***
Любовь к Луи просто случилась, – как комета ворвалась в жизнь Гарри, захлестнула его водоворотом воды, она будто удар боксера отправила его в нокаут. И нет возможности исцелиться. Луи будто неземной – он носит в волосах цветы, читает на досуге Набокова, цитирует Вирджинию Вулф, каждый вечер он теряется в бесконечных коридорах театра, а после появляется весь в пыли, будто он путешествовал в прошлое. Гарри знает его всего полторы недели, а словно пару лет. Его улыбка способна растопить ледники Патагонии в один раз. - Как тебе сегодняшнее выступление? – спрашивает Луи, когда они с Гарри слегка отстают от Найла с Меган, возвращающиеся после очередного спектакля. Сегодня Луи со своей труппой ставили свою интерпретацию «Ла-ла-ленда» и это было необыкновенно, – будто сотни птиц выпустили из клеток и они взмыли высоко в небеса. - Чудесно, - шепчет Гарри, боясь нарушить столь священную тишину, накрывшую полуночный город. Фонари дают слабое свечение, и только звук шагов по дороге нарушает безлюдность. - Ты приходишь на каждое мое выступление, Гарольд, уже как неделю и всегда молчишь. Скажи же что-нибудь. - Что? – теряется Гарри. - Куда ты поедешь скоро? Ты был в Патагонии? А в Чили? А в Индонезии? Видел страусов или кенгуру? Почему решил стать фотожурналистом? И наконец – тебе не скучно здесь? - Было бы, если бы не ты, - почти не слышно, шепчет Гарри. - Что? – переспрашивает Луи. - В Патагонии был. И в Чили был, на острове Пасхи. В Индонезии тоже был. Кенгуру видел – они милые, страусы немного пугают, но тоже прикольные. Фотожурналистом решил быть, потому что… умею им быть? Мне удается поймать кадр. Они с Луи как север и юг, они не сходятся по шву Вселенной - он рвется немедленно. Гарри вздыхает. - Мне не скучно здесь, Луи. Луи грустно улыбается, бежит вперед и напевает City of Stars. Гарри наблюдает за ним, - таким необыкновенным, воздушным, звездным мальчиком, который играет в театре, читает классиков на досуге/ Гарри нравится сравнивать Луи с Маленьким Принцем, у которого есть своя собственная планета, ведь не может же быть этот мальчик с Земли. Он волшебный. Даже сейчас. На нем вельветовая ветровка, серая футболка с принтом какого-то необычного существа, черные джинсы с рваными коленками и бежевые ботинки. Гарри фотографирует Луи. Он хочет сотни фотографий Луи. Он хочет посвятить ему выставки, выпустить журнал его имени. - Хаз! – кричит Найл. – Что ты там застрял? Застрял в любви, - хочется сказать Гарри, но он просто кивает и догоняет ребят. Меган что-то напевает и одновременно заплетает волосы в косички, Луи и Найл дурачатся и обсуждают спектакль. Это не мир, в котором привык жить Гарри, но он хочет узнать его поближе. - Хаз, слушай, - слегка смущаясь начинает Найл. – Понимаешь, Меган вернулась и мы…как бы… хотим побыть немного вдвоем. Это не имеет отношения к тебе, просто… - Я понимаю, Ни, - быстро говорит Гарри. - И не обижаюсь, сниму номер в гостинице. - Что? – вскрикивает Луи. – Ни за что, Гарольд. Наш город весьма гостеприимный – будешь жить у меня. - Ч-что? – сглатывает Гарри. – Нет, я не могу. Это неудобно. - Неудобно снимать номер в гостинице, когда ты знаешь Луи Томлинсона. Останешься у меня и точка. Гарри кивает, но в груди у него извергается Помпея. Увидеть квартиру Луи, его комнату, его мир – разве мог Гарри просить что-то большее, по его телу проходится теплая волна, а улыбка Луи, словно сотни солнц всей вселенной – греет, но не обжигает.***
