Строгино 9:30

ХОТИТЕ НОВЫХ ВПЕЧАТЛЕНИЙ В ЖИЗНИ? УСТАЛИ ОТ ПРИВЫЧНОЙ ПОВСЕДНЕВНОСТИ? ПРИГЛАШАЕМ В ПУТЕШЕСТВИЕ, КОТОРОЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ИЗМЕНИТ ВАШУ ЖИЗНЬ! ЖДЕМ В ВАС В СТРОГИНО В 9:30! ТЕЛЕФОН ДЛЯ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ЗАПИСИ ー +7(ХХХ)ХХХ-ХХ-ХХ!

Так вышло, что на это объявление я наткнулся после череды загадочных и не самых приятных событий, странным образом совпавших друг с другом. Поднимаясь из грязной лужи, в которую меня закинула судьба, в виде ограбивших меня и убежавших гопников, я зацепился взглядом за листок бумаги, аккуратно приклеенный на бетонную стену многоэтажки. В другое время я бы и не заметил его, но сейчас он, словно цепь, приковывал мое внимание. Привычным движением я хотел достать телефон, однако юные бандиты, по всей видимости, забрали победный трофей. Оглядевшись, я, к своему облегчению, заметил его лежащим на асфальте: вероятно, тот факт, что это не был новенький айфон, отпугнул потенциальных воров. На мое счастье, экран был практически цел, не считая неровной трещины посередине, однако сенсор все ещё работал. Я ещё раз посмотрел на объявление. «Мало мне новых впечатлений?» — скользнула в моем рассудке шальная мысль. Тем не менее, привычная повседневность уже не раз давала мне под дых, буквально и переносно. Решив, что терять, в общем-то, уже нечего, я набрал номер на бумаге — а вдруг? — Здравствуйте! — раздался в трубке приятный женский голос. Несмотря на поздний час, он не казался усталым или раздражённым. — Алло? Извините, что так поздно, я по поводу записи… — Да-да, пожалуйста, назовите вашу фамилию, имя, отчество и дату рождения, — добродушно сказала она. Назвав все требуемые данные, я спросил: — А сколько это вообще стоит? — Услуга предоставляется абсолютно бесплатно. — Тогда что это вообще за путешествие такое? — Узнаете завтра, мы не хотим портить вам сюрприз. Ещё раз, Строгино, девять тридцать. Пожалуйста, не опаздывайте. Спасибо за звонок и всего вам доброго, — всё так же доброжелательно, но несколько торопливо ответила собеседница и повесила трубку. Сюрприз, блин. Расклад был такой, что я стоял в незнакомом дворе, мокрый и грязный, с частично разбитым телефоном, а завтра мне предстояла поездка, которая изменит мою жизнь, или вроде того. Похоже, я был слишком в отчаянии, раз зацепился за столь сомнительное предложение. Тем не менее, мне ещё предстояло вернуться домой, желательно, без дополнительных приключений. Выйдя на одну из знакомых улиц, через двадцать минут я, наконец, добрался до квартиры. Отмывшись от грязи и горечи поражения в неравной схватке с судьбой, я поставил будильник и рухнул в беспамятный сон. *** Двери вагона раскрылись, и я вышел на платформу довольно просторной и светлой станции. Обычно маршрут моих путешествий был довольно однообразен, но на этой станции я ещё ни разу не был. «Строгино» казалось платформой перед аэропортом, откуда ты улетаешь в прекрасное светлое будущее (желательно, без обратного билета). Поднявшись на улицу, я заметил, что рядом с выходом уже собралась толпа людей, видимо, пришедших по тому же объявлению. Я подошёл поближе. Навстречу нам вышла девушка и громко произнесла: — Все, кто пришел по объявлению, идут со мной! Не отставайте от группы! Мы прошли несколько метров до небольшой остановки. Наша проводница встала напротив, и перед ней начала выстраиваться очередь. — Встаём попарно и готовим паспорта! У кого нет пары, тот встаёт в конец очереди, — скомандовала она. Фраза показалась мне странной, но я всё же отошёл ближе к концу. Рядом со мной встал довольно весёлого вида мужичок и тут же спросил: — Что, тоже «беспарный»? — и рассмеялся. Он был среднего роста, немного упитанный. На воротнике плотной жёлтой куртки висели большие «коссовские» наушники серого цвета. — Меня Семёном звать, — сказал он с улыбкой и протянул руку. — Вадим, — сухо представился я и ответил рукопожатием. Его взгляд казался довольно мирным, но некий контраст в его карих глазах заставлял меня чувствовать беспокойство. Моя лёгкая хмурость не смутила Семёна, и он решил, что лучшей идеей скоротать время в очереди будет завязать разговор