Неудачно упал... на копчик

На Вестерли был спокойный вечер, а бар При кишел народом, что пил и отдыхал, и у каждого на то были свои причины. Джон просто сидел за столиком в углу и праздновал свое воссоединение с ухом, заливаясь очередной бутылкой тыквенного пива. Пока он перекатывал бутылку по столу дном, придерживая ее пальцами за горлышко, в его сообразительной головушке возникла слишком сумасшедшая мысль, но затуманенный алкоголем мозг воспринял ее на ура. И поэтому через час он уже почти протрезвевший и слишком счастливо улыбающийся снова сидел за столиком в любимом баре в компании хока, янтарной жидкостью блестящего в стаканах, и своей команды киллджоев, которая теперь состояла не только из Датч – напарницы, которую он считал своей настоящей сестрой и даже больше – семьей, но и родного старшего брата – Д’авина. – Ну, ведь я прав! – воодушевленно и бодро трындел Джонни, улыбаясь во все тридцать два. – Отметить мое единение с моим прекрасным ухом – это гениально, – он отсалютовал заново наполненным стаканом, отправляя крепкий напиток в себя. – И кстати, – растянув певуче слова, он повернулся к Д’авину, – мы тут по еще одной причине: отметить пополнение в нашей семье. Младший Джакоби похлопал новоиспеченного киллджоя по спине, сжав плечо и счастливо улыбаясь Датч. Разлив по новой напиток в быстро пустеющие бокалы, Джон галантно передал слово даме. – Джон прав, – тихо прокашлявшись, начала девушка, – я рада, что ты наконец-то нашел работу, – она мило улыбнулась, но эта фраза вызвала у всех троих смех. Глядя чуть хмельным взглядом то на напарника, то на его брата, девушка продолжила: – Джону не хватало семьи, поэтому ты должен его оберегать и быть примерным старшим братом, – она не смогла промолчать и не подколоть Д’авина, таким образом делая его отношение к работе и их команде более ответственным, но этими словами также чуть смутила обоих Джакоби. – Поэтому, мальчики, следующим моим поручением будет, – она выдержала пафосную паузу, нагнетая серьезности, – я разрешаю бывшему солдатику, а нынче новичку киллджою выбрать наш следующий ордер, – серьезно и четко закончила девушка и тепло улыбнулась в конце. – Так точно, мэм, – синхронно отозвались парни, отдав честь, и все трое снова залились искренним смехом, опустошая очередной стакан. – Какая это уже бутылка? – поинтересовался Д’авин, косо осматривая тару, вытряхивая из нее последнюю каплю алкоголя в свой стакан. – Не знаю, да и неважно это, – улыбнулась своей самой милой улыбкой Датч, мигом опустошая свой стакан. – При, запиши на мой счет, – махнула она бармену и по совместительству владельцу этого оазиса алкоголя. – Отдыхайте мальчики, пейте сколько влезет, вы это заслужили, ну а я пойду отдыхать на Люси, – скромно кивнув, она встала со стула, даже почти не покачнувшись, но Д’авин все же успел подставить ей свою руку, в которую она вцепилась, глупо моргая и пьяно усмехаясь. – Ты справишься? – с нотками беспокойства уточнил старший Джакоби, осматривая девушку. – На что ты намекаешь, я справлюсь сама, – кивнув и выпрямившись, она гордо подняла голову и посмотрела на напарников более осмысленным взглядом. – Не парься, Д’ав, она сможет постоять за себя, даже будучи в отключке, – заверил брата Джон, – уж я-то знаю. – Вот и славно, я пошла, – улыбнулась солнечно Датч. – А вам, парни, надо немного побыть наедине и поговорить, – бросила она напоследок, окинув обоих взглядом, не терпящим препирательств, и направилась твердой походкой прочь из бара, скрываясь за дверьми и растворяясь в толпе на шумной улице. – А это ничего, что мы отпустили ее в таком состоянии? – спросил солдат, посматривая вслед брюнетке. – Да успокойся, она справится сама, и если бы нуждалась в нашей помощи, то попросила, – улыбнулся Джон, вздохнув и опустошив свой стакан. – Еще бутылочку? – просияв в улыбке и с задорным блеском в глазах, поинтересовался он, глядя прямо в глаза брата, всем видом намекая, что желает продолжить веселье. Вздохнув, Д’авин кивнул, улыбнувшись в ответ, и