Солнце Закуула

      Солнце Закуула садится за горизонт и тонет в облаках винного цвета. Император Арканн несколько мгновений вглядывается в этот закат, который так похож на предыдущие. Однако, сегодня все ощущается иначе. И на это есть одна причина - побег Чужеземки. Ярко-красный закат очень напоминает цвет ее кожи. Природа весьма иронично напоминает Императору о беглянке. Он отстраняется от окна и, полностью погруженный в свои мысли, возвращается в покои, где на постели его уже ждет одна из множества рабынь, призванных скрашивать вечера уставшего владыки. Но именно сегодня ему не хочется ничего. Он жестом приказывает девушке убраться, чувствуя ее страх, и слышит, как почти беззвучно она шепчет слова благодарности всем известным богам. Рабыня опасалась, что гнев Императора падет на нее, как на подвернувшуюся под руку игрушку. Конечно, уже всех на Закууле, да и во всей Галактике, облетела весть о том, что Чужеземка сегодня сбежала. Вырвалась из карбонитовой клетки, благодаря своим товарищам. Вот только Император Арканн опечален вовсе не тем, что она развернет повстанческую деятельность против Вечной Империи. Хотя этим тоже, но в меньшей степени.       Чужеземка была нужна ему. Яркая, дикая, непокорная. До последнего момента она не отступала от своих принципов. Ситх не боялась ни Императора Валкориана, ни его сына. Прямо и с вызовом смотрела в глаза, даже будучи плененной. Арканн ощущал ее силу, ее ярость, ее страсть. И больше всего на свете хотел обуздать пылкий нрав Чужеземки, подчинить себе. Но не получилось. Пленница ушла у него из-под носа, оставив Императору свою разрушенную карбонитовую гробницу на память. Впрочем, не только ее. Еще у него остался световой меч ситха, который Арканн лично забрал у девушки перед казнью и теперь хранил в своих покоях. Клинок был нестабильным, насыщенного алого цвета, а при активации в рукояти раздавалась сильная вибрация, и он словно бы пытался вырваться из ладони. Световой меч был с норовом, как и его владелица.       Золотые глаза Императора скользнули по деактивированному мечу, лежавшему на трофейной полке. А память в этот момент услужливо подкинула ненужные воспоминания о первой встрече с Чужеземкой. О том, как она себя вела и как держалась. О том, как горели желтым огнем ее глаза в полумраке камеры. С какой нескрываемой ненавистью и злостью девушка смотрела на него, понимая безысходность своего положения. Но Арканн был уверен, если бы ситху подвернулась возможность, она бы точно попыталась убить его. Попыталась бы даже в том случае, если бы была уверена в своем провале. Чужеземка была волевой, сильной, бесстрашной. А он ее упустил.       Мысли вернулись в реальность, а механическая рука сжалась в кулак и с силой опустилась на столешницу, заставив что-то жалобно звякнуть. «Впрочем, так даже лучше», - решил Император, успокаиваясь. От обладания карбонитовой статуей девушки ему лучше не становилось, а теперь будет возможность развернуть масштабное противостояние, в результате которого Арканн сможет уничтожить дух отца и сломить Чужеземку, либо в худшем случае ее тоже придется убить, чтобы избавить себя от такого сильного раздражителя.       Арканн шумно выдохнул и обратил свой взор к небу, видневшемуся через небольшое окно. Яркость красок немного поугасла, и гамма стала более приглушенной и спокойной. Наступал поздний вечер, который сулил Императору долгие раздумья.