с банальными вопросами по типу: «Тоже по объявлению? А как нашёл? Откуда сам?» Яркое мартовское солнце согревало наши спины своими немного робкими лучами, другие люди на остановке, казалось, не замечали наше сборище. Некоторые, проходя мимо, с вялым интересом изучали нашу компанию, но быстро переводили взгляд на что-то другое. Наконец, подошла наша очередь (за время ожидания я научился легко парировать вопросы своего собеседника), и девушка-проводница сфотографировала наши паспорта на телефон. После этого мы двинулись дальше к концу новой очереди, начинавшейся у края мостовой. На горизонте показался большой белый автобус и остановился немного дальше, чем мы стояли. В итоге очередь распалась, и все начали скорее двигаться к приехавшему транспортному средству. — Садимся парами! Как стояли в очереди! —  кричала девушка. Вместо ровной линии очереди люди в итоге скучковались у входа в автобус. Мы с Семёном одними из первых поднялись в салон. На какой-то момент показалось, что внутри он выглядит просторнее. Пройдя поглубже внутрь, мы нашли места недалеко от выхода. Семён благородно уступил мне место у окна, сославшись на то, что «навидался этих видов». Наконец, когда все заняли свои места, двери закрылись, и автобус тронулся с места. Я, вероятно, всё же хотел знать, куда мы едем, но пока никто не мог ни ответить на этот вопрос, ни даже дать намёка. — Мне эти автобусы уже почти как родные, — снова завёл беседу Семён. — В своё время много пришлось на них ездить. Люблю их больше, чем поезда, но ноги так устают, пипец! Я пожал плечами. — Ты сам-то ездил куда? Куда бы я мог ездить? Разве что на банальное море пару раз в жизни. Да и то ー на поезде, в сопровождении родственников, успевавших довести себя «до кондиции» еще до прибытия в пункт назначения. — Был пару раз на море. Только на поезде ехал. — А я вот как-то по автобусам. Ездил в Луганск к сестре и свёкру да племяшу навещать. Гостинцы вёз и всё такое. За окном проносились типичные подмосковные многоэтажки, но с удалением от города их становилось всё меньше и меньше. Небо к тому моменту постепенно затягивало облаками. Вскоре здания совсем пропали, и мы въехали в лес, полный ещё не растаявшего снега. — А сейчас зачем поехал? — на проносящиеся за окном ели и берёзы смотреть было скучно, так что зачем-то я решил перенять инициативу в поддержании разговора. — Да вот хочу покататься, виды повидать, будет, что рассказать потом. Знаешь, как достаёт порой серая рутина? Отчего бы мне не знать? Большую часть моей жизни не назовёшь иначе. Школа, институт, какая-то паршивая работа не по специальности, хмельные вечеринки между такими же пустыми внутри коллегами. Обычно проходящие в честь дня рождения кого-то из них, они ничем не отличались друг от друга: менеджеры и другие работники отвлекались от «экселя» и социальных сетей, обступая довольного именинника, получавшего свою долю дежурных поздравлений (что не мешало ему на следующий день снова становиться объектом лицемерного обсуждения). После этого накрывался стол, ассортимент предлагаемых блюд на котором напрямую зависел от материального положения (или жадности) виновника торжества, и все мастерски делали вид дружного коллектива, чтобы позже разойтись и вновь продолжить поливать грязью друг друга. И, разумеется, как я мог забыть о корпоративах, об этом празднике лицемерия и распутства, про который и вовсе не хочется говорить! Возможно, иногда между всеми этими этапами и были достаточно светлые моменты, но вряд ли я о них теперь вспомню: серая масса бесполезных воспоминаний надежно похоронила их в себе, как зимние облака накрывают солнце. По сути, я просто всю жизнь плыву по течению и порой думаю: «Действительно ли все это имеет..?» — Ты чего такой хмурый? — спросил Семен, прервав мой поток мыслей. Возможно, он заметил, что я невольно задумался от его слов. — Вижу, что знакомо тебе, да ещё как. Но ты не унывай, жизнь полна чудес: кто хочет, тот их и видит. Даже сумасшедшие! — добавил он со смешком. — Посмотри, например, в окно. Не кажется, что погода слишком зимняя для марта? И действительно: уже минут десять мы ехали сквозь непроглядную снежную бурю. Зима