поднялся из-за стола, уходя к барной стойке, чтобы через мгновение вернуться с парой бутылок. – Чтобы часто не вставать, – хмыкнул он в ответ на вопросительный взгляд брата, ставя алкоголь на стол и плюхаясь всей массой на свой стул. – А то я смотрю, ты слишком рад своему уху, – не сдержавшись, он потянулся через стол и щелкнул брата по недавно пришитому на место органу. Джон возмутился, недовольно эйкая и уворачиваясь, с улыбкой наблюдая за шалостью старшего брата, хватая одну из бутылок и открывая ее. Пили они еще долго и много, судя по тому, что в комнату, заранее забронированную Джоном, они ввалились сплетенной конечностями массой, тут же подпирая собой стенку, или себя стенкой, посмеиваясь, и пытаясь поддерживать друг друга. – Ну вот мы и добрались, – заплетающимся языком, оповестил брата младший, отклеиваясь от стены и оттаскивая того в кровать. – А теперь баиньки, – он скинул тушу Д’авина на постель, закидывая туда же и его ноги, попутно снимая обувь и отстегивая кобуру, кидая на пол. Д’авин из последних сил пытался сам справиться со всем этим, но комната перед ним безостановочно вращалась, и ему было весело и хорошо, как на карусели. Но устраиваясь удобнее на постели, он смог сформулировать мысль. – А, что… – почти бессвязно, но еще различимо говорил он, пытаясь фокусировать взгляд на брате. – Что за сюр-рприз? – рычаще растянув слово и икнув, все же смог спросить Д’авин. – Вот это меня развезло, – зажмурился он, бросив попытки четко увидеть мир, и пьяно пробормотал, улыбаясь и мотая ладонью в воздухе. – Чуть позже, ты заслужил расслабиться, к тому же, Датч, дала добро, – не менее заплетающимся языком отозвался Джо, хмурясь и стараясь встать, чтобы добраться от кровати брата до своей, соседней, но так и не смог сдвинуться с места. Д’авин согласно угукнул на его слова и захрапел, сразу проваливаясь в тягучий сон. Джон все сидел на краю кровати, смотря в пол перед собой и не видя ничего. Чуть придя в себя и собравшись с мыслями, он достал из кармана небольшой флакончик, осушая его залпом и морщась. Почувствовав, как сознание начало постепенно проясняться, он вздохнул более легко, мотая головой и ощущая, как хмель отпускает мысли. Посмотрев на спящего брата, рассматривая его спокойный профиль и расслабленное тело, он не сдержался и провел ладонью по теплой, колючей щеке умиротворенно дрыхнущего парня, слабо улыбаясь. Джон замешкался, ему так не хотелось отстраняться, но надо было переходить к следующей части плана. Пока он собирался с силами, его рука неосознанно соскользнула со щеки на шею, ощущая биение пульса под кожей, прошлась по крепкой груди и твердому животу, задрав майку и оголяя полоску кожи. И киллджой залип на такой мелочи. Как давно он стал думать о Д’авине не только как о брате? Как давно он хотел от него внимания и любви? И совсем не братской. Сглотнув вязкую слюну, он подумал, что времени еще полно, и пойти в ванную он сможет и попозже. А сейчас же он проводил ладонями под майкой брата, задирая ее выше, чувствуя четко выраженный пресс, легкими касаниями пальцев обводя его. Склонившись, он выдохнул, обдавая теплым дыханием кожу живота, легко касаясь ее губами, оставляя невесомые поцелуи, собирая вкус брата. Отстранившись и облизнувшись, он провел ладонью по паху лежащего перед ним объекта давнего желания, до которого раньше дотронуться именно так казалось нереальным. Погладив член Д’авина через штаны, младший с трудом сглотнул ком в горле, быстро облизнув пересохшие губы, чувствуя размер брата, даже в не возбужденном состоянии. Чуть осмелев, киллджой склонился к лицу, разглядывая его вблизи, замечая как изменился Д’ав за те долгие восемь лет, что они не виделись. Когда Джонни совсем не знал, где носит его неугомонного старшего брата, которого так не хватало, чьё присутствие требовалось как воздух. Приблизившись еще немного, он поцеловал теплые губы старшего, прикрывая глаза и впитывая ощущения, и их жесткость, и запах брата, который вблизи отдавал чем-то родным и давно позабытым. Он