы скользкими пальцами очертить ту или иную заинтересовавшую его руну. Шрамов он избегает, не акцентирует внимание на грубоватых плотных росчерках. Боль в выставленной демоном руке и вправду уходит, оставляя после себя лишь лёгкое покалывание. Наверное, такими же заласканными чувствуют себя и многочисленные приблудные коты мага. Алеку кажется, что он медленно дрейфует где-то. От одного берега к другому, не поднимая головы. От одного к другому, наслаждаясь мягкими, омывающими его тело волнами. Растворяется под чужими ловкими пальцами и на секунду жалеет, что на руках Магнуса нет колец. Как бы это ощущалось тогда? Холоднее? Возможно, жёстче? От последнего мурашки по коже. Алек представляет, как маг проводит указательным пальцем по его позвонкам, вверх, по шее и, добравшись до затылка, зарывается в непослушные пряди всей пятернёй. Стискивает в кулаке и медленно оттягивает, заставляя Алека запрокинуть голову. Неторопливо, с чувством и на грани боли, по линии роста волос. Алек совсем не против, если будет немного больно. Алек не против многого. Но Магнус не спешит с этим многим. Для Магнуса он хрустальный. Ладони, разгорячённые трением, всё ещё лаская, массируют его кожу и разминают крепкие мышцы. Ладони с ловкими пальцами и коротко остриженными, окрашенными тёмным лаком ногтями. Нефилим, кажется, вылеплен из желе. И чёрта с два он бы открыл глаза, если бы не маленький внешний раздражитель, вот так запросто разрушивший уютный мирок Алека. Дремлющим сознанием воспринимается как надоедливый зуд. Нефилим предпринимает попытку зажмуриться покрепче и игнорировать этот не очень-то приятный звук, источник которого его расплавившийся мозг попросту отказывается идентифицировать. – Это твой телефон, Александр, – со вздохом подсказывает молчавший до этого маг, и Алек с неохотой разлепляет глаза. О’кей, телефон он игнорировать не может. Но и встать, чтобы ответить на входящий вызов, сейчас выше его сил. – Ты не мог бы… – просит Алек и неопределённо машет вытянутой рукой в сторону стула, на котором болтаются его штаны, в кармане которых он и оставил это чудное изобретение человечества. – Конечно, – голос Магнуса звучит даже мягче, чем обычно. Алеку не нужно поворачиваться, чтобы услышать сухой треск магической искры, которая срывается с пальцев мага. Включается громкая связь, но кем бы ни был звонящий, он явно не отличался терпением, и поэтому вместо чьего-то раздражённого "Алло" Алек слышит протяжный писк, означающий, что ему оставили голосовое сообщение. Пару минут в молчании. – Мне включить? – Маг сама деликатность, и Александр не может не фыркнуть в подушку. Какие у него могут быть секреты, требующие конфиденциальности, если вся его жизнь состоит из вечной гонки за демонами и теперь из не таких частых, как хотелось бы, свиданий с Магнусом? – Да, пожалуйста. Это наверняка Иззи, которая, заглянув в его комнату, обнаружила, что Алек смылся. Или Джейс, по той же причине, с той лишь разницей, что его нотации и замечания всегда куда… критичнее. Или, чем чёрт не шутит, Клэри, которой понадобилась одна из его книг или ещё что. Или… – Насколько я понимаю, сегодня ты не ночуешь в Институте, Алек. – Нефилим тут же приподнимается на локтях и широко распахивает глаза. Его размеренно стучащее какую-то секунду назад сердце пускается вскачь. Лучше бы это был Джейс со своим "Я надеюсь, вы сейчас не трахаетесь, потому что что-то подсказывает мне, что именно это вы и делаете. Ничего серьёзного, брат. Я звоню только для того, чтобы смутить тебя, Алек". Лучше бы Изабель с лекцией о безопасном сексе и "Не забудь убрать засосы, это ужасно пошло, серьёзно". Лучше бы сам Валентин, а не мама. Мама, голос которой отдаёт металлом даже больше, чем обычно. Голос, который полон холодного презрения, и если бы это слышал только Алек… Алек, который до боли закусывает губу и потихоньку молится про себя, чтобы пальцы, неторопливо очерчивающие выжженные на его коже руны, перестали с такой силой стискивать его плечо. Не потому что Алеку больно. Как раз потому что больно не ему. – Я хотела поговорить с тобой. Насчёт утреннего собрания. – Мариз делает слишком длинные паузы между фразами, пожалуй. Это напрягает. – Но, должно быть, ты решил, что есть вещи более важные, чем поиски какого-то меча. Алек закатывает глаза и смыкает веки в надежде, что на этом всё и закончится. Надежда, увы, себя не оправдывает. – Я верю, что ты внемлешь голосу разума и вернёшься к себе. И я надеюсь… вы предохраняетесь. Нежить весьма неразборчива в связях, Алек. Я надеюсь, что ты не ждёшь от Бейна слишком многого. На самом деле. – Пауза кажется бесконечной, и эмоции, проскользнувшие в голосе, отдают, скорее, даже застарелой ненавистью, нежели металлом. – Я надеюсь, что ты вообще ничего от него не ждёшь. Слишком много "надеюсь". Слишком много горечи растекается по нёбу. Всё ещё не приняла, как Алек надеялся. Не смирилась. Звуковой сигнал обрывается, и нефилим, кажется, глохнет. Даже биения собственного сердца не