Они идут медленно к дому Луи, смеются и болтают о всякой всячине, Луи рассказывает о каждой городской постройке, а также людях, которые живут в них. Он знает почти всех. - Ты любишь этот город, - тихо говорит Гарри. - Я родился здесь, Хаз, как я могу не любить его? Разве у тебя не так? Выражение лица Луи удивленное и даже немного настороженное. - У меня не так. Каждый город, в котором я бывал, будто новая вселенная, новый дом. Я сразу же чувствую себя своим, я растворяюсь в новом городе, сплетаюсь с ним тугим узлом. Каждый новый город – это потерянная частица меня. Это странно, знаю. Наверно, поэтому я никому этого не говорил. - Но мне сказал, - тихо произносит Луи, его лицо скрыто ночной темнотой, а фонари светят ему в спину, делая его похожим на ангела. - Да, - только и говорит Гарри. Потом гавкает собака, и момент растворяется, рассыпается жемчужной пылью. - Ты живешь один? - Это квартира моей бабушки, она сейчас живет в Лондоне, ходит по киношкам, покупает дорогущие наряды от Гуччи, развлекается со своим новым парнем и отдала свою квартиру в мое бессрочное пользование. - А у меня нет собственной квартиры. - Твой дом - это мир, понимаю. В скольких странах ты был? - Тридцать пять. Эти слова повисают в тишине между ними и разбиваются.***
Квартира Луи чудесна – в ней две комнаты и небольшая кухня. Много книг, разбросанной одежды по любой свободной поверхности, огромное количество кроссовок и ботинок в небольшом коридорчике, диски перед телевизором со старыми фильмами и бродвейскими спектаклями, на окнах с уже потрескавшейся краской стоят живые цветы и лежат книги по искусству. Напротив телевизора небольшой диванчик с разбросанными на нем подушками и покрывалами. - Моя обитель, - улыбается Луи, идет в кухню и оттуда приносит две бутылки колы, одну кидая Гарри и заставая врасплох вопросом. – Я о тебе мало знаю. Расскажи мне все. - Все? – улыбается Гарри, присаживаясь на диван. - Все-все. Гарри достает из рюкзака макбук и ищет свою самую любимую папку – в ней самые запоминающиеся фотографии со всех его путешествий. Он быстро комментирует каждое фото и ловит заинтересованный взгляд Луи, когда рассказывает о магазинчике Шекспир и Ко в Париже, или о небольшой кафешке на Бали, где сутки напролет звучит живая музыка и подают самый вкусный кофе в мире, оригинальном книжном в Токио, где можно найти книги столетней давности (на японском, конечно же, но да ладно). Гарри рассказывает и будто заново переживает эти впечатления. Но где бы он ни был – такого как Луи не встречал. Хотя он видел много людей. - Ты мне нравишься, Луи, - тихо говорит Гарри и тут же замечает, что Луи уснул, свернувшись в комок, а на его губах легкая улыбка. Гарри укрывает его покрывалом, приглушает свет светильника, а сам устраивается в рядом стоящем кресле. Его первая ночь в квартире Луи Томлинсона. А эмоции сильнее, чем в пеший тур по ледникам Патагонии.***
Утром Гарри обнаруживает себя скрюченным на кресле, с ноющей спиной, укрытым мягким пледом, а на столике рядом стоит уже остывший кофе и печенье в стеклянной вазочке. Также Гарри замечает, что повсюду прибрано и нет больше разбросанных вещей и это так мило, что Гарри с трудом сдерживает стон. Тут он замечает записку: «Хаз, у меня утренняя репетиция. Но в обед я свожу в тебя крутое кафе. Не как на Бали, вероятно, но и это неплохо» Луи не человек, - решает Гарри, ведь невозможно быть таким чудесным. В обед Луи прибегает весь растрепанный, с руками, замазанными краской, в песочного цвета джинсах и легкой футболке. Он влетает как вихрь в квартиру, когда Гарри заканчивает печь печенье. - Боже, Гарольд, ты печешь? - Иногда. - Непременно вечером попробуем твое творение, - говорит Луи, хотя в этот же момент он уже уплетает еще горячие овсяные печенюшки. Потом он хватает Гарри за руку и бежит. Это так необычно. Будто какая-нибудь романтическая комедия с ними в главных ролях. Луи бежит и мимоходом рассказывает об этом книжном кафе, которое открыл его приятель – восьмидесятилетний Джер, когда понял, что нигде в этом чертовом городе не найти добротного кофе и не отстойных книг (дословная