совсем расслабился и потерял бдительность, чувствуя тепло, исходящее от тела Д’ава, и пропустил момент, когда его горло оказалось в железной хватке пальцев, что перекрыли доступ кислорода, а брат склонился над ним, прижимая к кровати, смотря в глаза с жестокостью и ненавистью. Благо почти трезвый ум и реакции, помогли ответно вцепиться в руку солдата, разжимая его пальцы, давая себе небольшие порции кислорода. Хорошо хоть что оружие он додумался снять с того заранее. – Хей! Д’ав… это же я, – хватая жадно ртом воздух, прохрипел Джон, пытаясь достучаться до оцепеневшего киллджоя. Старший Джакоби мотнул головой, сумев рассмотреть в лице перед собой брата, резко отпуская и отшатываясь от него, беспомощно и испуганно шаря взглядом по младшему, он сжимал руки в кулаки. – Ну, ты чего, неужели кошмар? – действительно обеспокоенно спросил Джонни, кашляя и потирая свою шею, быстро дыша и стараясь унять черные круги перед глазами. Д’авин ничего не ответил, быстро восстановив дыхание и снова выглядя слишком пьяным и изможденным. Он отвел взгляд в сторону, видя на прикроватной тумбе стакан и бутылку с водой. Их заранее приготовил Джон, который сейчас понимал, что вся подготовка и весь его план летят в черную дыру. Потому что все должно было быть не так. Старший уже успел взять бутылку, большими глотками жадно выпивая почти всю прохладную жидкость, в которую младший добавил небольшую дозу легкого наркотика – для возбуждения и снятия симптомов похмелья. Отставив почти пустую бутылку, Д’авин, вздохнув, посмотрел на брата. – Прости, – виновато и хрипло отозвался он, смотря, как Джон все еще растирает свое горло. Его попытку продолжить слова извинения остановила поднятая рука брата, который наконец-то задышал ровно и не ловил больше вспышки перед глазами. – Успокойся, тебе, видимо, и вправду не помешает отдых и крепкий сон, – махнул он рукой, заботливо смотря на брата и слабо улыбаясь. – Я, похоже, напугал тебя, пока сидел тут, – стараясь не спалиться, продолжал младший, потирая ладонью загривок. – Я пойду умоюсь. Улыбнувшись более открыто, он похлопал брата по колену и поднялся с постели, направившись в ванную. Прикрыв за собой дверь, он увидел в отражении в зеркале над раковиной взъерошенного, испуганного парня, смотрящего на него широко распахнутыми глазами. Вздохнув и включив кран, он плеснул себе в лицо холодной водой, приходя в себя. Взгляд скользнул по отражению, замечая на заднем плане пакет, оставленный тут заранее. Джон хмыкнул, понимая, что весь план накрылся, и им лучше, и правда, лечь спать. Но сначала, он должен был избавить себя от этой пытки. Тяжело вздохнув, он расстегнул штаны, приспуская их вместе с бельем. Уперевшись рукой в раковину и выгнувшись, он завел свободную руку назад, вытаскивая заранее вставленную пару часов назад в себя пробку. Медленно извлекая ее, он несдержанно и рвано выдохнул, запрокидывая голову и вздрагивая. В эту же секунду снедаемый совестью Д’авин вошел в ванную комнату и застыл в дверном проёме, словно статуя. Он будто в тумане наблюдал за тем, как его брат, его младший брат, самый чистый, самый лучший, вытаскивал из себя что-то. Но от такой картины его член напрягся, а к низу живота прилил жар, создавая проблему в виде давящих на каменную эрекцию штанов. Закончив и почувствовав неприятную пустоту, Джон хрипло выдохнул, опуская голову и открывая глаза, резко дергаясь, видя брата в дверях и роняя пробку на пол. Этот звук раздается эхом в маленьком помещении, отдаваясь набатом в головах парней. Д’авину не верится, что его тело так реагирует на собственного брата. Но он не может отказать себе в удовольствии залюбоваться на обнаженную кожу бедер, такого приятного оттенка и будто святящуюся изнутри, он уверен, что она бархатная и нежная, и тут же тянется к ней рукой, проводя подушечками пальцев и подтверждая свою догадку. Джон продолжает стоять как вкопанный, смотря через отражение на Д’ава, и дергается от его прикосновения, как от электрошокера, резко разворачиваясь