***
Серёжа заходит в их общую квартиру и замирает на пороге. Что-то не так. В хорошем смысле, но всё же. Свет во всех комнатах погашен, а из спальни доносится тихая музыка и, кажется, отблески огоньков. — Иди ко мне, — голос Арса выдаёт его с потрохами. В нём всё и сразу. Нотки нетерпения, возбуждения и «особого настроения», как называет это Матвиенко. Кажется, у кого-то сегодня намечается неплохой вечер. Закрыв дверь и скинув куртку, мужчина спешно пересекает пространство квартиры, оказываясь в дверях спальни, окидывая её взглядом: задёрнутые шторы, по всем полкам зажжённые свечи, а на столе он. Его любимый актёр, его горячий мужчина. Серёжа улыбается, склоняя голову на бок. Ему почти не видно выражения лица Арса, но оно и не надо. Длинные ноги Попова покоятся одна на одной, верхняя чуть покачивается, завлекая, привлекая внимание. — Оу? — Серёжа вскидывает бровь, когда понимает, что Арс в чулках и туфлях на шпильке. Только от этой картины внизу живота становится непомерно тепло. — Оу, — кивает омич в ответ, дотягиваясь до своего телефона, быстро переключая трек, сползая со стола медленно и плавно, пока тёмная спальня наполняется звуками старой песни Виагры.Как ты вычислил, мои слабости Распознал мои сигналы S.O.S.
Арсений напоминает сейчас пантеру. Высокий, гибкий, соблазнительный. Он знает, как Серёжа любит эстетическую сторону их сексуальной жизни. Потому для него он раскрывается полностью, оголяет свои пристрастия, отдаваясь в руки низкорослого мужчины со всеми своими причудами. И без того длинные ноги, обтянутые чёрной тканью чулок, несут его к любовнику, Арс покачивает бёдрами, смотрит в глаза, кончиками пальцев цепляя за ворот рубашки, притягивая ближе, заставляя идти за собой. Попов сам по себе на целую голову выше, а на этих блядских шпильках так и вовсе кажется недосягаемым. Как он умудряется на них передвигаться, да ещё и спиной вперёд, да ещё и танцевать при этом — для Матвиенко всегда загадка. Ладони армяна касаются жёсткой ткани корсета, в который затянут торс любовника, пока он следует за ним. Арс только улыбается пошло и невинно одновременно, усаживает мужчину на край кровати, продолжая танцевать. Попову всегда это нравилось. Шелковистая ткань чулок, ощущение скованности дыхания из-за тугой вязи корсета, неустойчивость походки на каблуках. Он всегда знал, как это выглядит со стороны. Но Серёжа был первым, кому он раскрыл эту свою сторону. Первым, кто полюбил в Арсении и эту его маску. Движения актёра тягучие, гибкие, плавные. Он ласкает себя руками, акцентирует внимание на соблазнительных изгибах собственного тела. Арс точно знает, как привлечь внимание, как возбудить не касаясь, как довести до исступления только взглядом. Он изучил своего мужчину вдоль и поперёк за столько-то лет, что они вместе. Потому сейчас, извиваясь кошкой в полумраке комнаты, окружённый только бликом свечей, он улыбается, легко и непринуждённо выдавая телом чистый секс, подбираясь всё ближе. — Держи меня крепче... — шепчет он, забираясь верхом на колени любовника, разводя стройные бёдра, двигая ими в такт музыки, пальцами пробегая по ряду мелких пуговиц на рубашке Серёжи. Матвиенко улыбается. Он знает правила этой игры. Можно смотреть, но не трогать, не прикасаться. Этим вечером бал правит его королева. Его идеальный мужчина. Карие глаза с жадностью облизывают точёное тело, сам он отстраняется, немного, помогает снять с себя рубашку, невзначай прикасаясь к запястью Арсения губами, в знак одобрения. Он знает, что такое брюнету понравится. Как бы случайно, как способ приободрить и поддержать. Арс скалится, сам тянется за поцелуем, припадая к родным губам, обрамлённым ровной, колючей бородкой. И есть в этом нечто особенное, нечто возбуждающее. Поцелуй с привкусом колючих иголок. Их