слышит. Не слышит, как размеренный пульс срывается в галоп, и кровь шумит в ушах так, словно сейчас череп ему разнесёт. До боли, до металлического привкуса и разноцветных кругов, неторопливо расползающихся перед глазами, закусывает губу и осторожно, так чтобы не скинуть мага, переворачивается сначала на бок, а после на спину. Магнус понятливо привстаёт, опираясь на колени, а после, как будто бы ничего не случилось, вновь опускается на Алековы бёдра. Выражение его лица абсолютно не читаемо, только на четверть опустевший флакон, который он сжимает в ладони, остаётся занесённым над плечом Алека. Алека, который тянется к его руке и осторожно касается локтя. Тянет за него вниз и шепчет, потому что боится говорить в полный голос. Потому что знает, насколько слова могут ранить. Потому что к чёрту это всё – он выкинет телефон, и всем желающим с ним связаться придётся осваивать чёртову магию или чёртову голубиную почту. – Эй… – зовёт мага и привстаёт на локте, пытливо вглядываясь тому в лицо. Алеку кажется, что на дне и вовсе чёрных из-за плотных потёмок глаз проскальзывает нечто опасное. Тёмное. – Эй, ты же знаешь, что я так не думаю, верно? Моя мать это моя мать, но я… Осекается, потому что Магнус, вздрогнув, вдруг возвращается к нему, осоловело моргает пару раз и как ни в чём не бывало улыбается. Как если бы только что стёр себе память. Как если бы его не касалось всё это. Его пальцы, сжавшие склянку слишком сильно, подрагивают, и жидкость, пахучая и густая, плещет через край и растекается под ключицей Алека. – Ох, прости, – Магнус всё ещё улыбается и легко выпускает флакон из рук. Алек не сомневается, что на простыни тот упадёт уже плотно закупоренным, пускай он и не видел искры. – Прости, я бываю неловким. – Магнус… – нефилим пробует ещё раз, понимая, что им нужно об этом поговорить, что гнойник лучше сразу вскрыть, но маг, потянувшись, вдруг наклоняется к нему, прогибается в спине и, глянув в глаза, медленно растягивает губы в хитрой ухмылке. Указательным пальцем манерно проводит по ключице охотника, размазывает по ней липкое масло и растаскивает по груди. – Магнус… – Алек упрямый. Алек добьётся того, чтобы его услышали. Что же, Магнус тоже. – Оно сладкое, попробовать хочешь? – И не дожидаясь ответа, легко мажет средним и указательным по припухшим губам нефилима. Алек автоматически повторяет это движение языком, собирая привкус и раскатывая его по нёбу. Действительно сладкое, не противное. Едва уловимо пусть. Послевкусием. – Тебе нравится? – опираясь по обе стороны от головы Алека, приподнимая брови, спрашивает маг, и Алек совершает совершенно глупую непростительную ошибку. Он заглядывает в его глаза. Прищуренные, тёмные, на дне которых, он не ошибся, плещутся золотистые всполохи. Колючие, оранжевые, с вкраплениями алых искр. Целый ад. Тонкие губы всё ещё усмешкой растянуты, пальцы – Алек кожей чувствует – предвкушающе подрагивают, отбивая по смявшейся подушке какой-то одному ему известный сатанинский ритм. – Так тебе нравится? – спрашивает ещё раз, играя интонациями, и Алек узнаёт их, шутливо-заигрывающие, флиртующие. Так Бейн разговаривал с ним раньше. Дразнил и провоцировал. Когда предлагал, а Алек, по-бараньи упершись в никому не нужную свадьбу, отказывался. Алек узнаёт их – и вместе с тем нет. Сейчас Магнус не заигрывает. Сейчас он едва уловимо пусть, но давит. Ждёт ответа. Алек никогда не был глупым, он догадывается, к чему всё идёт. И если Магнус действительно собирался держать шутливо данное слово, то после сообщения Мариз… Алек сдаётся без боя. – Да, мне нравится, – соглашается, подразумевая нечто большее. Давая разрешение на большее. Магнус – одна сплошная кошачья грация. Магнус выгибается, своим голым животом жмётся к груди охотника, а после, склонившись и заглянув тому в глаза ещё раз, переводит взгляд ниже. Голову чуть вправо, резковатый выходит жест. Магнус словно впадает в транс, его из стороны в сторону ведёт, неведомой силой покачивая, и Алек, в попытке придержать ладонью, проходится по гладкому прохладному боку мага. Оставляет пальцы на его рёбрах, чувствует, как под кожей перекатываются крепкие мышцы. Чуть нажимает… Всё это не разрывая зрительный контакт. Лишь на секунду тёмные глаза мага скрываются за опустившимися веками. Секунду – и Алек видит их настоящими. С вертикальными зрачками и пылающей демонической радужкой. Жутковато и вместе с тем ненормально очаровательно. – Зачем это? – шепчет, не зная, куда собственный взгляд деть: продолжить заворожённо прямо в зрачки пялиться или пристально изучать тонкие губы. – Я вовсе не против, но обычно ты не… – Чтобы ты не забывал, с кем спишь, Александр, – полное имя жёстко на выдохе. Жирной точкой в диалоге. Запятой перед обрушившимся на Алека поцелуем, который попросту запечатывает его рот, не позволяя возразить хоть что-нибудь. Алек хочет сказать ему, что всегда помнит. Алек хочет сказать, что это блядски неважно для него. Алек хочет сказать, что любит. Алек давится первым слогом и