и упираясь поясницей в раковину, судорожно подцепляет края штанов, сжимая их пальцами и подтягивая вверх. Да уж, совсем не так он все планировал, и не думал, что наркотик так сильно подействует, что у Д’авина даже на брата встанет. О том, что тот явно желает его, очень красноречиво говорили натянутые на паху штаны и участившееся дыхание. А когда старший поднял взгляд от его паха в глаза, то и расширившиеся зрачки говорили, кричали, что Джон получит свое желание, но немного иначе, чем планировал поначалу. Он инстинктивно выставил руку, упираясь в грудь напирающему брату, второй придерживая сползающие штаны. Д’авин лишь на секунду замер, почувствовав касание к себе. От места, где лежала ладонь киллджоя, по телу расходился жар, приятно покалывая кожу, и от этого хотелось еще больше прикосновений. Он все напирал, а Джон все сильнее волновался и не знал, как поступить. Ему безумно хотелось сбежать и не усугублять ситуацию, но и воспользоваться моментом хотелось слишком сильно, ведь он уже столько всего сделал, а на утро это все будет пьяным сном, и Д’авин вообще может ничего не вспомнить. Промедлив, Джо упускает момент, когда к нему вплотную прижимается брат, обнимая за талию и притягивая за затылок ближе, накрывая губы поцелуем, теплым и напористым. Д’авин не знает, что толкнуло его на это, но чувствует, что нуждается в контакте, без прикосновений ему плохо. Он скользит по губам влажным языком, чувствуя тепло, вкус хока и брата. От таких ощущений остатки здравого смысла сметаются желанием, и он прижимает парня ближе, грубо сминая его губы, кусая и стараясь пробраться языком в рот. Теперь обе руки упираются ему в грудь, стараясь оттолкнуть, но Д’авин, будто стена, даже не шелохнулся, лишь крепче сжал затылок брата пальцами, не позволяя отстраняться. Прикрыв глаза и терзая его губы, он скользнул второй рукой по талии и бедру, царапнув ягодицу и проводя пальцами между половинок, надавливая на влажный раскрытый вход и проникая двумя пальцами внутрь. Это вызывает толпу мурашек, прошедшихся вдоль позвоночника Джо, и он распахивает губы в стоне, чем и пользуется солдат, тут же углубляя поцелуй, натыкаясь на теплый язык, лаская его своим. Горячее дыхание смешивается, пьяня обоих, Джон уже просто вцепился в плечи брата, стараясь устоять на ногах, с жадностью отвечая на поцелуй, отбросив все сомнения и голодно целуя брата, напирая, перехватывая инициативу. Зажмурившись, он чувствует, как пальцы скользят в нем глубже, раздвигаются и задевают что-то, от чего резко перехватывает дыхание и бросает в жар. Д’авин вжимается в брата, потирается о его бедро пахом, продолжая двигать в нем пальцами, оглаживая гладкие стеночки. Желание наконец-то достичь экстаза переполняет обоих киллджоев. Старший резко отстраняется, разворачивая парня к себе спиной, надавливая между лопаток. Пока Джон соображает и опирается руками о раковину, он успевает стянуть мешающие, причиняющие дискомфорт штаны, крепко вцепляясь пальцами в бедра брата, разводя ягодицы и толкаясь между ними членом. Крупная, налитая кровью головка скользит по дырочке, дразнит обоих. Но выдержки у Д’авина уже нет, и он, придержав член, резко толкается в тугую, обволакивающую жаром задницу, легко скользя и входя на половину. Джон только громко вскрикивает, чувствуя, как горит внутри. До побелевших костяшек впивается пальцами в несчастную раковину, норовя сорвать ее, ему хочется сбежать, врезать брату и избавиться от этого разрывающего чувства. Он пытается отстраниться, но брат крепко удерживает, и совсем не намерен отпускать и отступать. Он на мгновение подается бедрами назад, немного выходя, и мощным толчком вгоняет свой член до основания, сипло выдыхая и облизывая пересохшие губы. Он плавится от жара и узости, так хорошо ему еще не было. Возбуждение волнами прокатывается по его телу, разливаясь жаром и затапливая все мышцы, напрягая тело. Д’авин сразу начинает двигаться, медленно выходя и резко проникая в партнера, получая свое удовольствие. Его совсем не отвлекают