Я твой, а ты — мой

Наступили ясные безоблачные дни. Та война между магами и храмовниками осталось в прошлом. Хотя город не утих и до сих пор горожане обсуждали то эффектное роковое сражение, в котором маги с таким отчаянием отвоевали себе свободу. Варрик сочинял небылицы, в которых Хоук раскидывал храмовников как котят, хотя по факту, это все-таки делал Фенрис. Нельзя не признать, эльф дерется как дикий зверь. Гнома интересуют пикантные подробности их сексуальной жизни, и он начинает думать, что активом выступает Фенрис. Вообще страшно находится с ним в одной постели, он такой яростный и импульсивный. И что же этим двоим помогло выжить? После победы они были уставшие, с царапинами и кровоподтеками, но счастливыми, потому что солнце снова взошло, потому что они были друг у друга. - Ничто не встанет между нами, - твердо сказал Фенрис, словно это было какое-то заклинание, а может быть вызов самому Создателю. И так оно и было. Перед битвой у них был не прощальный поцелуй, но такой горячий, что даже Варрику стало жарко, но он старался об этом не думать. Судьба не предсказуема, как любовь, что врывается к нам в сердца. Кто бы мог подумать, что храбрый благородный Хоук, его лучший друг, выберет эльфа, который колюч на язык, как самый настоящий дикобраз. А в народе так про них и говорят: «Защитник и его эльф». Все это людская молва, которая совершенно не интересует Фенриса. И после долгих уговоров остроухий переезжает в особняк Хоука. Варрик твердо убежден, что все эльфы ломаются чисто для вида, так сказать, набивают себе цену. Варрика весьма веселит тот факт, что и Андерс «сохнет» по Гаррету, просто не сводит влюбленных глаз, оказывает знаки внимания. А уж этот ревностный холодный взгляд, и если бы не Хоук, Фенрис бы убил мага, не задумываясь. И как только в этом эльфе соединился лед и огонь, непонятно. И отчего-то гному даже жалко мага, потому что шансов у него никаких. Хоук порой бросает такие нежные и пылкие взгляды на Фенриса, что сомнений не остается, предан он лишь этому хмурому эльфу. Да, никто из товарищей Гаррета не знает и не догадывается, каким может быть Фенрис наедине с Хоуком. Когда их особняк погружается в полумрак. На столе одиноко горит свеча, в окно нагло заглядывает луна, становясь свидетельницей их любви, их ночи, одной из многих. Для луны это уже обычное дело, а для них каждый раз как в первый. Лишь ночью Фенрис выпускает на волю свои истинные чувства. Свой пламенный огонь и свою нежность, что притаилась в его сердце подобно маленькому боязливому зверьку. Эльф сидит на коленях у Хоука, и обхватив его лицо длинными пальцами, нежно целует, так нежно, что у обоих замирает сердце и тела охватывает сладкое томление. - Мой Лето, - шепчет с нежностью Хоук, отвечая на поцелуи. Руки его скользят по обнаженному телу эльфа, и тот улыбается. До чего же ему нравится прикосновения этого человека. И в каком-то смысле Фенрису нравится принадлежать, но уже по своей воле, отдавая себя любимому без остатка. Их поцелуй становится более страстным, горячим и пылким. И улыбнувшись, Хоук подхватывает эльфа на руки, и отнеся к кровати, мягко опускает. Нависает сверху, уже более страстно и яростно завладевает приоткрытыми губами. И слышит тихий сладострастный стон. Фенрис будто горит, он дрожит и тяжело дышит, и до боли сильно обнимает своего человека. - Пожалуйста, Гаррет, пожалуйста, - будто в агонии шепчет Фенрис и ловит губы Хоука, которые с пылом ласкают его рот, перемещаются на шею, посасывая нежную кожу. И эльф выгибается и сладко стонет. Таким его никто не видел: страстным, открытым, жаждущим, трепещущим от нежных прикосновений горячих рук. Не в силах больше противиться этому желанию, этой сладкой муке, Фенрис переворачивается на живот и открывается, широко раздвигает ноги и приподнимает ягодицы. - Пожалуйста... А Хоук не заставляет себя долго ждать, видя, как изнемогает его эльф. Шею Фенриса опаляет его горячее дыхание, и он чувствует руки любимого на своих ягодицах. Мужчина мягко раздвигает их в стороны. И когда в эльфа проникает сначала один палец, а потом и второй, тот громко протяжно стонет, желая большего, желая того невыносимого чувства, переплетения боли и наслаждения, что дарит ему любимый. Фенрис настолько возбужден, что даже чувствует боль в паху и в местах отметин, что оставил ему лириум. Он висит у бездны и вот-вот сорвется вниз. Как вдруг Хоук неожиданно хватает его за волосы, вынуждая эльфа прогнуться сильнее, и страстно горячо целует, и направляет во влажную уже приоткрытую дырочку свой твердый горячий член. Гаррет входит в своего эльфа нежно, но под конец не сдержавшись, резко толкается, проникая на всю длину. А Фенрис только этого и ждал, он громко вскрикивает и ловит ртом воздух, сходя с ума от переполнивших его чувств и ощущений. Кто мог подумать, что принадлежать кому-то может быть так сладко? Хоук тоже сходит с ума от этой невероятной тесноты, что почти до боли сжала его член. Он не отпуская губы Фенриса, тут же начинает быстро двигаться, с силой вгоняя член в податливую плоть. Никто и никогда еще не видел Фенриса таким откровенным и похотливым, и не увидит, так решил про себя мужчина. А чуть позже, Хоук приподнял эльфа, поставив его на четвереньки, и снова с жаром ворвался в узкий вход, вызвав у эльфа громкий сладострастный крик. И в порыве страсти, когда от разума осталось немного, а переполняло лишь невероятное желание, Хоук легонько шлепал Фенриса по отставленным ягодицам, а того это еще сильнее заводило. Комнату наполнили неприличные влажные звуки, шлепки, откровенные стоны и крики. И вдруг замерев, Фенрис громко вскрикнул и кончил, уносясь по волнам мощного оргазма, а после к нему присоединился и Хоук. И некоторое время они лежали, бездумно смотря в потолок. А после синхронно повернулись друг к другу и слились в невероятно нежном поцелуе. - Ты — мой, - прошептал Хоук, игриво лизнув эльфа по уху и улыбнулся. - Я — твой, - подтвердил Фенрис, и обняв мужчину, уткнулся лицом ему в шею. Ничто и никогда не встанет между ними, только эта страсть, только любовь, что огненной птицей вспыхнула и поселилась в их сердцах, соединив их навеки.