тут же сдаётся, понимая, что бесполезно всё. Понимая, что Магнусу нужно остыть, чтобы слушать. Они целовались до этого с десяток раз, но почти всегда осторожно, больше ласково, чем страстно, и уж точно без острых, безжалостно терзающих губы Алека зубов. Без напора и яростной жажды обладания. Без языка, который вот-вот доберётся до гланд нефилима, без языка, который, лаская, ведёт по его нёбу и, наталкиваясь на резцы, только сильнее прижимается к ним. Алеку становится жарко почти сразу же. Алек так сильно хочет укусить, что не сдерживается и стискивает зубы тоже. Пускай несильно, пускай не до ранок. Пускай… Ему хватит негромкого удивлённого стона. Прямо в свой рот сладкой вибрацией, продирающей до в узел спутавшихся кишок. Алек задыхается, не может дышать носом, хрипит и отстраняется, чтобы попросту не вырубиться. Чтобы шумом затопившее его виски безумие унять. Чтобы взять себя в руки. Прийти в себя. Магнус не позволяет ему этого. Ловко скатывается вниз, стискивает предплечья нефилима, вжимая их в простыни, и языком проходится по линии челюсти, едва ощутимо, очерчивая контуры, и спускается к шее. Широкой, чувствительной, отмеченной незамысловатой руной. Вылизывает её, нажимая кончиком языка, делает мокрой, прикусывает, втягивая солоноватую кожу в рот, и Алек, кажется, сходит с ума. Не мурашки, не дрожь – стальные наконечники стрел под кожей. Вслед за шеей и подрагивающим кадыком настаёт очередь выступающих ключиц. Магнус просто целует их и, не задерживаясь, соскальзывает ещё ниже. Минуя грудь, к крепкому животу. Жмётся к нему щекой, прихватывает кожу над пупком, покусывает и оказывается ещё ниже. – Ты обещал… – Алек задыхается, в горле ужасно сухо, и слова не даются ему, выходят карканьем. – Обещал, что твои руки… Вместо ответа Магнус сжимает его предплечья ещё раз и, отпустив, берётся за колени охотника. Сгибает правое и, поцеловав, отводит в сторону. Тут же становится серьёзным, показывает Алеку обе свои ладони и пристраивает их на выступающие тазобедренные косточки. Дразнит. – Всё ещё выше, видишь? О да, Алек видит, и то, что его член давно напрягся и сейчас болезненно упирается в простой хлопок, тоже. Магнус шарит по простыни, находит нечто, закатившееся под бедро нефилима, и Алек едва в голос не стонет, когда видит тот самый флакон с маслом. Магнус вытягивает пробку зубами и, ни на секунду не отрывая взгляда от лица своего парня, попросту переворачивает склянку донышком вверх. Выплёскивает всё содержимое на чёрное бельё Алека и не без удовольствия наблюдает за тем, как губы охотника против воли вытягиваются безумно соблазнительной буквой "о". Липкая клякса растекается по промежности, несмотря на ткань, липнет к коже и заставляет его почувствовать себя абсолютно мокрым. Возможно, самую чуточку грязным. В том самом, волнующем смысле. Магнус проходится по резинке его белья носом, щекочет едва уловимым прикосновением губ к коже и с нажимом проезжается щекой по члену. Верх и вниз, трётся, как большой, выражающий симпатию кот. – Я передумал… – Алек сам не верит, что может заставить себя произнести это. Что вообще всё ещё помнит, как пользоваться голосовыми связками. Выходит ломано и жалко. Магнус тут же вскидывается и вопросительно приподнимает бровь. – Мне нужны твои руки. Ты ничего не обещал, не было такого. Маг выдыхает и закатывает глаза, как будто ожидал вовсе другой реплики. Как будто Алек был способен сказать что-то другое, в самом деле. О нет, всё, на что способен охотник на демонов, это сконцентрироваться на своих ощущениях и стараться раньше времени не поплыть. Всё слишком хорошо для того, чтобы закончиться быстро. Чтобы закончиться когда-нибудь. Пальцы Магнуса длинные, проворные и… волшебные. Зачарованные какой-то неведомой магией. Пальцы Магнуса творят с ним нечто безумное, просто пробегаясь поверх облепленного тканью члена. Нажимают. Поглаживают. Потирают. До дрожи. Неторопливо, не касаясь обнажённой кожи. Играя. Алек в шаге от того, чтобы попросить. В двух от того, чтобы кончить на самом деле. Он слишком неопытный, слишком неискушенный, и даже такое для него в новинку. Потому что до Магнуса ему было не с кем заниматься подобным, и он даже рад этому. Потому что вся его жизнь раскололась на до и после Магнуса. И та половина, что он проживает сейчас, нравится Алеку намного больше. Запах масла забивает его ноздри, витает вокруг, заставляя и без того лёгкую голову кружиться. Заставляя дышать в три раза чаще, чем обычно. Алек представляет, как он выглядит со стороны. Мокрый, растрёпанный, с распахнутым ртом. – Давай установим правила, – Магнус сама вкрадчивость, его большой палец кружит по мокрой чувствительной головке нефилима, и Алек готов согласиться на что угодно. Потому что знает: маг не сделает то, чего он, Алек, не захочет. Потому что верит ему и ждёт куда большего, чем его мать может даже вообразить. Охотник кивает и откидывается на подушку. Осторожно выдыхает раскалённый, плавящий лёгкие воздух и пытается разглядеть очертания