стоны брата, которые наполнены только болью. Джон лишь кусает губы и старается принять более удобную позу, чтобы не было настолько раздирающе больно. По его щекам текут непрошеные слезы, оставляя влажные дорожки, картинка перед глазами расплывается, а сил стоять больше нет. Он виснет на раковине, выпячивая попу, и Д’авин только быстрее начинает двигаться, полностью поглощённый своим желанием, мощнее трахая брата, утоляя свой голод. В особо острый момент наслаждения, он глубже входит в тихо всхлипывающего парня, кончая в нем, продолжая совершать фрикции и хрипло порыкивая, запрокинув голову. Оргазм, словно взрыв напалма, сметает все мысли на несколько головокружительных мгновений, даря безграничное наслаждение, бьет по телу крупной дрожью, сковывая и обездвиживая. Джон, не удержавшись, соскальзывает на пол, он чувствует себя разбитым и использованным. И ему больно везде, он хотел, чтобы все было совсем не так. Предпринимая слабые попытки встать и стирая слезы, он не замечает, как крепкие руки подхватывают его под руки, поднимая с пола. Д’авин пьяным, расфокусированным взглядом смотрит на него и поднимает на руки, шатко шагая к кровати, быстро преодолевая расстояние и опуская ношу на матрац. Он быстро снимает с себя майку и болтающиеся на бедрах штаны, и Джон видит, что брат все еще возбужден, и его большой орган блестит и увит выступающими венами. Он шумно сглатывает, вздрагивая и боясь дальнейших событий. А Д’авин методично избавляет его от одежды, снимая до конца штаны и обувь, стаскивая, чуть дергано, майку, оставляя Джона беззащитным и растерянным. Но старший Джакоби удивляет брата: он просто ложится рядом, крепко обнимая за талию и целуя в шею, покусывая и прижимаясь к нему возбужденной плотью. Чуть помедлив, он опрокидывает его на лопатки. А Джон впал в ступор, не сразу замечая, что брат устраивается на нем, подцепляя ноги под коленями, разводя их и сгибая, двигая бедрами, имитируя фрикции. Д’авин поглаживает парня по бедрам, покрывая поцелуями и укусами его шею и грудь. Накрывает мягкий член горячей ладонью, поглаживая и сжимая, медленно надрачивая, мучительно плавно водя рукой по стволу и потирая пальцем головку. Джонни не знает, как реагировать, но зажимается, упирается руками в крепкие плечи брата. Он так хотел заполучить его как мужчину, и вот во что вылилось это неправильное желание. Он всхлипнул снова, но теперь не от боли, о ней его мозг постарался забыть как можно быстрее. Он чувствовал горячее дыхание брата, на своей ключице, его большую ладонь, дарящую приятные ощущения, лаская твердеющий член, и аккуратные движения пальцев по краям сфинктера, мягкие и массирующие, слишком успокаивающие. Д’авин приподнялся, подхватывая ноги киллджоя под коленями, разводя их шире, открывая себе чудесный вид и больше доступа. Слишком поздно Джон сообразил о замысле брата и из-за заторможенности реакции уставшего организма, не успел оттолкнуть его, только лишь вцепиться в крепкие руки пальцами, впиваясь ногтями, снова ощущая в себе твердый и большой орган, зажмуриваясь и стараясь восстановить дыхание. Д’авин замирает, переводя дух, и скользит ладонями по ногам брата, поглаживая, успокаивая, и снова начинает дрочить, медленно выходя и плавно проникая в тугие мышцы, двигаясь свободнее и осторожнее, чем в первый раз, когда потерял над собой контроль, поддался захлестнувшему возбуждению. Сейчас же он чувственно движется в брате, рассматривая его обнаженное тело, только сейчас видя насколько тот красив, замечает, как мышцы, перекатываются под кожей и говорят о силе. И именно этого человека он застал за таким занятием? Мысли в голове совсем не желают формулироваться, и он решает, что подумает об этом утром. А сейчас он склоняется к лицу брата, запуская пальцы в его короткие волосы, двигаясь чуть размашистее, и целует красные губы, скользя языком в рот, утягивая брата в обжигающе нежный и неторопливый поцелуй. Чуть дергается, когда тот кусает его за язык, но обвивает руками за шею, притягивая ближе, а ноги