языки сплетаются в танце, пока сами мужчины лишь наслаждаются игрой, пробуют друг друга, как в первый раз. В их прелюдиях далеко не всегда встретишь нежность. Для неё им обоим нужно настроение. Как сегодня. Ведь просто повалить и трахнуть сегодня будет кощунством. Арсений заводит руки любовника ему за голову, переплетает пальцы, нависая, потираясь всем телом о крепкое тело под собой. Если бы не Серёжа, Попов бы давно съехал с катушек. Наверное. Спился или скатился до блядствования в поисках того, кто сможет принять, понять и быть рядом. Серёжа — лучший из тех, кто случался в жизни Арса. Серёжа — маяк в тумане. Он пришёл тогда, когда был так отчаянно нужен. Пришёл и остался навсегда. Других теперь не надо. — Даже не надейся, что я когда-нибудь тебя отпущу, — рычит Матвиенко, всё же проводя ладонями по ногам Арсения вверх, перебираясь на упругий зад, за что тут же получает укус. Но он знает, что его мужчина вовсе не злится, просто заставляет поддерживать правила игры. Арсений легко поднимается на ноги, вставая на постель, сбросив туфли для большей устойчивости. Он знает, что Матвиенко нравится смотреть на него снизу, знает, как того заводит ощущение власти и покорности одновременно. Как по заказу из колонок вырывается дьявольский смех, когда он снова опускается верхом на любовника, на этот раз спиной к его лицу, прогибаясь, демонстрируя подтянутые ягодицы с тонкими полосками пажей*, идущих от корсета к кромке чулок. Серёжа выдыхает шумно, гулко. Потому что эта картина, пожалуй, одна из самых сексуальных, что ему доводилось видеть. Да, у него были женщины, да, они тоже демонстрировали подобное. Но только на тонких ногах Арсения брюнет смог рассмотреть всю прелесть сих аксессуаров. Только его горячий актёр смог раскрыть все секреты удовольствия стягивать тонкую ткань с бёдер, целовать тонкий след на коже, ласкать и сводить с ума, потому что ноги у Арса — одна из самых чувствительных частей тела.Теперь это все — не важно Мне больше не страшно
Губы Арсения горячие, жадные и сухие. Матвиенко чувствует, как умело любовник справляется с молнией на брюках, как высвобождает уже окрепшую плоть. А потом — прощай разум. Ибо так сосать может только Арс. С оттягом, с пошлыми, урчащими причмокиваниями, заглатывая до самого основания. Попов упирается ладонями в колени мужчины, двигает головой и телом, продолжая свой танец, пока песня зацикливается на повтор, задавая им нужный темп, нужный ритм. — Ох ты ж блять, Арс! — выгибается брюнет навстречу жадному, любимому рту, пальцами стискивая бёдра любовника, комкая атласную ткань белья, — Продолжай. — Да, мой король! — хрипло улыбается Арсений, прогнувшись так, чтобы Серёжа мог заметить его собственное возбуждение, чтобы мог потешить себя мыслью о том, насколько соблазнительным является для Попова. Ласка сливается в единый поток, делает мужчин одним целым. Пока Арс выводит губами и языком причудливые узоры на члене Матвиенко, последний с наслаждением стягивает с упругой задницы бельё, сминает в пальцах аппетитные, округлые ягодицы, чтобы в следущую минуту несильно, но хлёстко шлёпнуть их ладонью, вызывая тихий стон. И в тот момент, когда Арсений заглатывает член в самое горло, Серёжа врывается в любимое тело сразу двумя пальцами, ощущая, как податливо принимают его уже подготовленные мышцы. Арс влажный и раскрытый, стонет громче, чуть насаживаясь на ласкающие пальцы, которых почти сразу становится три. Он специально подготовился заранее, дабы не отвлекаться в процессе, дабы не думать вообще ни о чём, кроме того, что им хорошо вместе. Серёжа рычит, толкаясь в податливое тело по всем фронтам, а потом резко убирает пальцы и дёргает мужчину на себя, заставляя отвлечься от своего занятия. Уложить на спину, отбросить бельё и закинуть одну