в России заканчивается довольно поздно, но еще около часа назад светило солнце, а метель за окном была слишком плотной и скорее напоминала туман. Не было видно даже дороги под колёсами нашего транспорта. — Куда мы едем? — Сам-то как думаешь? Ты же по объявлению пришёл, значит, знал, куда направляешься. — В том-то и дело, что- — Гляди! — Семён резко перебил меня и указал на окно. Знаете, как обычно говорят в фильмах? «Господа, мы больше не в Канзасе». Так вот, пейзаж за окном явно говорил, нет, кричал о том, что мы больше не в Москве, и даже не в области (возможно, мы вообще находились вне пределов разумного мира). Туман исчез, и автобус ехал по дороге сквозь огромное поле. Позади нас до горизонта простиралась стена из деревьев. Удивительно было не только то, что всё вокруг было по-летнему зелёным, будто, пока мы ехали, зима резко кончилась, бесцеремонно перепрыгнула холодную весну и стала тёплым летом. Я обратил внимание ещё и на небо. На нем привычно сияла луна, хоть и немного «обгрызенная», а чуть поодаль — огромный круг неизвестной планеты. Она была чем-то похожа на Землю, но очертания континентов, выглядывающих из-за облаков, были незнакомыми. Океаны были такими же голубыми. Несмотря на то, что они занимали большую площадь, ничего разглядеть у меня не получилось. С детства я тяготел к фантастике: в школьные годы зачитывался повестями знаменитых авторов, мечтая стань одним из первооткрывателей космоса, путешествовать на другие планеты, сбежать от рутины, перестать испытывать скуку. Однако реальность была жестока, и я не поступил на специальность, связанную с космосом, а стал лишь каким-то бизнес-информатиком. Мне ясно дали понять, что пустые мечты не принесут мне куска хлеба, а, заигравшись, я в итоге останусь у разбитого корыта. Никаких возражений родители слушать не хотели: опыт голодных и сложных «девяностых» давал о себе знать. Я и представить себе не мог, что однажды я получу возможность увидеть такое. Сначала я подумал, что мой собеседник — это сам Морфей, и я сплю, поэтому я ущипнул себя за локоть. Выглядело это глупо и ощущалось до обидного больно. Я понимал, что даже под болтовню соседа я бы не мог уснуть так быстро. Семён. Он всё еще выглядел подозрительно, и у меня появилось ощущение, будто он знает больше, чем хочет показать. — Ты что-нибудь знаешь о том, где мы? — осторожно спросил я. — Так ли это непонятно? У меня нет карты, но ты мог и сам догадаться, куда мы попадём. — Да как? Ни одного намёка на это в объявлении не было. — Ты уверен? Смотри. Семён полез в рюкзак, лежащий у него на коленях. Порывшись в вещах, он извлек на свет аккуратно сложенную бумажку и протянул мне. Я уже почти развернул её, как за окном окружающий мир покрылся трещинами и словно осыпался осколками, обнажив за собой чернильный мрак. Салон на несколько секунд погрузился во тьму, пока не включились лампы. Я снова посмотрел в окно и, к своему удивлению, заметил, что дорога под автобусом словно сама собой собирается из мозаики крошечных плиток. Вспомнив про листок, я внимательно прочёл тот же самый текст, что и в прочитанном мною раннее объявлении. Я недоуменно посмотрел на своего спутника, однако тот, по-видимому, не собирался мне ничего объяснять, пока я сам не пойму. — В фразе «приглашаем в путешествие, которые изменит вашу жизнь» нет никакого намёка на то, куда мы едем. — Ты там со своей работой, наверное, совсем забыл, как буквы выглядят. Тут совершенно не то написано. Дай сюда. Семён отобрал у меня лист и зачитал совсем другой текст: ー «Бремя лишений тяжело и тянет вниз? Хотите вернуться к потерянному? Приглашаем в путешествие, которое вас воссоединит». Я посмотрел на него, но он сохранял серьёзное и даже немного грустное лицо, снова перевёл взгляд на лист — текст был все тем же, каким я видел вчера в том переулке. Мне стало не по себе. — Этому может быть лишь одно объяснение, — собравшись с мыслями, я решил порассуждать, словно герой фантастического романа, — каждый на объявлении видит послание, предназначенное только ему самому. Раз происходящее за окном — не сон, то можно предположить, что оно неким образом знает о наших подсознательных