цитата, Хазза!). Но на пути к кафе их застает дождь, и они мокрые врываются в теплое кафе со старыми столами и стульями, со старой музыкой из древнего приемника, с высокими, почти до потолками книжными стеллажами, забитыми старинными манускриптами, с шершавыми древними страницами, к которым прикасались тысячи рук и от этого еще более ценными. Луи начинает смешно подпевать песне, раздающейся из старого приемника, его голос сахарными сиропом обволакивает Гарри с ног до головы и что ему еще остается – он начинает тоже подпевать. Их голоса, соединяются, будто две речушки в одно море, тихое спокойное море, полное умиротворения. Они находят неприметный столик. Гарри изучает меню, каждую секунду прерываемый Луи, который советует ему то один десерт, то другой (он советует все, честно говоря). Гарри выбирает тирамису с вишней и латте. - Спасибо за это. - Впечатления не хуже, чем в кафе на Бали? Знаешь, ты вчера его нахваливал где-то с полчаса. Я уж заревновал. Это было сказано просто, конечно же, просто незамысловатая фраза, но Гарри чуть не падает со стула и дышать становится трудно. «Заревновал». Ему хочется придать глубокое значение этой фразе, но он не может. Он просто гость в маленьком городке. Луи просто артист, Гарри просто фотожурналист. А их реки не пересекаются. - Это кафе по праву займет пьедестал в моем сердце. - Ты смешно разговариваешь, Гарольд. О чем будет твоя следующая статья? - Об этом городе и твоем театре. - Правда? – Луи искренне удивляется, а его глаза загораются яркими огоньками. - Мы привыкли, что что-то необычное можем встретить только за границей, в чужой стране, можем встретить необычных людей, узнать себя, но никогда не задумываемся, что они вот тут, совсем рядом, нужно сделать только шаг, один маленький шаг и твой мир изменится. - Ты сделал этот шаг? - Я хочу… - тихо говорит Гарри и, сделав глубокий вдох, на одном дыхании выпаливает, - ты мне нравишься, Луи. И не говори ничего, ладно. Я должен сказать – никогда так долго не держал что-то столь значимое в себе. Я так много, где был, но я нигде не встречал человека подобного тебе. Я так хочу узнать тебя ближе, что ты любишь, а что нет, я хочу показать тебе то кафе на Бали, сводить в Лотте Уорлд в Сеуле, показать Шанхайский Диснейленд, хочу… Но у Гарри не получается закончить – его прерывают. Теплые губы, немного неуверенный поцелуй, чуть колющаяся щетина, запах овсяного печенья. Этот поцелуй взрывает фейерверки вокруг них, этот поцелуй напоминает легкий ручеек, он как подснежник после долгой и холодной зимы. Потом они смеются, будто находясь в собственном мире, и это так обычно, так просто, но так правильно, будто кубик Рубика сложился по цветам, будто нашелся последний кусочек пазла. Гарри такого никогда не чувствовал – это не сравнимо ни с чем. Это любовь. И она в воздухе, в его венах, в его голове, в его руках, его любовь такая теплая с голубыми глазами, взъерошенными волосами, с улыбкой на губах, его любовь смеется, будто перезвон колокольчиков, его любовь, как поездка на американских горках. Его любовь. 2 года спустя Бали, Индонезия На Гарри бежевая шляпа, на Луи кепка, купленная в ЭйчЭндЭм, они бегут по кромке океана, смеясь и обнимаясь. Уже вечереет, закат на Бали прекрасен – Гарри делает сотни фотографий заката, как думает Луи, но на самом деле, Гарри фотографирует Луи и только его. Луи, который с интересом разглядывает прохожих. Луи, смотрящего на черно-красное небо, пока волны лижут его босые ноги. Он смеется, а под мышкой у него зажата книжка. Скоро они пойдут в то кафе – слушать живую музыку и наслаждаться самым вкусным кофе в мире. Их квартирка в Англии очень уютная и ждет их домой, загорелых и еще более счастливых, но сейчас они на другом краю земли. Счастливые, влюбленные, а любовь наполняет их до краев.