потолка. Бесполезно. Перед ним – целый космос. – Твои руки остаются там, где лежат, Александр. Вздумаешь мешать, и я обездвижу тебя магией. И поверь, мой прекрасный, я не стану раскаиваться в этом. Алек быстро кивает, не уверенный даже, что Магнус это заметил, и с силой жмурится, борясь с желанием сжаться в комок, когда пальцы мага ныряют под резинку его трусов. Указательные обеих рук. Чуть оттягивая. Алек чувствует себя уязвимым. Слишком открытым. Желание прикрыться столь сильно, что ему приходится сжать пальцами простынь. – Посмотри на меня. Алек едва ли понимает, просьба это или приказ, но послушно приподнимается, чтобы своим плывущим взглядом встретиться с пылающей радужкой мага. Зрачков и вовсе не видит – щелки. И проклятая ухмылка с лица не сходит, превращая его в маску. Красивую, циничную и почти неживую. Не разрывая зрительного контакта, Магнус тянется вниз, зубами прихватывает тугую резинку на боксерах и оттягивает её. Алек приподнимает бёдра, помогая лишить себя последней прикрывающей наготу тряпки. Его член, цепляясь за ткань, распрямляется и пошло шлёпает по подтянутому животу. Рот Магнуса приоткрыт, Магнус ни на секунду не прекращает дразнить его и, склонившись, почти губами ведёт по напряжённой головке. Почти. Алек чувствует только его дыхание. В их первый раз маг делал всё, чтобы смущать неискушённого нефилима как можно меньше, сейчас же, кажется, хочет заставить Алека сгореть от стыда. – Ты такой красивый, – воркует, ладонями сжимая крепкие бёдра, и давит на них, раздвигая ноги ещё шире. Левая на простыне, правая согнутая в колене. Алек открыт, как никогда в жизни, Алеку и страшно и не терпится одновременно. – Самый красивый из всех, кого видела эта кровать. Алеку хочется врезать ему за такой комплимент. Магнус снова смеётся. Провоцирует. – Самый красивый из магов, вампиров, фейри и людей, с которыми я спал. Алек не выдерживает и пытается сдвинуть ноги. Это для него слишком. Бейн, разумеется, не позволяет ему. Удерживает, даже не используя магию, и, склонившись, всё с той же тонкой ухмылочкой, дразняще провоцирующей, ведёт по члену Алека языком. Коротко лижет головку и тут же широко проводит по всему члену. Сверху вниз, спускаясь к основанию, не вбирая в рот. – Масло сделало тебя таким сладким, – растягивая гласные, томно глядя из-под ресниц. Алек замирает, забывая про то, что вообще-то только что собирался прекратить всё это. Алек сейчас своего имени не вспомнит. Его вселенная сузилась до прохладных губ, на контрасте с раскалённым влажным ртом, и дразнящего языка, двигающегося легко, словно крыло порхающей бабочки. Движения быстрые, скорее, вскользь. Магнус даже не использует руки, но всё равно заставляет Алека невольно вскрикнуть, когда вместо того, чтобы в очередной раз подразнить и отстраниться, вбирает его в рот. Губы плотно обтягивают ноющую плоть, язык делает всё это куда более влажным. Магнус негромко мычит, отклоняется назад, почти позволяя Алеку выскользнуть из своего рта, и когда это происходит, подаётся вперёд. Алеку кажется, что его грудина расплавится, если он продолжит смотреть на это. Алеку кажется, что он умрёт, если закроет глаза. Он совершенно точно умрёт, если Магнус остановится хотя бы на мгновение, но когда это происходит, Алек лишь собственным распухшим языком давится. Потому что на смену проворному рту приходят пальцы мага. Алек не раз и не два видел, как тот колдовал, совершая замысловатые пассы, но это… Это безумие. В чистом концентрированном виде. Магнус почти не сжимает его, напротив, движется больше вскользь, выкручивая кисть, словно навинчивает её на член, проходится до поросшего тёмными волосами лобка и поднимается назад. Всё ещё играя. Алек привык дрочить совершенно не так, он привык жёстко толкаться в собственный сжатый кулак, достигая разрядки в минимальные сроки. Алек привык к тому, что окончание чаще всего приносит только физическую разрядку и ничего больше. То, что делает с ним маг, это чистое волшебство без единой искры. Без синих всполохов или ещё невесть чего. Это удовольствие в концентрированном виде, пускай и всё больше дразнящее, лишь усиливающее накал. Алек выдерживает недолго, пытается толкнуться в чужую руку, вскинув бёдра, и тут же слышит предупреждающее: – Не смей. Сжимает зубы и позволяет Магнусу продолжить делать с ним это, продолжить после того, как маг демонстративно пройдётся языком по своей ладони, делая её ещё более влажной, как будто не достаточно растёкшегося по коже масла… Всей ладонью, двумя или только кончиками пальцев. Как ему хочется. И Алек наконец достигает своего пика, его член становится ещё тверже, чувствительнее и… Ничего не происходит. Магнус попросту отводит руку. Алек захлёбывается, как если бы его только что скинули в ледяную воду. Не хватило совсем чуть-чуть. Алек подрагивающими пальцами касается своего лба и скатывается на глаза ладонью. Он попросту не может оставлять глаза открытыми и просить. Сглатывает, ощущая, как нетерпеливо дрожит и ноет всё