закидывает на поясницу, скрещивая. И они оба расслабленно выдыхают – так лучше. Они открывают глаза, до этого крепко зажмуренные, и смотрят в такие родные глаза напротив. Д’авин ерзает в кольце длинных, сильных ног, меняя угол и задевает что-то в брате, от чего тот выгибается дугой под его телом, а из горла вырывается непонятный хрип, младший крепче обнимает его за шею, стискивая в объятиях. Старший замирает, осмысливая, и повторяет фрикцию, снова чувствуя легкую дрожь Джона, скользя по влажной от испарины коже. Он ускоряет движение руки на члене, опираясь на согнутый локоть и целуя шею, покусывая адамово яблоко, чувствуя, как брат под ним расслабляется. Джон пребывает в смятении, то, что задевает член брата внутри, вызывает странную реакцию его тела, но и одновременно дарит удовольствие. Он проезжается ногтями вдоль спины Д’авина, оставляя наливающиеся красным полосы, чуть выгибается, раскрываясь и подставляясь под ласки брата. Теперь, происходящее больше похоже на его фантазии. Твердый член быстро движется в нем, но не приносит теперь столько боли, а лишь дарит чувство наполненности и долгожданного единения. С губ то и дело слетают тихие, хриплые стоны удовольствия, а взгляд затягивается слезами, но не от боли, а от наслаждения. Изменения в состоянии брата не остаются незамеченными Д’авином, сейчас он старается сделать все правильно, доставить удовольствие обоим и не причинять брату боль. С рыком он кусает его за плечо, накаливая градус страсти, постепенно ускоряя фрикции и лаская член Джона. Он был бы рад продолжать эту сладкую пытку, но понимает, что брат еще ни разу не кончил, а он сам начинает отключаться. Похоже, действие наркотика подходит к концу, и алкоголь берет свое. Поэтому старший ускоряет движения, доводя брата до фееричного финиша, крепко и быстро надрачивая ему. Проникая глубже, он вздрагивает и замирает, снова кончая в пульсирующие, туго сжимающие, горячие мышцы, крепко прижимаясь к младшему грудью, впитывая его запах, скользя носом по изгибу шеи. Джон изгибается под мощным телом брата, приподнимается на лопатках над кроватью и замирает, распахивая обкусанные губы в немом крике. Жмурится от острого, переполняющего и вышибающего из реальности оргазма, царапая неосознанно спину Д’авина, сжимая его в тисках своих конечностей. Киллджои какое-то время совсем не двигаются, лишь загнанно дышат, восстанавливая дыхание и приходя в себя. Вскоре солдат плавно опустился на парня, целуя мягко в плечо и очень быстро отключаясь, засыпая и тихо сопя в шею брата. Джон еще долго лежит и рассматривает потолок невидящим взглядом. В объятиях брата слишком спокойно, хорошо и тепло, и совсем не хочется расставаться с этим. Он лениво водит ладонями по крепкой спине, обнимая спящего мужчину, и молится, чтобы наркотик не оставил воспоминаний об этой ночи Д’авину. Ощущая, как тела остывают после секса, он морщится и скатывает с себя тело брата, укладывая рядом. Тяжело вздохнув, он пытается свести колени и встать, но последствия близости слишком очевидны. Потерев лоб, он все же снова пробует сесть, и у него получается. Передернув плечами от неприятно скользящих по коже каплям спермы, он встает и шаткой походкой, на подкашивающихся ногах идет в ванную, сразу забираясь под душ. Спустя бесчисленное количество минут, Джону удается прийти в себя и успокоиться. Он получил свою ночь с братом, но его идея с маскировщиком и переодеванием, так и осталась лежать в невзрачном пакете в углу ванной. Медленно и без лишних движений, он выбирается из-под расслабляющих струй воды, вытирается и смотрит в зеркало, проводя ладонью по колючей щеке. Натыкается взглядом на укус на плече, уже потемневший и четко видный, удивленно смотрит и проводит по нему пальцами, накрывая его ладонью, вздыхая и радуясь в глубине сердца. Повязав полотенце на бедра и вернувшись в комнату, он замирает, рассматривая брата, расслабленного и мирно спящего на кровати, с ужасом обнаруживая на его спине красные полосы от своих ногтей, и думает, что