желаниях. Моё, как ты мог понять, связано с побегом от рутины, а твоё… — А моё… — Семён перебил меня, и в ту же секунду я услышал тяжёлый вздох. — Я сказал, что ездил к сестре в Луганск. Ещё даже когда война началась, ездил, а потом… Он на время умолк. — Потом сестра перестала звонить, а там по новостям то и дело кричали о начале боевых действий, о потерях среди мирного населения. Уже потом мне рассказали, — на глазах собеседника начали проступать едва заметные слёзы, — что в их дом попала бомба. Не выжил никто. — Соболезную, — я попытался искренне поддержать собеседника, но Семён, казалось, и не слушал вовсе. — После этого я стал все больше прикладываться к бутылке. Сестра была моей единственной семьёй, и её потеря просто разбила меня вдребезги. Всё, что я мог делать — это бухать да спать. Спустя несколько месяцев пришёл, наконец, в себя, даже восстановился на работе, но пустота во мне была невыносима. Я уже готов был войти в магазин и купить привычную бутылку крепкой кристальной, как вдруг увидел это объявление и не смог отвести взгляда. Сам не пойму, почему, но решил позвонить, и вот я здесь. А в магазин так и не зашёл в тот день. — В тот день? Это было не вчера? — удивлённо переспросил я. — Да, а ты только вчера что ли увидел своё? Это было неделю назад, и оператор сказала мне приехать сюда именно сегодня. Сам не знаю, почему не стал забивать на какое-то мутное приглашение. Скорее всего, я был слишком подавлен. Невероятно знакомые слова. Похоже, каждому пассажиру этого странного автобуса чего-то не хватает: либо гнетёт некое бремя, либо скука, но объединяет отчаяние, к которому они приходят, прежде чем увидеть объявление. Это, по сути, бегство. Впрочем, кто в такие моменты не хотел бы исчезнуть из мира, даже если это случится буквально? За окном, словно на огромном чёрном полотне, сверкали крошечные огоньки звёзд. Время от времени их загораживали оранжевые пятна множества прямоугольных фигур. Приглядевшись, я разобрал, что эти фигуры — иллюминаторы колоссальных размеров звездолета. Даже не так — он занимал практически всё пространство и, казалось, простирался бесконечно далеко. Затем и он исчез из вида, а я так и не смог разобрать, какой он был формы. Вместе с ним исчезло тёмное полотно космоса: теперь мы находились посреди переплетения каких-то огромных конструкций, больше походивших на строительные или опорные балки, или на всё сразу. Словно гигантская паутина, они опутывали окружающее их пространство. Можно было разглядеть крошечные фигурки людей (если это были люди), которые несли или приваривали что-то к конструкции. Так мы ехали в этом странном мире искр и металла уже несколько часов. За это время я смог отвлечь Семена разговорами. Я узнал, что он тоже поначалу хотел следовать мечте — быть отличным поваром. Для этого он хотел уйти учиться в кулинарный техникум, однако родители желали, чтобы он пошел по их стопам: получил высшее медицинское и устроился на более достойную работу. В итоге он не обделил ни себя, ни родственников, получив образование инженера-строителя, но не забывая одновременно улучшать кулинарные навыки. За беседой мы не заметили, как снаружи переплетения конструкций сменились панорамой полуразрушенного и объятого пламенем города, однако больший ужас внушало даже не это зрелище. Множество человеческих тел на улице, из которых торчали разных размеров… кресты. Некоторые тела были с зияющими ранами и оторванными конечностями. Этой картине Страшного суда не хватало лишь ангелов Божьих, впрочем, из разных мест то и дело поднимались, расправляя серые крылья, существа, как раз смахивающие на них. Одно из таких существ пролетело так близко над автобусом, что я успел разглядеть его. Оно оказалось человеком в ярко-белой мантии, окантованной золотой лентой. Ангел вновь взмыл в небеса и растворился в алых тучах. Затем библейская панорама сменилась видом ещё одного разрушенного, но на сей раз пустого города, над которым в прямом смысле парили островки из земли. Еле-еле, но на них можно было разглядеть развалившиеся здания с обнаженными внутренностями полуразрушенных комнат. — Если мои познания в фантастике верны, то мы путешествуем