между ног, и борется с желанием сжать их. Потому что Магнус ему не позволит. Потому что Алеку нравится эта маленькая, отдающая мазохизмом игра. – Магнус… – начинает и радуется, что не запнулся на первом же слоге. – Магнус, я почти… Осекается, потому что последнее из простых четырёх слов он никогда в жизни не произносил вслух. Потому что это слишком грязно, и он попросту не умеет жонглировать пошлостями, как его маг. – Я знаю, дорогой, – донельзя заботливо и по-настоящему бархатно звучит. Алек ничуть не жалеет, что не видит его лица сейчас, в голосе самодовольства слишком много. – Поэтому я и остановился. Алек упрямо стискивает челюсти и поджимает губы. Отводит ладонь от лица. Он догадывается, чего хочет Магнус, догадывается и обещает себе, что чёрта с два он это получит. Александр Лайтвуд не будет умолять. Никогда о пощаде и уж точно не о том, чтобы кончить. – О, ты выглядишь таким решительным, мой маленький нефилим. – Я не… – осекается, когда пальцы, словно только этого и ждавшие, пробегаются по его плоти ещё раз и, с нажимом огладив мошонку, останавливаются под ней. "Я не маленький", – хотел возразить Алек. Хотел, пока Магнус, скользнув по простыням, не устроился между его ног и, уцепившись за бёдра, не провёл своим потрясающим приоткрытым ртом по его ягодице. Начинает с левой, ведёт к промежности и там широко лижет, собирая натёкшее масло. Толкает его языком вверх, к мошонке, почти не касаясь плотного кольца мышц чуть ниже. Почти не касаясь языком – не пальцами ловко ушедшей вниз левой руки. О, ими он ещё как касается. Трёт, гладит, разминает, не спешит проталкивать их вперёд. В прошлый раз они обошлись спешной магической подготовкой. В этот раз Алек надеется, что его мир не перевернётся. Не ещё раз. Гладил тремя пальцами, а теперь оставляет только один. Самый длинный, средний. Прижимается губами прямо поверх своего ногтя к сжатому отверстию, увлажняет его и проталкивает вперёд. Алек кусает щёку и старается максимально расслабиться. Алек знает, что нужно просто немного подождать. Он даже рад лёгкой царапающей боли, потому что она хоть немного отвлекает его от болезненно пульсирующего, оставшегося без внимания члена. – Вот так, – голос Магнуса, звучащий у него между ног, заставляет Алека вздрогнуть и тем самым невольно насадиться ещё больше. Принять по самую твёрдую костяшку и замереть от страха и необычных ощущений. – Хороший мальчик. Ничего не происходит томительных несколько секунд, а после маг поворачивает кисть, чуть меняя её положение, и мягкая подушечка натыкается на что-то, что заставляет Алека слабо застонать. А после ещё и ещё. Ощущения приятные, тягучие и на самой грани так и не возникшей боли. Ощущения, которые только усиливаются, стоит Магнусу подстроиться под тело Алека и найти нужный ритм. – Чувствуешь это? – шёпотом, который мог бы плавить асфальт подобно раскалённому солнцу. – Это то самое, почему тебе было так хорошо со мной в прошлый раз. То самое, благодаря чему ты можешь кончить, не прикасаясь к своему члену. Мог бы, если бы я тебе позволил. И он демонстрирует Алеку это. Неторопливо надавливая, поглаживая и отпуская, словно разминая пальцем и почти щекоча. Демонстрирует, тщательно стимулируя, и через несколько минут Алек обнаруживает, что странный, заставляющий всё его тело дрожать и выгибаться, елозить по простыням и повыше приподнимать задницу, звук – это его собственные стоны. Которых много, которые громкие и совершенно бесстыдные. Этого и много, и мало, оно сладкое, тягучее, приятное и недостаточное. Магнус просит его согнуть ноги в коленях, и Алек делает это, совершенно не задумываясь ни на одну грёбанную секунду, а после, ощущая, как к пальцу – единственному, заставляющему его почти умирать от удовольствия – толкается жадный язык. Язык, который кружит, проникает в плотно обхватившее фалангу отверстие и расширяет его. Вылизывает. Тянет. Алек не станет его умолять… Алек кусает собственный кулак, зверски грызет его, но боль не помогает. Ни на секунду. Тело молит о разрядке. Тело молит о том, чтобы они, наконец, зашли ещё дальше, и Магнус, чёртов Магнус позволил бы ему кончить. Алек представляет на миг, каково ему будет, натянутому на крепкий член, каково будет пустить его в себя снова, и успевает заткнуть свой рот до того, как зайдётся криком. Новая судорога, прошедшаяся по его телу, необычайно сильная. Он только что снова "почти". Не то от фантазии, не то от того, что Магнус теперь не массирует, а трахает его пальцами и продолжает совершать эти совершенно невозможные движения языком. Алек будет чертовски растянут, когда маг, наигравшись, возьмёт его. Алек будет чертовски счастлив, наверное, если доживёт до этого момента. Магнус тянется выше, губами касается его напряжённой мошонки, с нажимом лижет её и поднимается вверх. О боже, боже, боже… Алек точно кончит, если Магнус возьмёт у него в рот. Он так сильно хочет этого… Алек не выдерживает и ладонью цепляется за спутанные волосы мага. Зарывается в них и тащит его