***
Прошла неделя. Киллиан уже забыл про тот случай с ошибкой номера. Его книга недавно поступила в продажу, о чем он сообщил студентам. Даже посвятил половину лекции этой книге, рассказывая и убеждая, почему всем полезно прочитать ее. Пытался студентов всерьез заинтересовать философией, потому что для него она была своеобразной жизнью, которая заглушала чувства. Конечно, это было ему нужно, а из-за отсутствия личной жизни Джонс обычно оставался в университете дольше, чем было необходимо, помогал преподавателям с его кафедры, мог даже предложить помощь другой кафедре, что было крайне редко. Поэтому у него появилось новое хобби — организация мероприятий. Ему нравилось писать все, расставлять по пунктам, придумывать, искать, интересоваться. Ему почти всегда поручали такие дела, иногда просили лично. Киллиан не понимал тех взглядов, хотя где-то в глубине души знал, что его все жалеют. Иногда он отвлекался с помощью музыки. Когда проблемы накрывали с головой, Джонс всю ночь размышлял, играя на гитаре. Музыкальный инструмент ему подарили, когда он был совсем мальчишкой, и с тех пор он сам освоил гитару и начал сочинять мелодии, подбирать аккорды и бой, напевая мелодии. Родители заметили, что у парня есть слух, да и голос неплохой. Думали отдать учиться в музыкальную школу, но случилось так, что у ребенка резко проснулся интерес к чтению. Не бросая игру на гитаре, мальчик начал увлекаться книгами. Очнувшись, Киллиан увидел студента, который махал ему рукой перед глазами и тряс за плечо. — Профессор Джонс? — он действительно ушел в раздумья во время пары? — С вами все в порядке? Мы волновались. — Да, все хорошо. Такого никогда раньше не было. Киллиан потер глаза и прогнал мысли о детстве. Он повернулся к столу и взял учебник, перелистывая страницы в поисках последней темы. «Самодвижение и саморазвитие, » — бурчал он себе под нос. В дверь постучали, и в аудиторию явно кто-то вошел. Джонс не обратил на это никакого внимания до тех пор, пока не услышал просьбу: — Профессор Джонс, я бы хотела взять у вас ключ от двести девятой аудитории. И только тогда он поднял глаза. От шока он застыл, изучая взглядом коллегу. Красивая, ухоженная женщина, к которой он питал невыносимую слабость и симпатию, обладает невероятно мелодичным и нежным голосом. «Хочешь меня?» — вспомнил он, и догадка пришла сразу. Это с ней он болтал тогда. Это она была готова заняться с ним сексом по телефону. — С вами все хорошо? — спросила она. Эмма Свон была вторым человеком за этот день, кто задал ему этот вопрос. — Все прекрасно. Он видел, как от шока у нее расширились глаза. Она тоже узнала его. Черт возьми, она узнала его. Киллиан не знал, что чувствовать. Он просто протянул ей ключ и отвернулся, в то время как она не могла произнести и слова. Пришел черед спрашивать ему. С жутким холодом в глазах, от которого ему самому было больно, он в третий раз озвучил вопрос. Злость за то, чем коллега занималась вне университета, была настолько сильной, что, казалось, легко подавит другие чувства. Неужели ей нечем заняться? Киллиан надеялся, что это все плохое, чем она занимается. По крайней мере Джонс собирался выяснить это. Он не хотел понижать профессора Свон у себя в глазах.***
Киллиан шел к ней в аудиторию. Закончилась четвертая пара, а значит занятий больше не будет, но, зная профессора Свон, она наверняка еще не ушла. Предположение подтвердилось. Без стука войдя в помещение, Киллиан увидел ее. Конечно, он не собирался прямо сейчас высказывать свое мнение, но мысль, как проучить ее, прочно засела в голове. Очень плохая идея. — Мисс Свон, можете дать мне ключи, пожалуйста? — Ключи?.. — она действительно была растеряна. — Зачем? — Просто дайте мне ключи. Киллиан подошел к Эмме которая стояла около стола, и протянул ладонь, намекая на то, чтобы она отдала их ему. Получив заветную связку, Джонс быстрым шагом дошел до двери и, вставив ключ, повернул его несколько раз, оставив в замочной скважине. Джонс развернулся и медленно направился к ней, наблюдая, как она начала отходить назад, пугаясь его действий. Но Эмме помешал стол, и она уперлась в него, в то время как Киллиан подошел к ней вплотную. Джонс наклонился и горячо задышал в ухо, а руки обхватили ее талию, прижимая ближе. Резким движением приподняв ее тело, он усадил Эмму на стол. Ее юбка задралась, и Киллиан провел рукой по ее бедру, второй поглаживая поясницу. Губы опустились на шею, не целуя, и она не понимала, что сейчас происходит. Ей нравилось то, что он делал, и она не хотела прерывать это, но когда Киллиан поцеловал ее, Свон воспротивилась. Она попыталась его оттолкнуть, но он лишь усмехнулся ей в губы и снова поцеловал. Эмма продолжала сопротивляться, но через минуту сдалась, расслабляясь в его руках. Её руки запутались в его волосах, его руки опустились на её бедра. — Ты готова узнать? — прошептал он ей в губы, прерывая поцелуй. — Узнать что? Он не ответил и снова со страстным поцелуем впился ей в губы. Киллиан попытался расстегнуть блузку, но дрожащие руки не слушались его, поэтому Джонс, не выдержав, рванул ткань на себя, и пуговицы шумно покатились по полу. Непригодная теперь вещь осталась на плечах, в то время как юбка и колготки были мгновенно откинуты в сторону. Стянув