надо бы их заживить, этим он и занялся в первую очередь. Он проходит по комнате, собирая свои вещи и одеваясь. Стирает следы с брата, одевая его и с трудом перекладывая на вторую, чистую кровать, меняя испачканное белье. Он еще какое-то время прибирает за собой, убирая все следы и, остановившись посреди комнаты, осматривает ее и брата. Глядит на него, и по телу проскальзывает дрожь, отдаваясь покалыванием в кончиках пальцев. Тело все еще болит, а сердце теряет свой обычный ритм, сбиваясь. Джон садится на свободную кровать, потирая уставшие веки и падая без сил, почти сразу проваливаясь в сон. Комната постепенно наполняется светом, возвещая о начале нового дня. Д’авин кряхтит и морщится, ощущая, как дерет пересохшее горло. Он потягивается и разлепляет глаза, сонно моргая. Несмотря на то, что вчера они с братом нехило нажрались, он чувствует себя относительно легко и отдохнувшим. Немного попялившись в потолок, он поворачивает голову и видит на соседней кровати, мирно спящего Джонни, лежащего к нему лицом и подтянувшего колени к животу. Эта картинка на мгновение возвращает его в детство, вызывая легкую улыбку. Вздохнув и сев, он трет глаза, после протягивая руку к брату, останавливаясь в нескольких сантиметрах от его плеча. Что-то навязчиво крутится у него в голове, но он никак не может вспомнить и это ему не нравится. Он тихо встает, находя на полу обувь и оружие, надевает все это и только потом касается плеча брата, тормоша и будя. Джон подскакивает как ужаленный, чем удивляет Д’авина, но, проморгавшись, падает обратно на постель с тихим, протяжным стоном. – Как… – в горле першит, и Д’авину приходится прокашляться, чтобы прочистить горло и договорить. – Как ты себя чувствуешь? – хрипло спрашивает он, садясь на свою кровать и зевая. – Очень помято, – аккуратно отвечает Джон, внимательно наблюдая за киллджоем. – А ты? – Я, относительно хорошо, – улыбнулся парень, почесав щеку. – Как мы здесь оказались? Я ничего не помню после третьей бутылки, если брать их отсчет от момента ухода Датч. – А ты не помнишь? Мы напились, и я снял номер, дотащив тебя на себе сюда, – пожав плечами, ответил младший Джакоби, растягиваясь на спине на кровати и морщась от боли в одном интересном месте. Д’авин вздрагивает и достает из кармана телефон. – Датч пишет, что она в баре При. Пойдем к ней, – обращается он к брату, вставая и направляясь в ванную, умываясь и утоляя сушняк прям из-под крана. Джон только согласно угукает и соскребает себя с удобной поверхности. Шевелиться не хочется, а смотреть в глаза брата немного стыдно, поэтому он выходит из номера первым, чуть прихрамывая, и спускается в бар. Д’авин лишь вздыхает, не находя брата в комнате и покидает ее следом за ним, спускаясь и видя как тот ковыляет до столика напарницы. Они приветствуют друг друга, садясь, а При уже ставит перед ними кружки с чем-то вкусно пахнущим и улыбается, желая доброго утра, получая в ответ уставший взгляд трех недовольных пар глаз, пожимает плечами и уходит. Киллджои смотрят ему вслед с благодарностью, и быстро переключаются на содержимое чашек, утоляя сушняк. – Ты как-то странно шел, Джо, – все же спрашивает Датч, довольно жмурясь, отпивая свой напиток. – Кстати, да, – вторит ей Д’авин, бросая быстрый взгляд на брата. – Ну, еще бы, – вяло отзывается Джон, – пока я транспортировал тебя в кровать, неудачно упал... на копчик, – язвительно заметил он, морщась, потому что сидеть было не очень комфортно. – Бедный, бедный Джон, – рассмеялась Датч, похлопав напарника по плечу. – Приходи в норму, потому что нас ждет работа, и она сама себя не сделает. – Согласен, - отозвался Д’авин, допивая свой напиток. – Так что погнали! Этот ордер мой, – воинственно заверил он, вставая и осматривая свою команду. Джон только вздохнул, кивая и улыбаясь, и поднялся следом, направившись к двери и все же немного прихрамывая. Даже если напарники будут его подкалывать, в чем он был уверен, он все равно не жалеет об этой ночи и знает, что брат, все же ничего не помнит.