ниже. Пригибает к своему паху. Магнус послушно склоняется, даже пропускает в свой божественный рот, и… Головка члена натыкается на плотно сжатые зубы. – Магнус… – это звучит одновременно как "пожалуйста" и "трахни меня". Это звучит как сигнал SOS и обвинение. Это звучит так, будто Алек сдохнет, если ещё раз просто проедется по чужим, влажным от слюны губам. – Да, любовь моя? – Алек когда-нибудь точно разобьёт это нахальное, до безумия довольное собой лицо. – Хочешь попросить о чём-то? Алек упрямо сжимает губы и мотает головой из стороны в сторону. Алек надеется, что Магнус не станет мучить его вечно. Надеется, пожалуй, ключевое слово. Потому что маг обламывает его снова. И снова. И снова… И опять на молящее, сдавшееся "пожалуйста" легко отвечает, что ещё рано. "Не время". "Терпение – это добродетель, дорогой". Подводит к самому краю, неторопливо заполняя пальцами, и с силой пережимает основание члена другой рукой. Магнус открыто наслаждается происходящим. Наслаждается, несмотря на то, что ему самому приходится не сладко, потому что похоть это вовсе не то, что он научился игнорировать с годами. Но он старается. Кульминация стоит того, чтобы потерпеть. Мастерски скрывает сбившееся дыхание и болезненное натяжение в паху. За усмешками и движениями рук. За улыбками и обещаниями. Магнус полностью игнорирует собственное тело, наслаждаясь измученным, блестящим от пота нефилимом, его стонами, которые давно уже переросли в отчаянные сипловатые крики. Его ослиным упрямством и тем, что бы там ни считала Мариз Лайтвуд, этот замечательный во всех смыслах мальчик, её золотой ребёнок, принадлежит ему, Магнусу. Грязному магу. Нежити. Особенно сладко думать об этом, не позволяя урождённому Лайтвуду кончить в шестой раз. Его глаза давно влажные, а пальцы дрожат, всё тело натянуто как струна, и всё что нужно сделать Магнусу – это отпустить её. Позволить выпрямиться, подобно тетиве лука. Но он не позволяет. Несмотря на то, что Алек растянут настолько, что ещё немного, и без проблем пропустит в себя всю кисть и вот-вот охрипнет. Несмотря на то, что Алек зовёт его и несколько раз порывается обхватить пальцами свой багровый, со вздувшимися венами член. Магнус с удовольствием посмотрит на то, как это ангельское создание дрочит. В другой раз. – Готов дать мне? – шепчет, и плевать ему, насколько грубо это звучит, и через, кажется, несколько маленьких вечностей Алек тянется к нему. Оживает и его голос, надрывный, непривычно высокий и сорванный – он кажется магу настоящей музыкой. – Да! Да… Да… Да… Пожалуйста!.. – последнее на выдохе, умоляюще, именно так, как жаждал услышать Бейн. Абсолютно правильно и безнадёжно. Магнус отстраняется, садится на собственные ноги и, обхватив колено нефилима пальцами, наклоняется, чтобы поцеловать его. Ещё раз, совсем как в самом начале. Когда прекрасный юный Александр ещё огрызался и мог внятно разговаривать. Магнус переворачивает его на живот и ставит на разъезжающиеся ноги. Любуется открывшимся видом и на секунду желает, чтобы женщина, так сильно презирающая его, услышала Алека тоже. Увидела, каким бесстыдным и жадным он может быть. Грязным и вкусным. Он бы непременно показал ей… Если бы не дорожил так сильно. Если бы не боялся сломать или ранить его. Магнус избавляется от собственных штанов магией и, прежде чем подхватить нефилима под напряжённый живот, думает о том, что действительно не соврал ему. Алек самое красивое существо, которое он трахает в этой спальне. Алек вообще единственный, с кем он занимается сексом у себя дома за многие-многие годы. Алек априори единственный. Самый. Оглаживает покрытую рунами спину, проходится от поясницы до плеч одним широким слитным движением. Но есть ещё кое-что, что демоническая составляющая Бейна жаждет услышать. Он покачивается на коленях, пахом прижимаясь к выставленной заднице нефилима. – Хочешь быть защищённым, сладкий? – небрежно роняет и сам кривится от того, как ядовито это звучит. Глупо. Обиженно. Словно Магнусу далёкие восемнадцать или того меньше. Словно Магнус не пожил с десяток жизней и давно должен был перестать реагировать так остро. "Нежить так неразборчива в связях". "Не боишься подцепить мистический сифилис, дорогой?" Маг с силой прикусывает свой чересчур длинный язык. С Алека уже достаточно. Вот-вот и перегнёт. Палку или чужой хребет. Алек замирает и, наконец, понимает, что от него ждут ответа. Алек умница, старательный, всё ещё остаётся в себе и находит силы отрицательно помотать головой. Но упрямому въедливому Бейну этого мало. Ему это слишком важно. Ему нужно вслух. – Скажи это, – резковато, нетерпеливо. Понимает, что давит, и ничего не может с собой поделать. Плечи Алека опускаются, он шумно выдыхает и, должно быть, облизав губы – свои прекрасные, заветренные, немного шершавые губы, – бормочет: – Я хочу… чувствовать… только тебя, – смазано и глухо, лицом уткнувшись в согнутую руку. Магнусу большего и не надо, чтобы расслабиться и, наконец, отпустить себя. Их обоих. Алек