между другими мирами, — с умным видом произнёс я. — Ха-ха, а ты легко догадываешься об очевидных вещах, ー что ж, резонный ответ на стремление умничать невпопад. Тем не менее, я был слегка смущен. Вероятно, Семён это заметил. — Смотри, конечно же, это другие миры. А чего ты ещё ожидал? Золотое кольцо России? Эта поездка — второй шанс найти тот уголок, где ты будешь чувствовать себя на своём месте, даже если для этого надо пересечь вселенные. Подумай, зачем ты здесь? — Впечатления? Отдохнуть от рутины? — Почти. Не нужно глубоко зарываться внутрь сознания, чтобы понять суть. И я понял. — Я здесь, чтобы… найти себя? Так же, как и остальные? — Про остальных не думай: ваши остановки вряд ли сойдутся. Но да, лично ты здесь для поиска себя. Рутина, офисы, лицемеры-коллеги — не твоё, ты скучаешь, потому что пошёл в своей жизни тем путем, по которому тебя направили другие, а не ты сам. Не могу тебя винить — у самого те же проблемы были, но я хитрый и переиграл всех. Переиграй и ты. — Как, если я не знаю, какое отношение ко мне имеют все эти красивые, но чужие пейзажи? — Ты же сам говорил про свои познания в фантастике. А кем ты там хотел быть? Господь, неужто ли ты забыл свою мечту, упомянув про неё лишь как об одном из этапов своей жизни? Он был прав. Мечта. Я действительно вспоминал о ней редко, только когда выдавался повод восхититься красотой звёздного неба да очередными успехами космонавтики. Большая часть моей жизни имела вид «дом-работа-дом-пьянка». Неужели эта поездка — моя сбывшаяся мечта? Только почему именно я? Почему другие люди не получают такого уникального шанса — в корне изменить свою судьбу? — Вижу, что ты понимаешь. Когда люди думают о мечте, у них меняются взгляд, они улыбаются. Я тут же нахмурился. Семён засмеялся. — Не надо притворяться. Иметь мечту и говорить о ней важно, иначе ты всё забудешь. А когда не забываешь, то и делать шаги начинаешь, — неожиданно в рифму сказал он. — Сделаешь тут шаги, как же, — буркнул я, хоть и не слишком уверенно. — Да ну? Посмотри, где ты сейчас. Бесконечность, о которой ты грезил, находится буквально за стеклом, в паре шагов от тебя. — Я не уверен, что мне нужна вечность. — Тебе и не надо. Никому не надо. Тебе лишь стоит попробовать найти в этой вечности что-то своё. — Как я пойму, что это «моё»? У меня даже нет карты, чтобы понять, чего ожидать. — Ни у кого нет карты, Вадим. Ни у кого. Я не знаю, в каком уголке вечности жива моя семья, в каком из этих бесконечных Лугансков бомбы упали в другое место, а в каком и вовсе не было никакой войны. Но я точно пойму, когда мне нужно выйти. Семён замолчал, а я отвернулся к окну. Мимо пролетал очередной «невозможный» пейзаж. На сей раз моему взору открылась панорама города, разместившегося от края до края горизонта. У города не было какой-то единой архитектуры: все дома были построены из металлических пластин и балок, дерева с вкраплением железных арматур, бетона и стекла. В глубине города виднелись стандартные для урбанистического пейзажа небоскрёбы, сильно выделяющиеся на фоне остальных домов. Гладкие и ровные линии серебряных башен словно противопоставлялись окружающему хаосу. Неожиданно автобус остановился возле бетонно-железного навеса, служившего местной остановкой. — Пункт прибытия «Мединград», — произнёс водитель. Двери открылись, и я с любопытством стал глядеть, кто же выйдет. С места поднялась молодая пара. Обычные люди, без признаков странностей. Как и у большинства пассажиров, у них за плечами были рюкзаки, явно предназначенные для бегства «налегке». Они были единственными, кто вышел на этой остановке. Автобус тронулся с места, и через минуту городской пейзаж исчез. Мы проехали ещё какое-то время молча, пока не достигли уже обычных «земных» полей и лесов. — Опа, знакомые места! — радостно воскликнул Семён. — Мы на Земле? — Ну, почти. Скорее, в одной из её версий. Видишь поля? Они здесь чистые, зелёные, и небо почти без облаков. На нашей родной тут много воронок от взрывов, а небо затянуто темными клубами дыма. Мы заехали в город, и уже через несколько минут машина остановилась возле гладкой каменной платформы, удобно располагавшейся на одной высоте