ногу себе на плечо. Карие глаза пылают огнём, отражённым от свечей. Матвиенко толкается и входит одним рывком, при этом крепко сжимая пальцы Попова в своих, вздрагивая от того, как обнимает его податливое тело. Арс изгибается красиво, грациозно, поджимает пальцы на ногах и стонет в голос, раскрывая припухшие губы. Чулки и корсет всё ещё на месте, Серёжа любуется полнотой картины, начиная двигаться сразу, без промедления, без пауз. Трахает тело и одновременно любит душу. Сливается в одно целое с тем, кто готов дарить ему всего себя. Арсений отдаётся всегда как в последний раз. Выворачиваясь наизнанку, раскрывая душу по самое не балуйся. Он знает, как их обоих это заводит. Полное отсутствие табу и преград. Тотальное единение. Да, они могут ругаться, даже пару раз дрались, да, иногда Арс напивается в баре и клеит кого-нибудь. Да, Серёжа частенько после ссор ночует у Маши. Но хотят они только друг друга. Секс с кем-то другим — тупая механика, не приносящая должного удовольствия, насыщения. Всё равно что вместо кофе утром воды выпить: вроде как проснулся, но эффекта и выхлопа — ноль. Потому они даже за измену это не считают. Потому что знают — пожар в постели возможен только когда они друг с другом. Когда их души сливаются в одну при помощи тел. Арс стонет имя любовника на все лады, ощущая, как ловкие пальцы Матвиенко расправляются с крючками и люверсами**, ослабляя хватку корсета, высвобождая тело. Попов улыбается. Потому что знает, как сильно Серёже нравится его раздевать, прикасаться к оголённой коже, целовать следы на теле, словно зализывая, заласкивая. И так каждый раз. — Приподнимись, — командует он, вытягивая корсет из-под спины Арса, отцепив пажи, отбрасывая ненужную сейчас деталь гардероба куда подальше, губами тут же касаясь торчащих сосков любовника, лаская их языком, выбивая всё новые и новые стоны, в то время как Арсений сам разводит ноги шире, демонстрируя неплохую, почти шпагатную растяжку, давая Серёже волю действия, позволяя его рукам гулять везде, где вздумается. Потому что только Матвиенко знает, где нужно приласкать и поцеловать, чтобы свести мужчину с ума. Обнимая брюнета за шею, притягивая к себе и разбалтывая хвостик на макушке, Арс снова обвивает Серёжу ногами, хрипло дыша, прогибаясь под ним, шепча в губы: — Мой король… Они уже и не помнят, с чего пошло такое обращение, но Арс вкладывает в него столько нежности, что Серёжа тает, как мальчишка, улыбаясь и сбавляя темп, становясь в ответ нежным, ласковым. Становясь любящим. В такие моменты они особенно откровенны друг с другом. Оторвавшись от покрасневших губ Арсения, Матвиенко возвращается к его ногам, принимаясь ласкать их, растягивая удовольствие и пытку, стягивая чулки по одному, при этом целуя внутреннюю сторону подтянутых бёдер, предварительно закидывая конечность любовника себе на плечо, ощущая как от этого меняется угол проникновения, ощущая, как вздрагивает всем телом его любимый актёришка, который в постели не умеет держать маску от слова совсем. Не с ним точно. Особенно, когда обнажены и душа, и тело. Вот как сейчас. И от такой искренности снова срывает крышу, снова отказывают тормоза. Толчок за толчком, движения точные, идеальные. Арс вздрагивает от каждого, ощущая, как по телу пускают ток, ощущая, как уверенная ладонь обхватывает его изнывающий без внимания член. Матвиенко всё делает вовремя, правильно. Ведёт их к финалу точно и уверенно, толкая в оргазм с разницей в пару секунд, ставя фееричную, красивую точку в этом вечере. *** Пока Серёжа гасит свечи в комнате, Арс заваривает на кухне чай, улыбаясь своим мыслям, думая о том, что ему достался самый охуенный мужик. Серёжа же думает о том, что Его мужчина — особенный. Его мужчина любит чулки и туфли на высоком каблуке. Как и он сам.