просто восхитительно горячий и растянутый. Алек идеальный. Его тело поддаётся легко, Магнус хорошо над ним поработал. Но не торопится. По сантиметру оказывается внутри и, пригнувшись, сжимает пальцы на члене своего замученного Александра, который протестующе вздрагивает, выдыхая что-то вроде: "Только-не-снова-я-умоляю". – Тш… Тишиной на миг оглушает. Миг, за который они оба привыкают. Миг, который Магнус смакует, раскатывая языком по нёбу, запоминает, оттискивая в воспоминаниях образами под веками. Выцветающими красками. И ещё кое-что… Кое-что он хочет сделать уже давно, но не уверен, позволено ли. Ладонью, той, что свободна, снова от поясницы, но на этот раз по прямой, считая позвонки вверх. По шее, до затылка. До влажных, слипшихся прядей пальцами. Лаская, проходится по затылку, ероша волосы, чувствуя, как Алек вслед за его ладонью тянется, позволяет себе сжать кулак. Медленно, с кайфом потянуть назад. Нефилим задыхается, дышит распахнутым ртом, послушно запрокидывает голову, приподнимаясь на руках. Покачивается вперёд, ведёт бёдрами назад и нанизывается ещё больше. Плотнее. Упирается задницей Магнусу в пах. Ближе некуда. Кое-кто из древних знакомых мага назвал бы это точкой невозврата. Но самому Магнусу сейчас слишком наплевать, чтобы размышлять о подобных вещах. Потому что он, наконец, отпускает себя. Потому что Алек, восхитительный и уставший, кричит под ним, стоит только пальцам, лишённым привычной россыпи колец, огладить его плоть и крепко сжать. Магнус больше не играет с ним, он берёт размеренный ритм, но не удерживает его, срывается сразу же, чувствуя, что уже всё, почти, спустя пару звонких шлепков. Чувствует надвигающуюся на них обоих маленькую смерть и сосредотачивается на том, чтобы его замученный нефилим кончил первым. Кончил и как следует сжал его, содрогаясь в сладком спазме. Магнус не стремится быть деликатным, дрочит ему быстро и грубо, возможно, даже пару раз царапает ногтями, стискивает слишком сильно, но Алек не жалуется. Алек вскрикивает, хрипит и тут же заливает ладонь мага густой и горячей спермой. Мелко дрожит и, не сдержав накатившего безумия в глотке, всхлипывает. А после ещё и ещё раз, как если просто не находил в себе сил заткнуться. Даже ладонью ко рту тянется, пытается унять эти звуки, перекрыть. Толчками выплёскивается, и Магнус не прекращает ласкать его, как можно дольше удерживая на пике. Каждую судорогу своим телом чувствует. Ловит, пропускает через себя и, слившись с самой сильной из них, с той, после которой нефилим тяжело заваливается грудью на постель, кончает тоже. До дрожащих пальцев и причудливыми узорами раскрасившегося потолка. До отвратительной ломоты в мышцах и абсолютно бесконечно прекрасного чувства полного обладания. Здесь. Сейчас. Мой. Волшебство в чистом виде. Но безумие, заставившее кровь в его венах бежать быстрее, заставившее её кипеть, быстро отступает, а, схлынув, оставляет Магнуса один на один с уткнувшимся лицом в простынь Алеком и давящим чувством вины. Уничтожающим его, вдавливающим своей тяжестью в метафорический пол, стоит только задержать взгляд на тёмных, словно живых, мелко вибрирующих рунах на спине охотника. Магнус сглатывает и, осторожно выскользнув из распластавшегося по его постели тела, устраивается рядом. За этой самой спиной, не рискуя заглянуть нефилиму в глаза. Магнус только сейчас, когда эмоции вместе с оргазмом схлынули, начинает понимать, что не должен был. Не перед важной миссией. Не вымещая абсолютно глупую, даже не на самого Лайтвуда-младшего направленную обиду. Не так. Не с Алеком. Магнус Бейн устраивается на боку и прикрывает глаза. Раздумывает над тем, что ответит, когда Алек придёт в себя. Раздумывает над тем, что будет делать, если нефилим попробует подняться и молча уйти. – Это была… какая-то магия? – глухо из-за того, что лицом вниз лежит, вдруг спрашивает Алек и, вытянув руку, пытается нашарить подушку. Магнус тут же помогает ему, подтаскивая её поближе, пихая прямо под растопыренную пятерню. Алек приподнимается только для того, чтобы затолкать её под щёку и тут же снова рухнуть. – Это был секс, дорогой, – звучит достаточно мрачно, но Алек не замечает этого. Он может только слабо кивнуть и податься назад, отведя руку за спину, чтобы нашарить Магнуса. Магнуса, который удивлён настолько, что никак не может стереть шокированное выражение со своего лица. Хорошо, что спиной лежит и Алек не увидит. Хорошо, что слишком не в себе ещё, чтобы заметить. Осторожно подкатывается ближе и, устроившись на добрых двадцать сантиметров выше Александра, пропихивает свою руку тому под голову. Укладывает чужой тяжёлый затылок на своё плечо и обхватывает другой рукой поперёк груди. Магнус не может поверить, что ему вот так просто спустили это. Не может поверить в то, что Алек, который постоянно заморачивается, который как клещ цепляется за любую мелочь, позволяя распуститься целому вороху подозрений, не придал этому никакого значения. Словно маг вытрахал из него не только