с последней ступенькой у двери. На платформе не было почти никого кроме семейной пары с мальчиком лет пяти-шести. — Ну всё, вот и моя остановочка, — произнёс со вздохом Семён, грустно улыбнувшись мне. — Вадим, если судьба даст тебе шанс — воспользуйся. Никогда не узнаешь, где твоё место, пока не попробуешь. Я кивнул и протянул ему руку. — Ну, бывай, — попрощался со мной Семён. С этими словами он крепко пожал мне руку и, улыбнувшись, подмигнул. Затем, схватив свой рюкзак, он зашагал к выходу. Мужчина в наушниках и жёлтой куртке обнял девушку и пожал руку её мужу, после чего повернулся в мою сторону, помахал рукой и, взяв за руку племянника, отправился к к выходу с платформы. Я остался один. Прошло несколько часов. За это время почти все пассажиры покинули автобус в самых разных и неожиданных, даже по меркам мультивселенной, местах. Тишину в салоне нарушил громкий оклик водителя: — Тут Вадим есть? Я ненадолго опешил, но он повторил свой вопрос. — Да, это я, — ответил я. — Короче, интересный ты пассажир, раз тебя попросили привезти такие серьёзные ребята. — Кто? — действительно, а кому я вдруг успел сдаться? Или же это Семён решил похлопотать за меня? Водитель не ответил мне, а лишь засмеялся. — Ла-а-адно, сам увидишь, скоро прибудем, — добродушно сказал он. Вскоре мы действительно приехали. Правда, я бы не сказал, что это место подходило под понятие «пункт назначения». Всё пространство вокруг нас заполняли туманности и яркие звёзды. Возле двери автобуса бесконечной лентой извивалась сияющая длинная тропа. — Ну всё, приехали. Да ты не бойся, дышать там можно. Они позаботились. — Кхм, спасибо, — сказал я, осторожно выйдя из машины. Тропа пульсировала под ногами, ведя от автобуса к чему-то, похожему на дверь. Подле неё стояло два человека — мужчина и женщина. Я медленно подошёл к ним и оглянулся: автобус уже отъехал и скрылся в возникшем перед ним из ниоткуда странном портале, больше походившем на окно. После этого «окно» так же исчезло. Встретившие меня люди были одеты в элегантные деловые костюмы. Каждый из костюмов украшал значок на воротнике в виде символа «а». Дверь же казалась совершенно обычной. Деревянная, лакированная, с металической ручкой и даже дверным замком. — Вадим, я так полагаю? — спросила женщина с неожиданным радушием. — Да? — неуверенно ответил я. — Нить судьбы привела тебя именно к нам. Не обессудь, но мы сами не знаем, как и почему это сработало. Мы в курсе, какой ты проделал путь, но не знаем тебя самого. Внезапно заговорил стоявший рядом мужчина: — Нет универсального решения в поиске себя, но мы предлагаем тебе выбор: пойти с нами, не упустив шанс укорениться в нашей организации, либо отправиться дальше по Многомирью и попытать счастья где-нибудь ещё. — Вы так и не сказали мне, чем вы занимаетесь. — Об этом мы поговорим за дверью, Вадим, — ответила женщина. — Важно то, что мы ставим перед собой многоаспектные задачи, среди которых ты обязательно отыщешь то, что тебе по душе. Если нет, добровольно уйти можешь всегда. — Как будто у меня есть выбор, — буркнул я себе под нос уже ставшей странно привычной фразу. — Выбор есть всегда. В данном случае, ты выбираешь — найти определённое решение или же отдаться на волю неопределённости, которая сама найдёт тебя. Мне надоело, и я, повернув ручку, распахнул дверь, ожидая увидеть яркий свет или кромешную тьму. Вместо этого я увидел небольшой, но уютный кабинет. — А он мне нравится, — произнёс мужчина и ухмыльнулся. Женщина покачала головой. Мы втроём зашли в комнату. В тот момент, прежде чем открыть дверь, я задумался. Возможно, вся наша жизнь и есть вечный поиск себя среди различных миров, пусть и не всегда в буквальном смысле. Я уверен, что счастливы те люди, кому довелось остепениться и никогда не скучать, кому больше ничего не нужно. Но что делать тем, кто никак не может найти себя в чём-то одном? Может, в этом и есть своё счастье — постоянно чувствовать потребность попробовать что-то новое, ведь перед тобой всегда открыты любые двери. Тем не менее, для каждого, кто идёт по этому пути, всегда будет истинно только одно: ты никогда не узнаешь, что будет твоим, пока не попробуешь.