с мужчины свитер, Эмма хотела обхватить его плечи, но он помешал ей, заведя её руки ей за спину, удерживая их своей. Он перешел с губ на шею, оставив там яркий засос, и, услышав ее стон, усмехнулся. Она испытывала дикое желание коснуться его руками, но он не давал ей этого сделать, опускаясь ниже. Он сорвал резинку для волос, и локоны упали ей на плечи. Джонс снял с нее очки и отложил на стол подальше, чтобы случайно не разбить. Она закусила губу и невинно посмотрела на него. Такой вид Эммы возбуждал еще сильнее: строгая, но невинная профессор Свон. Он снова поцеловал ее, снял с нее блузку, затем на пол полетел лифчик. Она обхватила его ногами, сильнее прижимая к себе, и попыталась расстегнуть ремень. Руки не слушались, и она зарычала, почти порвав его. Эмма спустила его штаны до колен и коснулась его возбужденного органа через ткань. Он застонал, и Эмма, усмехнувшись, запустила руку в боксеры, начиная ласкать его по всей длине. Киллиан скоро не выдержал и прикусил ее губу, от чего Свон вскрикнула. Он выдернул ее руку и вновь завел за спину. Мужчина наклонился к ее груди, обвел языком ее сосок и подул на него. По ее телу пробежали мурашки. Левой рукой Киллиан сжал вторую грудь и пальцами начал массировать сосок. Это неудобно, но его правая рука держит руки Эммы за ее спиной, не давая вырваться. Киллиан меняет местоположение, но это получается нечестно по отношению ко второй груди. Ему было известно, что женщины чувствуют тело, и нужно делать все равномерно, чтобы ничего не обделить. Решив вернуться к этому занятию позже, Киллиан спускается ниже. Джонс замер перед последней частью ее кружевного комплекта — стрингах, уже пропитанных ее влагой, он чувствовал это. Эмма откинула голову назад, а Киллиан отпустил ее руки и избавил от последнего предмета одежды. Он посмотрел на нее снизу вверх и встретился с ней взглядом. Она сидела совершенно голая перед (над) ним, а он все еще в брюках. Это возбуждало еще сильнее. Он провел языком по ее плоти, и она вскрикнула, обхватив руками его плечи. Киллиан слегка надавливал языком на ее центр и покусывал его, и ее пятки уперлись ему между лопаток. Как будто он всю жизнь знал, как доставить ей удовольствие. Руки сжали ее бедра, и когда Эмма была почти на пике удовольствия, Киллиан остановился, не дав ей закончить, и она непонимающе посмотрела на него затуманенным взглядом. — Ты ведь не думала, что это будет в университете, верно?***
Джонс, не отрываясь от губ Эммы, прижал её к стене рядом с входной дверью и непослушной рукой пытался найти ключи в своих карманах, так как вторая была занята изучением тела девушки. Когда Киллиан нащупал, наконец, связку, он попытался вставить его в скважину, но — вот не задача — его рука тряслась, и он не мог попасть. Ему бы пришлось остановиться и отвлечься от Эммы, но разве он мог оставить без внимания эту желанную женщину? Ему нравилось в ней буквально все: ее запах, ее движение, ее нетерпеливость оказаться в его объятиях, и он, как настоящий джентльмен, не мог ее лишить этого. Поэтому он вжался в нее еще сильнее, чтобы стать ближе, но каждый понимал, что ближе уже некуда. С большим трудом у него получилось вставить ключ, и Эмма почти втащила его внутрь, закрыв дверь и прижав к ней мужчину. Она целовала его, пыталась насытиться им, но ей было мало, ему было мало, и каждый хотел большего, чем горячие поцелуи. Его губы переместились на шею, в то время как она избавляла его от свитера. Рубашка Эммы осталась где-то в прихожей, наверно там же, где и юбка. Колготки были порваны и висели на ручке двери, которая вела в спальню. Для них это было своеобразной табличкой «Не входить». Его джинсы были брошены на кресло. «Или на тумбочку?» — подумала Эмма, хотя сейчас это ее совершенно не волновало. Она думала о поцелуях, таких сладких и обжигающих, что в голове просто нет других мыслей. Она думала о его руках на ее бедрах, и ни о чем ином. Киллиан избавился от ее нижнего белья так же быстро, как и от своего. Он нависал над Эммой и смотрел ей в глаза, пытаясь уловить там какое-то особенное разрешение. Ее глаза сверкали, опухшие от поцелуев губы блестели и манили своей красотой. Прижавшись к ней губами, Киллиан вошел в нее. Медленно, тягуче, словно не хотел причинять ей боль, но все равно уловил едва слышный стон. Она стиснула зубы, и Киллиан начал очень медленно двигаться, чтобы дать ей привыкнуть к этому ощущению. Она казалась ему совсем невинной девочкой. Вскоре боль ушла, и Киллиан ускорил темп, заглушая ее стоны поцелуями. Эмма вцепилась руками в простынь, и ему это нравилось. Он наблюдал, как она получает удовольствие от его действий, и прикусил ее губу, снова услышав стон. — Киллиан, — шептала она, словно в забытьи. Ему нравилось, как она называла его по имени. Не кого-то другого, а именно его, что она осознает, что сейчас именно Киллиан рядом с ней, а не кто-то другой. Эмма кричит его имя, когда достигает вершины. Ее тело напряжено, словно струна, но потом она расслабляется, а Киллиан ложится рядом. — Ну что? Убедилась? — прошептал он, заглядывая ей в глаза. — В чем? — Реальность лучше. Эмма хотела возмутиться, но не успела, потому что Киллиан заткнул ее поцелуем. Да, он определенно был прав. Реальность в разы лучше.