мозги, но и последние сомнения. Алек широко зевает и, кажется, проваливается в сон. Вырубается почти мгновенно, ещё даже до того, как Магнус, призвав одеяло, на этот раз одно на двоих, покроет их. – Если бы я знал, что это будет так, то… – бормочет себе под нос, с огромными паузами и обращаясь, скорее, к подушке, чем к магу. Магу, который напрягается всем телом и ждёт окончания фразы. Ждёт чего-то вроде "Я бы никогда не пришёл к тебе" и уже прикидывает, как будет справляться с этим. Ждёт и, не выдержав, легонько дёргает плечом, тормоша Алека. Он должен услышать сейчас. До того, как сожрёт себя десятками подозрений. – То что, ангел? – спрашивает как можно мягче, и Лайтвуд совершенно глупо, пьяно даже, хихикает. Ёрзает под одеялом, шарит ладонью по матрацу рядом, после по своему животу и груди и, найдя пальцы Магнуса, переплетает их со своими. Они оба перепачканные, липкие, но в кои-то веки Магнуса это не беспокоит. Меньше всего он хочет сбежать от своего неслучайного на этот раз любовника и отмыться. Как гора с плеч, не всё ещё, но уже почти. – Мы бы переспали раньше. – Алек звучит абсолютно серьёзным, даже несмотря на то, что всё ещё иногда вздрагивает и явно абсолютно без сил. Звучит расслабленным. – Насколько раньше? – Магнусу бы благодарить провидение за то, что его только не назвали больным озабоченным ублюдком, но нет. Бейн приходит в себя слишком быстро и, несмотря на то, что тоже вымотан, любопытствует. Александр посмеивается снова. Глупо и совершенно очаровательно. Магнусу вдруг кажется, что нефилим абсолютно уверен, что маг, с которым он разговаривает, нереальный, сотканный из снов. Иначе бы Алек – тот самый Алек, что так долго мялся перед тем, как раздеться и лечь в эту самую постель, – ни за что бы не произнёс подобного. Когда заговаривает снова, его голос звучит уверенно и спокойно для того, кто только что задыхался и путался в слогах: – Примерно после "Нас, кажется, не представили друг другу"… *** Алек появляется в операционном центре за две минуты до начала совещания. Появляется одним из последних и во вчерашней одежде. Он озирается по сторонам, немного нервозно одёргивает полу расстёгнутой куртки и, привычно ссутулившись, чтобы казаться чуть меньше, пробирается в сторону мелькнувшей рыжей макушки. Не то чтобы он искал Фрей в толпе. Просто сейчас именно она и её яркие локоны – его ориентир. Просто Алек, кажется, счастлив настолько, что физически не в состоянии испытывать к кому-то неприязнь. – Вы только посмотрите, кто светится! – вместо приветствия, отсвечивая белозубой улыбкой, тянет его несносная сестра, и Алек отводит взгляд. Поправляет ворот куртки. Поправляет, несмотря на то, что знает: на этот раз на его коже ничего нет. Не на шее. Изабель обнимает его и заглядывает в глаза снизу вверх. Хлопает идеально прокрашенными длиннющими ресницами и чуть дует губы: – Ты же расскажешь мне? Всё-всё? – на последних словах довольно жмурится, и Джейс, с которым Алек только лишь перебросился короткими взглядами, тут же поднимает обе ладони вверх. – О, пожалуйста, только не на миссии! Я позволю демону сожрать себя, только чтобы не знать о тебе и Магнусе "всё-всё"! Его лицо становится притворно испуганным, и Клэри, у которой оказывается куда больше такта, чем у этих двоих, легонько толкает его локтем в бок. Джейс отвечает ей тычком под рёбра. Алек улыбается, наблюдая за этой почти семейной сценой, и обнимает в ответ так и не отцепившуюся от него сестру. Иззи с детства любит обнимашки, что поделать. Алек, оказывается, тоже, пускай и немного в ином смысле. Алек чувствует себя до безобразия счастливым ровно до того момента, как гомон в зале утихает и появляется его мать. Иззи отступает немного в сторону, но всё ещё продолжает держаться за его руку. Холодит кожу вычурными браслетами чуть выше запястья. Мариз строгая и собранная. Безупречная и стальная. Как всегда. Когда их взгляды пересекаются, Алек борется с желанием отвести свой, но не делает этого. Он, наверное, никогда не забудет это голосовое сообщение. Не забудет не потому, что хочет помнить, а потому что оно на обратной стороне его черепа отпечаталось. Мариз строгая и собранная, и когда она начинает говорить, Алек, как хороший боец, весь обращается в слух. Он действительно старается не упустить ни слова, но мысленно слишком далеко от Института. Мысленно он всё ещё в Бруклине. Всё ещё на алых холодных простынях. Алек едва разлепил веки после всего нескольких часов сна. Он обещал, что вернётся сразу же, как они разберутся с демонами. Вернётся и останется до следующего срочного вызова, потому что имел он это всё. Свою холодную пустую кровать в Институте, недовольные взгляды и поджатые губы матери. Алек вернётся, потому что ждёт от Магнуса многого. Нефилим криво усмехается своим мыслям и ловит полный неодобрения взгляд матери. Пожимает плечами в ответ и косится на прыснувшую в кулак Изабель. Не "многого" – Алек ждёт от Магнуса всего, что тот может ему дать. В абсолютном большинстве смыслов.